Бесы ПЦУ: хроники киевского безбожия

А. С. Гаспарян

Бесы ПЦУ: хроники киевского безбожия

Предисловие

Сегодня редкий день обходится без сообщения о том, что раскольники отняли у прихожан канонической Украинской православной церкви очередной храм. Или на еще одного священника завели уголовное дело за «измену Украине». Мы тягостно вздыхаем и думаем: как же могло до такого дойти? Ничто ведь не предвещало.

Должен огорчить. Как раз напротив. К этому все методично шло. Все тридцать лет существования независимой Украины. Прямо с момента появления УПЦ. Мы просто не обращали внимания на некоторые обстоятельства, считая их малозначительными. Но в этом и заключалась ошибка. В Украине была создана система, в основе которой лежало уничтожение православия.

Еще пару лет назад, когда я говорил об этом в эфирах, все относились к данному вопросу очень скептически. Не верили, что жители Украины могут так оскотиниться. Сегодня это уже очевидно всем. Так давайте проследим весь этот путь грехопадения. Зафиксируем собственные просчеты, чтобы потом их не повторять. Чтобы они не возникли в будущем. Хотя бы моральный капитал с этого наживем.

Глава первая. Прелюдия симфонии разрушения

Почему-то принято считать, что говорить правду легко и приятно; возможно, иногда так и бывает, но не в этот раз. История разгрома православия и уничтожения Украинской православной церкви (УПЦ) состоит из набора очевидных фактов. Но никто не хочет задумываться над тем, почему так произошло. И прежде чем мы с вами начнем обсуждать этот вопрос, давайте расставим все точки над «і». Почему это вообще стало возможным? Да потому, что мы с вами находимся в плену собственных иллюзий. Что для нас православие? Первое, что приходит на ум, — образы, созданные Федором Михайловичем Достоевским. А если речь заходит о православии в Украине, сразу вспоминается, скажем, Александр Сергеевич Пушкин: крестьянка варит варенье, за окном раздается колокольный звон. Благостная картинка. Но православие уже давным-давно таким не является. Более того, вопреки расхожему мнению, кризис православия случился совсем не с приходом большевиков, и Емельян Ярославский[1] здесь тоже ни при чем.

Кризис православия начался в конце XIX века. Вспомним слова Раскольникова из «Преступления и наказания» Достоевского: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Это позиция не литературного героя, не отдельного человека, а значительной части общества того времени. Уже тогда многие миряне отошли от канонов православия, и позиции этого религиозного направления пошатнулись. Поначалу это было почти не заметно: на первый взгляд, все шло как положено. Но на самом деле происходили и такие явления, которые русская интеллигенция очень долго не хотела замечать. А если и замечала, то умудрялась находить слова, чтобы все оправдать и даже одобрить. Последствия подобного отношения оказались страшными: люди решили, что террор может быть оправданным средством достижения целей. То есть в обществе параллельно существовали две парадигмы: с одной стороны, десять заповедей Христовых, одна из которых гласит: «Не убий», а с другой — абсолютное безбожие, своего рода «разрешение» на убийство, которое вылилось в террор народовольчества, а затем и партии социалистов-революционеров, или эсэров. И что самое интересное, безбожие вызывало симпатию! В это сложно поверить, но, например, в начале Первой русской революции[2] многие священники симпатизировали террористам. Вероятно, сейчас вы возмутились: «Не может быть?! Священник, проповедующий православные ценности, не может поддерживать терроризм!» Я вам больше скажу: один из священников[3] даже стал депутатом Государственной думы от фракции кадетов, т. е. конституционных демократов. Он призывал понять и, может быть, даже простить террористов. Все это показывает, насколько серьезный кризис переживало российское общество. Но такова была действительность в начале XX века.

Параллельно существовало черносотенное движение (черносотенцы) — Союз русского народа, Союз Михаила Архангела и др., — которое было насквозь религиозным и вроде бы поддерживало монархию. Черносотенцы присягали на верность государю императору, но в результате оказались предателями: они не сделали ничего ни для спасения самодержавной монархии, ни для спасения царской семьи. И, кстати, множество черносотенных союзов находилось на территории Малороссии (территория современной Украины).

Наблюдая за происходящим, обычному человеку было сложно сохранить свои православные идеалы и убеждения — «тренды» тогда были другие, а люди вообще очень падки на моду. Представители духовенства могли вести абсолютно правильные проповеди, проводить молебны во славу русского оружия, но авторитет священников померк после Февральской революции. В революционном угаре все пошло на слом. Чего стоит один только факт, когда из окна Синода выкинули кресло государя императора. Но пресловутый революционный угар не мог появиться просто так — значит, общество было к этому готово. Точно так же и в наше время объективные реалии подготовили почву для майданов 2004 и 2014 годов — глупо это отрицать. Конечно, у нас есть определенные политики, которые искренне полагают, что никаких предпосылок не было. Они не правы. Основной причиной майданов послужило размытие идеалов, на которых строилось общество.

Нечто подобное имело место и в 1917 году. Произошла полная подмена понятий: священник с красным революционным бантом — это же богоборец и никак иначе. Очевидно, что общество в 1917 году было разрозненно. В Москве и Петрограде, в Ростове и Киеве, в Кишиневе и Одессе православная церковь перестала играть ту роль, которую играла веками. Спорить о том, почему так произошло, можно бесконечно долго, и у каждого найдутся свои аргументы, но суть от этого не меняется: наша страна переживала очень серьезный кризис православия. На этой волне прежняя идеология сменилась новой, которую принесли большевики, и церкви в ее прежнем виде уже места не оказалось. Во время Гражданской войны многие священники (напирмер, епископ Антоний Храповицкий) заняли принципиальную позицию: они поддерживали белое движение. А многие — нет. И это тоже свидетельствует о кризисе православия. Когда тебе объявляют о том, что религии как таковой больше нет, а ты, будучи священником, с этим соглашаешься, происходит раскол. Потом церковные лидеры уехали в эмиграцию, где произошло слияние политической и религиозной оппозиции. А на территории Советского Союза были запущены другие процессы: появился союз воинствующих безбожников.

Многие спросят: «При чем здесь Украина?» Дело в том, что религиозное чувство, о котором все стали говорить, глядя на то, как уничтожается УПЦ, по факту отсутствует уже лет сто. На смену ему пришли другие мессианские идеи: большевики подменили православие своей идеологией. Потом они вспомнят про десять заповедей, и появится «Моральный кодекс строителя коммунизма». Почему глава КПРФ Зюганов постоянно говорит, что Христос был первым большевиком? Потому что многие коммунистические идеи были заимствованы из православия. Но ведь коммунизм — это совсем не православие, не правда ли? Это нечто иное. Так вот, православная составляющая с каждым годом становилась все меньше и меньше. Храмы закрывались, священников репрессировали, молодежь воспитывалась не просто вне православных традиций, а в ярко выраженной борьбе с религией. Сколько тысяч советских людей входило в Союз воинствующих безбожников! И это ведь люди, которые родились в России: русские, украинцы, молдаване, армяне, грузины. Да, государство поощряло атеизм, имели место преследования священников, церкви под склады переделывали, но мы же говорим не о создании условий, а о православном чувстве. Большевики пытались отодвинуть православие на второй план: они дали народу другую веру, и народ за ними пошел. Это значит, что у народа тоже были вопросы к священникам. Глупо это отрицать.

Потом началась Великая Отечественная война. Немцы назло Советам стали восстанавливать храмы, а священники, которые приехали из эмиграции, пошли в них служить. Делалось это не по доброте душевной — просто Германия использовала против большевиков все, что могла. А для населения Малороссии вполне себе неплохая аргументация, ведь там еще далеко не все забыли пасхальные традиции. Но советское руководство сложно обвинить в глупости. Напротив, там собрались люди очень умные и тонко понимающие ситуацию. Поэтому в 1943 году состоялась встреча Сталина с иерархами церкви и был возрожден Московский патриархат — эпоха лютых, яростных гонений закончилась.

Однако после Великой Октябрьской Социалистической революции и до начала Великой Отечественной войны прошло 24 года. Сколько молодых людей за это время выросло вне православия? Кто-то возразит: мол, в последние годы вышло немало книг и художественных фильмов, где показано, как в окопах молятся. Но это все абсолютный новодел. Наверное, отдельные случаи действительно имели место, но это точно не было массовым явлением и совершенно точно не поощрялось. То есть церковь существовала, но уже не играла той роли, которую должна была, с точки зрения народа-богоносца.

Да, меняется все. Особенно заметными изменения стали в конце 80-х годов ХХ века: можно стало и Библию читать, и в церковь ходить, и на тебя вроде как доносы не писали. Все потому, что советская власть в лице генерального секретаря КПСС Михаила Сергеевича Горбачева высказалась по этому поводу. Людям разрешили чувствовать себя православными, и начался балаган: одновременно носили комсомольский значок и крестик. Конечно, современные левые могут сказать, что ничего такого в этом нет, хотя с точки зрения комсомольской организации вещи эти совершенно несовместимы. Но это еще полдела: крестик могли носить и поверх рубашки, потому что некому было объяснять, что к чему. Это было не приходом в веру, а поп-культурой. Все стали креститься, провозгласили себя православными и принялись читать Библию, но очень быстро выяснилось, что многим это на самом деле неинтересно. Тем не менее мода на православие брала свое, возводилась в абсолют. Это было удивительное время, в котором сочеталось несочетаемое: люди могли засматриваться какими-нибудь сатанинскими фильмами и в то же время искренне считать себя православными — своего рода поп-сатанизм. Какое там причастие, какая исповедь! Никто даже не задумывался об этом.

