Режиссер Селедкин неприкаянно бродил по кухне своей шикарной квартиры, расположенной на третьем этаже престижного сталинского дома.
– Я не знаю, что мне делать, – печально говорил он. – С шантажистами можно бороться только одним способом – сказать: «Да пожалуйста, публикуйте, что хотите, и в прокуратуру несите!»
Но так Леонид поступить не мог. И прекрасно об этом знал. Он был человеком эмоциональным, взрывным, страстным, безумно талантливым, но на решительные мужские действия способен не был.
– Может, убить его, шантажиста? – размышлял режиссер, – так их же трое. Еще мамочка и сестра. Если я убью всех троих, меня обязательно заподозрят. Деньги искать бессмысленно – сто тысяч мне так сразу никто не даст, да и шансы на то, что семейство, которое так удобно устроилось, от меня после этого отвяжется, минимальны. Разве что…
Тут режиссер просиял и, потирая руки, забегал по квартире. У него появился отличный план.
Чен брел рядом с Евой по глубокому снегу. Она была почти на голову выше его. По спине струилась длинная русая коса.
– А в Италии сейчас тепло. И снега нет. И машин целый гараж, – пробормотал Чен и вздохнул.
– Ты что-то сказал? – спросила буфетчица, перекрывая рев бури.
– Нет-нет. Ничего, – громко ответил Ли Минь. – Тебе холодно?
– Да, – ответила Ева, останавливаясь. – Холодно.
Чен взял ее за руку. Буфетчица сжала его пальцы. Ли Минь задрожал от желания. Ох, если бы они были сейчас в солнечной Италии, в его доме, возле бассейна с прозрачной голубой водой! Но вокруг мела российская метель, пробирая до самых костей, а он, Чен, чтобы не нарушать легенду, жил в съемной квартире без ремонта и с ржавой ванной.
– Поехали ко мне, – прошептал Ли Минь, покрывая руку Евы поцелуями, – поедешь?
– Моя строгая мама… – начала было буфетчица.
– Потом я отвезу тебя домой, – пообещал Чен. – Слово джентльмена.
Ева скептически приподняла бровь.
– Не могу, я приличная девушка, – сказала она.
Чен посмотрел в ее ясные голубые глаза.
– Ты нравишься мне, Ева, – сказал Чен, – мне все равно, приличная ты девушка или нет.
Он встал на цыпочки и дотронулся губами до ее губ.
Люда приехала домой едва живая. Диана Грицак хлопотала по хозяйству.
– Люська, садись, – сказала она, ставя перед Чайниковой тарелку с украинским борщом. – Ну, как съездила? А у меня, представляешь, купили сегодня сразу тридцать глубоких тарелок, тридцать мелких и двадцать девять чашек.
– Как пикантно, – пробормотала Люда. – А почему чашек всего двадцать девять?
– Покупательница сказала, что тридцатый будет пить из стакана.
– Убежденный алкоголик?
– Не знаю, – засмеялась Диана, – я не уточняла.
– Как съездила? – переспросила Чайникова, – да ничего, нормально. Сначала мне попалась дама с собакой, которая пыталась укусить меня за ногу, потом мужчина с огромным карнизом, а после мужчины – две девушки по вызову, которые предлагали мне сменить род деятельности и к ним присоединиться. После я подвозила несчастную, которой изменил молодой человек, доставляла дворника на Красную площадь, затем мне попался приличный молчаливый парень, после парня – милиционер, преследующий преступника. Он, к слову, страшно матюгался. Потом три часа никто не попадался, пока я не встретила симпатичного голубого, который ехал на свидание с Витей, и таксиста, застрявшего в сугробе. И, самое интересное, я встретила… встретила…
Внезапно Люда залилась горькими слезами. Капли падали прямо в борщ. Диана быстренько отставила тарелку в сторону.
– Миллионера на зеленом коне с сельскохозяйственной фамилией? – с надеждой спросила она.
