Госпожа Болотной Равнины 2

Дед Лука периодически приобретал у нашего гробовщика – Савы, своё последнее пристанище, дабы не тяготить своих родственников, когда наступит час горя и разлуки. Да вот только час этот по сию пору так и не настал, а приобретённое аккуратно складывалось под навесик для торфа, волновало всех мимопроходящих граждан, и вызывало некую надежду у многочисленных невесток пожилого джентельмена. Со временем, лет через пять-семь, гроб переставал соответствовать высоким критериям качества, которые сам ветеран требовал для собственного захоронения, Милун разламывал рассохшееся дерево и использовал в качестве дров. А сам дедуля отправлялся торговать у Савы очередной гроб, клятвенно заверяя изготовителя, что на этот раз это его окончательное приобретение. Стоит ли говорить о том, что у деда Луки была самая большая скидка, как постоянному клиенту?

Так вот, в тот злополучный вечер ничто не предвещало беды – настроение было безоблачным, как небо над головой, он только что славно повздорил с Савой, требуя максимальный дисконт. Основные претензии по качеству изделий заключались в том, что сам производитель отказывался давать срок на возврат товара вследствие того, что он пришёл в негодность. Придирчивый покупатель примерил несколько уютных гробиков, ему понравилось сразу два, но после нескольких минут мучительного выбора (некие остатки благоразумия настойчиво говорили деду о том, что не стоит приобретать сразу оба), остановился на одном из них. Получил клятвенные заверения Савы о том, что тот доставит его по адресу проживания постоянного клиента, после чего бодро припустил через лесок.

Так бы и закончился этот день бесславно, если бы ему в полумраке леса не показалась свежеокрашенная Бусинка. Дело в том, что Стефан и Элиза буквально накануне услышали от меня адаптированную версию «Собаки Баскервилей» Артура Конан Дойла. А полемику у них вызвала моя последняя фраза в повествовании: « С тех самых пор огромная фосфорецирующая собака бродит по болотам, вызывая беспокойный призрак Хьюго Баскервиля…»

Стеф полагал себя человеком здравомыслящим, и настаивал на том, что какая-то там блестящая собака не способна гулять по болотам, тем более – вызывать духов. Лизавета придерживалась другой точки зрения. Родственники решили проверить этот факт экспериментальным путём. Собак у нас никогда не было, но безответная Бусинка согласилась на эту почётную роль. Извёстки и болот в округе было в достатке, так что ровно ничто не задержало этих экспериментаторов на ниве проведения опытов. Вне всякого сомнения, они очень рассчитывали, что на нервно прогуливающуюся привязанную Бусинку клюнет хоть какое-нибудь завалящее привидение, но судьба распорядилась иначе.

В полумраке леса дедуся повстречал нашего волка, представляющего в данный момент чудовище, почему –то его не узнал, и несколько напугался увиденному. Ну, во всяком случае, именно такие аргументы он приводил, когда требовал у Марко компенсации перенесённых моральных страданий. Но, во всяком случае, ветеран не стал «откидывать копыта», по верному замечанию Стефана.

Гроб опять поместили под навес и заботливо укрыли тряпицей. Случая обновить его снова не представилось.

Свадьба Милицы и Мирослава прошла очень тихо, практически по-семейному. Поскольку наша кухарка была сиротой, то гости были только со стороны Мирко, благо в них недостатка не было. Милун растрогался, и пообещал Милице самую лучшую колыбельку в подарок для будущего ребёночка, да причём гораздо красивее, чем он изготовил для семьи Рошаль, а Жарко сообщил, что для единственного сына уж он-то не поскупится, и выделит десять золотых монет, сумма немалая для Подуево. Я тоже взяла на себя смелость, и сделала новобрачной деликатный подарок – простые трусы советского образца. Кто-то скажет «ничего особенного», но после местного ужаса – панталон, почитай до колена – так просто сексуальная революция!

Саму церемонию бракосочетания проводил тот же Последователь Семина, что и нашу с Марко. Судя по его взгляду, который он бросил на нас, уважаемый очень долго сомневался, стоило ли ему вообще повторно соглашаться на это «мутное предприятие». Стефан был оскорблён до глубины души подобным поведением святого человека, и попросил того сказать ему, то есть Стефану, спасибо за то, что не пришлось проводить его свадьбу. Поскольку сам «брачевавшийся» знает о ней только со слов своей супруги…

Глава 7

Глава 7

…И этот никому ненужный дом...

