Газета Завтра 815 (79 2009)

Я спрашивал, мне отвечали. Сначала мне изобразили иероглиф, обозначающий человека вообще, но мне нужно было не это, а то, что китайцы думают о нас про себя, в своем бессознательном, когда они остаются один на один с собой. Ведь иероглиф человека обозначает и японца, и русского, но любой китаец хорошо понимает, что японец - это японец, а русский - это русский, и вместе им не сойтись. Результат моих исследований закончился объяснением гида, который почему-то называл себя русским именем Сеня.

Итак, японец - это что-то плотное, упругое, то, что занято. Туда к ним так просто не пролезешь. А русский - это что-то пористое, пустое, незанятое, это то, что можно занять, и никто тебе ничего не скажет. Русский - это пустота, которую нужно еще освоить. Мы - это некая целина, которую предстоит поднять китайцу. Россия - это вселенная, которая говорит небу и земле: засели меня. И они заселяют.

И тогда я подумал, что прав этот Сеня: есть в нас все-таки что-то бабье. Без стержня мы, без ветрил, поэтому-то мы себя и русскими не называем, а называем себя россиянами, евразийцами, европейцами. Уж очень пластична у нас наша сущность. Ничто не помешает нам назвать себя и китайцами.

КИТАЙСКИЙ НАДЛОМ

И все же я нашел один изъян у китайцев: у них, видимо, проблемы с сослагательным наклонением. У них прошлое не на месте, оно не в прошлом. Они его не пережили, они его вытеснили, и поэтому оно у них в будущем, откуда оно вечно к ним возвращается.

Однажды я процитировал своему китайскому другу Сене фрагмент из "Вкуса корней". Отрывок этот звучит так: "Если ты хотя бы немного не отстранишься от мира, ты будешь подобен мотыльку, летящему в огонь, или барану, бодающему плетень". Баран - это, пояснял я Сене, тупой натурфилософ. Мотылек - это самозабвенный реалист. А мы с тобой, говорил я Сене, все-таки аутисты. У нас должен быть зазор по отношению к миру. Не будет зазора, не будет и воображения. Ничего не будет.

Сеня слушал меня внимательно, а потом, улыбнувшись, сказал: я не читал "Вкуса корней", я знаю, что такое реализм, и не знаю, что такое аутизм. Действительно, подумал я, китайцы - реалисты. Когда им было нужно, они изучали японский язык, потом им понадобился русский, и они изучали русский; теперь им нужен английский, и они, забыв русский, изучают английский. Другой мой китайский собеседник сказал, что плохо знает Лао Цзы и Конфуция.

Китайцы прагматики, и поэтому им нужны новые технологии и не нужны Лао Цзы и Конфуций. Но "Вкус корней", равно как Лао Цзы и Конфуций - это то, что не пережито китайцами. Это их незабвенное, которое всегда будет возвращаться к ним из будущего. Китаец без Конфуция - это как русский без Христа, то есть ненастоящий китаец.

НАСТОЯЩИЕ КИТАЙЦЫ

Настоящих китайцев я видел в Летнем Саду императрицы Китая. Они чертили водяные знаки иероглифов, значения которых были непонятны даже Сене. А еще настоящие китайцы были на площади Тяньаньмынь. Увидев нас, они останавливались, наивно улыбались и рассматривали нас как нечто диковинное. Иногда они подходили к нам, трогали за рукава, что-то говорили и фотографировали. Эти китайцы приехали в Пекин из каких-то провинций, они знают запах земли. У них, видимо, были простые мысли и ясное понимание своего места в мире.

ЕДИНЕНИЕ

То, что у китайцев простые мысли и твердая вера в будущее, я понял на концерте в Большом театре Пекина. Военный хор в сопровождении оркестра исполнял различные песни. Были и сольные номера ведущих китайских певцов. Мою душу порадовало исполнение нескольких русских песен. Среди них, конечно, были "Калинка-малинка" и советские песни. Но вот в самом конце артисты стали исполнять, если я правильно понял, какие-то партийно-идеологические песни, и это исполнение довело зал до экстатического состояния, в котором уже не было ни сцены, ни зала, ни зрителей, ни артистов. А был единый порыв людей, готовых идти заполнять все незаполненные пространства мироздания.

Я покидал Большой театр в Пекине с чувством легкой грусти, потому что иногда так хочется забыть себя и оказаться частицей какого-то великого потока.

Тит ДОСТАЛИ…

Блеснул и погас XXXI Московский международный, оставив впечатление чего-то пестрого, громоздкого и случайного. Кто бы мог подумать, что старейшему кинофестивалю, проходящему в столице вчерашней киноимперии, придется доказывать собственную необходимость? При этом, доказательства будут зиждиться на более чем скромных основаниях.