– Нет. Мать новой невесты моего бывшего мужа! – выкрикнула Чайникова. – Она хвасталась, что ее дочь, некая Риточка, выходит замуж за гениального режиссера Селедкина.
– Ты очень переживаешь? – сочувственно спросила Диана.
– Очень.
– Тебе казалось, что у вас любовь?
– Угу.
– А он тебе даже не звонит. Забыл, как будто тебя и нет. Ужас!
– Да. И не говори, – кивнула Люда, вытирая слезы. – Видимо, мы были слишком неравнозначными фигурами – он маститый режиссер, а я – всего лишь корректор, работающий с текстами сценариев. Я любила его, и все еще люблю, а ему просто было удобно со мной.
– Покушай, и жизнь сразу станет веселее, – сочувственно сказала Диана.
Она подвинула тарелку. Люда взяла ложку и стала есть.
Рита Гнучкина сбросила шубку, которая была на вид шикарной, но на деле не слишком дорогой, вытащила растертые и слегка отекшие ножки из полусапожек на шпильках, пришла на кухню и плюхнулась на стул. Ее маман, еще недавно изображавшая из себя светскую даму, сидела в углу в необъятном халате с жирными пятнами на животе и бодро трескала пельмени.
– Ну что, Рита, – спросила мадам Гнучкина с набитым ртом. – Ты счастлива?
– Не то слово, – ответила дочь, ковыряясь мизинцем в зубах, – только устаю очень. Все время приходится прилично себя вести и не матюгаться. Ужас, как тяжело изображать из себя светскую даму! У меня все челюсти болят. Это оттого, что я постоянно корчу на лице умное выражение. А есть ножом и вилкой! Это же вообще караул, я чуть официанта сегодня не зарезала, когда он под руку ко мне подлез со своей форелью в кляре.
Рита схватила вилку, выудила из кастрюльки пельмень, сунула его в рот и стала жевать, громко чавкая и разбрызгивая масло во все стороны.
– Как я тебе сочувствую, доченька, – пробормотала мадам Гнучкина. – А мне как тяжело приходится! Ты-то существо юное, гуттаперчевое, легко приспосабливаешься к обстоятельствам. А я? Стать звездой экрана в таком возрасте! Шутка ли?
– Зато, – сказала дочь, берясь за второй пельмень, – у меня появился новый поклонник.
– Богатый? – спросила Гнучкина и даже перестала жевать.
– Очень! – вытаращила Риточка сильно накрашенные глаза. – Он миллионер, и у него зеленый «Тойота Ленд-Крузер», двести сорок девять лошадиных сил.
– Зеленый, – поморщилась мадам Гнучкина, – ладно уж, серый или черный.
– Ну или хотя бы темно-зеленый, – подхватила Рита, – а то он вообще нереального салатного цвета.
– А что этот оригинал говорит по этому поводу?
– Что такой цвет напоминает ему о весне и о зеленой травке.
– Романтик!
– О, да, – заулыбалась Риточка. – И он тоже в меня влюбился!
– Тоже? – не поняла мадам Гнучкина. – А первый кто? Селедкин? Что-то я не уверена, что он в тебя сильно влюблен.
– Да? – растерялась Рита. – Так что мне делать? Выходить замуж по любви за миллионера с зеленым «Крузером» или по расчету за знаменитого режиссера?
– Не знаю, милая! – заголосила Гнучкина. – Пусть тебе, дитятко, сердце подскажет.
Дитятко задумчиво впилось зубами в пельмень.
– Я потратила больше, чем заработала, – сказала Люда.
В тепле и уюте ее разморило. Хотелось лечь, укутаться одеялом и заснуть.
– Намного?
– Да. Машина неэкономичная, бензина требует много, а желающих на ней ехать – совсем мало. Люди как увидят звезды и отверстия от пуль – пугаются, шарахаются и отказываются садиться. Только с наступлением темноты дело пошло живее.
– Так, может, тебе по ночам ездить? – предложила Грицак.