Каким бы ужасным ни казалось такое положение дел, по сравнению с тем, что происходило в Украине, это можно назвать баловством.

Девяностые годы — это эпоха фундаментального разлома некогда единой большой страны, эпоха поиска себя. И далеко не все пошли искать себя в православии — было много тех, кто стал язычниками и сатанистами. Настоящими, а не такими, которых обычно показывают в глупых ТВ-шоу. В Украине сатанисты и неоязычники тоже имелись, причем это были довольно серьезные объединения (они, кстати, существуют до сих пор). Плюс возникло множество религиозных сект, которые называли себя церквями, — они пошли от осколков Русской православной церкви заграницей (РПЦЗ).

Я не раз говорил о том, что церковь — это не храм и даже не священник, у которого человек должен исповедоваться. Для подавляющего большинства жителей Украины церковь — это то, что близко к дому. И даже если рядом находится храм не канонической православной церкви, то человек, скорее всего, пойдет туда, не задаваясь вопросами о том, насколько она соответствует православной вере. А это очень важный вопрос. Ведь чем страшны были секты 90-х годов прошлого века? Тем, что там была абсолютная мешанина: какие-то молитвы списаны у католиков, какие-то — у протестантов и т. д. В конце перестройки в Советский Союз с Запада было привезено огромное количество религиозной литературы. Библии раздавали буквально на каждом углу, и никто на соответствие канону их не проверял — не до того было. Тем более что сравнить особо не с чем: у населения интернета тогда еще не было, в библиотеку за книгой Емельяна Ярославского с разбором Ветхого Завета, где помимо комментариев еще и текст канонический, пойдут единицы. Вот сейчас, наверное, мой читатель скажет: «Это что за сумасшедший дом!» Это не сумасшедший дом — это нормально для той ситуации, в которую мы все попали. Радио было оккупировано сомнительными религиозными программами. Почему я говорю «оккупировано»? Потому что первые десять лет в них участвовал кто угодно, только не православные священники. Американские секты скупали рекламное время и транслировали свои программы, которые опять-таки никто не проверял на соответствие нашему православному чувству. К тому же советский человек привык: раз сказали в средствах массовой информации — значит, это правда.

И еще один немаловажный фактор: в центральных СМИ эфирное время стоит дороже, а в Украине — дешевле. Поэтому там деятельность подобных организаций расцвела буйным цветом, что, конечно, тоже не способствовало воспитанию христианской осознанности. Да и люди, которые посещали церковь в конце 80-х — начале 90-х годов, были довольно своеобразными. Многие из них были убежденными атеистами, но партии не стало, классовую борьбу вести негде, не с кем, да и незачем уже, и они нашли достойную альтернативу. Благо это популярно, об этом говорят и ничего вроде как не требуют взамен — просто сходи послушай. И начинается подражание — кто во что горазд.

Однако американские проповедники не единственные, кто воспользовался ситуацией, — сюда хлынула и часть эмиграции. Это вообще отдельная катастрофа, потому что на той же Украине было очень много так называемых домовых церквей. Приехал, к примеру, какой-нибудь Марко Абра́мович, эмигрировавший когда-то из Одессы на Брайтон-Бич, почитал газеты и решил открыть неплохой бизнес. Закупил Библии, придумал историю о том, как к Богу пришел, и все это, естественно, без всякого обучения или какого-либо рукоположения — тогда люди в таких тонкостях не разбирались. Марко устраивает у себя дома церковь, туда начинают ходить люди, даже не задумываясь о том, насколько это все имеет отношение к православию. Такой подход к вере вкупе с тотальной неосведомленностью лег в основу той катастрофы, которая будет происходить с УПЦ в 2022–2023 годах.

Выходит, сначала на фундаменте безбожия было построено атеистическое общество, чрезвычайно далекое и от понимания религии, и от православной традиции. А потом его попытались вписать в новую действительность, где основополагающую роль вместо партии должна была играть церковь. Проводником новой политики мог стать кто угодно, тем более в Украине — там за этими процессами мало кто следил. Представители УПЦ занимались своими делами: реставрировали возвращенные храмы после «нецелевого» использования (например, на территории Киево-Печерской лавры находился кинофакультет). Нужно было налаживать церковную жизнь, и православная церковь искренне полагала, что по мере восстановления подлинного православного чувства народ потянется в храм. Но при этом не учитывалось отсутствие религиозного чувства как такового. Не брали в расчет и сектантство, которое на тот момент уже вовсю вело активную деятельность. Например, в одном из городков Одесской области священником сам себя провозгласил бывший работник идеологического сектора обкома партии. КПСС рухнул, а заниматься чем-то надо, и он нашел дело по душе — стал проповедовать. Сейчас это звучит дико, но так было.

В 20-х годах прошлого века на руинах старых устоев строилась принципиально другая, новая жизнь на других идейно-политических основах. То же самое воспроизводилось и в 90-х годах. С поправкой лишь на то, что 1920-е — это эпоха политических романтиков, пассионариев, которые искренне хотели дать человечеству счастье, а 1990-е — это время пройдох, самозванцев и негодяев, жаждущих наживы. В начале нулевых ситуация несколько изменилась, но совсем не в лучшую сторону: пышным цветом расцвел нацизм, который вытеснил Православную церковь. Почему так произошло? Это вопрос и сложный, и простой одновременно. Простой потому, что нацисты борются со всем русским, поэтому какое здесь может быть православие.

Сложность вопроса в том, что во время Гражданской войны духовенство заняло принципиальную позицию, но только не в Украине — там автокефальная церковь выступила вместе с большевиками. Казалось бы, это вообще из разряда невозможного. Просто тогда никто толком не знал, как все будет развиваться. Никто не подозревал, что большевики церковь, мягко говоря, недолюбливали. Если в противостоянии белых и красных церковь свою роль все-таки играла, то в событиях в Малороссии эта роль была сведена практически к нулю. А радикальные нацисты, в отличие от очень многих, историю Гражданской войны изучали не по советским учебникам — они пользовались иммигрантскими источниками, где информация подавалась несколько иначе. И помимо общей лютой ненависти ко всему русскому, в том числе и к самим себе, украинские нацисты впитали ненависть ко всему православному, поэтому в православие в массе своей не пошли. Сейчас, наверное, читатель захочет закрыть книгу и скажет: «Подождите, как так? Крестные ходы ведь были». Мы с вами еще поговорим и про четыре миллиона православных, и про то, что говорил Онуфрий[4] по этому поводу. Но приятного здесь мало. Радикальный сегмент был вне православной церкви вообще. Повторилась история столетней давности: радикальные последователи большевиков создали Союз воинствующих безбожников, а через 100 лет радикальные нацисты оказались либо под грекокатоликами (на Западной Украине), либо в пастве раскольника Филарета (Денисенко)[5], но тоже не массово. Большинство же нацистов были язычниками. Причем в язычестве этом много чего намешано: скандинавский эпос, войска СС из Третьего рейха. Входил туда и собственный эпос: древние укры выкопали Черное море и тому подобное.

Российское телевидение в 2022 году не раз показывало базы нацистов из «Азова» с соответствующими атрибутами. Это радикальный нацизм, который никакого отношения к православию не имеет, равно как и к национализму, определение которого можно найти, например, в словаре Даля. Это совершенно другое явление, в котором идеология Третьего рейха тесно переплетена с собственными сумасбродными идеями. То есть с этой точки зрения православная церковь в Украине к началу нулевых годов представляла собой достаточно любопытное зрелище. Были и те, кто действительно воцерковились, и те, кто считал себя православным, но в церковь вообще не ходил, и те, кто пытался найти себя, находясь где-то неподалеку (на большие религиозные праздники он мог постоять в храме, но Великий пост не соблюдал и даже позволял себе на скамейке напротив храма горилку пить).

Признавая главенство УПЦ, Украинское государство параллельно заигрывало с Филаретом. Для Филарета это было очень важно. Да и Украинская православная церковь тоже считала, что дела идут неплохо, не замечая, что время играет против нее. И вот теперь мы подходим к вопросу: откуда вообще взялась Украинская православная церковь? Как она появилась? У нас принято ругать последнее политическое руководство Советского Союза, и сейчас появится еще один повод для этого.

