Алая печать

– Фу! – Цици состроила гримаску и задумчиво добавила: – Кстати, этот Тараск очень даже неплох собой. Наверняка вскоре последуют куртуазные драмы, разбитые сердца будут подсчитываться десятками, а милорд Тараск обретет репутацию дамского погубителя.

– Пожелай ему успехов на сем тяжком поприще, если как-нибудь встретишь в темном уголке, – попросила я, и мы захихикали.

Однако вскоре королевский племянник нашел возможность отличиться. В горах на границах с Аквилонией уже полгода бесчинствовала крупная и неуловимая шайка грабителей, нападавших на торговые караваны, зажиточные деревни и даже взявшая штурмом небольшой замок. Пограничная стража никак не могла захватить разбойников, и, когда в столицу пришло очередное паническое донесение, Тараск вдруг предложил свои услуги. Мол, его присутствие при дворе не слишком обязательно, под его рукой ходит опытный отряд, и он всегда будет рад послужить на благо высокородному брату своей дражайшей матушки… Возражений не нашлось – вдруг его светлости в самом деле повезет? – и с луну назад месьор Тараск со своими людьми отправились к Немедийскими горам, именем короля наводить справедливость и карать злоумышленников.

Легкое удивление при дворе вызвало то обстоятельство, что вместе с Тараском на охоту за разбойниками отправилась Дженна.

Дженна. Надо признать, это что-то с чем-то! Сложение богини из нордхеймских саг, повадки амазонки и при этом – спокойный, хладнокровный и расчетливый ум, больше подходящий опытному царедворцу или полководцу. Может, эта девица не слишком образована, зато ей не откажешь в знании людей. Никто до сих пор не понимает, как она сумела пробиться в Бельверусский дворец, однако теперь она – неотъемлемая часть двора. Не придворная дама, не фрейлина, не знатная госпожа – просто Дженна.

Если подходить со всей строгостью этикета и происхождения, она – самая настоящая простолюдинка. Правда, очень богатая простолюдинка. Единственная наследница главы Гильдии торговцев пушным товаром из Пограничного королевства. Ее отец заправляет в этой загадочной стране, населенной выходцами со всего Материка и вдобавок народом полуволков-полулюдей, оборотней, едва ли не всей торговлей. Неудивительно, что почтенный господин Стеварт совершал частые поездки в Немедию и был принят при королевском дворе.

Лет пять назад он привез с собой дочку, диковатое и привлекательное создание восемнадцати лет, зовущееся Зенобией из семейства Сольскель. Сочетание вычурного имени, данного матерью-хауранкой, с грубоватым нордхеймским прозванием рода отца, чьи предки были из Ванахейма, звучало настолько чудовищно, что девушку очень быстро начали переименовывать. Зенобия превращалась в Зенну или Дженну, в Йенну и попросту Йен. Согласитесь, «Йен Сольскель» намного приятнее для слуха и более соответствует облику носительницы имени.

Девица из Пограничья на удивление быстро привыкла к городской жизни. Отец, видимо, давно понял, что бесполезно навязывать дочурке какие-то правила поведения и предоставил полную свободу. Дженна, вопреки обыкновению, не ударилась во все тяжкие. Она не пыталась удачно выскочить замуж или стать чьей-то любовницей, хотя от мужчин не бегала. Сначала ее частенько видели в обществе Айрена, посла Бритунии. Его она сменила на ди Рагбе, легата «Немедийского дракона» – если верить слухам, именно он привел ее в Бельверусский замок. От Рагбе сметливая купеческая дочка ушла к Хеннеру, помощнику капитана королевских гвардейцев. Этому, в свою очередь, она предпочла месьора Тараска из Кофа. Но, как утверждает осведомленная буквально во всех делах двора Цици, Дженна не любовница Тараска, а просто… Просто подруга.

Что самое удивительное, Дженна умудрялась избегать непременно возникающих вокруг любой бывающей при дворе женщины сплетен. Ей не требовалось ни золота, ни места при дворе, а со своими поклонниками она ездила на охоту за кабанами, рубилась на мечах на тренировочном плацу и наотрез отказывалась принимать их подарки.