– По ночам ездить опасно, есть риск сильно нарваться, – объяснила Люда. – Но у меня появилась оригинальная идея. Я краем уха услышала по радио объявление о том, что в это воскресенье в Подмосковье будет проводиться ралли «Русская зима». Это такие гонки на внедорожниках по пересеченной местности. Ралли-рейд. «УАЗ» вполне подходит под определение внедорожника, поэтому мы можем зарегистрироваться, купить лицензию в местом отделении Федерации автоспорта и поехать. Если всех обгоним, получим кругленькую сумму.
– Сколько? – спросила Грицак.
– На новую машину хватит.
– А если в банк деньги положить? На проценты прожить сможем?
– Жить – нет. Но за квартиру платить, наверное, получится.
– А если мы не выиграем?
Люда вздохнула и поудобнее устроилась на стуле. Желание спать становилось нестерпимым.
– Будет очень жаль, – ответила Чайникова, – потому что такие ралли превращают автомобили в металлолом. Обычные машины не рассчитаны на подобные нагрузки. Но у нас не обычная машина, на ней ездили раньше каскадеры. То есть наш «уазик» вполне ничего, боевой. Поедешь со мной штурманом? А я буду пилотом.
Диана захлопала круглыми глазами.
– А что надо делать?
– Я тебе утром расскажу, что надо делать, – прошептала Люда, закрывая глаза. – В основном надо кричать «Направо!» и «Налево!», а также подталкивать автомобиль, когда он застрянет в сугробах.
Глаза Грицак испуганно забегали из стороны в сторону.
– Ты уверена, что я справлюсь? В смысле, с выталкиванием из сугробов? – спросила она.
– Нет, не уверена, – честно ответила Люда, – но все равно других кандидатур на должность штурмана у нас нет.
– Логично, – вздохнула Диана.
Но, несмотря на показную сдержанность, в глубине души Грицак жаждала приключений.
Чен начал срывать с Евы одежду еще в прихожей. Сначала на пол полетела старенькая выцветшая шубейка, за ней – вязаная шапочка.
– Ева, я люблю тебя, – простонал Ли Минь, впиваясь в губы девушки.
Для этого Чену пришлось встать на цыпочки. Девушка закрыла глаза и ответила на поцелуй. В квартире было холодно, но от молодого человека веяло жаром, как от печки.
– Дай мне разуться, – засмеялась Ева, шутливо оттолкнув Ли Миня, – у тебя дома есть тапочки?
– Нету, – сказал Чен, отрицательно покачав головой.
Девушка сняла сапоги и поставила их рядом со стеной. Ее ноги остались в прозрачном капроне.
– Холодно? – спросил Ли Минь.
Ева кивнула.
Чен подошел к девушке и легко, словно пушинку, поднял ее на руки. Ева обвила руками его шею.
«Остановись, мгновение», – подумал про себя Ли Минь, укладывая девушку на старый продавленный диван.
– Подожди секундочку, – прошептал он ей, с трудом отрываясь от мягких губ, – я схожу в душ.
Через несколько минут он вернулся – мускулистый, с влажной кожей, мокрым ежиком черным восточных волос и жадным блеском в глазах, но Ева уже спала. Она свернулась калачиком, поджала под себя ноги. Чен ходил вокруг нее, ходил, потом разозлился и попытался разбудить, но Ева только глубже погрузилась в сон.
– Есть какие-нибудь новости? – спросил полковник Рязанцев у капитана Сергеева.
– Так точно, Владимир Евгеньевич, – кивнул тот, – болгары прислали досье на Любомира Ангелова, под именем которого, как предполагается, находился в Болгарии наш Чен Ли Минь.
– Интересно, – спросил полковник, – властей Болгарии не насторожило, что человек с типично восточными чертами лица носит чисто болгарское имя?
– Видимо, не насторожило. А вот его поведение, в частности, попытка оптом купить списанное вооружение Советской Армии…
– Попытка удалась?
– Частично. Под видом металлолома ему удалось вывезти из страны два зенитных комплекса, одиннадцать танков и сто пятьдесят два автомата Калашникова.