Забытый сон

– У меня уже нет никаких надежд, – выдавила она. – Вчера врачи сказали мне, что мое безумие может начаться уже через месяц. Потом я не буду ничего понимать. Я даже просила племянника, чтобы мне ввели морфий или какой-нибудь другой наркотик, но эвтаназия в Латвии все еще запрещена, а подставлять мальчика я не хочу.

Она думала даже об этом.

– У меня есть хорошая подруга, – сообщила Лилия, – мы с ней дружим много лет. Татьяна Фешукова. Может, вы с ней встретитесь? Я попросила ее быть вашим гидом по Риге и помогать вам. Она хорошо знает латышский язык.

– Вы говорили ей о моем приезде?

– Да. Но мы знакомы уже много лет. Если вы думаете о ней что-то плохое, то это не так.

– Кто еще мог знать о моем приезде?

– Я же вам сказала, что только мои родные и близкие. Больше никто.

– Фешукова входит в самый близкий ваш круг? – уточнил Дронго.

– Безусловно. Она будет рада вам помочь. Милая, интеллигентная женщина. Между прочим, она директор крупного издательства, выпускает прекрасные книги на латышском языке.

– Большое спасибо за ваше внимание. Пусть подойдет к отелю к трем часам. Я хочу поговорить сегодня с Рябовым и еще немного походить вокруг дома вашего тестя.

– Хорошо. Я ей передам. Извините, что у меня так получилось. Вы встречались вчера с Ингридой?

– Да. И не только с ней.

– Я могу спросить о результатах? Извините, что я вас тороплю, но вы понимаете, что в моем положении мне трудно ждать.

– Пока нет конкретных результатов, – ответил Дронго. Он не хотел говорить о вчерашнем звонке. Телефон мог прослушиваться.

– Понимаю. Я вас не тороплю, но… Очень жалею, что не обратилась к вам раньше. Но они все меня так убеждали. А главное, не было этой запонки, без нее я бы не решилась…

Они попрощались, и он положил трубку. Затем достал мобильный и вышел в коридор, набирая номер Эдгара Вейдеманиса в Москве.

– Здравствуй, Эдгар, – быстро сказал Дронго. – У меня появилась маленькая проблема.

– Какая проблема?

– Вчера мне кто-то позвонил и начал угрожать. Предложил уехать отсюда, не завершив расследования.

– Интересно, – отозвался Эдгар, – похоже, ты кого-то сильно напугал.

– Видимо, так. И еще я обнаружил, что за мной следят. Понимаешь?

– Серьезные люди?

– Пока нет. Не профессионал, скорее любитель, я легко оторвался. Но это уже симптом.

– Похоже, что Лилия была права. Неужели его убили?

– Не знаю. Это было так давно. Здесь, в Латвии, сразу чувствуешь, как поменялись эпохи. Они теперь в Евросоюзе, и для них события девяносто третьего уже прошедшая эпоха, а все события до девяносто первого – вообще время до нашей эры.

– Я тебе говорил, что в Латвии время течет медленно, – пробормотал Эдгар. – Они живут каждым днем, и для них один год равен пяти годам москвичей. Или десяти. В больших городах время летит стремительно, в маленьких странах оно застывает, как вечность.

– Ты становишься поэтом. Кажется, у тебя уже есть латышское гражданство и тебе не нужно получать визу, чтобы сюда приехать. Надеюсь, у тебя остались старые связи в полиции или в других силовых структурах. Ты все понял?

– Все. Можешь больше ничего не говорить. До свидания.

– И учти, что я живу в отеле «Радиссон». Пока! – Дронго отключил телефон, вернулся в свой номер и, надев куртку, решил выйти из отеля. Часы показывали половину двенадцатого. И в этот момент снова зазвонил телефон в его номере. Он опасливо покосился на аппарат. Или они хотят сделать ему последнее предупреждение? Нужно взять трубку, кто бы это ни был.

– Слушаю, – сказал Дронго.

– Извините, – услышал он голос портье, – к вам пришла госпожа Делчева. Она хочет с вами увидеться.

– Сейчас спускаюсь, – ответил он. Кажется, это была вчерашняя журналистка.

Он вошел в кабину лифта и спустился на первый этаж. В холле отеля его уже ждала молодая женщина. Она успела переодеться и была теперь в длинной макси-юбке, твидовом пиджаке и в белой блузке. Куртка лежала на диване. Увидев его, Делчева поднялась, протягивая руку.

– Извините, что приехала без звонка, – сказала она, – я звонила еще несколько минут назад к вам в номер, но вы не отвечали. А мне сказали, что вы не уходили из отеля.