Себе от нас оставил хлам и грязь...

И слёз не видно было, потому что за дождём...

Все были рады, с ним прощаясь и смеясь...

А он смотрел пустыми чёрными глазами...

Как были рады те, кто раньше жили в нём...

И, покидая, всё ненужное бросали...

"Прощай, наш неуютный, старый, старый дом!"

Юрий Шатунов.

Момент нашего прибытия в столицу приближался с каждым мигом, также, как и моё волнение от предстоящей встречи с «родными пенатами». Что ждёт меня в столице? Марко говорил мне о том, что за домом присматривает пожилая чета – безусловно, их сил было недостаточно для того, чтобы содержать дом в пристойном состоянии, но следить за тем, чтобы он окончательно не рассыпался – вполне. Дела в поместье шли по-накатанному, и уже не требовали нашего неусыпного внимания. Благодаря совместным усилиям Новака и Марко посевные площади с каждым годом немного расширялись, да и качество продукции заметно улучшалось. Ежегодные ярмарки в Ораховаце и торговый дом ВаЛиМ приносили нам ощутимый доход, так что угроза разорения растаяла на горизонте.

Безусловно, «олигархами» таким образом мы не стали, да только мы и не стремились к этому. В этом мире, который принял меня, я получила заботу, любовь, семью… одним словом - я чувствовала себя дома! И вдруг снова передо мной встают призраки прошлого… как тогда, с Деяном-разбойником, который сгинул в Гнилушкинских топях. Только вот опасность для меня была реальной, из плоти и крови, а не той, что жила в воспалённом сознании наркомана и убийцы. И опасность та исходила от тех людей, которые много лет жили в доме семьи Эдор в столице, да и теперь присматривали за ним, друзей самой Анелии, да и вообще – кого угодно, кто лично знал бедняжку.

Н-да… невесёлые мысли, и я не могу от них вот так запросто избавиться. Я мысленно хмыкнула: «Это потому, детка, что ты сидишь на той же коряжечке, у такого же костерочка, что и шесть лет тому назад, когда мы впервые ехали в Ораховац… » не могу не согласиться… вон там, где-то в трясине погибла несчастная Видна… её родичей ещё долго шпыняли в Подуево – мол, вырастили преступницу, прелюбодейку, да пособницу убийце. И длилось это до тех самых пор, покуда Милун не сообщил, что за каждое браное слово последует репрессия. Досужие сплетники по-верили сразу: хоть и слыл он тюфяком, да вот только под пудовый кулачище попадать охотников не было.

- Милая, с тобой всё в порядке? Мне показалось, что ты задумалась о чём-то… - Марко приобнял меня сзади.

- Вспомнила про гибель Видны – не сразу вернулась в реальность я. Моему супругу не было необходимости что-то пояснять – он всё понял сам!

Стефан с недовольным лицом сидел на лошади в ожидании нас. Наше путешествие в Руму продолжалось. Из воспоминаний о нём остались только пыльные дороги и отсутствие постоялых дворов, впоследствии сменившееся на дороги мощёные, да с гостиными дворами при них, «грязными клоповниками», как по-дружески просветил нас Стефан. Одним словом – я очень даже понимала людей, которые за всю свою жизнь не покидали родного околотка. Изощрённую пытку дорогой выдержит не каждый. Мы все очень устали, и мечтали лишь доехать уже хоть куда-нибудь. Признаться честно, под конец пути я уже не так переживала о том, что совершенно не представляю нахождение улицы Аугусто Цесареца, так велико было моё желание закончить наш долгий путь. Данка просто молчала целыми днями, забившись в угол кареты.

И вот, вуаля! Отстояв очередь на въезд через одни из ворот, мы заехали в город. Стефан, как я и предполагала, перво-наперво поинтересовался адресом моей собственности.

- Дом по улице Аугуста Цесареца, напротив церкви. Его не составит особого труда найти – я без запинки продиктовала свой адрес.