Чем Дженну привлек кофийский гость – оставалось непонятным. Однако вот уже вторую луну он волочился за решительной нордхеймской красоткой, пусть и не добился особых успехов. Не зря же она согласилась прокатиться с ним в Немедийские горы. Хотя кто знает… Может, погоня за разбойниками для Йен Сольскель такое же заурядное развлечение, как стрельба из лука по фазанам?

Моя мать, когда я спросила ее мнения, заявила, что считает Дженну выскочкой и деревенской девчонкой, случайно поймавшей удачу за хвост.

4 день Первой весенней луны.

Сегодня утром в городе во всеуслышание объявлено, что через два дня при дворе состоится празднество, посвященное военным успехам его высочества принца Тараска, а также гуляния для горожан всех сословий, с раздачей выпивки и угощения за счет казны. Вестри и десяток его особо отличившихся соучеников будут нести охрану во дворце, оттого мой братец носится между оружейной, конюшней и Академией, шпыняет слуг и не замечает ничего вокруг.

А я замечаю. Моим родителям не прислали приглашения. Отец редко бывал на торжествах подобного рода, однако всякий раз, когда из дворца являлась торжественная процессия, привозившая украшенный печатями и вензелями пергамент, матушка немедля отправлялась в грабительский поход по ювелирным лавкам и портнихам, утверждая, что ее предыдущие украшения и наряды никуда не годятся.

Насколько я понимаю, за последние две-три луны отношения между Троном Дракона и герцогом Эрде стали несколько натянутыми. Должность главы Вертрауэна, которую мой отец занимает почти пятнадцать лет, неминуемо сулит возникновением трещин между ним и сильными мира сего. Отцу известно слишком много тайн и скрытых пороков, он знает истинную подоплеку громогласных официальных договоров, причины войн и заговоров, суммы долгов королевских любимчиков и то, о чем шепчутся в тавернах на улицах возле Бычьей площади, где находятся кварталы черни. Неудивительно, что у могущественного Эрде полно врагов. Если же добавить всех, обведенных вокруг пальца моей матерью, то становится удивительно, почему наши с Вестри родители еще живы. Опасно сосредотачивать в своих руках такую же власть, как у короля.

В начале зимы я решилась заговорить об этом с отцом. Спросила, не пугает ли его звание второго человека в Империи. Ведь вторые рано или поздно захотят стать первыми.

– Я не вижу достойных противников, – ответил своей любознательной дочери Мораддин Эрде. – Король, да продлят боги его жизнь, все-таки слишком стар. Канцлер Тимон, который тоже в возрасте, скоро будет вынужден отойти от дел. Наследник же всецело на моей стороне и многим мне обязан… Да, знаю, опаснее враги не явные, а затаившиеся, но и таких пока не обнаружено. Редкий случай, Дана – в Немедийской империи все благополучно!

Сказал – и точно сглазил.

В столице началось нечто странное.

Ни с того, ни с сего умер грозный Шестопер, Йонан Трогвер, высший королевский военачальник, человек еще не старый, герой битв при Лезене и Дьене, живая легенда и давний приятель отца. Тысячник в жизни ничем не болел, хотя жаловался на боль от полученных в сражениях ран и нескольких переломов. Подозревали, что Трогвера отравили, дабы расчистить место претенденту на его звание, однако это не подтвердилось. Временно на освободившееся место назначили кого-то из лучших командиров Шестопера, но должность по сей день оставалась вакантной. Король не находил подходящей замены и не спешил, благо войны ни с кем не предвиделось.

Дальше – больше. От турнирной раны скончался Хальвис, один из доверенных помощников отца. Во время оленьей охоты лошадь скинула госпожу Ранолли, честолюбивую и умную фаворитку наследника Немедии. Внезапная лихорадка унесла младшего сына месьора Виграса, носившего титул королевского смотрителя рудных промыслов и часто захаживавшего в дом герцога Эрде. Виграс после этого начал излишне злоупотреблять вином, став затворником в собственном доме. А молодой Уриене, успешно выполнявший для отца какие-то поручения в Аргосе, повесился, якобы обнаружив неверность жены…

– Все это выглядит очень естественно, и потому я на ломаный сикль не верю!