Глава вторая. Украинская православная церковь

Начиная с Майдана 2014 года в период, который в Украине принято называть Революцией гидности, в сознании абсолютно каждого украинца прочно засела мысль, будто отвратительная, мерзкая советская власть только и делала, что притесняла украинский народ. За ношение вышиванки в лучшем случае ссылали в ГУЛАГ. За просмотр фильма на украинском языке могли выгнать с работы и так далее. Разбирать эту околесицу бессмысленно, потому что каждый, чьи детство и юность пришлись на советский период, вспомнит, что тогда вышиванки были у многих. Они считались обычным предметом гардероба и не несли никакой националистической коннотации. Есть и еще один момент, который в эту теорию не вписывается. И нет, я сейчас не о генеральных секретарях ЦК КПСС, среди которых было предостаточно украинцев. Речь идет про церковь. Мало кто знает, но уже к концу 70-х годов прошлого века из 75 представителей епископата Русской православной церкви (РПЦ) 21 был уроженцем Украины, а 13 из них — западной ее части, Галиции и Волыни. Но это еще не все: к концу 80-х годов того же столетия 25 из 77 епископов РПЦ были представителями Украины, и с Запада были уже 14 из них. Казалось бы, как такое возможно, если речь идет о тотальном притеснении всего украинского? Дело в том, что эта тема очень хороша и удобна только для медиасферы, ведь предполагается, что никто не будет проверять информацию. Человек просто прочтет очередную статью и поделится ссылкой на нее с друзьями, сопровождая сообщение словами: «Смотрите, как тяжело было украинцам». И правда, особенно нелегко пришлось тем самым 14 епископам.

Конец 1980-х годов. Русская православная церковь отметила 1000-летие со дня Крещения Руси. Об этом писали в газетах, по этому случаю даже был снят документальный фильм, который показывали в кинотеатрах наряду с новинками советского кинематографа. Началась, как я это называю, религиозная амнистия. И вот тут в дело вступает Украина. Уже в 1989 году, то есть еще при полной, абсолютной власти ЦК КПСС (не путать с 1991 годом), киевские студенты начали говорить о том, что надо добиваться независимости. Мол, когда будем отдельным государством, мы заживем лучше, чем в Европе. Вот тогда-то весь мир по-настоящему узнает, что такое Украина! Эти настроения распространялись чрезвычайно быстро. И даже многие жители Донбасса искренне поверили им, полагая, будто независимая Украина станет новой Швейцарией. И это в абсолютно русском регионе! Что уж говорить про остальные территории. Естественно, Церковь при этом послаблении власти ЦК КПСС тоже не осталась в стороне и заговорила о том, что Украинский экзархат должен быть отделен от Московского патриархата. По этому поводу было написано умопомрачительное количество предложений от клириков из западноукраинских епархий, и все они сводились к одному: «Давайте получим автокефалию». Забегая несколько вперед, скажу: когда пойдет речь об эпопее с томосом, о деятельности Филарета давайте не забывать. А пока остановимся на том, что это все происходило в эпоху Советского Союза, а не во времена независимой Украины и что по большому счету требования автокефалии — это прелюдия к тому, что позже будет называться «предоставлением автокефалии Православной церкви Украины Константинопольским патриархатом», или томосом, полученным Петром Порошенко.

В результате Архиерейский собор РПЦ 30–31 января 1990 года принимает «Положение об экзархатах», которое предоставляло Украинскому и Белорусскому экзархатам большее самоуправление и — внимание! — право называться Украинской и Белорусской православными церквями. Повторюсь: это все происходило еще до развала Союза. Если бы тогда кто-то сказал, что через два года Советского Союза не будет, этого человека, скорее всего, определили бы в психиатрическую лечебницу. Хотя, конечно, знающие люди в тот момент уже видели, что корабль не просто дал течь — пробоина была такого размера, что залатать ее не представлялось возможным. Особенно в походных условиях.

Дальше все происходило как по нотам. В июле 1990 года синод Украинской православной церкви (УПЦ) направляет просьбу о расширении прав патриарху Алексию II. И что же вы думаете? Священный синод РПЦ примерно через десять дней публикует решение рассмотреть это предложение на внеочередном Третьем Архиерейском соборе[6]. По этому поводу создается целая комиссия. Все материалы, предоставленные УПЦ, разослали епископам, чтобы они заранее с ними ознакомились и вынесли мудрое решение. Собор прошел в октябре того же года — на нем присутствовал 91 иерарх Русской православной церкви.

Были вынесены следующие положения:

1. УПЦ предоставляются независимость и самостоятельность. Предстоятель избирается Украинским епископатом и благословляется патриархом Московским и всея Руси.

2. Предстоятель носит титул митрополит Киевский и всея Украины.

3. Синод Украинской православной церкви избирает и поставляет правящих и викарных архиереев, учреждает и упраздняет епархии в пределах Украины.

То есть, идя навстречу пожеланиям УПЦ, Русская православная церковь по большому счету дала независимость Украинской. Более того, утвердила, что именно сами украинцы должны будут все решать и определять. Любопытно, что потом Архиерейский поместный собор не собирался вплоть до 2009 года. То есть статус УПЦ был утвержден только в конце января 2009 года, и времени одуматься у украинских священников было более чем достаточно. Но их все устраивало. Поэтому, когда заходит речь о судьбе УПЦ, давайте не забывать об этом. Я понимаю, что с точки зрения многовековой истории 19 лет — это пустяк. Но с точки зрения жизни человека — это более чем достаточный срок. Повторюсь, что никто из священноначалия Украинской православной церкви за это время не поставил вопрос: «А точно ли нам нужно это все?» Нет, напротив, все было воспринято с абсолютным восторгом.

Первым предстоятелем независимой УПЦ стал митрополит Филарет. В октябре 1990 года он получил соответствующую грамоту от патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Произошло это в соборе Святой Софии в Киеве, поэтому вряд ли кто-то с кем-то где-то кулуарно договаривался — ничего подобного не могло произойти. Повторяю, это было решение собора, и проводился он по всем церковным канонам. В ноябре 1990 года пройдет первый собор УПЦ, на котором будут присутствовать правящие архиереи всех епархий УССР, представители духовных школ, монахи Киево-Печерской и Свято-Успенской Почаевской лавр, миряне. А дальше наступает 1991-й — последний год существования Советского Союза. 24 августа Верховный Совет Украины принял Акт о государственной независимости, и уже в ноябре Филарет созывает собор УПЦ[7], на котором присутствовали абсолютно все делегаты епархии, представители монастырей и духовных школ. По итогу собора было принято решение о присуждении Украинской православной церкви полной независимости — автокефалии. Нашлись три человека, которые выступили против, но с ними была проведена определенная работа, и 23 января 1992 года они были смещены со своих кафедр.

В феврале 1992 года Священный синод РПЦ принял обращение к митрополиту Филарету и епископату Украинской православной церкви с требованием незамедлительно пересмотреть решение Украинского синода от 23 января, чтобы внести мир в сердца архиереев, паствы и сохранить церковное единство. Тогда это уже было бессмысленным, потому что власть в Украине дала крен в сторону абсолютно полной самостоятельности. В это упиралось абсолютно все, и церковь как важный на тот момент институт общества — не исключение. Наивно полагать, что могло быть как-то иначе. Затем прошел Архиерейский собор РПЦ, где с докладом выступил сам Филарет, который обосновывал необходимость автокефалий — внимание! — политическими событиями: поскольку образовалась независимая Украина, должна быть и независимая церковь. То есть здесь в основе лежали не религиозные соображения, как происходило, например, в 20-х годах прошлого века, когда зарубежные епархии РПЦ горячо спорили со священноначалием, находившимся на территории Советского Союза. Нет — здесь был вопрос политический: «Стране дали независимость? Извольте и церковь сделать автокефальной».

Выступление Филарета вызвало жаркую дискуссию. Кто-то спрашивал: «А с чего вы решили, что в этом случае судьба православной церкви в Украине будет безоблачной?» На тот момент вопросов вообще накопилось уже очень много. Откуда же они брались, эти вопросы? Дело в том, что после начала «церковной оттепели» государство, то есть еще единый тогда Советский Союз, стало возвращать церквям храмы и имущество. И на западе Украины подсуетились грекокатолики, под шумок начав забирать себе имущество Русской православной церкви. Средства массовой информации смотрели на все сквозь пальцы: «Какая разница? И то церковь, и это. Пусть граждане сами разбираются». Понятно, что тогдашние журналисты о религии знали крайне мало, и на вопрос «чем православие отличается от католицизма» едва ли кто-то ответил бы. Это данность, которая сейчас тем не менее вызывает много вопросов. Потому что, к примеру, в апреле 2023 года в некоторых храмах уже Православной церкви Украины в Галиции появились новые тексты молитв. И знающие люди обратили внимание на то, что это молитвы католические. Понимаете, в чем дело? Их просто откуда-то переписали. Но сейчас информацию проверить значительно легче. А в то время таких возможностей не было, поэтому перестроечная печать относилась к этому вполне спокойно: вернули имущество церкви — очень хорошо, а какой именно — неважно.