На что Стефан просто кивнул, соглашаясь со мной, и направил свою лошадь вперёд. Уже спустя около получаса мы прибыли на нужную нам улицу… моё сердце пропустило удар, и я, не сомневаясь более ни секунды, молча указала на старый запущенный особняк, который виднелся в глубине сада.

- Вот мой дом… - при взгляде на него я вдруг ощутила некую ностальгию, будто не виделась с кем-то очень близким несколько лет. «Это старость, детка, с возрастом все становятся сентиментальными!» - вернул меня с небес на землю внутренний голос. Я тряхнула головой, как-будто избавляясь от этого наваждения, и первой открыла маленькую калитку сада…

- Ну чаво опять расшалилися? Вот я вам ужо сейчас руки-то поотрываю… - послышалось из глубины сада, а после этого и сам обладатель старческого дребезжания показался нам, торопливо шаркая ногами.

- Кому ты тут что поотрывать-то собрался, старый? – насупленно проворчал Стефан.

Старичок доковылял к нам и расплылся в довольной улыбке.

- Ох, господи-святы! Хозяева пожаловали! А мы то с матушкой и не ждали вас раньше, чем через три дёна! А сам-то я садовник тутошний, Тихомир… детвору гоняю местную, а то повадилися оне… дом пустует… вот.

Я покраснела до кончиков ушей – ну конечно, не мог Марко собраться в путешествие и не предупредить ту супружескую пару, что присматривает все эти годы за опустевшим домом. От неловкости я потеряла нить беседы на несколько мгновений.

-… а молодая госпожа Анелия, она сама-то где? – подслеповато прищурился дедок. Я сделала шаг вперёд.

- Простите, не признал я… ликом иная, да и волос другой – начал было Тихомир, затем подошёл ближе, цепко посмотрел на меня из-под кустистых бровей, и… согласно покивал головой – это и думать надо, столько лет прошло, аккурат как в двенадцать зим в Академию уехали, так больше и не возвращалися домой! А сам-то я слаб на глаза стал нынче, через это и вся моя ошибка.

На помощь своему мужу уже спешила опрятная пожилая женщина.

- Ты смотри, матушка, молодая хозяйка домой воротилася – растроганно проговорил садовник. Женщина заплакала, вытирая лицо передником.

- Слава Семину, дожили мы… я Надия...

Я обняла стариков, и мне было искренне наплевать, как это смотрится со стороны. Но никому не было смешно. И Марко, и Стефан молча смотрели на это, и не собирались подтрунивать надо мной за то, что я так взволновалась встречей с обслугой И я в который раз возблагодарила Бога за то, что в одно утро переступила порог именно их поместья…

- Мы приготовили несколько комнат для вас, да пыль стёрли в доме. Сами –то мы туда заходим редко, живём в домике садовника – застенчиво призналась Надия. Она показала на то, что назвала гордым словом «домик» - крошечная разваливающаяся конурка, иначе и не скажешь. Жгучее чувство стыда охватило меня. Я ведь никогда не интересовалась судьбой этого дома.

- Я посылал вам деньги на ваше содержание – издалека начал Марк.

- Мы их не тратили, всё откладывали… а ну как крыша особняка обвалится – резонно возразил Тихомир. Ответить на это было нечего.

Мы зашли в дом, поднялись на второй этаж, где нам выделили комнаты, Марко со Стефаном бодро натаскали горячей воды для мытья, и я со стоном счастья опустилась в лохань. Но было нечто, что весьма тревожило меня – внимательный и настороженный взгляд местного садовника при встрече. Как-то слишком легко согласился старик увидеть во мне безвинно почившую Анелию.

Уже на следующее утро у нас состоялся семейный совет. Я бы очень хотела восстановить дом, но даже мне, малосведующему человеку, было понятно, что этот ремонт будет стоить нам колоссальных затрат. Да и расходы у нас в этом году заметно возросли с постройкой постоялых дворов… одним словом, невозможно объять необъятное.

- Я предлагаю начать с малого – с уборки, и с расчистки сада. Но самое главное – переселить супружескую чету из их домика в пустующие комнаты нашего дома – внесла я предложение. Марко согласно кивнул, а Стеф просто равнодушно пожал плечами, дескать « твои хоромы, тебе и отвечать».