Прекраснодушная попытка "собрать с миру по ленте", затея сопрячь в пространстве культуры Запад и Восток натыкается на отсутствие смыслового фундамента, на котором только и возможен такой отбор. Ведь принятый на вооружение лозунг - "Много фильмов хороших и разных!" - не смотря на свою привлекательность для любого хамелеона, имеющего возможность одновременно смотреть и вверх, и вниз, этот лозунг не обеспечит нашему фестивальному движению ни внутренней стати, ни концентрации сил в эпоху кризиса.

При этом постоянные намеки на то, что, вот-вот кинематографическая Россия скажет свое веское, решающее слово… что, мол, все эти комья свалявшейся мишуры, тонны выброшенного под ноги конфетти служат делу возвышения национального кинематографа - эти намеки уже не проходят.

Никакого нового слова в кино Россия не говорит, ибо идет одно беспрерывное пережевывание, обсасывание, обгладывание советского мифа. Молодые и старые, младшие и старшие режиссеры по-прежнему не брезгуют приторговывать Гулагом, бессильно и мелко мстить прогремевшему, просвистевшему мимо их глаз и душ, необъятному веку.

Взявший первый приз на XXXI ММКФ фильм Николая Досталя "Петя по дороге в царствие небесное" - прекрасный пример того, как нашу творческую интеллигенцию, совершенно по Фрейду, заклинило на марте 1953 года. Эта глубинная любовь-ненависть к "отцу народов", замешанная на страстном желании при любых политических условиях "соответствовать" - всё это очень сильно, до зевоты, надоело. Хватит!

Валентина Берёзкина НЕУТОМИМЫЙ

Заставить лечь в больницу неуемного труженика Савву Ямщикова смогла лишь чрезвычайная ситуация. Больше месяца он страдал, прежде чем "сдаться" своим друзьям - врачам Московской медицинской академии им. И.М.Сеченова. Но оказаться в больнице для Саввы вовсе не значит лежать и ждать выздоровления. Как только докторам удалось преодолеть острую форму недуга, больничная палата, из окон которой открывается панорама на доменные печи пресловутого Сити, превратилась в рабочий кабинет, а мобильный телефон стал связующим звеном с остальным миром. Не удалось в срок выехать в Псков, где начинаются работы по возрождению города из руин. Но дело не терпит! В Москву приезжают советник Псковского губернатора по культуре И.Гаврюшкин, хранитель Михайловского Г.Василевич и вместе с руководителем Комитета по культуре Госдумы РФ Г.Ивлиевым обсуждают планы проведения 25 июля с.г. во Пскове общественной акции "Все на возрождение древней Святыни". В субботу Савва выезжает в Переделкино к Игорю Золотусскому. Юбилейный год Гоголя продолжается и надо успеть выполнить все обязательства перед любимым писателем, которые постарались похерить равнодушные чиновники. Там же Савва навещает В.М.Фалина, чтобы сверить часы, обсудить насущные проблемы с многознающим государственником. А на следующий день в палате у Саввы в гостях военачальник и геополитик Л.Г.Ивашов, к мнению которого необходимо прислушиваться, чтобы не потерять ориентиры в бурном море непредсказуемого нынешнего бытования России. Постоянно связан с больницей на Пироговской главный редактор газеты "Слово" Виктор Линник. Не обойтись Савве без постоянных советов с близким другом и наставником Валентином Лазуткиным; многие профессиональные вопросы помогает ему решать глава Балтийской строительной компании Игорь Найвальт. По самым неотложным вопросам член Президентского совета "Гражданское общество" Ямщиков советуется с его руководителем Эллой Панфиловой. Главный редактор газеты "Завтра" Александр Проханов радует друга блестящим интервью с Александром Лукашенко и сообщает о намеченной на праздник Крестовоздвижения (27 сентября) встрече у изборского Холма славы с представительной делегацией из Белоруссии.

Основное же, конечно, для пациента 741 палаты - работа в родном Институте, Ассоциации реставраторов России, которую он возглавляет, и Всероссийском обществе охраны памятников истории и культуры. Председатель Попечительского совета Общества Павел Пожигайло вместе с Саввой Ямщиковым установили прочные контакты с руководством Абхазии, открывают в Сухуми филиал Общества, чтобы помочь братской республике в деле восстановления уникальных древних памятников архитектуры и живописи. Савву с Абхазией и её замечательными людьми связывают давние дружеские отношения. Отец Виссарион, главный молитвенник и заступник Абхазской Православной Церкви, пять лет назад обратился к Председателю Ассоциации реставраторов за помощью, и высококвалифицированные специалисты из Москвы под руководством директора Межобластного научно-реставрационного управления Министерства культуры РФ Сергея Филатова наметили план восстановления стенных росписей Новоафонского монастыря. Сейчас, когда руководство России выделило средства на реставрацию абхазских древностей, нашлись шабашники, готовые поживиться за чужой счет. Отец Виссарион, батюшка лёгкий на подъём, появился в больнице, чтобы обсудить со своим другом план действий. Во время их беседы к Савве зашёл главный врач клиники Владимир Сафронов. Священник рассказал ему о тяжелых болезнях своего наставника - настоятеля храма в Лыхнах отца Петра. Опытный и отзывчивый специалист тут же предложил батюшке конкретную помощь и через пару дней в Абхазию вылетели хирурги Андрей Григорьев, Дмитрий Ульянов и травматолог Алексей Лычагин. Страдающему от тяжелых недугов священнику была оказана многосторонняя профессиональная помощь. С Министерством здравоохранения Абхазии заключена договоренность о шефстве Сеченовской Академии и взаимном сотрудничестве.