– Я спускался на завтрак. – Ей не обязательно знать, что он выходил в коридор, чтобы позвонить.

Молодая женщина с любопытством смотрела на него. Очевидно, наслушалась разных сказок, с некоторым неудовольствием подумал Дронго.

– Вчера я сказала в редакции, что познакомилась с вами, – сообщила она, – и мне дали задание обязательно сделать с вами интервью. Как вы считаете, когда вам будет удобно?

– Не знаю, – он даже растерялся. Его профессия не предполагала публичности. И вообще, ему меньше всего хотелось общаться с журналистами. Даже с такой симпатичной, как Марианна Делчева.

– Вы не латышка? – вместо ответа спросил он.

– Нет, – ответила она, – по отцу я болгарка и русская, а по маме немка и украинка. Вот такая невероятная смесь.

– И красивая, – добавил он. – Вы знаете, если честно, я не думал об интервью. Мне кажется, я не тот человек, который должен появляться на страницах журналов и газет.

– Именно тот, который нужен. Вы знаете, что писали про вас американцы?

– Знаю. Читал в Интернете. Там публикуются абсолютно непроверенные факты.

– Вы отказываетесь? – Делчева прикусила нижнюю губу. Было заметно, что она волнуется.

– Нет, не отказываюсь. Может, нам лучше перенести наше интервью на завтра? И мы вместе пообедаем. А заодно поговорим.

– Я завтра днем не успею, – виновато сообщила Марианна. – У меня завтра встреча в другом месте.

– Тогда вечером, – предложил Дронго, – вместе поужинаем, хотя это звучит немного двусмысленно.

– Вы боитесь двусмысленностей? – Дронго подумал, что теперь молодые люди немного другие. Более раскованные и открытые. В их возрасте он был другим.

– Иногда, – улыбнулся он. – Тогда договорились. Завтра вечером встретимся. – Он на мгновение запнулся и вспомнил название ресторана, о котором ему говорил Брейкш, – в ресторане «Гуттенберг».

– В «Гуттенберге»? – изумилась она. – Вы меня туда приглашаете?

– Плохой ресторан?

– Нет. Очень даже хороший, превосходный. Это в самом центре города. Там открыли гостиницу вместе с рестораном. Только нужно заказать столик. Там всегда бывает много гостей.

– Я попрошу портье, чтобы он их предупредил, – решил Дронго. – Значит, договорились? Завтра в семь.

– Обязательно. – Она улыбнулась и снова протянула ему руку. А потом как-то по-детски вдруг спросила: – Можно, я сейчас задам вам только один вопрос? Только один.

– Один можно, – разрешил Дронго.

– Как вы относитесь к своей славе? – ничего лучше спросить она не могла.

– Знаете, как на подобный вопрос ответил Бальзак? – усмехнулся Дронго. – Он сказал, что слава самый невыгодный товар. Стоит дорого, а сохраняется плохо. Мне нечего добавить к этим словам.

– Можно так написать? – рассмеялась она.

– Можно. До свидания, Марианна.

Она вышла из отеля, и Дронго смотрел, как она шла по набережной. Затем подошел к портье. Тот объяснил ему, что до ресторана можно дойти пешком, достаточно перейти мост и оказаться на другом берегу. Далее пройти по Бривибас и свернуть налево. Забрав карту, Дронго вышел из отеля. Нужно было предложить Марианне пройти с ним до центра города. Но она могла не согласиться. Видимо, торопилась на автобус. У таких молодых и деловых женщин всегда не бывает времени даже на обед.

Уже на мосту Дронго почувствовал за собой слежку. Неужели опять начинается? Но на этот раз их было двое. Один сидел в автомобиле – синем «Ситроене», который проехал мимо Дронго и остановился на другой стороне берега в самом конце моста. Они действовали примитивно, но достаточно плотно, очевидно, помня о своем промахе в Юрмале. Второй следовал за ним пешком по мосту. Дронго подумал, что сегодняшние наблюдатели подготовлены гораздо лучше вчерашнего. Но ему не нужно, чтобы кто-то узнал о его встрече с депутатом.

Эти ребята не похожи на сотрудников спецслужб, иначе они не стали бы использовать один автомобиль. И не вели бы его так плотно. Похоже, их даже не волнует, обнаружит ли он «наблюдение» или нет. Интересно, кто они такие? И почему решили за ним следить?

