Один

– Чтоб тебя на кишках собственного сына повесили!

Ничего не поделаешь: пришлось забираться в серую оболочку. Камушек вздохнул и послал по окружности импульс. Тотчас камни дрогнули и потянулись стайкой к маленькому скучающему обжоре, Ландшафт, скучный и по-прежнему однообразный, постепенно менял цвет, переходя из песка сначала в чахлые кустики травы, потом местность покрылась зеленью с редкими невысокими и скрюченными деревцами.

Наконец Локи миновал негустой перелесок, осмотрелся: судя по всему, он находился где-то у реки или озера – из тумана доносился мерный плеск воды о камни.

И чем дольше ас бестолку бродил, тем все больше росла его злость. Локи даже немного испугался, прислушиваясь к собственным ощущениям. Такой лютой ярости ас не испытывал со времен сотворения, когда не он, а ас Один выделился и стал правителем миров.

Локи кипел от ярости – межвременье снова чудило, теперь принявшись за чужие эмоции, В пространстве было немало земель и миров, где мало изученных, где попросту асов не интересовавших. Межвременье, один из парадоксальностей злых шуток йотунов, не могло считаться землей, потому что в пространстве этого места не существовало но и не признавать за этим миром права на существование тоже было невозможно. О межвременье знали все асы, но пользоваться гостеприимством этого мира – нет, увольте, есть куда лучше забавы. Некоторые, отправившись в межвременье на свой страх и риск, так и сгинули в безднах времени.

Другие же, вернувшись разом богатели и жили по

меркам прочих, припеваючи, но уже редко улыбались, а когда случайная улыбка все же касалась их губ, они тут же испуганно оглядывались, словно за плечом находился незримый враг. Один Хеймдалль с непостижимой регулярностью время от времени посещал этот мир без зримого ущерба для себя и для Асгарда.

Локи бы тоже без особой нужды в этот мир не полез. При этой мысли он стиснул кулаки: попадись ему сейчас хоть самый завалященький цверг!.. У Локи звенело в ушах от желания кого-нибудь задушить. Но ничего, стоящего внимания, не попадалось.

– Локи! Ас Локи! – ясно различил он внезапный вскрик. Локи шагнул в том направлении и ахнул: действительно, в межвременьи оживали все легенды и сказки. На островке суши, пористого и хлюпающего проступающей водой мха, стояла девушка с распущенными волосами. А рядом, осторожно положив ей на плечо морду, стоял красавец скакун, каких и в конюшнях Одина не водилось. Девушка, почти бесплотная и прозрачная, манила аса к себе. Локи переступил с ноги на ногу: только тут он сообразил, что видит перед собой отражение, тогда как сама Улла и водяной конь глядят на него со дна озера. Жесты Уллы становились все отчаяннее, словно она умоляла незнакомца о помощи. Но слой воды над ней слов не пропускал. Двойник странной пары тоже безмолвно шевелил губами.

– Занятно! – покрутил ас головой: – Кто же тогда меня окликал?

А призраков становилось все больше: они проявлялись сначала в воздухе прямо перед Локи, а потом он с обрыва видел те же диковинные создания на дне заколдованного озера.

– Помоги же, ас Локи! – позвал кто-то вторично. Молчаливая стена теней шарахнулась, расступаясь.

– Опять морочит! разозлился Локи. Но все же ответил:

– Если хочешь моей помощи, то хотя бы покажись!

– Я перед тобой, – удивился голос, похожий на шорох метлы по земляному полу. – Разве не видишь?

Только тут Локи различил что-то, похожее на тонкую паутинку с точкой-звездочкой в центре. Попробовал сорвать паутинку пальцем, потом смахнуть ладонью: рука нашаривала пустоту, а глаза ясно различали узоры паучьей западни и крошечную малютку в центре.

– Опять не вышло! – вздохнула фея, бессильно повисая в нитях: сеть обвивала тонкие кисти и кандалами охватывала щиколотки.

В душе Локи шевельнулась жалость, а попритихшая ярость нашла для себя выход. Локи колотнул кулаком пространство: теперь казалось, что бьешь в толстое одеяло, скрывавшее резиновую стену.

– Нас разделяет временная перегородка, – фея устало сдула прилипший к щеке локон. – Тут силой не получится.