30 июня в Сухуме состоялся круглый стол "Перспективы исследования, реставрации и современного использования историко-культурного наследия Республики Абхазия" под председательством Президента Сергея Багапша. В рамках Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Россией и Абхазией его участники обсудили план конкретных работ на ближайшие годы. С российской стороны в работе "Круглого стола" приняли участие руководители ВООПиК, начальник Управления Президента РФ по международным и культурным связям Сергей Винокуров, реставраторы, архитекторы, археологи, известные ученые, члены Общественной палаты.

И Савва Ямщиков может чувствовать себя спокойно, зная, что в родной ему Абхазии работа движется и принесёт ожидаемые результаты.

Анатолий Туманов АПОСТРОФ

Александр Дугин. "Постфилософия". - М.: Евразийское Движение, 2009.

Книга Жан-Франсуа Лиотара "Состояние постмодерна" в переводе Натальи Шматко была издана в России 11 лет назад. Но признание европейского гуманитария в беспомощности что-либо изменить в неблагостной картине современного ему мира было прочитано здесь как нечто постороннее и незначительное. И понятно, почему: актуальная для своего времени на Западе проблематика воспринималась обыкновенным русскоязычным читателем примерно так же, как руководство по эксплуатации ксерокса промышленником XIX века. Подчеркнём: ничего уничижительного в этом сравнении нет - более того, именно постсовременный человек вызывает сомнения в своей человеческой идентичности у самих же постмодернистов.

Но "состояние постмодерна" нуждается не только в адекватном переводе. Самого перевода мало - наш читатель листает или внимательно прочитывает книгу француза, англичанина или американца, закрывая её со словами: я не понимаю, о чём тут написано! Советскую и русскую культуру возможно описывать в терминологии западных гуманитариев, лингвистов и социологов, в конце концов - в свете западной же философии, но сами эти науки, интерпретируя русское коллективное бессознательное или развитой социализм 70-х годов, буквально или подспудно говорят о себе, а не об объектах своих исследований. Александр Дугин в данной ситуации берёт слово, отобранное у русского народа некими гуманитариями, и возвращает его нам.

Об эгоизме западоидов Дугин сообщает следующее: это результат попыток постмодернистов "отменить" человеческую субъектность. На Западе субъект растворился в культуре, цивилизации и обществе. В рамках завершённого постмодерна, развернувшего модерн не вспять, но против него самого, вывернув наизнанку, - начал работу механизм дивидуации, "расчленения", когда личность распадается на множество равноценно бессмысленных фрагментов: репрезентаций, символов, атрибуций, социальных ролей и статусов. Такой постчеловек не нуждается в какой-либо собранности и цельности, в волевом и рациональном началах. Он живёт "во всём готовом", с непоколебимой бездумной уверенностью, что данная имитация золотого века продлится целую вечность.

Далее нам становится известным, что постмодерн как социокультурный феномен конца XX века появляется, продуцируется исключительно из идеологии либерализма. Из этого следует вывод, что о постмодерне недавние советские граждане узнали своевременно - когда так называемая демократическая модель государства не оставила ни малейшей надежды на возврат к прошлому, и постсоветское общество притерпелось к тому, что обратной дороги нет.

Теперь всем нам предстоит жить и бороться не с враждебным окружением, как это было в советскую эпоху, а с внутренними "тонкими соединениями", о которых мы, помимо того, что мало знаем, - даже не можем с уверенностью сказать: то ли есть они, то ли нет. В государствах и культурах "состоявшегося постмодерна" ситуация аналогичная: виртуальные армия, полиция и спецслужбы, виртуальные мир и война, экономика и политика, и, в конечном итоге, - идеология тотальной виртуальности, которая не слишком вяжется с практикой либерализма. Либерализм не может контролировать и удерживать деструктивные процессы, диссоциацию и энтропию, в себе - поэтому он воспользовался ими, чтобы "подмять под себя" своих исконных противников. Евразию. Третий Мир. Россию - уже не советскую.