А дальше епископ Магаданский предложил поменять предстоятеля УПЦ, так как многие сомневались, что Филарет действительно способен объединить вокруг себя клириков и мирян Украины. В чем же корень этих сомнений? Дело в том, что Филарет обладал и обладает сейчас, когда я пишу эти строки, чрезвычайно склочным нравом. Он вообще хотел, чтобы его сделали патриархом Московским и всея Руси, да и политбюро КПСС не возражало. Но собор принял другое решение, и Филарет затаил обиду — он считал себя обделенным. Возможностей для произнесения пламенных монологов было на тот момент уже предостаточно, поэтому молчать он не стал. К изумлению Филарета, мысль о том, что он не подходит на пост предстоятеля всей УПЦ, посетила не только епископа Магаданского. Его поддержал митрополит Винницкий, а это уже было серьезно, ведь Винница, как известно, — территория Украины. Сразу стали раздаваться голоса: «Да, действительно, надо как-то этот вопрос решать». Но Филарет не был бы собой, если бы не обострил ситуацию: он сказал, что подчиняется только собору епископов УПЦ. И когда ему ответили: «Товарищ, у вас еще нет автокефалии — вы должны подчиняться решению архиерейского собора Русской православной церкви», он, конечно же, начал огрызаться. Но сторонники у Филарета тоже имелись. В результате после выступления патриарха Московского и всея Руси Алексия II Филарету предложили уйти со своего поста — он категорически отказался. Последовали жесткие выступления епископов. В итоге собор принял решение о предоставлении автокефалии Украинской православной церкви. А дальше начинается раскол.

Филарет был упрям и несговорчив. Он объявил о том, что отказывается уходить с поста предстоятеля УПЦ и — внимание! — под влиянием многочисленных обращений паствы принимает решение остаться. То есть Филарет был вполне себе советским человеком и, думаю, остался им. Он имел опыт аппаратных интриг и, разумеется, воспользовался ситуацией. Сразу после этого заявления представители духовенства организуют еще один собор, на котором выказывают Филарету свое недоверие, и он дает обещание перед крестом и Евангелием, что покинет пост, причем добровольно. Но Филарет оказался клятвопреступником, демонстративно проигнорировав решение синода.

На заседании 21 мая Священный синод РПЦ поручил старейшему по хиротонии архипастырю УПЦ митрополиту Никодиму (Руснаку) созвать Cобор, который должен быть проведен не позже дня Святой Троицы (14 июня 1992 года). В июне 1992 года Архиерейский собор РПЦ постановил «извергнуть митрополита Филарета (Денисенко) из сущего сана, лишив его всех степеней священства и всех прав, связанных с пребыванием в клире <…> за жестокое и высокомерное отношение к подведомственному духовенству, диктат и шантаж, внесение своим поведением и личной жизнью соблазна в среду верующих, клятвопреступление, учинение раскола в Церкви»[8] и избрать нового предстоятеля Украинской церкви. Филарет, естественно, посчитал это решение неправомочным.

Сейчас давайте сделаем небольшое отступление. Вам сюжет не кажется знакомым? Очень похоже на первый Майдан 2004 года, не правда ли? Ложь, клятвопреступление, нежелание слушать другую точку зрения, искренняя убежденность в своей абсолютной правоте — с этого начинается история самостоятельной церкви, и все это перекликается с тем, что происходило в Украине в начале 1990-х. Напомню, что первый президент независимой Украины господин Кравчук до того, как занял этот пост, был секретарем идеологического отдела ЦК компартии УССР. Он тоже говорил о том, что ничего русским не грозит и строить великую незалежную Украину будут все вместе. Но Кравчук забыл о своих словах сразу после того, как его избрали. То же самое касается и Филарета. К сожалению, это печальная и губительная традиция. Мы еще вернемся к этой теме позже, а пока продолжим то, с чего начали.

Итак, в мае 1992 года собор УПЦ возглавил митрополит Харьковский, но лучше от этого не стало — посланное Филарету письмо с требованием освободить пост осталось без ответа. После этого собралась комиссия из 17 архипастырей, которая занялась редактированием Устава Украинской православной церкви в части, касающейся избрания предстоятеля и его статуса, и расширила синод. Формально архипастыри руководствовались действовавшим на тот момент уставом. И все бы ничего, но сторонники Филарета сказали: «А как вы это делаете без учета его мнения? Он ведь предстоятель, а вы его снимаете с киевской кафедры из-за неисполнения клятвенного обещания»; «Для кого он это все, по-вашему, делает? Для всего украинского народа. А вы, те, кто пытается снять его с поста, являетесь русскими священниками».

Обратите внимание: на дворе 1992 год. Еще нет такого количества бандеровцев, как это будет к 2014-му. Эпопея только начинается, но уже звучит ключевое: «Он за украинский народ, а вы — против него, потому что русские». Именно поэтому Филарет не прибывает на архиерейские соборы и игнорирует письма, которые ему шлют, а собор запрещает ему священнослужение до принятия окончательного решения. Новым предстоятелем Украинской православной церкви становится митрополит Владимир. Разбирать деятельность УПЦ при нем я не буду, потому что, не считая противостояния с Филаретом, занималась она в основном вопросами, что называется, внутриведомственными.

А дальше — Поместный собор Русской православной церкви 2009 года (о нем я уже говорил) одобрил решения, принятые с 1992 по 2009 год. И хотя собор не рассматривал статус УПЦ как отдельный вопрос в повестке, церковь стала автокефальной, и вроде как даже избавились от Филарета. В обществе Украинская православная церковь пользовалась большим уважением — даже чиновники ее посещали. Порошенко вообще пел в церковном хоре. В середине нулевых Петр Алексеевич еще не говорил о том, что тяготеет к грекокатоликам и что англикане — это подлинный стержень всей Украины. Он, как и многие другие, был чадом Украинской православной церкви. Да, где-то рядом находились и товарищи Филарета, и грекокатолики, но представителей УПЦ это не смущало. Они исходили из того, что являются канонической церковью, их уважают и признают все остальные церкви и авторитетные священнослужители. Например, митрополит Агафангел, член синода Украинской православной церкви, митрополит Онуфрий, который в 2014 году станет ее новым предстоятелем, и многие другие. Тогда никто и подумать не мог, что время играет против них. Почему? Дело в том, что внутри российского общества бытовало убеждение, что, мол, это просто возня какая-то — Украина никуда не денется. Подумаешь, независимость — Беларусь тоже независимая, но с ней у нас союзное государство. И с Украиной тоже когда-нибудь будет. То есть на все сигналы, поступавшие с Украины, даже люди, которые жили там и были частью того социума, не обращали ровным счетом никакого внимания. Они были искренне и абсолютно убеждены, что с православной церковью ничего не случится. Самое страшное, что могло произойти, уже произошло, — церковные гонения двадцатого столетия. Но теперь-то демократия, свобода совести и религиозных убеждений… Но Филарет, грекокатолики, националисты продолжали свою деятельность. Все они оставались при своих интересах и, что немаловажно, не любили УПЦ — никто до конца не признавал ее независимость. В глазах что Филарета, что грекокатоликов, что националистов эта церковь была московская. Почему они так считали? Все просто: где издавалась церковная литература? В издательстве Московской патриархии. Кстати, когда с осени 2022 года начались обыски у священников, именно эта литература стала фигурировать как подрывная. Причем считалось, что через нее путинские спецслужбы якобы передавали тайные сигналы своим агентам в Украине. И это не шутка: каждый божий день я наблюдал, как Служба безопасности Украины (СБУ) отчитывается о проделанной работе и показывает, что именно было изъято: церковный календарь, Евангелие, Библия для детей и т. д. Если где-то указано «Московская патриархия» — все, больше никаких доказательств не надо. Эту стратегию СБУ позаимствовала у противников Украинской православной церкви. То, что раньше считалось проявлением абсолютного маргинализма, на тот момент (Майдан 2014) перестало быть таковым. Самые шовинистические взгляды, самая большая околесица, которую только можно было придумать, стали движущим фактом украинский политики.

Что такое Майдан? Многие, к сожалению, так до конца и не поняли. Украинцы называли его революцiя гiдностi (революция достоинства). Но что же такое революция? Любопытно, что даже люди моего поколения, которые росли в период, когда страна торжественно отмечала 70-летие Великой Октябрьской социалистической революции, не смогли уяснить, что революция предполагает полное разрушение прежних устоев. Она не опирается на старые нормы и договоренности — она их отметает. Почему-то в случае с УПЦ все, даже прихожане (они мне лично это говорили), искренне полагали, что до этого не дойдет. Дескать, власть будет избавляться от элементов, связанных с коммунистическим прошлым, — пострадает что-то русское, но в то же время советское. А вот Церковь останется как есть. Я одно время пытался им объяснять, что такое революция и что для УПЦ она ничем хорошим не закончится, но потом понял, что это бессмысленно. Люди были твердо убеждены, что с Украинской православной церковью ничего не случится. Можно было приводить самые разнообразные примеры, что я и делал в разных эфирах. И не только я — многие мои коллеги об этом говорили, но все это не давало ровным счетом никакого эффекта. А ведь проблема 1992 года не была решена: Филарет продолжал раскольническую деятельность, грекокатолики никуда не делись, националисты из опозиции вообще стали властью. То есть сложились все условия для начала кардинального решения вопроса с УПЦ.

К огромному сожалению, предупреждения не были услышаны. Напротив, все полагали, что в Украине очень авторитетное священноначалие, которое все держит под контролем, что нет абсолютно никаких поводов для волнения, а те, кто считает иначе, пытаются накликать на Церковь беду. На какое-то время тема УПЦ вообще ушла из российских СМИ.