Так убежденно сказала моя мать, и я это слышала, хотя родители не догадывались о моем присутствии. Они разговаривали в Синей гостиной, а я сидела за ширмой, вполглаза почитывая трактат о постройке Дороги Королей. Конечно, я могла бы встать и выйти… но решила остаться.

– Я доверяю твоим предчувствиям, но предпочел бы доказательства, – спокойно ответил отец.

– Доказательства? – я услышала, как матушка раздраженно постукивает ногтями по фарфоровой вазе. – Когда жена наставляет тебе рога, ты ищешь обидчика, а не лезешь головой в петлю! Трогвер, старый дуб, вполне мог пережить всех нас! Ранолли, пусть и была вертихвосткой, верхом ездила не хуже гирканского кочевника! Виграс… Ну…

– Это эмоции, – перебил отец. – Значит, верных доказательств у тебя нет.

– А когда я последний раз ошибалась? – сердито выкрикнула госпожа Эрде. – Дин, в конце концов, не будь слепцом! Посмотри на короля!

После этого возникла напряженная пауза. Звякнула с размаху поставленная на каминную полку ваза.

– Что значит – «Посмотри на короля»? – нарочито равнодушно уточнил мой отец.

– Мне перечислить? Странные указы, поспешные назначения неподходящих людей, мелочные хлопоты по пустякам… Он не обращает внимания на твои советы, на советы Тимона, даже на просьбы наследника! Знаешь, его поведение начинает до болезненности напоминать выходки блаженной памяти Нумедидеса Аквилонского в последний год его правления! Ты ведь не хочешь повторения тамошней истории, а? Увы, но в Немедии не найдется подходящего варвара, способного захватить трон…

Из-за края ширмы я увидела мать – желтые глаза горят, пальцы непроизвольно сжимаются в кулачки, каштановая коса, как живая, мечется из стороны в сторону, сверкая вплетенной ниткой топазов. Спасайся, кто может – Ринга Эрде изволит гневаться.

– Ты преувеличиваешь, – не слишком уверенно возразил отец.

– Ничего я не преувеличиваю! – матушка с размаху пнула оказавшийся на пути табурет. – Я говорила и повторяю – происходит что-то неладное! Отчего в столице то и дело вспыхивает недовольство? Кто и зачем распускает грязные сплетни о королевской семье? Недавно мои мальчики видели на площади перед дворцом какого-то оборванца, прикидывавшего очередным безумным пророком. Тот кричал, будто королевская семья – змея о многих головах, и эта змея отравит Золотого Дракона Немедии! Стражники пытались его схватить, но мерзавец скрылся на задворках Мясного рынка. Дин, нужно что-то делать!

– Я делаю, – мягко заверил супругу герцог Эрде. – И буду тебе признателен, если ты перестанешь кричать и окажешь мне хоть какую-то помощь.

Мать глубоко вздохнула, успокаиваясь.

– Этой зимой мне как-то не по себе, – тихо призналась она. – Я… Ладно, пустяки. Справлюсь.

Она была права, предчувствуя недоброе, и совершенно напрасно не рассказала о том, что ее тревожит.

Только какая теперь разница, если владетельница замка Эрде сошла с ума и мечется в подвалах собственного особняка, ища и не находя выхода?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Из воспоминаний графа Монброна – II

«Под сенью Драконьего Трона»

Бельверус, Немедия.

5 день Первой весенней луны.

– Два золотых аурея, ваша милость. И еще по аурею с лошадей. Товаров никаких не везете?

– Ты хорошо рассмотрел мой герб? – я высокомерно задрал подбородок. – Какие товары, олух? За свою жизнь ты встречал хотя бы одного герцога, торгующего тряпками или драгоценностями?

– Всего колокол назад проезжали, – непринужденно отозвался начальник караула. – Ихняя светлость герцог Зельм из Ашеберга по прозвищу Мясной Бычок. Владелец самых больших говяжьих боен в окрестностях столицы. Поставщик двора. Деньги зашибает несчитаные. Вот так, ваша милость.

