Проводник. Часть 1. Долг

— Да типун тебе на язык, морда шаманская. Да я не в жизнь! Но за поздравление спасибо. Впрочем, Борис Викторович, я не о том с тобой поговорить хотел.

Тон бывшего командира отдельной роты разведки ВДВ, а теперь уже и целого подполковника Панова Василия Ивановича мгновенно перешёл от жизнерадостного к строго деловому.

— Нет, — коротко и весомо обронил Борис, даже не став слушать бывшего командира, справедливо полагая, что тот сейчас начнёт вербовать его на новый фронт.

— Да ты не спеши некать-то, — осадил его Василий Иванович, и ввинтил одну из своих любимых шуточек: — Я тебе не Чапаев, а ты — не Анка. Так что погоди ломаться.

Борис и не ломался. Просто на очередной фронт он совершенно не хотел. Даже если этот фронт и распахнулся месяц назад прямо у границ его родного Крыма. Ему и прошлого хватило по самое горло, едва не выгорел. Хорошо ещё смог уволиться в запас раньше точки не возврата. Так что повторять свой славный, но тяжкий опыт Иволгин больше не желал. Он теперь хотел только одного — жить в мире и спокойствии.

— Значит так, — начал подполковник. — Вижу, что на патриотизм тебе давить уже поздно. Там у тебя мозоля во весь указательный палец и плечо в придачу. И на трудные времена своей родины тебе, что птице с Эльбруса погадить.

Борис промолчал. На такие дешёвые уловки он уже давно перестал вестись. А любовь к своей родине, как считал молодой человек, проявлять можно по-разному. Главное, чтобы она вообще была в сердце. А не шагала с широченными улыбками на показных маршах, гадая, заглянут ли проверяющие от САМОГО, вон в тот угол или всё же пронесёт. В своё время парень много навидался такого, о чём говорить не принято. Порой только за счёт личной отваги да искреннего патриотизма и выезжали.

Впрочем, Панов о своих бойцах всегда заботился, грудью ложился, выбивая лучшее. И только поэтому Иволгин его сейчас слушает. Ну, и из-за скана, который показал, что лучше ответить на звонок, чем сделать вид, что его и вовсе не существует.

— Ладно, томить не буду, — как-то даже погрустнел голос отца-командира. — Ромку помнишь, Озерова? Вы ещё с ним не разлей вода поначалу были.

— Помню, — ровным голосом ответил Борис, внезапно понимая, что сейчас окончательно узнает причину своей тревожности.

— Так вот он сейчас в госпитале под Донецком, — выждав точно рассчитанную паузу, продолжил Василий Иванович. — Живой. Так, малость потрепало. Заживёт, как на собаке.

У парня отлегло от сердца.

— А вот супруга его сейчас в завис попала, — припечатал подполковник. — С иностранной гуманитарной миссией, да прям в Мариуполе. Слыхал, думаю, что там сейчас творится?

Иволгин слышал. И про специальную военную операцию, начавшуюся 24 февраля 2022 года, и про штурм Мариуполя, и про засевших нациков, обустроивших себе логово на территории металлургического комбината «Азовсталь», и много ещё такого, что ассоциировалось у молодого человека только со зверствами нацистов времён Второй мировой. И ведь не пропаганда всё это, и не фейки российских СМИ, как на разные голоса вопила западная пресса. Он проверял. Лучше бы не проверял. Знакомые ему во всех подробностях много чего порассказали. По телевизору и в газетах и десятой доли этого не показывают, справедливо щадя простых граждан. Слушая рассказы, что называется, из первых рук, Борис внутренне радовался решительным действиям российских властей в 2014-ом году, сумевших отделить Крым от этого безумия и сохранить мир на полуострове. Иначе, кто знает, что устроили бы здесь. Предпосылки-то были.

А вот об иностранной гуманитарной миссии в Мариуполь, кстати, он не слышал. Об этом Иволгин и сказал бывшему командиру.

— Ха! — фыркнул на это Панов. — Официально этих крыс там и нету. А вот неофициально — пруд пруди. Там же с каждым днём всё больше и больше наёмников. Скоро их на незалежной будет больше, чем блох на дворовой собаке. Я уж молчу про всяких кураторов и инструкторов, которые эту погань готовили все последние годы. Так что почти к каждой нашей гуманитарной миссии прицепляется очередной миротворец-переговорщик или ещё какая крыса. И попробуй эту крысу домой не вернуть. Такой вой поднимется, что голову вместе с погонами снесут. Только и останется, что САМОМУ, — подполковник многозначительно ткнул пальцем в потолок, — писать. Да где ж ему за всеми уследить-то? Нас много, а ОН один, и дел у него сейчас невпроворот.