Вспомните, как Запад руками министров иностранных дел Германии и Польши «кинул» Януковича[9]. А ведь это очень символично: Украина как независимое государство начала свой путь с откровенного обмана русских людей: им обещали одно, а в результате они получили совсем другое. Годами бытовало мнение, что «кинули» русских только в Латвии и Эстонии, которым выдали паспорта неграждан. Но украинцы поступили с русскими похлеще, чем прибалты, потому что в Украине, в отличие от Латвии и Эстонии, с 2014 года русских будут убивать. Стоит ли удивляться, что УПЦ началась с клятвопреступления, куда ни посмотришь — все время будешь упираться в такие сюжеты.

Сейчас многие уже не помнят, но, когда начался Майдан Незалежности, досталось и Церкви: ее обвиняли в том, что она поддерживает власть, то есть Януковича, а не народ. Это очень серьезное обвинение. То, что этот народ был весьма своеобразным, на Майдане никого не интересовало. Да, священноначалие УПЦ тогда заявляло, что надо избежать раскола в обществе, не допустить кровопролития, как-то договориться, но никто уже слушать их не стал, потому что Майдан 2004 года, который был за 10 лет до революции гидности, показал, что власть будет у тех, кто громче всех кричит, а не у тех, кто пытается аккуратно сгладить углы.

Вернемся к истории с Филаретом (Денисенко). Несмотря на запрет в служении, он никуда не делся с политической или, если угодно, с религиозной орбиты Украины. Он как занимал там положенное ему место, так и продолжил занимать. Денисенко все это время яростно критиковал УПЦ, а она делала вид, что это неважно: с глаз долой — из сердца вон. С глаз долой — может быть, а вот из сердца вон — нет, потому что речь шла не о сердцах участников этих событий, а о сердцах украинцев. Теперь представьте себе украинского обывателя, который привык, что, с одной стороны, есть представители УПЦ, а с другой — обязательный при всех президентах Филарет, человек очень уважаемый, у которого чиновники просят благословения. Украинская православная церковь напрасно эту историю не довела до логического завершения. Мне могут возразить: «У них не было такой возможности». Пожалуй, с этим можно согласиться — действительно, такой возможности не было. Но возникает другой вопрос: а желание-то имелось?

Дьявол всегда кроется в мелочах. Судя по всему, не возникало и желания. Происходящее абсолютно всех устраивало — у каждого была своя ниша, каждый до поры до времени соблюдал паритет. Только Филарет был смертельно обижен на Украинскую православную церковь и ждал, когда представится возможность эту обиду утолить, а УПЦ искренне верила, что он на это не пойдет. Что было роковым заблуждением — одним из многих. Не говоря уже о том, что обычные православные граждане Украины такими мелочами никогда не интересовались. Я хорошо помню, как на одном из форумов соотечественников, году в 2012-м, у меня завязался разговор с делегатами с Украины, в том числе по поводу церкви. Они очень удивились, когда я рассказал им историю 1992 года, так как даже не подозревали, что Филарет совершил клятвопреступление. Выслушав, они сказали: «Господи, да эта история такая же древняя, как татаро-монгольское иго, а живем мы здесь и сейчас. Мы со всем разберемся, у нас все под контролем. Все хорошо — нет поводов для волнения». И когда я спросил их: «Послушайте, вы трезво смотрите на вещи? Филарет ведь никуда не делся», мне объяснили, что ничего страшного. Ну насколько получилось «ничего страшного», мы наблюдали весной 2023 года, когда у УПЦ начали отбирать Киево-Печерскую лавру. А ведь виной всему — события 1992 года. Очередной трагический «привет» из прошлого. Хотя бы сейчас можно набраться мужества и признать это, а не продолжать обманывать себя словами о том, что все было сделано правильно. История показала, что ничего правильного не было, — напротив, осколки былых катастроф стали гарантией катастрофы грядущего, которая, собственно, и произошла на наших глазах.

Глава третья. Раскольник всея Руси

Ранее я уже неоднократно упоминал Филарета (Денисенко). И теперь самое время поговорить о главном раскольнике (фактически единственном продолжателе дела Емельяна Ярославского в XXI веке) подробнее. Михаил Денисенко родился в 1929 году на Донбассе, в шахтерской семье. Его дед умер от голода в 1930-х годах, а отец погиб во время Великой Отечественной войны. Опираясь на два этих факта, уже потом, в конце 1990-х годов, многие взялись утверждать, что Филарет был противником большевиков. Ничего подобного — он всегда действовал лишь исходя из своей непомерной гордыни и тяги к власти. В 1946 году, сразу после окончания Великой Отечественной войны, Денисенко поступает в Одесскую духовную семинарию, а окончив ее, переходит в Московскую духовную академию, где его постригают в монашество под именем Филарет. Карьера Филарета была ничем не примечательна вплоть до 1966 года, когда он стал постоянным членом Священного синода, архиепископом Киевским и Галицким. Казалось бы, сан очень серьезный и надо все силы отдавать решению вопросов православия — но это все не про Денисенко.

Можно, конечно, предположить, что, не случись развала государства, Филарет и сейчас был бы верен православию. Но я сильно сомневаюсь, потому что у Денисенко, скажем так, завязались достаточно тесные отношения с отдельными структурами ЦК КПСС, и уже в то время он зачастую путал вопросы религиозные с вопросами восхождения по карьерной лестнице. Для Филарета такое ведение дел вполне приемлемо, и об этом все знали. Еще в начале 90-х годов XX века кто-то очень точно назвал его наименее верующим из всех митрополитов. Согласитесь, чтобы получить такой титул от самих церковнослужителей, надо постараться, учитывая, что на тот момент православная церковь уже сильно отличалась от той, что была в начале XX столетия. Но и здесь Филарет умудрялся выделяться. Поэтому абсолютно никого не удивило лишение его сана и предание анафеме 11 июня 1992 года на Архиерейском соборе православной церкви. Денисенко лишили всех степеней священства заслуженно: за высокомерие, за шантаж. Последнее для священника и вовсе звучит дико. Еще раз подчеркну: речь идет не о товарищеском суде среди жильцов вашего подъезда и не о партийном суде чести — речь идет о церкви.

Все грехи, свойственные комсомольцам и партийным деятелям 80-х годов, которые не сделали ровным счетом ничего для сохранения страны (скорее, напротив, всемерно способствовали ее уничтожению), как в музее пороков, были собраны в Филарете Денисенко. В результате даже рукоположения, совершенные Филаретом, были признаны недействительными. Конечно же, Денисенко молчать не стал и анафемы, которым подвергся, признавать отказался. И вот тут мы подходим к самому интересному: он получил защиту со стороны украинского правительства. Некоторые сейчас вспомнят эпопею с томосом в 2018 году, когда многие, даже очень православные публицисты с удивлением отмечали странный тандем власти в лице Порошенко и церкви в лице Филарета. То есть, по идее, Украина — светское государство, но почему-то оно действовало в паре с религиозной своей составляющей.

Началось все еще летом 1992 года. Почему? Потому что украинской власти в лице президента Кравчука, бывшего начальника идеологического отдела ЦК КПУ[10], нужна была еще и своя церковь. Руководство полагало, что, так как Украина независимая, у нее должна быть собственная православная церковь, проникнутая подлинным украинским духом. Что такое подлинно украинский дух в понимании Кравчука, я судить не берусь. Но у меня есть большие сомнения насчет того, что главный специалист по марксизму-ленинизму, классовой борьбе и братству пролетариев — всей идеологии поздней советской пропаганды — на досуге, скажем, читал Донцова, Грушевского, Бандеру и так далее. Вероятно, на тот момент вся эта идея «украинства» для власти носила скорее экономический характер, мол, быть подлинным украинцем — значит иметь возможность быстренько сделаться миллионером. А чтобы придать своим действиям мало-мальский политический оттенок, ей нужны были помощники, одним из которых и стал Филарет Денисенко.

Боевая же часть всей истории — это запрещенная в Российской Федерации организация УНА-УНСО (Украинская национальная ассамблея — Украинская народная самооборона), которая потом всячески поддерживала бандформирования на Северном Кавказе, посылая туда своих боевиков. Именно они не допустили в резиденцию Филарета представителей УПЦ, которые пришли принимать у него дела. Позже та же история повторится и во Владимирском соборе: члены УНА-УНСО забаррикадируются там, а милиция будет просто спокойно за всем наблюдать. И, конечно, вы наверняка помните, что происходило в марте-апреле 2023 года, когда в Киево-Печерской лавре бесчинствовали представители этой организации, а правоохранительные органы просто стояли в стороне.

Итак, лето 1992 года. Руководство УПЦ призывало приложить все усилия для того, чтобы избежать кровопролития и разойтись спокойно. В результате Владимирский собор оказывается в руках Филарета, находившегося под анафемой. Этого решения Украинской православной церкви я не понимал… Пока не наступил 2023 год. А вот после всего произошедшего с Киево-Печерской лаврой, с возбуждением уголовных дел и так далее я осознал, что корень зла — в событиях лета 1992 года. То есть тогдашнее руководство УПЦ сделало все возможное для того, чтобы у Филарета начала появляться паства. Да, процесс был достаточно медленный, но, забегая вперед, скажу: эта паства потом оказалась у власти. В целом здесь история УПЦ и заканчивается.