Мне пришлось запихнуть свою дворянскую гордость поглубже и гордо промолчать. Достав кошель, я отсчитал причитающуюся мзду, забрал у стража подорожную и две моих лошади, седловая и заводная, вошли под своды тяжелой арки Восходных ворот Бельверуса.

Почему я избрал именно Восходные ворота, а не Аквилонские, смотрящие на Закат? Очень просто. Теперь я никакой не Маэль ди Монброн, а подданный Его величества короля Балардуса, девятый сын кофийского герцога и просто богатый путешественник. Имя мое ныне звучит как Влад Зимбор из знаменитой семьи герцогов Зимбор, владеющих землями на границе Кофа с Офиром, а заодно и неисчерпаемыми серебряными рудниками, приносящими исправный доход нашей разветвленной дворянской фамилии. Полагаю, что если нынешний герцог Зимбор узнает о появлении на свет еще одного сыночка, обид не возникнет – старик весьма плодовит и к своим шестидесяти годам обзавелся восемнадцатью сыновьями, пятью дочерьми и несчетным количеством бастардов, которые по кофийским законам тоже имеют право носить герб отца, только с красной геральдической перевязью.

Барон Гленнор не случайно избрал для меня эту легенду. Пожилой герцог практически не покидает своего замка и столкнуться с названным папашей я не сумею. Если нарвусь на «братьев» или «сестер», меня наверняка спасет уже упомянутая перевязь за гербе. Перед немытыми стражниками я, конечно, могу вовсю бахвалиться благородным происхождением, но в действительности я – бастард бастардом. Ничего страшного в этом нет – любой носитель герба, будь он законнорожденным или зачатым в грехе блуда, так или иначе обладает всеми привилегиями дворянина.

Внезапная встреча с любым из «родственников», к счастью, не грозит мне плачевным разоблачением. Да, сударь, я бастард Зимбор, родился двадцать пять лет назад от нашего общего папеньки и некоей немедийской вдовы-графини, приглянувшейся его светлости. Докажите, что это не так! Я и дворянскую грамоту с положенными печатями предъявить могу, и личное письмо любвеобильного отца, в котором он признает меня своим бастардом. А вот, полюбуйтесь – медальон с портретом обожаемого родителя, подаренный моей любимой, но увы, недавно скончавшейся матушке много-много лет назад…

Словом, не подкопаешься. Для кофийцев – я немедиец, для подданных Трона Дракона – кофийский дворянин. Поди разберись, кем на самом деле является Влад, бастард Зимбор!

Из-за кофийского герба (три серебряных полумесяца на синем поле с алой перевязью) мне пришлось объехать Бельверус по полуденному тракту и поискать Восходные ворота – мол, явился прямиком из Хоршемиша. Лошади зингарской породы? Купил. Другую породу не признаю. Могут быть у дворянина свои капризы или нет? В остальном же – вылитый кофиец. Короткая стрижка горшком, никакой бороды, только щеточка аккуратно подстриженных усов. Дорожная одежда по последней моде Кофа – высокие ботфорты, штаны-буфы, кожаный колет с меховым воротником и капюшоном, темно-серый плащ. Круглая шапка с ниспадающим шарфом. Вместо прямого немедийского меча – изогнутая сабля-карабелла с отделанным отполированной яшмой эфесом. Экий красавчик, смотреть противно,…

На улицах Бельверуса спокойно – идет торговля, открыты лавки и таверны, однако я с первого взгляда определил некую странность: чересчур много военных и городских стражников. Патрули большие, ходят не по трое, а по пятеро. Вдобавок разъезды конной гвардии – эдакие суровые, затянутые в кольчуги бородатые громилы с пиками наперевес. Неудивительно: по донесениям лазутчиков барона Гленнора, зимой в немедийской столице происходили частые волнения черни и проявления недовольства нынешней властью. Вот и доказательство – на каменной ограде одного из домов просвечивает тщательно закрашенная плохой черной краской гадюка с пятью головами под пятью коронами, под которой можно разобрать надпись «Раздави гадину!». Подпадает под закон об оскорблении величества словом и делом. Пять голов змеи явно символизируют правящего монарха и четырех его сыновей, а уж призыв «раздавить» недвусмысленно призывает к свержению династии. Кому это, интересно, так насолил старина Нимед с наследниками?