Когда я сделала предложение о переезде самим старикам, то встретила… лишь оторопь и сомнение. С чего это, мол, такая щедрость? А если мой муж заругает? На что Марко заявил, что с моим мнением в семье также принято считаться, и бедняги согласились. Мой супруг облазил весь дом, от пыльного чердака до подвала, пропахшего плесенью и мышами, и сделал неутешительный вывод: «Нам бы ещё опытный каменщик, да плотник нее помешал!»

Что касается облагораживания сада, то мне очень нравился его немного дикий и запущенный вид – так он казался более «натуральным», если можно так сказать. И тем самым выгодно отличался от прилизанных и выстриженных садиков наших соседей, которые виднелись за высокими заборами. Поэтому я, вооружившись секатором и наставлениями Тихомира, задумчиво побрела в сад. «Значица так! Ненужные сучки, да ветки обрезать, а нужные оставлять… а как проверить-то? На живых ветках, на них – листья распустились». Держа в уме этот нехитрый посыл, я приступила к работе.

Кто сказал, что работа садовником – это вам цветочки поливать из красивой леечки? Уже через полчаса я вся с непривычки взмокла от усилий, пытаясь секатором разрезать, распилить, ну или на худой конец размочалить несчастные ветки. И вот в один из таких моментов, когда я сосредоточенно колупалась с очередным деревом, мимо меня аккуратно прошмыгнул мужичок самого непрезентабельного вида. В руках у этого персонажа была садовая тачка, полная камней… камней из фундамента моего дома! Для надёжности я проморгалась, но мужичок продолжал сосредоточенно идти в сторону маленькой калиточки, и совсем скоро он уйдёт с ворованным добром.

Ещё никогда ранее меня столь возмутительно не «обносили».

- Эй, уважаемый! Далеко ли камешки повёз? – крикнула я, пытаясь предотвратить наглое хищение. На что сам вороватый гражданин хмуро посмотрел на меня, и продолжал этот беспредел.

Такого я уж точно стерпеть не могла, и, храбро выставив секатор, как рапиру, приблизилась к наглому вору.

- Ну чево тебе надо от меня, что орёшь-то, как оглашенная? – со вздохом поинтересовался мужичонка, опустив тачку – дрова собираешь? Бог в помощь, хозяюшка!

А сказавши так, снова взялся за ручки тачанки. И как мне было на это реагировать? Кричать: «Спасите, помогите»? Как вариант… Я снова преградила ему путь, сообщив, что сейчас буду громко звать на помощь. Воровайка снова бросил свою поклажу, и с удивлением поинтересовался, что, если мне нужна помощь, то в воровстве веток он мне не помощник. «Вот оно чо, Михалыч, вот оно чо…» - неизвестно чему обрадовалась я.

- Ты мне голову-то не дури! – не сдавалась я – ты ведь сам камни воруешь!

- Ну да, вон там, у фундамента кладка попорчена знатно… от воды, али от возраста, да токмо пару каменьев можно вытащить запросто. Дом ентот которую зиму бесхозным стоит, вот и повадился честной люд потребу свою искать, значит… а ты кто сама будешь? - доброжелательно обсказал всё камнекрад – тутошняя, поди? А то дедок местный меня палкой отходил, было дело. Токмо я на него не в претензиях, работа у него такая!

- У меня-то, вишь чо, домишко совсем рассыпался, вот я и ремонтироваю его тута потихонечку, сам-то я каменщик, да только работу честную разве нонче сыщешь? - разоткровенничался «честный каменщик» - ну ладно, пойду я, пожалуй…

-А вот это вряд ли… - не понравилась мне эта идея – сегодня уйдёшь ты вряд ли. Покудова весь вред причинённый не поправишь, а то ишь ты, шустёр больно. Я была непреклонна, и не сомневалась, что мне удастся задуманное, поскольку ко мне с сосредоточенным видом спешили Марко с младшим братцем. Поскольку, если уж я не являлась авторитетом для этого товарища, то эти двое, сердитые, нервные и злые от многочасовой уборки первого этажа, смогут «уговорить» эту мутную личность поправить вред, нанесённый моему дому в результате его « хозяйственной деятельности». Воришка тоже это понял хорошо развитой задней чуйкой, поэтому решил покинуть место происшествия. Но не один, как можно было бы подумать, а купно со своим добром, за что и поплатился: эта тачанка, нагруженная выломанным камнем, не была рассчитана на быстрые передвижения, в отличие от меня.

