Дзен в большом городе

— ВЕРА!!!

— А ты на меня голос не повышай, — спокойно сказала ведьма. — Мое дело предупредить, а дальше сама думай, взрослая уже.

— Вер, у меня и так настроение паскудное, ты еще подливаешь.

На колени ко мне забралась трехцветная кошка-пеструшка, свернулась калачиком и заурчала от счастья под моей ладошкой.

— Успокоя дать? Недавно варила, у соседки совсем нервы никудышные стали.

— Лучше совет дай, — вздохнула я. — Как же мне Дэна в охранки-то закутать, а?

— Совет, говоришь, — Вера задумалась, рассеянно сжевала пирожок и наконец молвила: — А если ему заговоренную на охрану вещь подарить?

— Вер, ему кошка сегодня снилась, какая к черту вещь, — устало призналась я.

— Ого, так с этого и надо было начинать! — теперь она смотрела сочувственно, с традиционной русской жалостливостью во взоре. — Ну, коль так, то у твоего милого два пути. Или сделать охранку, или…

— Ну? — тихонько подтолкнула я запнувшуюся ведьму.

— Ну или пусть хлебнет горюшка, — пожала она плечами. — Все одно — жениться не хочет, чего ради тебе стараться.

— Да хочет он жениться!

Вера выразительно хмыкнула. «Ври больше, — было написано у нее на лбу, — да если б он тебе предложил — ты б давно уже поперед него в загс побежала!».

Я досчитала до десяти, выдохнула и очень вежливо спросила:

— Более вариантов нет? Я к тебе за советом пришла, надеясь что ты меня поопытнее, глядишь чего и подскажешь умного.

— А я тебе умного не сказала, значит? — усмехнулась она.

— Я это и так знаю, Вера. Я же мастер по охранкам, забыла? Но вот как сделать так, чтобы против воли поставить охранку — мне не сообразить. Там же нужно участие человека, сонного его не заговорить, понимаешь?

Вера чуток подумала и предложила:

— А оморочку на него сделать? Навесь пояс рабства, как миленький сделает все, что скажешь.

— Ну да, а потом сниму с него заклятье послушания, и он уйдет. Не простит он мне такого.

— Так память стери да и все!

— Ты умеешь? — жестко спросила я ее. — Умеешь стереть память так, чтобы только вот этот эпизод убрать? Лично я — нет. Получится еще как с той девочкой, Пелагеиной клиенткой.

Тогда нам всем пришлось попахать. Девочка та пережила изнасилование, и кто-то очень умный подсказал родителям, что можно сходить «к бабушке», та память и сотрет, не будет малышка рвать себе сердце воспоминаниями. По мне, так тут хватило бы успокоя да снятия тоски, но меня никто не спросил. И Пелагеюшка, старый и опытный мастер, и та не смогла ювелирно сработать — вместе со сценой изнасилования из памяти девочки выпало слишком много. Папу забыла напрочь, подруг не узнавала, кое-что из школьного курса стерлось. Пришлось нам всем вместе собираться да переделывать работу Пелагеи.

— Святоша может, — помолчав, напомнила Вера.

— Святоша многое может, так что мне, в ножки ей кланяться идти? — хмыкнула я.

— Тогда не знаю, — развела Вера руками.

— А если подумать? — почти жалобно спросила я, заглядывая ей в глазки. — Верочка, ну кошка ведь. Сама понимаешь, как это серьезно. Помоги, а?

— Ну, разнылась, — неодобрительно цыкнула ведьма.

— А как не ныть, я же без него жить не могу, — несчастно и очень искренне призналась я.

— Дура девка, — покачала она головой.

Я молчала.

— Ну ладно, — решилась она наконец. — Можно помочь твоей беде.

— Как? — вскинула я на нее глаза, полные безумной надежды.

— Ты погоди, — поморщилась ведьма. — Плата сильно высока!

— Насколько высока?

— Лет десять жизни.

Я невольно присвистнула. За печкой кто-то возмущенно завозился.

— Ты мне домового не высвистывай, он мне еще от прабабки достался, — строго велела Вера.

— А что за обряд-то такой?