Борис молча слушал. Ромкину жену он лично не знал, но много о ней слышал от товарища. Тот собирался играть свадьбу, как только вернётся домой из Сирии. А ещё парень крепко помнил слова, сказанные другу после той злосчастной мины:

— Я тебе жизнь должен. И когда-нибудь верну долг.

Ромка тогда серьёзно посмотрел на своего незадачливого бойца и сказал только одно:

— Возвращай, раз решил. Но жизнью больше не разбрасывайся. Даже в долг. Ты ведь не кошка. Она у тебя всего одна.

Об этом мало кому было известно. Но Панов знал. И разыграл сейчас единственную козырную карту, которую молодому человеку было нечем крыть.

— Ромка уже рвётся прям с койки дезертировать, — внимательно наблюдая за непроницаемым лицом своего бывшего бойца, доверительно добавил Василий Иванович. — Но ребята мне шепнули, и я с балбесом поболтал тет-а-тет. Сказал ему, что есть ещё кое-какой способ его Светулю вытащить. И Ромка пока что успокоился. Доверяет тебе парень. Как себе доверяет.

— Василий Иванович, и как же вы себе это представляете? — задумчиво спросил Иволгин. — Тут счёт на дни, а то и на часы идёт. Я, даже если прямо сейчас в военкомат побегу, там чёрти когда окажусь. Да и не факт, что направят в нужное место.

— Ну, допустим, в слабоумии меня ты рановато заподозрил, — довольно хмыкнул подполковник. — Я ж не с бухты-барахты тебе позвонил. Кое-чего и в моих силёнках провернуть. Например, прицепить тебя к отряду спецназа, который как раз завтра ближе к вечеру прибудет под Мариуполь, а затем пойдёт в город, вытаскивать крысиные хвосты.

— И зачем тогда я? — не понял парень.

— А затем, что может так сложиться, что миссию разметало по частям, — жёстко отрезал подполковник. — У спецназа же будет вполне чёткая задача — вытащить крысиные хвосты, а остальных — по остаточному принципу.

Борис тихо выругался, выражая всё, что думает о таком подходе. Панов дождался, пока бывший старшина выговорится, после чего продолжил:

— Полностью согласен с тобой. Но у спецназа своё начальство. А у тех — своё. Так что дело делать придётся уже на местности. В крайнем случае, буду честен, тебе придётся отделиться от основной группы и действовать автономно. Я договорюсь, чтобы тебя прикрыли на этот случай. Но, думаю, в героев-одиночек играть всё же не придётся.

Борис подумал и уточнил:

— Василий Иванович, это ведь не всё.

Старшина не спрашивал. Он утверждал. И подполковник подтвердил его выводы:

— Да, ты прав. Борис Викторович, уж извини, но провести тебя я смогу только через новый контракт. Всё будет быстро. Ты окажешься под Мариуполем даже раньше спецназа. Но служба этой операцией только начнётся.

Борис поморщился и посмотрел в окно. Василий Иванович дал парню время на обдумывание, но, как всегда, лишь ровно минуту. Затем понизил голос и перешёл совсем уж на доверительный тон:

— Между нами, Борь, тебя и так ближе к осени загребут, — признался он. — Мы там надолго. И через несколько месяцев понадобятся свежие силы.

— Горы в Крыму большие, — загадочно протянул Иволгин.

— А совесть и честь? — уточнил Панов.

Молодой человек промолчал. Но тёртый подполковник умел разговаривать и не с такими упрямцами. И через ещё одну минуту молчания Борис процедил:

— Только до конца этого года и никакой передовой мясорубки.

— Ну, для передовой и других хватает, — широко улыбнулся Василий Иванович. — Ты же, Борис Викторович, у нас — птица особая. Не хуже того спецназа. Да и на гражданке, как я слышал, кое-чему интересному учился. И в целом, гляжу, окреп. Снова богатырём смотришься. Так что по спецоперациям и пойдёшь. Тоже, уж извини, передовая, но не мясорубка. Там нужны мозги и навыки другого толка. Как раз по тебе.

— Василий Иванович, до конца года, — с нажимом повторил Борис, глядя прямо в глаза подполковника.

— Ну, новый год дома тебе обещать не стану, — поморщился тот. — Ты ж не простая пехота или обычная солдатня. А со спецами сейчас меньше чем на год контракты не заключают. Но я постараюсь сбавить срок хотя бы на месяц-другой. Так что к весне вернёшься. Главное, сбереги себя для этого возвращения, Борис. Сбереги себя. Ты ещё, поверь, очень нужен и ценен, и многое сможешь.