Я просто–напросто, отработанным годами в битве за любимое кресло в библиотеке, лёгким движением ноги, подставила элегантную подножку. В результате которой сам воришка оказался на земле, а его тачка отправилась в свободное путешествие к кустам смородины. Как говорится, наше дело правое, победа была за нами!

Глава 8

Глава 8

Слышно, как звенят в небе высоко

Солнечных лучей струны.

Если добрый ты, то всегда легко,

А когда наоборот - трудно.

Если добрый ты, то всегда легко,

А когда наоборот - трудно.

Песенка кота Леопольда

Побеждённый в неравной схватке со мной, каменщик не торопился подниматься с земли, вполне справедливо полагая, что после того, как ко мне подоспеет подмога, быть ему нещадно битым.

- Вот, вора поймала – горделиво сообщила я окружающим, выпятив грудь – утверждает, будто камни воровал для ремонта своего дома, а честную работу, дескать, нынче не сыскать! Врёт, поди, разжалобить хочет.

- Ну отчего же, сразу, врёт… с работой простому люду в большом городе действительно тяжело… конкуренция большая, а оплата труда весьма скромная, иной раз только на оплату самого жилья и хватает, особливо ежели в работных домах - тихо сказал Стефан. Я повернулась, ожидая увидеть поддержку от своего супруга, но он сжал губы и кивнул, подтверждая слова столичного жителя.

- Это же Ранко, каменщик местный, тут живёт неподалёку ужо я его гонял за хулиганство давече, а он глянь – обратно тута – подтвердил слова воришки подоспевший Тихомир.

Подтвердивший свою личность, поняв, что сегодня бить не будут, осторожно встал с земли и неловко отряхнулся от грязи. Да уж… я вновь испытала жгучее чувство стыда, в очередной раз убедившись в той огромной пропасти, что существовала между классами. «Социальное неравенство, как оно есть!»

- Как зовут-то тебя, гражданин? – дабы скрыть свою неловкость, пробурчала я.

- Ранимир я, госпожа хорошая… - смотря на меня исподлобья, пробурчал Ранко.

Я смотрела на него и вспоминала, как мои родители в девяностых экономили на всём, для того, чтобы собрать Соньку в школу, как им приходили платёжки за коммуналку каждый месяц, а заработная плата - не каждый… и сказала, абсолютно неожиданно для себя:

- Фундамент нам отремонтируешь? Да нам бы плотника ещё… крыша совсем прохудилась.

Мужик приободрился, забормотал что-то о том, что он знает такого плотника – всем плотникам плотника! А сам-то он сделает всё в лучшем виде, и благодарности нам всем, и мне в частности… а я думала о том, что всем людям на свете помочь я всё равно не смогу… но попытаться стоило.

Вскоре Стефан вернулся домой, после масштабного скандала, который закатила ему его дражайшая супруга. Милинка, что находилась уже на солидном сроке беременности своим первенцем, была крайне недовольна столь длительным отсутствием своей половины. У них был маленький домик в пригороде, где они проживали, и ходили слухи даже, будто директор Морской Академии крайне благоволил этому молодому офицеру…

Ремонт шёл своим чередом, и я всё больше чувствовала, что я нахожусь дома! Внутреннее убранство дома также, благодаря нашим общим усилиям, перестало напоминать мне стан половецких воинов во время набега. А ещё прислал нам сегодня письмецо не кто иной, как купец Бортко, наш потенциальный компаньон и соратник. Писал, что проведал о нашем приезде в столицу, и приглашает в гости, полюбоваться, так сказать, как дела его идут, да заключать договор побыстрее…

Обо всём этом я размышляла, продвигаясь по дому ночною порой, шоркая по паркету овечьими чунями. К моему огромному сожалению, наш дом не был оснащён такими благами цивилизации, как ватерклозет. Его заменял туалет типа сортир на заднем дворе, с романтичным сердечком посередине. Именно оттуда я и шла, неся в руках свечечку, да с шалочкой на плечах, вечер был как никогда томным. Так вот, я возвращалась оттуда в отличном настроении, тихонько напевая себе под нос: «Если добрый ты, то всегда легко, а когда наоборот – трудно…», когда передо мной возникла тень человека, блестя белками глаз в прорезях маски.

