Помоги проекту - поделись книгой:
Приближался Грозный. С обеих сторон дороги потянулись пригородные постройки. Впереди показался блокпост, бетонные блоки перекрыли дорогу, оставив узкий извилистый проезд. Сбоку виднелись наспех сложенные бетонные доты, высились стены из мешков с песками, встроенными в них бойницами. Здесь дежурили ВВ-шники или ОМОН, это было сразу видно по гораздо лучшей, чем у армейцев экипировке.
Все пространство на дороге между бетонными блоками было заполнено гражданскими людьми. На подъездах и посту, с обеих сторон, стояло несколько автобусов и легковушек. Люди оживленно шумели, особенно женщины, размахивали руками и пытались что-то доказать возвышавшемуся над толпой, благодаря своему огромному росту, военному, видимо командиру блокпоста. Окруженный своими автоматчиками, он нехотя что-то отвечал волнующейся толпе и скупо тыкал рукой в сторону приближающейся колонны.
Разведчики остановились, не доезжая блокпоста метров 50, взводный вышел на связь:
– Парус, я Кобра. Прием.
– Я Парус.
– На блокпосте – толпа.
– Ты где?
– Не доезжая метров 50.
– Стой на месте, я подойду. Как понял? Прием.
– Понял. Стою. Жду.
Взводный вернул микрофон связи, обернулся к своим бойцам и молча потыкал в пространство вокруг себя. Все поняли без слов и принялись каждый в своем секторе рассматривать кустики, заборчики и дачные домики.
Вдоль остановившейся колонны уже спешил «Парус». Какой-то майор-штабист, Денис раньше его не видел. Еще перед выездом из лагеря, майор подходил к разведчикам, пытался их построить, потом понял, что его попросту игнорируют. Тогда он рассказал взводному громко, чтобы слышали все, что он старший колонны, его позывной – «Парус». Пойдет он где-то в середине колонны «согласно приказа комбрига для координации действий боевого охранения спереди и сзади». Дальше длинная и нудная инструкция, что они должны делать, которую никто не слушал, потому что и так знали. В конце взводный, соблюдая субординацию, буркнул: «Есть», и переложил лежащий на коленях автомат стволом к майору. Тот быстро исчез.
Денис краем глаза видел, как «Парус» присеменил к их бешке и в нерешительности замер у борта. Затем крикнул: «Разведчик, дай одного бойца!» и смело бросился вперед. Смагленко повернулся к хвосту машины: «Святой!».
Денис возмущенно вскочил на колени, хотелось сказать, что он не крайний. Но взводный уже устремил свой задумчивый взгляд полководца вперед, а вся его спина ясно говорила, даже вроде разводя руками: «А кто? Что поделаешь – служба!» Денис молча спрыгнул с брони, немного потоптался для верности, разминая затекшие ноги, и бросился догонять смелого майора. На бегу размышлял – поставить или не поставить автомат на предохранитель. Решил, что не надо.
Майор, с державшимся в метре от его спины Денисом Николаевым, врезался в толпу и стал пробиваться к возвышавшейся военной голове в черной вязаной шапочке. Смолкшая толпа понуро расступилась перед майором и снова сомкнулась за его сопровождающим.
Денис чувствовал себя беззащитным. Толпа окружала его со всех сторон: старики, уважаемые главы семейств и безусые юнцы, старухи и совсем молоденькие девушки, крепкие зрелые мужчины и статные женщины. Что-либо предпринять в толпе, вздумай она навалиться, на солдат, было невозможно.
«Глаза» – вспыхнуло в памяти наставление его тренера и учителя Васильича, – Если хочешь разгадать замысел противника – смотри ему в глаза».
Любопытный взгляд молодой чеченки, тут же смущенно метнувшийся вниз. Заинтересованный взгляд молодого абрека, завистливо рассматривающий вооружение.
Сочувствующий, почти материнский взгляд пожилой женщины, славянки с виду, но в чеченской одежде. «Сыночки холодные, голодные, с оружием. Проклятая война!»
Злые, полные ненависти и презрения взгляды средних лет чеченки и стоявшего рядом мужчины. Явно потеряли в этой войне очень близких людей, и они готовы мстить при первом удобном случае.