– Извини, почтенный, – я окликнул проходящего куда-то по своим делам горожанина. Пожилой мужчина вздрогнул и уставился на вооруженного всадника с подобострастным испугом. – Как проехать на улицу Гвоздик?

– Едешь прямо по Драконьей, отсчитаешь три перекрестка, – скороговоркой пробормотал немедиец. – На четвертом свернешь направо. Вот и улица Гвоздик.

Он быстро развернулся и зашагал прочь, даже не подобрав серебряный орт, который я щедро швырнул в награду за столь обстоятельный рассказ. Монетка досталась пробегавшему мимо мальчишке.

Вот он, четвертый поворот. Точно, на стенах каменных темных домов висит символ улицы – выкованная из черного железа гвоздика. Здесь не как в Тарантии, улицы обозначаются не надписями, а знаками. На Драконьей, соответственно, размещаются фигурки драконов, на Волчьей, разумеется, волки…

Я заметил требующуюся вывеску: «Меняла Реймен Венс». Под надписью значок гильдии – весы и кошель. Направил лошадей к дому, спешился, привязал поводья к коновязи и вошел внутрь.

Обычная лавка менялы, какие встречаются в любом городе Закатного Материка. Стойка хозяина, шкафы для хранения свитков и расписок, ящички с монетами, грубоватые подсвечники и закопченный потолок. Окна здесь не протирали, наверное, лет пятьдесят. Мрачно. И хозяин в точности подходит к обстановке – эдакий поседевший лис с клинообразной бородкой, всю жизнь чахнувший над денежными сундуками. Взгляд, однако, острый и оценивающий.

– Чем могу служить, ваша милость? – месьор Реймен поднялся с резного стула. – Желаете обменять абердары Кофа на немедийское золото? Или заложить что-нибудь? В этом случае я советую навестить лавку ростовщика Остара, она напротив.

– Да, обменять, – согласился я, вытаскивая из потайного кармашка опознавательный знак – древний стигийский тилль в форме звездочки с пробитым посредине отверстием. Положил на стойку. Сказал надлежащие слова: – Говорят, будто такие монеты довольно редки.

Меняла двумя пальцами взял старинную денежку, поднес поближе к глазам, посмотрел на меня, затем снова на монету. Ответил, словно нехотя:

– Ничего подобного, у меня хранится полтора десятка тиллей стигийской чеканки.

«Ага, – подумал я, – значит, все в порядке. Если бы наш конфидент, коим и является месьор Реймен, хотел предупредить об опасности, то заявил бы, что подобных монет прежде не встречал и согласен обменять редкость на десять ауреев».

– Жить будешь здесь, – без лишних предисловий объявил меняла, усаживаясь обратно на стул и пряча монету в пояс. – Я иногда сдаю второй этаж дома постояльцам, подозрения это не вызовет. Могу я узнать твое очередное имя?

– Э… Влад, сын герцога Зимбора. Незаконный. Приехал в Немедию искать счастья и службы.

– Замечательно, Влад, – наконец соизволил улыбнуться меняла. – Прислуги можешь не опасаться – люди верные.

– Возьми, почтенный, – я вынул из-за пазухи пропахший потом конверт с печатью одного из аквилонских торговых домов и шифрованной надписью. Если бы меня кто-нибудь обыскал, в сей депеше тоже не заметили бы ничего необычного. Секреты купеческие хранятся не хуже секретов государственных, а в переписке между деловыми людьми тайнопись употребляется едва ли не чаще, чем в обмене посланиями меж посольствами и королевскими дворами.