Кравчук, будучи президентом Украины в 1992 году, открыто поддержал Денисенко. Своим указом он назначил сторонника Филарета, Зинченко, председателем Совета по делам религии. Если мы посмотрим на эти события из 2023 года, то станет ясно, что так зародилась система, из-за которой позже была уничтожена Украинская православная церковь. Кстати, Кравчук сразу же объявил незаконными решения Харьковского архиерейского собора УПЦ. Казалось бы, какое отношение Кравчук имеет к церкви? Но это еще не все. Верховная рада, то есть парламент Украины, принимает резолюцию, в которой архиерейский собор УПЦ объявлялся не только незаконным, но и неканоническим. То есть малограмотные в вопросах веры люди, собранные со всей Украины, определили, что является каноническим и неканоническим православием. Филарет Денисенко у них оказался представителем канонического православия. Однако после всего произошедшего в 2022–2023 годах такое уже никого не удивляет. Возможно, в 1992 году новости о том, что в Киеве вот так поступили с православием, кого-то в Украине и интересовали. Чтобы сказать точно, нужно было там жить. В России это не вызвало ровным счетом никакого отклика. Жилось и так тяжело, и судьба православной церкви в Украине интересовала людей в последнюю очередь. Скорее всего, так же восприняли ситуацию и сами украинцы.

Дальнейшие события оказались еще более абсурдными. Став, по постановлению Верховной рады Украины, представителем канонического украинского православия, Филарет пошел на объединение с Украинской автокефальной православной церковью (УАПЦ), молниеносно забыв, как годами называл ее раскольнической и безблагодатной. Конечно, если есть поддержка Верховной рады и президента, то как же здесь без собственной церкви? Но где ее взять? Надо забрать себе то, что не признается УПЦ: провести объединительный собор, получить все имущество и стать предстоятелем Украинской православной церкви Киевского патриархата. Да, формально ее руководителем был 94-летний Скрипник, который проживал в США. А вот заместителем, человеком, который находился на хозяйстве и расставлял кадры, стал Филарет, который, как и мы все, прекрасно понимал, что кадры решают все. Как только Скрипник умер, некоторые деятели автокефальной церкви вышли из союза с Филаретом. Но дело уже сделано: Украинская православная церковь Киевского патриархата создана. Более того, новости о том, что кто-то откуда-то выходит, даже не во всех СМИ появились. Что и понятно: Денисенко полностью контролировал ситуацию.

В 1995 году Поместный собор назначил Филарета патриархом Киевским и всея Украины. Филарет начал реализовывать свой бизнес-план. Денисенко понимал прекрасно, что конкурировать с УПЦ Московской патриархии очень тяжело, и по сути у него оставался только один вариант — создать какую-то параллельную, как он это называл, семью церквей. Но кто туда может войти? Только те, кого не признавали поместные церкви. Их на удивление было немало: Черногорская православная церковь, Македонская, автокефальные церкви, катакомбные и т. д. То есть по большому счету у Филарета было достаточно возможностей. Вопрос стоял другой: как привлечь людей? Ведь все они были очень своеобразны. В свое время я сильно удивился, узнав, сколько раскольнических церквей появилось после подписания Акта о каноническом общении между РПЦ и Русской православной церковью заграницей (РПЦЗ). Сейчас названия этих церквей можно уже и не приводить — о них мало кто знает, так как существовали церкви год-два максимум.

В Украине в этом плане дела обстояли несколько хуже. Даже несмотря на то что поместные церкви сразу назвали инициативу Филарета двухцерковной ересью, было понятно, что рано или поздно он ее все равно начнет реализовывать. Так и произошло. Патриарх, к примеру, стал привлекать из-за рубежа лишенных сана священников РПЦЗ. Да, эта структура, которая появилась в России, не оправдала надежд Филарета. Но давайте будем честны: в то время ему важен был не сиюминутный результат. Он отлично понимал бесперспективность мероприятия — его задача заключалась в другом: развить идею. А представители УПЦ все, как обычно, прощелкали.

Да, на Архиерейском соборе РПЦ в феврале 1997 года Филарета Денисенко отлучают от церкви и предают анафеме, в том числе за углубление раскола. Повторюсь: Филарет отлучения своего не признал. Украинские власти тоже не признали. Поэтому последовало заявление, в котором говорилось, что анафема на Филарета Денисенко была наложена по политическим причинам, а значит, она на территории Украины не действует. Сумасшествие, которое всегда сопровождало деятельность Филарета, не поддается никакому логическому объяснению. Все разбирательства проходили странно, и я до сих пор не понимаю, как в Киеве могли договориться до того, что анафема не действует на территории Украины. При том что решение Архиерейского собора РПЦ по поводу Филарета признали все поместные православные церкви, в том числе и Константинопольская, которая потом, в 2018 году, анафему с Филарета снимет — опять же по политическим причинам.

Пресловутый Варфоломей[11] заявил, что признает по вопросу Филарета всю полноту компетенции русской церкви. Но Филарету было все равно. В ответ он через несколько лет издает собственный томос. Понимаю, что это слово у многих вызывает стойкую ассоциацию с событиями 2018 года. Потому что раньше люди не интересовались особенностями украинского православия и были не в курсе, что томос выдавал в том числе и сам Филарет. Например, он выдал его Греческому экзархату. Понятно, что такой томос никто не признавал, но еще раз повторяю: здесь драматизм ситуации в том, что Филарета принято оценивать с религиозной точки зрения, а его надо рассматривать как самого обычного бюрократа. Когда патриарх выдавал представителям греческого экзархата пресловутый томос, он параллельно попросил Министерство иностранных дел Украины содействовать укреплению экзархатов в Греции. Конечно, Священный синод Элладской православной церкви, мягко говоря, был не в восторге. Он заявил, что никогда не признавал автокефального патриарха и уж тем более не признает киевского. Но заявление сделали в Греции, а в Украине-то никто ничего не знал, кроме представителей УПЦ и самого Филарета.

Украинская православная церковь продолжала на все смотреть как на некую шалость — дескать, занимается этим Филарет и пускай занимается. А ведь такая позиция в результате приведет к событиям, которые мы наблюдали в 2022–2023 годах. «Давайте не будем обращать внимания на его бесконечное абсолютное стремление к власти — мы выше этого. Мы его анафематствовали, он — никто», — все бы ничего, если бы речь шла не о таком политически активном человек, как Филарет Денисенко. Иногда у меня складывалось впечатление, что он был больше политиком, чем представителем какой-то религии, потому что политические заявления и действия Филарета заслуживают отдельной книги. Перечислим некоторые из них.

Итак, март 2013 года. Еще никакого Майдана нет. Филарет призывает украинцев и поляков к взаимному прощению за Волынскую резню. Если кто-то не в курсе, что такое Волынская резня, объясню.

Организация украинских националистов (ОУН), запрещенная сейчас в Российской Федерации, в 1943 году вырезала, по минимальным оценкам, 60 000, по максимальным — 100 000 поляков по национальному признаку. Не случайно одним из девизов ОУН был: «Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Собственно, ему они и следовали. В Польше даже есть один памятник, на котором написаны замечательные, на мой взгляд, слова: «Пусть Господь проклянет меня, если я когда-то забуду об этом». Уже в XXI веке польский парламент принял решение о недопустимости даже намеков на отрицание геноцида во время Волынской резни.

И вот Филарет выступает с заявлением, призывая, повторяю, к взаимному прощению. А украинцы поляков должны за что прощать? Если разобраться, Волынская резня стала следствием той ненависти, которую ОУН испытывал к Варшаве из-за того, что Польша проводила политику локализации на территории Западной Украины. И поначалу Бандера и прочие боевики ОУН сражались скорее против поляков, чем против кого-то еще. Но здесь очень сложно проводить сравнения, учитывая огромное количество жертв. Филарета это не интересовало. Ему строго, как писал русский философ Ильин, необходимо было фигурировать в политическом пространстве, что он и делал.

Дальше начинается история Евромайдана. Разумеется, Филарет полностью поддерживал революцию гидности: он обрушился с критикой на Путина и русских уже в декабре 2013 года, когда никто еще ничего не предпринимал. Но Филарет заранее все обозначил. В январе 2014-го, когда Крым еще находился в составе Украины, Филарет сказал, что Путин ему напоминает Гитлера. Как только начались события на Донбассе, Денисенко заявил: «Корень зла в людях, которые там живут», — и обозвал всех террористами. У нас принято считать негативными героями уроженцев Галиции и Волыни. Но Филарет родился на Донбассе и такое определение выдал. Более того, во время визита в Соединенные Штаты он наградил Джона Маккейна орденом Святого Владимира. Сенатор Маккейн, который русских ненавидел сильнее, чем командир третьей дивизии войск СС «Мертвая голова» Теодор Эйке, оказался в друзьях у Филарета. Дальше начинается невероятное — стремительная милитаризация Филарета и его окружения.