Парень неохотно кивнул.

Они обсудили, куда Иволгину следует явиться, что сказать и кого отыскать. Затем скомкано попрощались. Оба чувствовали горький осадок от этого разговора.

На обеденный стол запрыгнул здоровенный, как его хозяин, лоснящийся белый кот. Он уставился на Бориса внимательным взглядом.

— Ну что, Пух? — обратился к коту Борис. — Придётся тебе какое-то время пожить у мамы. С собой я тебя точно взять не смогу. Да и мог бы — не стал.

Кот несколько раз лизнул лапу, снова внимательно посмотрел на человека и успокаивающе заурчал, мол — всё будет хорошо. И Борис сосредоточился именно на этом ощущении, расширяясь в нём в бесконечность.

— Волосы вот только придётся отрезать, — хмыкнул он, проводя ладонью по довольно длинному хвосту.

Молодой человек отращивал их с того дня, как уволился в запас. Длинные волосы стали чем-то вроде символа мирной жизни и обновления. Но он не Самсон, чтобы свою силу в хвост запечатывать. А мир… Мир — он в первую очередь в сердце.

Глава 4

21 марта 2022 г, ДНР, пригород Мариуполя

Как и обещал подполковник, стоило только Борису шепнуть пару условленных слов правильному человеку в родном военкомате, как его провели мимо общих жерновов, в которых старательно перетирались будущие контрактники. Неповоротливая с виду армейская машина завертелась с такой скоростью, что позавидовали бы даже ракеты. Ночевал Иволгин где-то недалеко от Херсона. А обед встречал уже в полевом городке под Мариуполем, с волнением ожидая знакомства со своим новым командиром.

— Товарищ старшина, — окликнули сзади.

Борис обернулся. На него смотрел какой-то незнакомый паренёк лет двадцати с лычками младшего сержанта на погонах. Невольно вспомнился он сам, лет на шесть моложе.

— Вы старшина Иволгин? — уточнил тот.

— Так точно, — кивнул Борис.

— Я младший сержант Бочкин, — бодро затараторил парень. — Майор Кирсанов вызывает вас в штаб. Мне велено вас проводить. Следуйте за мной.

— Провожай, — покладисто согласился Борис.

Младший сержант развернулся и вышел из вагончика, в котором несколько человек отмечались о своём прибытии на базу и получали отметки в командировочных документах. Иволгин молча последовал за ним, держась поближе к прыткому провожатому. Всё-таки он тут ещё ничего не знал. А с ходу определить, в какой стороне и под каким «кустом» что находится, молодому человеку не помогали даже былые навыки.

Через пару минут младший сержант остановился возле одной из палаток, которая выделялась от прочих лишь довольно умело нарисованной мордой какой-то ящерицы в лепестках огня. «Саламандра», — отстранённо подумалось Борису. Рисунок был сделан схематично, жёлтой краской по зелёной ткани, но неведомый художник, стоит признать, обладал кое-каким талантом. Саламандра умудрялась даже в дремлющем виде излучать опасность.

Провожатый заглянул в палатку, отрапортовал о доставке ценного груза, то есть лица, и приглашающе откинул входной полог перед Борисом. Тот вошёл в полумрак, рефлекторно делая шаг влево, в более плотную тень. Полог мгновенно закрылся за ним, оставляя Иволгина наедине с мужчиной лет тридцати с небольшим. Резкие черты его округлого лица ещё сильнее подчёркивались плотно сжатыми губами и жёстким взглядом тёмно-карих глаз. Короткие чёрные, со стальными нитками седины, волосы старательно расчёсаны и приглажены. На письменном столе перед ним царила девственная чистота. Поза выражает вальяжную властность. Но Борис отчётливо уловил явственное напряжение в жилистом теле офицера.

— Ну, проходи, присаживайся, — послышался его хрипловатый, словно бы нарочито усталый голос человека, который столько повидал за свою жизнь, что какой-то там старшина ему, что муха над котлетой — жужжит себе, и ладно, лишь бы не гадила.

Борис прошёл вглубь палатки и сел на стул аккурат напротив майора.

— Вижу, что служил и не в штабе, но давно, — проскрипел собеседник.

Он достал сигарету, прикурил, подумал и протянул Борису пачку:

— Будешь?

— Нет, благодарю. Я не курю, — отрицательно мотнул головой Иволгин.

— И правильно, — неожиданно одобрительно кивнул майор.

Его короткие крепкие пальцы затушили тлеющий кончик и лихо сдвинули уже потухшую сигарету в угол рта. Пачка скрылась в ящике стола, словно уличённая в пособничестве врагу.