— На двойника. Вызовешь духа своего ненаглядного да и сделаешь на него обряд. Все, что сделаешь с духом — отразится на Дэне.

— Это не тот обряд, когда через зеркало дух живого призываешь? — что-то такое я припоминала, говорила мне бабуля про это.

— Ну да.

— А попроще ничего нет? — расстроено вопросила я. — Цена ведь чересчур высока!

Как я не любила Дэна, но понимала, что годы за избавление его от неприятностей — слишком много. Потом, когда мы с ним состаримся и ему придется меня хоронить раньше времени — он мне спасибо не скажет. Впрочем, если дело примет слишком серьезный оборот — пойду на это не колеблясь.

— А попроще — пусть он хлебнет беды от кошки, — охотно поделилась Вера мыслями. — Намается, да к тебе же и прибежит, около юбки твоей отдохнуть. Тут-то ты и не теряйся — через плечо его да под венец.

— Ясно, — безразлично молвила я, некстати вспомнив, что Вера с мужем жила плохо. Очень плохо. Уж давно он помер, а она к нему даже и на могилку не ходит, зарастает она бурьяном.

Уходить пора. Ничем мне Вера не помогла. Если и есть у нее какие-то секреты — открывать их мне она не намерена.

Что-то попало мне в глаз, я сморгнула, подняла глаза на ведьму и удивилась. Вера как-то чересчур пристально смотрела на меня.

— Пойду я, — устало сказала я. — Дел полно, да и тебя отвлекать не хочется.

— У тебя все нормально? — странным тоном спросила она.

Около моего дома бродит привидение, а любимому снятся кошки.

— Просто замечательно, — кивнула я, встала…и почему-то покачнулась. Оперлась рукой об некстати подвернувшееся блюдо с единственным пирожком, оно выскользнуло, упало на пол…

— К счастью, — выдохнула я, глядя на осколки.

— А ну-ка, счастье, сядь! — хреновым тоном велела ведьма, настороженно глядя на меня.

— Ты чего? — воззрилась я на нее в полном недоумении.

Та молча сдернула с головы платок; расплела длинную, с проседью, косу; положила руки мне на голову и замерла, едва слышно читая заклятье.

Пахнуло холодом.

Я молча сидела, не понимая, что нашло на коллегу. Случаи буйного помешательства ведьмам не грозят. Мы не умрем от ужаса при виде восставшего покойника, нам не страшны склероз, маразм и прочие радости возраста. Пелагее, вон, уже под сто лет, ровесницы ее давно как растения, а она у нас — живчик еще тот, ни одна свадьба без нее не обходится.

Веру я уважала. Ведьма была умелая, весьма здравая, да и ко мне словно мать родная относилась. Не верила я, что она мне возьмет и зло причинит. Однако на всякий случай я следила за ее действиями.

Пока волноваться не стоило — она всего лишь сканировала ауру. Это она делает просто мастерски, и надо быть идиотом, чтобы отказаться от такого сеанса. Сейчас она закончит, и у меня на руках будет полная диагностика состояния моего тела. Возможно, гастритик намечается, а я и не знаю об этом…

Вера закончила, сняла руки с моей макушки, села на табуретку и молча посмотрела на нее. Мне не понравился ее взгляд. Совсем.

— Что не так? — тихо спросила я.

Похоже, гастритиком тут дело не обойдется. Что, что заставляет ее смотреть на меня, как на будущую покойницу? Что притаилось во мне? СПИД? Тропическая лихорадка? Атипичная пневмония???

— Вот тут, — она указала на мой живот, — у тебя аура серая. Я сразу поняла, что дело неладно, но такого, признаться, не ожидала…

— Что? — видимо, я ослышалась.

Это же аура мертвых! Вернее, просто серая дымка, ничего не имеющая с семислойной аурой живых! Не может мертвое наложиться на живое, это просто редкостный бред!

— Аура, говорю, у тебя около пупка серая, — повторила Вера, вновь повязывая волосы платком. — Правда, отторгает ее тело, выталкивает, словно вода масло. Когда я положила тебе руки на голову, она была размером с суповую тарелку. А сейчас уже со спичечный коробок.

