Варенье наизнанку и максимум козы!

Про козье – это уже была явная отсебятина. С намеком!

Славка больше не отодвигался в сторонку от моей сестренки… но глубоко и нарочито тяжко вздохнул, повернул голову и стал смотреть на Саньку в упор.

– Что?! – дернулась моя сестренка и заморгала.

– Я вот все удивляюсь, почему ты никак не догоняешь, Санечка, – ласково проговорил Славка и проявил вообще запредельную проницательность: – Ты же мой облик принимала. Ты ж должна была что-то от меня схватить. Из души…

– Ты о чем?! – напугалась Санька.

И сама чуток отодвинулась от Славки. И заморгала.

– А то, что… да, допустим, Ната Пак очень красива и вообще вся из себя такая таинственная… новенькая…

Мне аж не по себе стало от того, что Славка так точно повторял кое-какие слова, сказанные кое-какими персонажами вдали от скамеечки в Загривках.

– Но я реально не втюримшись в нее ни разу, – сурово продолжал Славик. – Ну не в моем она вкусе! Мне наши нравятся, северные такие! Славянской национальности! Ну, але! Въезжаешь, Санечка?

Санька умоляюще посмотрела на брата. А я что? Как я ей мог помочь?

– И мне сейчас меньше всего нужно, чтобы Ната налопалась такого варенья и вообще стала липнуть ко мне, как оса на сладкое! – убойно заключил Славка.

Санька опустила головку… и хлюпнула носом. Я видел, что она совсем потерялась.

– Ну, Слав, не гноби сестренку-то мою так, – не нашел я чего сказать толковее. – Она хотела как лучше.

– Да я ничего… – Тут Славка ко мне пригляделся и понял, что переборщил, зыркнул на Саньку и… и осторожненько обнял ее за плечи.

Санька не стала вырываться. Даже не дернулась! И это меня, дурака, тоже тогда очень удивило!

– Саня, просто я тебя прошу, ты про Натку вообще не думай ни разу, – тихо проговорил Славка прямо в ушко моей сестренке, но так, чтобы и мне слышно было. – Наты приходят и уходят, как в дорамах… а мы – это мы! Это форева! Догоняешь?

Тут моя сестренка плечики расправила, головку свою приподняла.

– Короче, мне самой хочется такое варенье по-корейски попробовать, – потребовала она. – Вот прямо здесь и сейчас! И чтобы на парном козьем молоке Мамы Розы!

– Кто бы сомневался! – выдохнул я с облегчением.

– Мы Маму Розу вечером полвосьмого доим, – вполне по-деловому сообщил Славка.

Мы все разом посмотрели время на наших смартфонах. Было пять с минутами.

Что было делать, чтобы моя сестренка не сгорела от нетерпения?

– А варенье у тебя есть типа лишнее? – спросил я Славку. – Чтобы не жалко было испортить немного… У нас только магазинное сейчас. Прошлым летом почти не варили.

Тете Вере, Славкиной маме, и оставили тогда наши кусты на сбор урожая.

– Да вот как раз ваша черная смородина и осталась! – ответил Славка. – Мама хотела вам принести. Там три банки литровых.

– Вот давай Санька и посмотрит, годится ли такое, – предложил я как бы Славке.

– А прямо сейчас можно? – сделала обаятельный кошачий взгляд Санька.

Славка тоже вздохнул наконец с облегчением:

– Пошли! Заодно перекусим у нас.

– …А твоя мама не расстроится, если мы его испортим? – все-таки беспокоился я, когда мы, вкусно поевшие теть-Вериных котлет с жареной картошечкой и квашеной капусткой, расположились на террасе Славкиного дома и Славка принес из кладовки одну из тех литровых банок.

– Да почему мы должны его испортить?! – очень недовольно возбухнула моя сестренка.

– Ну, я пробовал корейскую кухню. Мне не зашла, – напомнил я.

– А мне зашла! – пошла супротив брата Санька.