Реймен немедленно вскрыл пакет, едва заметно шевеля губами, прочел криптограмму и тотчас сжег пергамент. Стряхнул жирные хлопья на пол. Кивнул:

– Понятно. Все приказы господина барона будут исполнены незамедлительно. Теперь я познакомлю тебя с моей служанкой и домоправительницей. Гарна! Гарна, пойди сюда!

В дверном проеме за стойкой появилась толстая женщина лет пятидесяти, в переднике и черном чепце.

– Гарна, покажи этому месьору покои на втором этаже. Он временно поживет у нас. Скажи конюху, чтобы разобрался с лошадьми благородного господина Зимбора. Иди, Влад. После долгого путешествия следует отдохнуть и отоспаться. О делах поговорим вечером.

То, что месьор Венс называл словом «покои», оказалось четырьмя комнатами – маленькой спальней, рабочим кабинетом, столовой и приемной. Недурно. Обстановка несколько архаичная, мебель слегка поедена жучком, балдахин над постелью пропылен, но зато окна чисто вымыты и выводят прямиком на улицу.

– Здесь, извольте видеть, запасной выход, – толстая Гарна подвела меня к стене в кабинете и коснулась пальцами украшавшей панель резной головы льва. – Жмете на глазки животному – дверь открывается.

Точно. Едва служанка выполнила это действо, часть стены бесшумно отошла в сторону, обнаружив темный провал с уводящей вниз лестницей.

– Выводит в соседний двор, – продолжала втолковывать Гарна. – И на совсем другую улицу. Если дело совсем плохо – выбивай вон то окно, рама нарочно ослаблена. Под окном всегда стоит телега с сеном. Потребуется срочно вызвать меня – дергай за шнур, услышу колокольчик. Остальному, думаю, тебя учить не нужно. Надо что-нибудь прямо сейчас?

– Надо, – согласился я, попутно размышляя о том, насколько хорошо барон Гленнор выдрессировал своих конфидентов. Главное для работника тайной службы – подготовить пути к отступлению. – Обед поскромнее и кувшин вина. Вечером приготовь бочку с горячей водой, хочу отмыться.

Гарна молча кивнула и ушла.

Я плюхнулся в мягкое кресло, стоявшее рядом с потайным ходом, вздохнул и сказал сам себе:

– Добро пожаловать в Бельверус, граф. Чем бы мне здесь заняться?

* * *

– …Конечно, мы наблюдаем за жизнью королевского двора, благо именно в замке короны всегда происходят самые интересные дела. Впрочем, завтра ты самолично взглянешь на немедийский зверинец.

Давно отбило полночь. Я и месьор Реймен Венс восседали в креслах возле камина, потягивали вино и беседовали. Проснулся я лишь поздно вечером, отмылся, снова покушал (хорошая еда является моей маленькой слабостью со времен юности), а вскоре меня навестил хозяин, жаждущий поделиться самыми свежими новостями.

Если вкратце, то сплетни звучали примерно так: в Немедии неспокойно. Точнее, указанное беспокойство охватило не страну целиком, а королевский двор и столицу без особых на то причин. Да, увы, прошлой осенью случилась эпидемия кровавой лихорадки, умерло много людей, однако Трон Дракона оказал помощь всем пострадавшим, нанял самых знающих магов-лекарей и сумел остановить болезнь. Да, в прошлом году был неурожай и цены на хлеб подскочили. Да, король Нимед ведет себя странно. Сие вполне можно объяснить весьма почтенным возрастом Его величества. Стрясались и худшие эпидемии, бывало, что урожай погибал на корню целиком и полностью, а короли сходили с ума, но страна жила – если государство разумно устроено, то пошатнуть его величие не смогут ни безумные монархи, ни призрак голода. В конце концов, хлеб всегда можно приобрести у соседей на средства казны.

Сейчас же происходит нечто загадочное. И объяснять темное облако, накрывавшее замок короны, простым народным недовольством было бы опрометчиво. Удивительное дело – король стал исключительно редко показываться на людях, государством правят канцлер Тимон, наследник трона Нимед-младший и герцог Мораддин (последний, надобно заметить, есть человек крайне искушенный в тайнах управления огромной монархией, да и Тимон с его долгим опытом канцлерства тоже отнюдь не дурак…). С возникшими прошлым годом трудностями корона справляется, и все равно – люди недовольны.