– А как получится? – Локи попробовал невидимую перегородку в других местах: оказалось, что все тени и привидения отделены незримой преградой.

– Перекресток миров! – туманно пояснила фея. Но для Локи было достаточно: на перекрестке миров жил старина Хеймдалль в то время, когда не бродяжил невесть где.

– Ого! Так я почти дома! – обрадовался Локи и заорал во всю мощь: – Э-ге-гей! Хеймдалль! Зажги светильник – у тебя чертовски неуютно!

– Уютно! – возразил знакомый голос. И как и предполагал Локи, из тумана сначала высунулась лошадиная морда, а следом восседавший без седла сам ас Хеймдалль.

Тотчас тени замелькали, испуганно разбегаясь. Дымкой скрыло фею в паутине.

Глядя на улепетывающие привидения, Локи кивнул в сторону покрывшегося облаками озера:

– Видно, недаром тебя прозвали стражем богов – даже привидения от тебя шарахаются.

Хеймдалль шутки не принял. Помедлил, но все же пояснил:

– Да, я и в самом деле сторожу этих шустрил!

– А почему так жестоко? – бледное личико феи не выходило из головы.

– Потому, – нехотя оправдывался ас, направляясь куда-то в сторону, – что их время не пришло. Наступит срок, все обитатели этого мира переселятся в другие миры и земли. А пока они так и норовят, словно недоношенный ребенок, неподготовленными вырваться из колыбели. – И, сменив тему, позвал: – Ну, ты идешь?

Невесть с чего (лошадь Хеймдалля почти скрылась в молоке) Локи выдохнул:

– Нет, я остаюсь! – и тут же прикусил язык: с ума он сошел, не иначе?!

– Как знаешь, но больше не отвлекай: я рыбу ловлю! – донес туман слова аса – и Локи, пораженный самим собой, остался стоять в полном, но вовсе не гордом одиночестве.

– Да, – ругнул сам себя, – и как это ты, глупец, так опростоволосился?!

Позвать Хеймдалля тотчас же не решился: во-первых, межвременье пропускало звуки лишь по своему усмотрению, а, во-вторых, Хеймдалль, страстный любитель посидеть с удочкой, убил бы на месте Локи, потревожившего его вторично. Признаваться же Хеймдаллю, что Локи потерял черный шар времени было и стыдно, и чревато неприятностями: шар мог найти смертный, которому в дела времени вмешиваться не положено. Хеймдалль, позови его ас, решил, что Локи, как обычно, шутит. Страж богов шутки понимал плохо, а Локи лишь поежился, представив, что может сделать Хеймдалль, рассерди его, как следует.

И тут Локи кожей почувствовал чье-то присутствие, хотя мог бы поклясться, что рядом нет ни единой живой души.

– Локи, ты нарушил за это время столько законов, что лучше бы тебе сразу, еще до появления на свет, приготовить смолистую вязанку для погребального костра!

Локи похолодел: такой противный пришептывающий голос был у единственного существа – повелительницы царства мертвых старухи Хелль. Впрочем, Хелль являлась и любом обличье. Старухой асы звали колдунью по привычке: сначала ведь была пустота, старшая сестра смерти, а потом уж появилось все остальное.

Сейчас Хелль предстала в облике пожилой женщины с натруженными руками. Из-под платка выбивались нечесаные пряди волос. Передник был густо покрыт жирными пятнами и присохшими рыбьими чешуйками.

– Ну, что тебя занесло в мои владения?

– Что?! – Локи поперхнулся: вот куда бы он точно не сунулся, хоть озолоти.

Туман, словно сорванный ветром полог, исчез. Локи и старуха стояли лицом к лицу у каменной створки, приоткрывавшей дорогу в царство мертвых. Вереск густо порос по склонам горы. Ветер сорил снежной трухой. Постанывал в расселинах. Старуха Хелль поглядывала выжидательно, постукивала о камень металлическим посохом, высекая искры.

Локи юлил глазами, подыскивая слова: не так-то просто разговаривать с собственной смертью. В щель попыталась просунуться чья-то душа – старуха погнала мертвого пинками и ударами посоха:

– Ишь, не сидится! – пригрозила.

Время от времени кое-кому удавалось из царства вечно спящих сбежать – тогда по Миргарду, миру людей, начинали бродить россказни о вампирах и летающих мертвецах, пока Хелль не загоняла беглую душу обратно в темноту ночи.