— Вера, — тихо сказала я. — Но, если эта дыра так быстро сокращается, то откуда она вообще взялась? Даже если допустить, что я к тебе пришла вся серая с ног до головы — и то сейчас бы этого пятна на животе уже не было!

Вера пристально посмотрела на меня и вздохнула:

— Знаешь, мне что странным показалось? Сидели мы, разговаривали, и вдруг ты замерла, лицо исказилось на миг, а потом ты взглянула на меня совершенно чужим взглядом. У меня прямо сразу мысль мелькнула: вот не Марьин взгляд и все тут! Умный такой…

— Это что, ты меня за олигофренку держишь? — возмутилась я.

Ведьма красноречиво посмотрела на меня, и я осеклась.

— Это в какой момент произошло? — очень тихо спросила я.

— Мы с тобой поговорили о вызове духа-двойника, ты сказала «Ясно», и после этого начались странности.

— Ты ошиблась. Все нормально, я все помню.

— Точно?

Я напряженно осмотрелась вокруг себя, пытаясь угадать в картинке десять отличий. Спустя секунду мне стало как-то очень нехорошо. Когда я пришла — огонь в печке вовсю полыхал, на плите исходила бульканьем кастрюлька. Теперь же она была отставлена на приступок, и дрова прогорели. Сквозь решетчатую дверцу виднелись алые угли.

— Сколько это длилось? — помертвевшие губы отказывались шевелиться.

— С полчаса.

— Я что, сидела мумией — и все? И ты полчаса ждала, чтобы просканировать ауру?

— Ничего себе мумия, — возмутилась она. — Все пирожки подмела подчистую!

— Конец моей фигуре, — горько заключила я, то-то мне так нехорошо в животе и тяжело на душе. — И что, я полчаса только пирожки лопала? Не разговаривала?

— Знаешь, ты была очень вежливая и вообще приличная, — задумчиво поведала она. — Сказала, что у меня тут очень мило и что мой платочек великолепно оттеняет цвет лица.

Я обвела кухню, не блещущую чистотой, ошалелым взглядом. Мило? Потом перевела глаза на застиранный платок на голове ведьмы с еле различимыми цветочками и вгляделась в лицо под ним, щедро отмеченное возрастом.

Боже, я сошла с ума…

«Это сказывается позавчерашний перепой», — гнусно хихикнул внутренний голос.

«Да я ни с какого такого перепою я не стану отвешивать комплименты старым ведьмам!!!», — рявкнула я на него.

— Это все, что я говорила? — снова обратилась я к Вере.

— Путина с тобой от души поругали, — охотно призналась она.

— Знаешь, а я ведь ничего против него не имею, — задумчиво сказала я, — Более того — на последних выборах специально взяла себе труд проголосовать за него. И мы с тобой не раз говорили, что я не желаю его ругать. Нравится он мне.

— Я помню, — спокойно ответила она. — Потому и поняла, что дело тут нечисто.

Я помолчала, припоминая горячий диск в сидюке и вкус баунти во рту.

— У меня шизофрения? — бесстрастно спросила я. — Только честно. Ты же видела все семь слоев…

— Балда! — не выдержала Вера. — В тебе — мертвый!!! Десять минут назад в твоем теле был мертвый!!! Иначе откуда тут серая аура???

И она снова ткнула пальцем мне в живот.

— Это невозможно, — устало спросила я. — Вера, я же некромантию практикую, так что поверь мне, дух мертвого никогда не попадет в чужое живое тело, просто потому, что нет такого понятия — «дух мертвого». Ведь именно дух делает тело живым, сломалось что—то в теле — и все, тут же дух отлетает на небеса.

— Так может какой заблудший, еще не долетел? — несмело предположила Вера.

Я покачала головой:

— Живое не может принять мертвое, это просто невозможно. Да и не может быть в одном теле более одного духа. Так что твои намеки про ауру… Ну бред ведь, согласись.

— Соглашусь, — кивнула она. — Соглашусь, милая ты моя. Только я своими глазами видела, как в твоем теле со мной разговаривал кто—то другой. И взгляд не твой, и разговаривала ты совсем другими речами. Да и аура не соврет.