— Значит так. Буду предельно краток и понятен, — вновь заговорил майор. — Зовут меня Кирсанов Игорь Дмитриевич. Моя команда — это не сосунки, которых только вчера от мамки оторвали. У меня ни единого рядового или сержанта, никого, младше полновесного лейтенанта. Усёк?12

— Так точно, — подтвердил Борис.

— Тогда ты должен понять и то, какую свинью мне твои шефы подложили, прислав всего лишь старшину, который в добавок ещё и ленивый, раз прапора до сих пор не получил, — фыркнул он, нарочито смотря в сторону от парня. — Но приказы обсуждать я не привык. Так что не дрейфь. Мешать не стану.

— Я не совсем старшина, Игорь Дмитриевич, — уточнил Иволгин.

Кирсанов посмотрел на Бориса и вопросительно приподнял бровь. Тот закончил мысль:

— По-возвращении должны придти документы о присвоении мне звания прапорщика. Пришлось ускорить процесс, но времени не хватило. Так что я прибыл раньше, чем бумаги.

— Да, ценен ты для кого-то. Знать бы ещё, что ж ты такого сделать должен…, — проворчал майор, вновь отводя взгляд. — Ладно, звёздочки прапора — не офицерские, конечно, но уж всяко лучше подходят, чем старшинские… Кхм… Считай, что я смирился с твоим существованием. А там посмотрим, так ли ты хорош. Если смогу, прикрою. Но зад ради тебя рвать тоже не буду. И зазря подставлять своих ребят — тем более.

— Это и не придётся, Игорь Дмитриевич, — заверил Борис. — Считайте меня дополнительной единицей, которая может действовать и автономно, если это потребуется.

— Вот эта твоя автономность меня больше всего и напрягает, — процедил сквозь зубы Кирсанов.

— Игорь Дмитриевич, разрешите разъяснить дополнительную задачу, которая встаёт перед подразделением в связи с моим появлением, — осторожно начал Иволгин.

Офицер покосился на парня, подумал и молча кивнул. Получив позволение, Борис продолжил, чувствуя себя, словно на минном поле:

— Сразу отмечу, что выполнение дополнительной задачи лежит целиком на мне.

— Да болт закрученный на тебе лежит! — грохнул кулаком по столу Кирсанов, но мгновенно успокоился и сказал уже почти примирительно: — Твоя задача — это общая задача. И кончай мне тут в тупого Рембо играть, — он помолчал и добавил: — Знаю я о твоей дополнительной задаче. И про супругу сослуживца твоего. И про долг чести. Добрые люди нашептали.

Майор попытался было затянуться, но лишь набрал в лёгкие чуть спёртый воздух. Сдавленно крякнув, он тихо процедил:

— Скажу прямо. Последнее меня и останавливает от того, чтобы не послать всех к чертям и не прогнать тебя пинком под зад. Честь нынче на вес золота.

Молодой человек молчал, спокойно глядя на офицера и позволяя ему выпустить пар. А тот погонял из одного угла рта в другой погашенную сигарету и уже спокойно спросил:

— Ты в Сирии-то служил сколько?

— Четыре года, — ответил парень.

— Неслабо, — хмыкнул Кирсанов, и уточнил: — Тебя как по батюшке-то?

— Викторович, — ответил Иволгин, и поправился: — Борис Викторович.

— Ну, так вот, Борис Викторович, — продолжил майор, — думается тогда, что чему-то ты там всё же научился за столько лет.

— Игорь Дмитриевич, обузой не стану, — коротко ответил на это Борис.

— Верю, Викторович, верю, — почти дружелюбно кивнул майор.

Оба замолчали, глядя в разные стороны и обдумывая каждый своё. В голове у Иволгина всплыла весьма авантюрная идея, которая не покидала его все прошедшие сутки. Наконец он решился и обратился к командиру:

— Игорь Дмитриевич, разрешите обратиться с личной просьбой?

— Валяй, — небрежно бросил Кирсанов.

— Важность слаженности группы понимает любой, кто хотя бы раз побывал на полевых учениях, не говоря уже о бое, — издалека начал Борис. — Увы, но у нас нет времени на близкое знакомство с тактикой и привычками друг друга. Так что приспосабливаться придётся уже в поле.

— Ближе к заду, — недовольно перебил его офицер. — Я этих длинных вводных не люблю.

Борис никак на это не отреагировал, продолжив прерванную мысль:

— Вот только если я всё же что-то знаю о ваших методах, они не так уж и сильно отличаются от известных мне…

— Ну, вот тут ты, допустим, ошибаешься, — снова перебил его майор. — У нас свои методы.