– Чем недовольны? – уточнил я. – Обычно недовольство возникает в случаях, когда нарушается торговля, растут цены и налоги, если идет затяжная война или правители чересчур переступают через законы, установленные ими самими и силами божественными. Месьор Реймен, тебе не кажется это подозрительным?

– Мне все кажется подозрительным, – проворчал меняла. На самом деле неприметный купчишка из Бельверуса, как он сам мне признался, был младшим сыном одного из боссонских графов, всю жизнь посвятившим службе в Латеране и состарившимся на ней. – Ты мне кажешься подозрительным. Круговерть вокруг дворца кажется подозрительной. Несколько последних седмиц Бельверус окутан страхом – кто-то или что-то убивает людей, разрывая их на части и высасывая кровь… Подозрительно?

– Наверное, сумасшедший, – предположил я. – Мне рассказывали о таком безумии. Убийца воображает себя вампиром или, например, оборотнем…

– К делу это не относится, – поморщился конфидент барона Гленнора. – Пусть у городской стражи голова болит. Хотя… Лишний повод для недовольства. Убийца перерезал уже два десятка молодых людей, в основном благородных, а прецептор столицы и хитромудрый глава Вертрауэна месьор Мораддин не могут его поймать. Куда смотрит власть? Матери боятся отпускать детей на улицы! Кто виноват? Ленивая стража? Да ничего подобного! Виноват король!

– Почему? – изумился я.

– Правитель всегда виноват во всем, особенно в неприятностях, – поучающе сказал Реймен. – Оставим нашего сумасшедшего. Вот, возьми.

Он протянул мне туго свернутый пергамент. Дорогая, тончайшей выделки телячья кожа. Не менее одного аурея за лист. С одного конца пергамента на витом золоченом шнуре свисала тяжелая печать зеленого сургуча с оттиском королевского герба.

– Приглашение за завтрашний праздник, – пояснил Венс. – День военной славы. Благороднейший принц Тараск заполучил свой триумф – слышал, наверное, о шайке Задара Кровавого? Это была не шайка, а отлично вооруженный крупный боевой отряд, грабивший поместья и деревни на аквилонской границе. Задар оставался неуловимым более полугода. Разгромил сотню королевской гвардии, отосланной на поимку бандитов. Но вот появляется принц Тараск со своими кофийцами и наемниками, за две седмицы отлавливает Задара и привозит его голову в столицу. Триумф посвящен победе принца. Затем – так называемый Большой прием во дворце для истинных дворян.

– Где ты достал приглашение? – ахнул я, и тут же замолчал, перехватив слегка презрительный взгляд Реймена. Конечно, конфидент, работающий в Немедии уже двадцать лет, может достать все, что угодно. У поддельного менялы наверняка обширные связи во дворце – он может ссужать деньги благородным, но разорившимся из-за скачек или любовниц придворным, иногда прощать долги, иногда нет… Ничто так не связывает людей, как золото. – Хорошо, не буду задавать глупых вопросов. Что мне делать на празднике?

– Это вопрос еще более глупый, – сухо ответил Реймен. – Чему тебя учили в Латеране? Смотри, слушай, заводи знакомства, флиртуй с дамами. Нравы при дворе Нимеда достаточно непринужденные, а молодые жены престарелых государственных советников падки на малоизвестных и привлекательных бастардов. Словом, приглашение я тебе устроил, дальше действуй самостоятельно. Парадная одежда найдется или достать?

– Разумеется! – оскорбился я, покосившись на объемистые свертки с вещами, привезенными из Тарантии и поднятыми в мои комнаты конюхом, пока я отдыхал. – Самые лучшие наряды!

– Надеюсь, кофийские, а не аквилонские? – поддел меня Венс, но, заметив мой яростный взгляд, ехидно усмехнулся. – Не надо сердиться. Я просто спросил. Между прочим, барон Гленнор в своем послании требовал обеспечить тебя всем необходимым. То есть буквально всем, что попросишь.