Локи попытался воспользоваться заминкой и улизнуть. Он почти выбежал из круга, за которым кончалась власть Хелль, как его остановил крик:

– А игрушку свою забрать не хочешь? Невольно ас оглянулся. Хелль, усмехаясь и дразнясь, вертела в руке черный шар.

– Где взяла? Отдай! – рванулся Локи.

– Мое царство и пресветлый Асгард всегда были добрыми соседями, – старуха спрятала шар за пазуху. – Но ты, Локи, позволяешь себе чересчур много. Теперь ты станешь моим, – ведьма помедлила, подбирая слово, – моим посохоносцем: на три дня и три земных ночи!

Локи растер ладонью грудь: он ожидал куда более тяжкого наказания.

– Я готов, моя госпожа! – отвечал ас, протянув руку к посоху.

И тут же пригнулся от непомерной тяжести. Швырнул посох на камни:

– Ты, что, ведьма, издеваешься?! Кому под силу таскать этот посох? – не сдержался Локи, дуя на пальцы. Посох, потянув к земле, сорвал с ладони кожу.

– Я так и думала, что ты ни на что не годен, ас Локи, – кивнула старуха, поднимая свое оружие. Откуда Локи было знать, что посох высвобождает людей от жизни, а что может быть тяжелее на свете, чем посох смерти?

– Шар отдашь? – на всякий случай спросил Локи, не очень-то на милость старухи уповая.

– Я подумаю! – старуха трижды ударила посохом о землю. Проваливаясь в устье горы, Локи еще расслышал: – А пока ты побудешь моим гостем!

«Хорошенькое гостеприимство», – буркнул Локи, очутившись в кромешной темноте на сырой земле.

Но ответа, как и следовало из надменного и скверного характера старушенции, не последовало.

Приходилось обживаться там, где волей Хелль очутился: Локи нашарил на земле несколько камней. На ощупь различил кремень и высек искры ударами камня о камень.

– Ситуация аховая! – Локи сидел в каменном мешке, лишь далеко вверху чернота, казалось, была чуть серее.

Если из межвременья можно было вернуться, можно было там и пропасть, то из царства мертвых Локи не слышал, чтобы кто-то возвращался живым.

Шел который час бесполезного сидения у каменной кладки. Хотелось есть, пить и спать одновременно.

– У, – погрозил Локи темноте, – попался бы я сюда мертвым, так хоть бы не одолевали нужды живых!

– У мертвых душ свои заботы, – Локи подскочил на месте: к его щеке, чуть осязаемая, прикоснулась бледно светящаяся точка. Локи выхватил кинжал, приготовившись драться. Точка каждым касанием оставляла на коже кровоточащие ранки, но от бесполезного размахивания кинжалом ловко увертывалась.

Насытившись, она отлетела с тихим вздохом.

– Прости, великий ас, – попросила. – Тебе от моих укусов вреда немного, а так приятно почувствовать горячую и живую кровь, словно снова жива!

Ранки и впрямь по сравнению с неприятностями, сыпавшимися в последнее время на аса, были мелочью, а польза от местного старожилы могла быть. Локи примирился, что его покусали безнаказанно. Спросил, размазывая по щеке кровь:

– Да кто ты такой?

– Не помню, – охотно откликнулся светлячок. – Попавшие в сети Хелль забывают свою земную жизнь, забывают близких, а иначе и существование стало бы мукой, хотя и без того в царстве мертвых несладко.

– А я думал, что тут вечный покой… – вкрадчиво продолжил Локи, – и вечная ночь без исхода и выхода.

Но душа оказалась прозорлива, тут же уличила:

– Неправда, великий ас, ты не о том хотел знать. – И снова вздохнула: – Ну, что ж, в благодарность за миг радости я выведу тебя отсюда! Более того… – докончить душа не успела: между искоркой и Локи, заслоняя точку света мелькнул силуэт.

– Кажется, кому-то из валькирий следует открутить голову, – в который раз планы Локи, только наладившись, срывались: существо, возникшее во мраке, заворочалось, примеряясь, как бы кого не задеть. Прошамкало:

– Ну, давайте знакомиться: кого еще зацапала старая ведьма? Ни черта в темноте не разберу!