Или их послал тот самый неизвестный тип, который вчера позвонил Дронго в номер отеля? В этом случае они должны демонстрировать себя намеренно – это входит в их манеру запугивания. Но они делают это не слишком явно, иначе машина не стала бы уезжать так далеко, а следовала бы за ним по мосту. Кажется, он столкнулся с еще одной загадкой. Дронго нахмурился и обернулся. Второй «наблюдатель» сделал вид, что любуется видом города. Нет, эти ребята не хотят его испугать, они всего лишь следят. Хорошо бы понять, что им нужно, и посмотреть, как они будут себя вести.

Дронго прошел площадь и углубился в улочки старого города. Конечно, у этих ребят есть преимущество, они знают город гораздо лучше, чем он. Но у него есть опыт уходить от преследования. И никто не сможет его найти, если он захочет исчезнуть. А их автомобиль не сумеет повсюду за ним следовать, и им придется его оставить. Дронго усмехнулся. Похоже, что они слишком самонадеянны.

Все произошло так, как он и думал. Дронго нашел подходящее здание, вошел в него и поднялся наверх. Теперь оставалось только подождать. Все зависело от терпения наблюдателей. Через несколько минут они начнут суетиться, через пять минут будут бегать по всем домам. Через десять – подниматься на последние этажи, при этом не доходя до последнего, чтобы успеть проверить все остальные. Дронго подумал, что эти двое наблюдателей чуть более успешные «топтуны», чем первый. Они искали его целых полчаса. А еще через двадцать минут он вышел и ушел, когда они наконец прекратили свои поиски.

К ресторану «Винсент», находившемуся на Элизабетес, Дронго подошел ровно в час дня. Посмотрел на часы и, спустившись по лестнице к ресторану, вошел в небольшой холл, служащий гардеробом для гостей. Сдал куртку, прошел в другой зал. Заказав рюмку текилы, решил посмотреть ресторан. И обошел залы один за другим. Это было полуподвальное помещение, довольно скупо оформленное. В глубине ресторана, в левой стороне, был большой банкетный зал, перед которым разместилась своеобразная галерея с фотографиями знаменитостей, посещавших это заведение. Здесь были звезды шоу-бизнеса, известные театральные и телевизионные актеры, президенты, сенаторы. Дронго осматривал галерею, когда рядом с ним остановился мужчина среднего роста. Он был одет в синий костюм с дорогим галстуком. На ногах были темные ботинки, стоящие не одну сотню евро. У него было самоуверенное выражение лица, какое бывает у плебейских выскочек, достигших какого-то успеха.

– Вот видите, – недовольно заметил подошедший, указывая на портреты, – хозяева ресторана считают, что здесь нужно вешать портреты только зарубежных красавиц. Наших депутатов вы тут не увидите, мы для них не авторитеты. Я уж не говорю о наших политиках и бизнесменах. Вот так здесь относятся к своим выдающимся людям. Вы можете представить себе такое в России или во Франции?

– Не могу, – весело согласился Дронго, оборачиваясь к стоявшему рядом с ним господину. – Это действительно нехорошо.

– Мне уже сказали, что вы пришли. У меня были важные встречи, и поэтому я немного опоздал. – Брейкш даже не извинился. Лишь объяснил, почему задержался. Очевидно, слов для извинений в его лексиконе просто не было. Депутат снисходительно протянул руку:

– Айварс Брейкш.

– Меня обычно называют Дронго, – произнес Дронго свою привычную фразу в ответ и пожал протянутую руку.

Глава 7

Нужно отдать должное депутату Брейкшу, ресторан действительно был превосходным. Дронго заказал мозговую косточку из телятины и получил удовольствие от превосходно приготовленного блюда. Винный погреб ресторана был менее впечатляющ, но смотрелся все равно неплохо. От хорошего вина Брейкш пришел в прекрасное расположение духа.

– У нас открываются такие перспективы после вступления в Евросоюз, – захлебывался он, – а еще мы стали членами НАТО, и это значит, что за нашей спиной теперь Америка и все страны Европы. Понимаете, что мы из себя представляем? Русские, конечно, бесятся, но уже ничего сделать не могут. А мы стали членами элитных клубов.

– Вы считаете, что русские мечтают на вас напасть? – не удержался Дронго. Но Брейкш не понимал сарказма.

– Не напасть, но восстановить свою империю, безусловно. Они все время подчиняли малые народы. А мы все время боролись за свою независимость. Все последние пятьдесят лет.

– А мне казалось, что триста, – снова не удержался Дронго, – ведь Латвия вошла в Российскую империю еще во время Северной войны.

– Это история русских, – отмахнулся Брейкш, – мы всегда боролись за свою независимость. Еще магистр Ливонского ордена Вальтер Плеттенберг победил русских у озера Смолино в начале пятнадцатого века…

– Шестнадцатого, – поправил его Дронго.