Хотя, насколько я помнил, тоже тогда в корейском кафе поморщилась, жуя топ-поки. Только блинчик рыбный на палочке съела без мучительного выражения на лице и сказала «сгодится».

– Стоп, машина! – громко скомандовал Славка и поставил банку на стол. – Близнецам нельзя иметь противоположные мнения. Особенно вам! А то получится аннигиляция, как с веществом и антивеществом, – и всей Солнечной системе каюк… при такой-то массе того и другого.

Удивительно, но предупреждение реально подействовало! Я поежился, да и сестренка сделала страшные глаза.

– Я тут порылся уже в Инете, – добавил Славка и, достав смартфон, показал нам рецепт особого варенья на экранчике. – Вот! Делают варенье на молоке. Из груши, из персиков. И вовсе не обязательно корейское это. Так и называется молочным вареньем. Что-то вроде сгущенки выходит. А мы сейчас со смородиной опыт проведем…. Тут варенье исходное уже готово. Наверное, лучше молока дождаться и потом варить.

– Нет, сейчас первый раз надо варенье как следует разогреть, – велела Санька. – Я его должна довести до… до как его…

– До истерики, – сострил я.

– До кондиции, – сразу кинулся гасить Санькин порох наш верный друг.

Однако…

– А ты угадал, Аль! – загадочно подмигнув мне, ответила Санька. – У тебя ближе… Только словами не выразить.

Мы со Славкой переглянулись и пожали плечами.

Ладно. Выгрузили варенье в кастрюльку. Поставили на газовую плиту.

Славка включил самый маленький огонь:

– Вот так. А то одним жженым сахаром наслаждаться будем. Может, все-таки водички добавить.

– Ну, только немного если… – неуверенно проговорила моя сестренка.

Добавили, помешали чуток.

И стали все втроем терпеливо смотреть в кастрюлю, будто затеяли какой-то небывалый химический эксперимент с непредсказуемыми последствиями. И так и стояли.

И вот как только маленькие пузырьки стали появляться, Санька говорит вдруг такое:

– А теперь отвернитесь все… А то от страха описаетесь еще…

На полном серьезе, между прочим, такое говорит.

Ну, я-то стерпел, а Славку задело:

– Ты что, голая в кастрюлю хочешь нырнуть? Как Иван-дурак в котел в «Коньке-Горбунке»? Да и так краше тебя нет никого в обозримой Вселенной! Чего лишний раз рисковать-то?

С одной стороны, комплимент получался, обижаться не на что… а с другой…

– Ну, я предупредила… На шаг только отойдите – и не мешайте, – холодно и твердо, то есть ледово так, процедила Санька.

От ее тона мы невольно повиновались и отступили.

И тут произошло такое, от чего мы со Славкой остолбенели, оцепенели, похолодели, а потом нас в жар бросило!

Санька немного эдак по-птичьи то одним, то другим глазом заглянула в кастрюлю, потом подтянула на правой руке до локтя рукав своего школьного синего худи. И ка-а-ак сунет эту руку в кастрюлю до самого дна! А потом ка-ак дернет руку наверх!

Мы увидели густой темный шар на ее руке! Шар быстро стал солзать по руке вниз и при этом как бы выворачивался весь наизнанку!..

И вот уже мы увидели, что Санька держит этот шар тремя пальцами на его немного растянувшуюся в этом месте оболочку… представьте себе, как можно держать обычный надувной шарик, только наполненный водой, и как он будет при этом выглядеть… вот примерно так это все и выглядело…

И Санька плюхнула этот шар обратно в кастрюльку!

– Фокус удался! – страшно довольная, возгласила моя сестренка.

И стала взирать на потрясенных пацанов – типа гордясь и снисходя до.

Мы опять переглянулись со Славкой. И оба подняли немного глаза, посмотрев друг другу на лбы. И одновременно вытерли пот со своих лбов.

– Ну, ясно! – хрипло выдавил из себя Славка. – Хоть руку покажи.