Душа тихонько ахнула и сгинула, как не бывало. Локи подвинулся: незнакомец оказался каким-то угловатым и костлявым, заполнившим весь каменный колодец.

– Да ты-то кто? – Локи, стараясь не коснуться темной громадины, отодвинулся, прижавшись спиной к кладке.

– Я-то? Да я…

Ответить новый пленник не успел: Локи, вжавшись в стену, случайно задел потайной рычаг, в кладке обнаружилась и упала в пазы в полу дверь. Локи повалился от неожиданности на спину и зажмурился: следом в проем лезла здоровущая харя, украшенная рыжими усами и ярко пламенной бородой. Глаза чудища, каждое размером по спелому яблоку, чуть не лезли из орбит, но великан рассматривал что-то, что находилось у Локи позади.

– Это ж надо, какие малюпасенькие! – в восторге великан отшатнулся от проема, хлопнув в ладоши от изумления.

– Вот в этом твои ошибки, Локи, – ас поднялся на ноги, любуясь на целую стену: дверь так же таинственно встала на место, оградив и каменную клетку, и великана, и души-кровопийцы от великого Локи непроходимой скалой.

А что подумает Хелль, обнаружив, что пленник сбежал, на это Локи было чихать с высоченной сосны.

Глазки Локи масляно блестели. Приторная улыбка добра не предвещала.

– А вот и я! – Локи прищурился на онемевшее сборище цвергов: время, сделав петлю, выбросило Локи почти в том же самом месте пространства, где его подхватил временной поток. Цверги же, для которых прошли с исчезновения аса секунды, даже головы повернуть не успели. И теперь, обомлев от неожиданности, испуганно зыркали на разъяренного аса.

– Итак, – Локи поманил пальцем цвергов. – Как хотите: по одному вам головы поотрывать или своими ручонками себе экзекуцию устроите?

Цверги попятились, топча друг дружку. Те, кто поближе к устьям туннелей, ринулись спасаться. Локи набрал в охапку кучу маленького народца, поднял над собой:

– Видимо, сознательных среди вас нет? Придется потрудиться самому! – и размахнулся, собираясь швырнуть всю добычу на камни.

Цверги пищали, царапались. Некоторые от ужаса потеряли сознание. У туннелей – столпотворение: карлики, толкаясь и давя друг друга, мешали пробиваться в узкие норки сородичам. У каждого туннеля клубилась рыдающая, кусающаяся и озверелая толпа переполошенных цвергов. Карлики сплетались руками и ногами. Отрывали от выхода тех, кто успел просунуть голову или руку. Старались прорваться в первые ряды.

Локи (некоторые из цвергов просыпались между пальцев и попадали вниз, переломав кости) собирался вытряхнуть и остальных маленьких злодеев, доставивших столько неприятностей асу, как скала разверзлась. На пороге стоял седой горбатый старик, опираясь на посох.

Тотчас шум в пещере утих.

– Мотсогнир! Мотсогнир! – прошелестело восхищенно-почтительное.

– Отпусти их! – проскрипел прародитель цвергов.

– Еще чего! – возмутился ас.

– Отпусти! – потребовал цверг, наклоняясь, точно хищная старая птица. – Я заплачу!

– Чем же? – ожерелье уже давно лежало у Локи за пазухой, холодя кожу. – Что вы, жалкие мыши, можете предложить асу?

– Силу тьмы, – ледяной каплей ответ цверга. – Ты, не спорю, могуч, но асам неведом страх, незнакомы им и опасности. Однако ты сам сегодня убедился, что не так-то просто выжить, изменись слегка обстоятельства.

Мы же, подземный народец, и впрямь, ты верно, Локи, подметил, похожи на крыс. Однако ты встречал животных умнее и хитрее, чем крыса?

Локи наклонился, выпуская цвергов. Некоторые тут же попрятались. Иные были покалечены и могли лишь ползти, покряхтывая от боли. Но асу было не до них: Локи всегда считал, что, если что-то предлагают, сначала возьми, а потом рассуждай, где оно может пригодиться.

Но тайную мысль придержал при себе. Отвечал насмешливо, щекотнув Мотсогнира пальцем:

– А ты уверен, что твоя сила спасет тебя, если я захочу посмотреть, какая по цвету в твоих жилах кровь? И потом: сила тьмы – ее на зуб не попробуешь!

Мотсогнир промолчал, сверля аса взглядом.