« Ё-моё! Ниндзя!» - успела подумать я, перед тем, как впасть в небытие.

Возвращение в сознание происходило медленно и постепенно. Голова раскалывалась, оно и неудивительно – первая же инвентаризация организма показала наличие огромной шишки на макушке. Пока я дрожащими руками проводила столь тщательный осмотр, у меня перед глазами перестали проплывать маленькие точечки, и я сумела сфокусировать зрение. Путём осмотра я смогла убедиться в том, что я нахожусь одна, и в комнате… ну как комнате? Скорее, грязной лачуге, с поломанной мебелью. Для того, чтобы произвести более детальный осмотр своего пристанища, я большим усилием воли решила встать на ноги. Дело в том, что когда –то давно я слышала, что такие вот шишаки, один из которых красовался на моей голове, не появляются сами по себе. Из чего я делаю вывод, будто тот «ниндзя» появился в моём доме неслучайно, он то и приголубил меня от души.

Логично? Более чем! Никогда я ещё не чувствовала себя более «детективоспособной», нежели сейчас! Я было даже вздумала покивать больным органом в такт своим мыслям, но ощутила боль и слабость… Вновь ненадолго прилегла на доски, которые заменяли мне ложе. За дощатой дверью раздался шаркающий звук шагов, и я сочла за лучшее вновь «находится без сознания». Вдруг получится узнать что-то интересное? Рассохшаяся дверь открылась с таким жутким скрипом, который способен поднять даже парализованного, чтобы иметь возможность закрыть уши. Я же этого делать не стала, заранее расположившись на досках максимально удобно, для качественного прослушивания.

- … я же говорил тебе, что дамочка в отключках доселе, уж больно ты скор на расправу – посетовал возле моего левого уха гражданин с простуженным голосом.

- А как иначе-то? – удивился его собеседник – она увидела тебя, Сипатый, ещё немного, и такой хай бы подняла, не уйти бы нам по-тихому. А зачем нам эта бодяга? А она ещё и здоровая, как конь, хоть и тоща, как вобла! Думаешь, легко мне было её переть до хозяйской кареты?

Последняя фраза похитителей возмутила меня до глубины души! Что за хамы! Как только язык повернулся такое сказать обо мне? Я никогда не была счастливой обладательницей роскошных форм, за которые так любят цепляться взглядом все проходящие мужчины, это правда… но всегда предпочитала считать себя просто стройной.

Мужчины ещё немного поспорили, чей вклад в моё похищение был более значителен, после чего удалились, поняв, что с меня «ловить нечего». Я полежала ещё немножко на досках, дабы убедится, что они не стоят за дверью, проверяя меня «на вшивость», после чего, со страшными стонами соскребла себя с лежанки. От долгого лежания тело немилосердно затекло, поэтому я, согнувшись в три погибели и выставив вперёд менее затёкшее плечо, «походкой лёгкой, от бедра», прогарцевала к двери. «Юный Квазимодо, ни дать, ни взять!» - пришёл в себя мой внутренний голос. Я от него просто отмахнулась – не время сейчас с собою ссорится, и припала ухом к двери.

Несмотря на то, что дверь, как и вся комната, выглядела старой и хлипкой, из-под неё не дуло. Значит, она не ведёт на улицу. Пока это всё, что мне удалось узнать. В комнате становилось всё светлее, в забитое досками окно просачивался рассвет. «Хорошо полежала, подруга!» - снова вставила свои пять копеек шиза. Я припадала к щёлочкам то одним глазом, то другим, желая получше рассмотреть то убогое место, где я очутилась. «Твоими стараниями, хрипатая сволочь!» - эмоционально сообщила я в пустоту. «Врагу не сдаётся наш гордый Варяг…» - самое большее из того, что я могла прошептать.