Тем не менее, и к счастью для нас, по-прежнему есть люди, которых решительно не устраивает анатомированная и разобранная на запчасти реальность. "Разобранная на запчасти" - означает, что постмодерн беспрестанно пользуется различной удалённости, но одинаково безопасным для него прошлым: мёртвыми культурами, погибшими в незапамятные времена героями, ушедшими богами. Произвольное комбинирование, дезориентирующее искажение и осмеяние, - основополагающие методы постмодерна, и здесь же начинаются главные неприятности для тех, кто допустил и способствовал рождению "гомункула" в кабинетах университетов и министерств Запада.

Итак, кому же будет интересна книга, основанная на лекциях одноименного курса, прочитанных автором в МГУ в 2007 году? Оценивая сопоставимые по масштабу и содержательности труды, всегда есть повод сказать, что это "книга для всех и ни для кого", - подзаголовок основополагающего сочинения Фридриха Ницше за последнее столетие стал применим к любой книге, насыщенность смыслами которой превосходит бульварный детектив.

Но "интерес - пагубная вещь. - пишет Евгений Головин, один из учителей автора. -Если человеку жизнь неинтересна, значит, ему всё будет неинтересно. Он всю жизнь будет искать интересные вещи, и когда кончается героин, будет находить заменитель. Если у человека проблема, интересно или не интересно жить, он уже не состоялся как философ и мыслитель".

То, о чём говорил Александр Дугин в 2007 году в лекциях "Постфилософия", противостоит интересам обыденного порядка. Противостоит избыточно приятной иллюзии, эфемерной значимости преходящего. Это традиция, происходящая из самой действительности, о чём постсовременный человек если вдруг и вспомнит, то предпочтёт поскорее забыть, вновь растворившись в блаженной медитации перед телевизором или монитором.

ГИНТОВТ В ГРОЗНОМ

С 1 июля и целый месяц в Грозном пройдет первая в этом городе выставка современного искусства. Лауреат премии имени Василия Кандинского, художник-евразиец Алексей Беляев-Гинтовт представляет эпическую серию "Хадж Ахмад Хаджи", посвященную Ахмату Кадырову - первому политику Новой Чечни, отцу нынешнего президента республики. На золотых полотнах Гинтовта Кадыров-старший предстает как государственный муж, как религиозный лидер, как отец семейства и как гражданин России…

Нам удалось связаться по телефону с Алексеем Беляевым-Гинтовтом, который так прокомментировал свое пребывание в чеченской столице: "Я застал восстановленный Грозный и увидел, что мужчины здесь мужественны, а женщины - женственны. Вместо рекламы в городе висят мобилизующие лозунги, один из которых гласит: " Единственным доказательством патриотизма - является поступок!"

Соб. инф.

Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ

"Тиха украинская ночь…" Ту тишину забыть пора бы - её давно прогнали прочь… А тут ещё - посол Зурабов! Заволновалась Украина: "Що за москаль такый до нас?" И я ей в духе "Энеиды" могу ответить хоть сейчас:

"Мышко був парубок моторный, и хлопэць - хоч куды козак. И диловытый, и проворный - нэма дэ ставыть пробы знак… Вин був министром социальным, и показав такый розмах, що прэзыдэнт його буквально из крисла вынис на руках…

Вин пидпалыв, як Трою грэкы, всю медыцину росиян, до рук взяв пэнсии, аптэкы - и став пустым людськый карман. Вин быв бы гарным прэтэндэнтом на ту скамийку, що в судах, а став - пораднык прэзыдэнта! Тэпэр - посол, увы и ах…"

Да и у нас в России ныне вопросы есть… Как есть и спор: "на" Украине, "в" Украине - как говорить нам с этих пор? Какой предлог точнее всё же - картина, право, не ясна: того ж Зурабова, положим, послали "в" - или же "на"?…

Ох, да куда бы ни послали, ему всё это хоть бы хны, поскольку те, кто приказали, - его прямые дружбаны. А что не знает он, допустим, слов украинских - сдержим вздох… Вон, Черномырдин и по-русски - не так, чтоб очень… А ведь смог!

Как смог - вопрос уже десятый. Но был Кремлю угоден он - и все мы видим результаты взаимной "дружбы" двух сторон… Раздрай славян - сначала слабый, теперь всё громче слышен всем. Но вот - ура! - идёт Зурабов, спец по решенью всех проблем.

Уж он-то свяжет воедино… Уж он… А впрочем, в нём ли суть? Народ России с Украиной сам возродил бы общий путь. Разруху вместе скрутим сами - но тут загвоздка есть одна: не грех бы всех, кто правит нами, определить давно послами - пославши "в" или же "на"!..