Совершенно потрясающий момент. Ведь принято считать, что священник должен быть за мир и за любовь. Но это не про Филарета. Его риторика во многом превосходила заявления условных Порошенко и Турчинова, а уж его выпады против русских и канонического православия вообще могли бы войти в золотой фонд богоборчества, если бы такой существовал. Ко всему прочему Филарет не оставлял попыток подмять под себя всю церковную жизнь в Украине. Несмотря на то что с тех пор прошло всего лишь шесть лет, все уже забыли, как он в 2017 году написал письмо патриарху Московскому и всея Руси Кириллу с просьбой об отмене всех решений о прещениях[12] и отлучениях ради достижения мира между единоверными православными христианами.

Конечно же, никакого ответа Филарет не получил. Потому что свою анафему он заслужил, как никто другой. И уже через год Денисенко отомстит за свое жестокое унижение, когда начнется эпопея с созданием Православной церкви Украины.

Итак, давайте подведем итоги. А они не очень радостные. Все прекрасно знали, кто такой Филарет Денисенко, все насмотрелись на его действия в 90-х годах. И при этом граждане Украины привыкли не обращать внимания на его деятельность, смотрели на нее сквозь пальцы. «Да мало ли что он там говорит! Мы-то все — чадо поместной церкви». Ну и получили в результате.

Я понимаю, что многие сейчас скажут: «Церковь сделала все, что могла, — объявила анафему. Согласен. Церковь его анафематствовала, шаг и правда радикальный, но потом почти об этом не говорила, заявления Филарета не комментировала. А можно было бы, не правда ли? Хотя бы в силу того обстоятельства, что он постоянно находился при украинской власти. Кравчук передал его по наследству, и власть с ним считалась как с представителем подлинной украинской веры. Именно Филарет Денисенко был одним из авторов постыдной и гнусной идеи примирения ветеранов Великой Отечественной войны с теми, кто воевал на стороне Третьего рейха, — с ветеранами дивизии СС «Галичина» и УПА, запрещенной в Российской Федерации организации. Именно с подачи Филарета все это происходило. Церковь молчала, хотя можно было сказать многое. Почему? Потому что традиция. Время, повторяю, упущено еще в далеком 1992 году. И Филарет как человек очень неглупый понимал, что раз момент потерян, раз ему позволили сохранить за собой собор, а власть поддержала, то о будущем не стоит беспокоиться — власть всегда будет на его стороне по понятным причинам. Ведь он, помимо прочего, придавал власти дополнительную лигитимность. А УПЦ проиграла — не могла не проиграть. Вот что страшно — роль личности Филарета в истории.

С другой стороны… Давайте начистоту: не будь Филарета Денисенко, нашелся бы кто-то другой. Филарет — это ведь не про имя, а скорее про системность. Власть нуждалась в собственном, карманном предстоятеле, и она бы его нашла. Если не Филарет, то был бы тот же Скрипник — здесь нет никаких сомнений. Просто Денисенко проявлял наибольшую активность из всех остальных проходимцев.

Поразительную активность развил этот пожилой человек. В свои 85 лет Филарет был более инициативным и предприимчивым, чем многие в 20, а в 80 сделал больше заявлений, чем многие политики в 50. Просто потрясающе. И все на глазах у Украинской православной церкви. Мне могут сказать, что так получилось во многом потому, что в УПЦ не было столь же ярких фигур. Не могу не согласиться. Но еще раз повторю: все взаимосвязано. И представление о церкви, которое у многих сформировалось на основе классической русской литературы, в корне отличается от нынешнего положения дел в этой сфере. Именно отсюда и вытекает великое множество проблем. Проблем роковых, как показала история.

Глава четвертая. Украинская грекокатолическая церковь

Прежде чем рассказывать про эпопею с томосом имени Порошенко и Филарета, нужно ввести в повествование еще одного персонажа — Украинскую грекокатолическую церковь (УГКЦ). Да, ее звездный час еще не настал, но он уже не за горами. На эту церковь сейчас делают достаточно серьезную ставку (и мы об этом в самом конце книги обязательно поговорим), так что давайте разбираться, что это за явление такое, ведь большинство людей в нашей стране о существовании Украинской грекокатолической церкви вообще не в курсе. Я упомянул об этих служителях Ватикана в одном из эфиров в 2015 году. И сразу последовало множество вопросов в духе: «Как так? Украина ведь страна православная». Да, действительно, Украина православная, но там есть еще и грекокатолики — важнейшая ветвь христианства для всех украинских националистов.

Разбирать многовековую историю грекокатоликов смысла никакого нет, поэтому предлагаю начать с 1945 года — именно тогда Совет по делам РПЦ разработал план по отрыву приходов грекокатолической церкви в Советском Союзе от Ватикана и последующему присоединению их к РПЦ. План одобрил лично Сталин. Почему это сочли необходимым? Дело в том, что грекокатолические священники поддерживали украинских радикалов: и в годы Первой мировой, и в годы Гражданской войны, в эмиграции они окормляли ОУН, организацию, запрещенную сегодня в Российской Федерации. Они были духовниками, например, 14-й добровольческой дивизии войск СС «Галичина». Конечно же, соответствующие структуры советской власти знали, что происходит. НКВД[13], а потом и КГБ[14], а также партийные органы — никто особых иллюзий по поводу того, что представляет собой грекокатолическая церковь, не питал. Большинство представителей священноначалия УГКЦ поддерживали радикальных националистов и немецких нацистов. И дело не ограничивалось одним лишь Андреем Шептицким. Да, священники напрямую участия в боевках ОУН и в националистическом терроре не принимали, но поддерживали их идейно. Надо было наводить порядок. Поставьте себя на место власти. Что бы вы сделали? Закрыли бы глаза на то, что это священноначалие? Конечно, можно поступить и так, но они продолжат проповедовать в том же духе — это их принципиальная позиция. Можно искоренить действующие базы боёвок. Но после таких проповедей появятся следующие поколения националистов.

Какие же меры были приняты?

Создаются классические инициативные группы, которые развивают идею того, что нужно упразднять унию между УГКЦ и Римом — и вообще воссоединиться с РПЦ. Потому что народ хочет именно этого. На фоне таких настроений в марте 1946 года был проведен Львовский собор, где присутствовали члены инициативной группы, священники и миряне. В результате последовало по сути политическое решение о ликвидации грекокатолической церкви на территории СССР.

К большому сожалению, эти все моменты и участие грекокатоликов в ОУН не принято было озвучивать. А некоторые эпизоды, особенно в Украине, и сегодня мало кому интересны, потому что не соответствуют идеологической картине мира, нарисованной украинскими историками. Ведь тогда многое придется объяснять совершенно иначе.

Советская власть, в том числе политическое руководство УССР, всегда продумывала свои решения, а потом, соответственно, контролировали их исполнение. То есть советскую власть можно обвинить в чем угодно, но только не в том, что она делала что-то по наитию. В этом кардинальное отличие советского руководства Украины от того, которое пришло ему на смену после получения независимости. Проследить какую-то логику в действиях, скажем, Кравчука чрезвычайно сложно. Складывается ощущение, что при нем решения принимались спонтанно.

Итак, советское политическое руководство подошло к делу максимально ответственно: оно понимало, что никто из епископов грекокатолической церкви участвовать в Соборе, разумеется, не будет, поэтому пригласили православных священников, заручились поддержкой канонических православных церквей, а большинство епископов УГКЦ репрессировали.

Интересно, что, когда заходит речь о Львовском соборе, очень редко озвучивают обращение к духовенству и верующим грекокатолической церкви. Текст обращения гласит: «Вы должны опомниться, освободиться от угнетения духов, от оков полонизма, которые в вас еще остались. Не тратьте силы на ошибочные действия». И надо сказать, что вот этот оборот, «остатки полонизма», был максимально понятен аудитории на западе Украины. Почему? Потому что люди находились под гнетом насильственной колонизации, поскольку по итогам Гражданской войны запад Украины оказался в составе Речи Посполитой. Там имела место самая настоящая расовая сегрегация.

В нынешних политических реалиях, когда президент Польши Анджей Дуда является лучшим другом Зеленского, об этом как-то неудобно вспоминать, не правда ли? Нельзя же говорить о святости православной церкви в момент, когда уничтожаешь каноническую? Когда отнимаешь храмы, возбуждаешь уголовные дела на священников и так далее. Поэтому, чтобы даже мыслей крамольных не возникало, Львовский собор объявляется нелегитимным. И все — дальше без объяснений.

Украинские деятели будут упоминать лишь о том, как в апреле 1946 года делегацию участников Львовского собора принял в Москве патриарх Московский Алексий. Вот об этом они, конечно, будут говорить с пафосом. Мол, смотрите — опять козни москалей. И поскольку участников подполья ОУН в конце 1940-х было достаточно много, они распространяли многочисленные и совершенно негативные отклики об упомянутом соборе. Говорили, например, что теперь священников заставят молиться только за власть и такая религия никому не нужна — никто не согласится на переход в православие. Хотя понятно, что это, по сути, никак с религией не связано.

В Украине церковь используют исключительно в политическом контексте, причем все. Это уже стало традицией. Как начали в эпоху Гражданской войны, так и продолжают до сих пор — разве что немного скорректировали формулировки. Если в 1946 году говорили о том, что православная церковь — «церковь НКВДистов», то сейчас — что это фээсбэшная церковь.