– Верно, шестнадцатого. А еще в тринадцатом Рига входила в Ганзейский союз. Что в это время было у русских? Ничего не было. Одни татары всем владели.

– Это не совсем так. Была независимая Новгородская земля. А Киевская Русь существовала уже много веков. И вообще, мне кажется несколько схоластическим спор о том, кто древнее. Если народ хочет жить свободным, то это его право, но не нужно при этом считать всех остальных плохими. И даже большую империю, распад которой помог вам обрести независимость. Если бы не демократическое движение в Москве, Латвия до сих пор была бы несвободной.

– Это выдумки московских журналистов, – отмахнулся Брейкш, – не думайте, что я не демократ. Но я немного другой демократ, у меня свои взгляды на нашу историю и свободу. Я национальный демократ.

– Понимаю, – кивнул Дронго, с трудом удерживаясь от комментария, что уже раньше существовали национал-социалисты, которых в мире знали совсем под другим именем.

– Мне сказали, что в Риге есть несколько запутанных дел, оставшихся еще с начала девяностых, – осторожно начал Дронго, – и мне хотелось бы о них поговорить.

– У нас почти нет запутанных дел, – хохотнул депутат, – здесь не Чикаго и не Москва. У нас спокойно, а все уголовные дела мы расследуем, находим виновных и доводим дела до суда. В девяносто пятом был один маньяк, которого мы долго искали, но нашли. Было несколько громких убийств.

– А самоубийств? Мне рассказывали об одном интересном случае. – Ему было важно, чтобы Брейкш сам вспомнил дело Арманда Краулиня.

– Самоубийства – это наш бич, – вздохнул депутат, – говорят, что Скандинавские страны и Прибалтика занимают по самоубийствам первые места в мире. Можете себе такое представить? У нас бывают очень дикие случаи. Например, одна женщина утопила себя в ванной. Это же просто невозможно.

– Иногда родственники погибших не хотят поверить в самоубийство своих близких, – Дронго решил немного подсказать депутату.

– У меня был такой случай, – бутылка хорошего вина начинала сказываться, – даже не можете себе представить, как она меня достала, эта супруга погибшего. Мы провели опознание, я назначил экспертизу. Все совпало. Ее муж получил письмо из банка о необходимости возврата денег и решил, что лучший способ избежать оплаты – это сделать петлю. Он приехал в квартиру своего отца, в которой шел ремонт, уже зная, что там есть готовый крюк. Сделал петлю и повесился. Внизу сидел консьерж, который не видел посторонних. А когда приехала секретарь этого самоубийцы, они вместе открыли дверь и вошли в квартиру. Все абсолютно точно, но жена словно ополоумела. Она никак не хотела признавать факты. Просто какое-то сумасшествие. Сколько крови она мне попортила, сколько жалоб на меня написала! Дело дошло даже до эксгумации трупа. Можете себе представить? И во время этой эксгумации она грохнулась в обморок. В общем, мучила меня несколько лет. Но говорят, что она до сих пор не успокоилась.

– Может, у нее были какие-нибудь факты? – Дронго подозвал официанта и заказал вторую бутылку вина.

Брейкш удовлетворенно кивнул в знак согласия.

– Никаких фактов. Только глупые домыслы.

– И у вас не было никаких сомнений?

– Некоторые сомнения, конечно, были. У погибшего на руках нашли кровоподтеки, но это можно было легко объяснить. Он был достаточно крупный мужчина, и когда его вынимали из петли, то уронили на пол. Я, конечно, не говорил об этом жене покойного, но сам об этом знал и указывал в своих рапортах, помогая судмедэкспертам восстановить всю картину происшедшего.

– Вы им подсказывали? – ошеломленно уточнил Дронго.

– Я им объяснил причину синяков на руке и попросил изъять эти сведения, – охотно пояснил Брейкш, – зачем давать несчастной женщине ложную надежду, что ее мужа убил кто-то из посторонних, если в квартире он был один.

– А ключи? Вы нашли ключи от квартиры?

– Ключи были у консьержа, – пояснил Брейкш, пробуя вино из второй бутылки. Оно ему тоже понравилось. И он удовлетворенно кивнул.

– Это были вторые ключи, – возразил Дронго, – а первая пара? Где они лежали, когда вы вошли в квартиру?

– В шкафу. Мы их не сразу нашли. Но они лежали в ящике, в шкафу, который был накрыт полиэтиленовой пленкой. Их мог положить туда только самоубийца. Он даже оставил записку, но его жена не хотела и в это поверить. Я провел три экспертизы, и все подтвердили, что писал он сам…