Санька протянула руку, Славка шагнул к моей сестренке, взял ее руку так, как какой-нибудь суперкавалер берет руку дамы, приглашая ее на какой-нибудь супертанец, вроде супервальса. И нежнейшим движением прикоснулся другой своей рукой к ее предплечью.

Интересно было и то, что рука моей сестренки совсем чистой осталась – от пальцев до локтя. Варенье не пристало совсем!

– Совсем не больно, да? – спросил он тихо и с невероятным сочувствием.

Что-то сделалось с моей сестренкой… Рука ее дернулась, но не вырвалась… а замерла, тихо дрогнув еще разок. И краснеть стала Санька.

Потом вздохнула и собрала в себе силы, чтобы ответить:

– Ни разу не больно, Слав!

– Да? – как-то растерянно выдохнул Славка и вдобавок нежно, едва касаясь, погладил предплечье моей сестренки…

А оно, скажу по секрету, у нее покрыто едва заметным и очень чувствительным пушком.

– Да! Да! – вскрикнула-таки моя сестренка, будто обжегшись наконец.

И выдернула руку!

За это время я успел собрать в кулак собственные чувства и мысли.

– Это и есть твое варенье наизнанку? – деловито спросил я, как будто и не видел, что только сейчас произошло между Санькой и Славкой. – Это тебе от Наты Пак передалось? Или способности тех детишек оттуда аукнулись? От того, что в нас немного их крови осталось…

Я говорил даже немного строго, словно мягко отчитывая сестренку за опасную затею и за то, что она не предупредила нас заранее. И я ткнул указательным пальцем в небо… то есть в потолок.

– Не знаю, – только и хмыкнула Санька. – Просто я знала точно, что надо было делать. И что больно не будет. Не обожгусь.

– Значит, от наших двойников, – постановил я. – Они у нас тогда старое варенье переквантовали и освежили. А теперь ты можешь выворачивать варенье наизнанку. Наверно, это и им раз плюнуть…

– Теперь нужен максимум козы! – грохнула сестренка.

Славка чуть в обморок не упал:

– Что, и козу хочешь наизнанку вывернуть?! Козу не дам! Фиг с ней, с Натой Пак!

– Ой, прости, Славик! – спохватилась Санька.

Она кинулась к Черному и зачем-то схватила его за ухо. Но нежно так схватила!

– Козу не надо наизнанку! – уверила она. – Просто нужно, чтобы Мама Роза доилась с чувством! Ну, типа с удовольствием!

– С диким козьим энтузиазмом, – добавил я. – Чтобы все козлы вокруг попадали.

Славка все-таки крут. Несмотря на всю эту сумасшедшую картинку перед его глазами, он смог живо собраться и спросить со спокойствием удава:

– Ты ухо-то мое отпустишь, когда Маму Розу сама доить начнешь? Или для максимума так нужно?

Только я, брат Саньки, заметил, какой немой ответ первым сверкнул в ее глазах, пожелав при этом остаться невысказанным: «Да не особо и хочется тебя отпускать!»

Это, опять же, удивило меня и встревожило не меньше, чем вывернутое наизнанку варенье.

– Ладно! – сказала Санька, отдернула руку от уха Славки и даже схватила свои пальцы другой рукой… будто слегка обожглась об то ухо, которое только что держала! – Но ты ж меня научишь доить, да? Нам не пора еще? В смысле – к козе приступить.

Это «приступить» прозвучало словно из уст великого хирурга, собравшегося в операционную.

Опасения начались по новой. Славка снова сжался слегка и отступил на шаг:

– Ты точно ничего такого с Мамой Розой не сделаешь?

– А чего я могу сделать? – прикинулась блондинкой Санька.

– Ну, ты ж с вареньем вон что учинила! – чуток панически напомнил Славка.

– Так у меня вся эта… типа программа заранее в голове была, как вшитая, а к козе у меня сейчас полная душевная эмпатия и расположение, – сладко так заверила моя сестренка.

– Так рано еще! – хотел было еще немного отсрочить козий катаклизм Славка.