У противников воссоединения имелся еще один аргумент: что это насильственное объединение украинского народа с московским. В чем заключалась насильственность? Хороший вопрос, на который не очень принято отвечать.

На момент 1939 года 74 % населения Западной Украины было неграмотным. Эти абсолютно измотанные всем происходящим люди просто были рады вернуться домой, в Украину. Вольно или невольно, они становились участниками всего этого процесса. Конечно, еще и Запад много чего наговорил, в частности итальянцы. И это неудивительно, ведь Ватикан самим фактом проведения Львовского собора обидели. Итальянцы обозвали всех предателями паствы и веры, сказали, что те, кто выступает за уход от Папского Престола, — ненавистники религии. Французы заговорили о том, что теперь, дескать, проповеди подлежат цензуре. А раньше как было? Неужто без цензуры обходились?

К сожалению, в Советском Союзе все замалчивали — не просто из повестки убрали, а засунули в самый дальний ящик. Только уже во времена перестройки стали появляться какие-то произведения — художественные фильмы или приключенческие романы, где фигурировали священники грекокатолической церкви. Разумеется, в привязке к ОУН. Хотя многие вообще не понимали, о чем идет речь, тем более на западе Украины, где все очень причудливо перемешалось. Например, там тысячи людей, будучи грекокатоликами, посещали православные храмы — потому что других не было. Советская власть знала, что происходит, но считала, что это способствует искоренению националистических настроений. Искоренению на территории Советского Союза, конечно. Ведь в США, Канаде, Германии и Скандинавии приходы УГКЦ никуда не делись. Иммиграция как была верна грекокатоликам, так и осталась.

Во время перестройки разрушается идеология, пафосно отмечается тысячелетие Крещения Руси и церковь вновь начинает обретать вес. Это касается и грекокатоликов. Тем более что в 1990 году на встрече Горбачева с папой римским последний сразу же заговорил о том, что грекокатоликов унижают и так быть не должно. Мол, у вас же перестройка — новое мышление, и вы должны перестать быть гонителями веры. На что Михаил Сергеевич в свойственной ему манере ответил: «Перестройка, новое мышление, начнем исправлять». И действительно, тут же начинается возрождение грекокатолической веры на западе Украины: появляются общины, возвращаются храмы, некоторые из них буквально отбирают силой. То есть приходили представители униатов на территорию храма, который на тот момент уже принадлежал УПЦ, и говорили: «Пошли вон отсюда! Вы у нас это здание отняли в 1946 году, а теперь мы его возвращаем». Понятно, что искать защиты у Горбачева было бессмысленно, а представители киевских властей говорили, что все справедливо: здание-то и правда изначально принадлежало грекокатоликам. Генеральный секретарь сказал вернуть — значит, надо возвращать. Некоторые газеты с восторгом писали: «Смотрите, вот она — идея торжества подлинной веры». Обратите внимание на словосочетание «подлинная вера». То есть уже тогда начинается подмена понятий.

Все это происходило в последние годы советской власти, 1990–1991-м. Для той эпохи — абсолютно нормальная практика. УПЦ на происходящее никак не реагировала. Ну и все — дальше начинается возрождение украинского национализма. Как только стали возвращать храмы, в страну ринулись представители миграции со всеми сопутствующими литературно-художественными материалами. На этой волне стали появляться националистические организации, которые тут же окормлялись Украинской грекокатолической церковью. То есть уже в середине 1990-х годов с точки зрения радикальных настроений запад Украины вернулся в условный 1942 год, правда, без еврейских погромов и польской резни. Конечно же, сразу обозначили главного врага — русских, в частности РПЦ.

Грекокатолики развернули очень мощную кампанию по возвращению: появились представительства в Донецке, Одессе и в Крыму. Вы можете себе представить такую экспансию? Украинской власти нравилось происходящее. Потому что одним из тех, кто говорил, что все делается правильно, был Филарет, а к нему относились уже не как к священнику, а как к религиозному деятелю от лица правительства. Денисенко только выигрывал от того, что грекокатолики получают представительство в регионах, особенно в тех, которые вообще до этого никак не были связаны с Папским Престолом. Филарет рассчитывал, что совместными усилиями они изменят традиционный украинский облик православия. Кстати, именно священники грекокатолической церкви, например, открывали всякие магазинчики по продаже книг об истории ОУН и сувениров (майки, монеты, кружки) с символикой дивизии СС «Галичина».

Как только начался Майдан незалежности, ГКЦУ всеми силами поддерживала восставших. А сразу после Майдана, когда референдум в Крыму еще только планировался, грекокатолическая церковь стала собирать деньги на украинскую армию. Ряд экспертов по Украине предполагают, что униаты просто использовали Евромайдан как возможность свести старые счеты с православной церковью и, главное, укрепить свои позиции.

Начиная с первого дня независимости Украины новыми национальными героями стали именно те, кто воевал на стороне гитлеровской Германии. Таких людей тогда было еще много, причем как среди граждан самой Украины, так и среди эмигрантов. Например, в Канаде или Соединенных Штатах. Все они давали многочисленные интервью, рассказывали о своей «героической юности», о том, как убивали русских, и, конечно, о том, что они совсем не православные, а грекокатолики. Эти люди стали создавать свои союзы ветеранов, только не Советской армии, а вермахта или войск СС. А УГКЦ финансово и идейно поддерживала такие союзы.

Параллельно она, в отличие от многих приходов УПЦ, вела огромную просветительскую работу среди подрастающего поколения. Вы просто не представляете, сколько за 30 лет существования незалежной Украины было напечатано книг с героизацией всей этой боёвки и, конечно, Украинской грекокатолической церкви! Чтобы у вас сложилось примерное представление о масштабах, скажу, что начиная с 2014 года ветераны войны на Донбассе со стороны Украины опубликовали 754 книги — только за один год и только по событиям на Донбассе. Подобному «политпросвету» в Украине придавали первоочередное значение в течение предыдущих 20 лет, и, надо сказать, украинцы достаточно преуспели. Конечно, не стоит забывать и о политической поддержке со стороны Западной Украины. Недаром Порошенко стал заигрывать с западенцами, говоря о том, что именно грекокатолики являются стержнем украинства. То есть лучшие украинцы — те, кто на Западе.

Постепенно такое отношение вошло в моду. А если что-то становится трендом, этому обязательно начинают подражать. Как итог, число приходов грекокатолической церкви резко увеличилось, ведь они с самого начала Майдана обозначили свою позицию. Пока УПЦ молчала, они действовали. Их планы не ограничивались тем, чтобы «отжать» еще сколько-то приходов (хотя я не знаю, что там еще можно было отжимать, потому что как раз на западе Украины почти все давным-давно уже сделано) и на этом закончить — продолжить заниматься религией. Ничего подобного. Конечно, религией они тоже будут заниматься, но по значимости она займет почетное второе место. Потому что основная цель грекокатоликов — стать государствообразующей религией, чтобы православие как таковое больше никогда и ни при каких обстоятельствах не вернуло свое влияние на общественно-политическую жизнь Украины.

Многие сейчас, наверное, с негодованием воскликнут: «Как такое вообще возможно?» А вам не кажется, что вот точно так же, с той же интонацией, еще 15 лет назад говорили про приход неонацистов к власти в Украине? Даже подумать никто не мог, что такое может произойти. Ведь где оступился Янукович? Вернее, не он, а его политтехнологи, которые придумали, что надо «накачать» электоральный рейтинг партии «Свобода» (она, кстати, тоже находилась под патронажем грекокатоликов) и вывести ее представителей во второй тур президентских выборов. Правда, до этого не дошло — выборы просто не состоялись. Никто так и не понял самого главного: благодаря партии «Свобода» маргиналы получили политическую субъектность. Раньше над «Свободой» все только смеялись: многие ее лозунги воспринимались как радикальные даже с учетом политической ситуации в Украине. Но Янукович начал их раскручивать, и к партии стали присматриваться: мол, это уже не маргиналы, а серьезная политическая сила. И эта политическая сила постоянно говорит о том, что грекокатолическая церковь — это воплощение подлинной веры правильного, настоящего украинского националиста.

Теперь представьте, что все эти заявления не на каком-то сайте написаны, а звучат в Верховной раде, а также во время многочисленных телевизионных шоу, причем рядом с националистом обязательно находится грекокатолический священник, подтверждающий каждое его слово. И вот, допустим, какой-нибудь студент слушает эти выступления. У него же другой информации нет, никаких других героев не существует — есть только эти, вот он и начинает к ним тяготеть.

УПЦ и здесь проглядела. Думаю, она вообще не допускала возможности такого стремительного роста интереса к грекокатолической церкви, искренне полагая, что история, которая началась на западе Украины, там же и закончится. И некоторые факты служили, как казалось, тому подтверждением. К примеру, открыли «свободовцы» в Донецке магазинчик, который торговал всякой националистической макулатурой. А через пару-тройку дней пришлось его закрывать, потому что местным это не понравилось, никто туда не ходил. УПЦ на это посмотрела и сказала: «Видите? Не работает». Но не работает, пока есть конкурентная среда. А если государство всей своей мощью начнет конкуренцию сводить к нулю, предоставляя монополию УГКЦ, то результаты окажутся совершенно другими.