Насмешливый взгляд превосходства молодого парня, ровесника Дениса. «Мы с тобой еще сойдемся, и ты подавишься собственными кишками».
Прямой угрозы сейчас, сию минуту, Денис не видел. О чем говорил «Парус» с великаном ВВ-шником, не слышал. Майор двинулся в обратный путь, Денис за ним, продолжая ловить и отмечать про себя взгляды.
Забрался на бешку, устроился на свое место и понял, что весь взмок. Оглянулся, посмотрел, как солдаты где криками, где уговорами, где строгими приказами с матюгами, а где и толчками прикладов разгоняют толпу и заставляют транспорт освободить проезд. Вытянул из кармана сигарету и, невзирая на запрет, втихаря закурил.
Грозный. Раненый и искалеченный еще два года назад город, все еще жил. Полуразрушенные высотки зияли черными провалами окон, многие из которых имели округленную форму, выщербленные бесконечным множеством пыль, снарядов и осколков. Но все же были, и довольно много, окна застекленные, даже были заметны свежеостекленные лоджии и балконы. Как это удалось – для Дениса было загадкой. Так же он не понимал, как можно жить в этих квартирах без света, тепла, воды и канализации. Как можно жить в этом городе, когда ежеминутно в окно может влететь шальная пуля или стекло разом вспучится и осыплется сверкающими осколками от громыхнувшего рядом очередного взрыва? Загадка.
Рынок – основная достопримечательность этого района города. Он хоть и не большой, но яркий и обильный. Бойкие торговцы с радостью продадут сигареты. Конфеты, водку, пиво, колбасу, стиральный порошок и мыло любому желающему, не взирая на вероисповедание и национальность. Тут же купят у бойцов говяжью тушенку или бензин. Но тут надо держать ухо востро – веселые торговцы вместо денег могут подсунуть лажу. Ребята однажды показывали Денису 10-ти тысячную купюру. С виду вполне обычная, пока не возьмешь в руки – ощущается подделка на простой бумаге, но главное в ней то, что когда смотришь на просвет, то на имитации водяных знаков, вместо креста над собором Василия Блаженного, высится мусульманский полумесяц.
Колонна приближалась к Ханкале. Мимо проносились дачные поселки с сохранившимся кое-где стандартными щитовыми домиками 2х3 м, окруженные стандартными же шестью сотками.
Свою бешку поставили у КПП, с наружной стороны. Днем опасаться нечего, вокруг шныряла военная техника, мимо то и дело громыхали то в одну, то в другую сторону колонны. Разведчики устали ждать и бродить вокруг. Кто-то размягчено валялся на броне, кто-то покуривал сидя на полусгнивших бревнах, валявшихся поодаль.
Денис сидел, облокотившись о ствол пушки, и лениво поглядывал вокруг. Его внимание привлек БТР ВВ-шников, который вынырнул из КПП и браво урча, побежал вдоль дачного поселка. На его броне в спокойных позах сидело человек пять бойцов. Денис взглядом проследил, как бетер свернул направо, а потом метров 100, и он уже на улице города, начинались высотные дома.
– Слышь, взводный! – Денис перегнулся через пушку.
Смагленко, уткнувшись подбородком себе в грудь, пытался дремать, а может, просто вспоминал свою белгородскую родину. Во всяком случае, он вздрогнул:
– Где?!
– Чего – где?
– А ты чего?
– Я спрашиваю, почему ВВ-шники ездят на бетерах, если есть такие штуки как бешка. И мощней, и надежней.
Взводный странно взглянул на своего зама и начал набирать в легкие воздух для ответа. Денис уже понял, что ответ будет достойным российского офицера, то ли исчерпывающим по содержанию, то ли исчерпывающим в знании русского матерного.
Взрыв!!!
Эхо понеслось между домиками.
– К бою! – пригодился лейтенанту уже набранный воздух.
Вспышки никто не видел, но дымок поднимался с той стороны, где скрылся БТР. Разведчики рассыпались по местности. Взревела БМП и повела из стороны в сторону башней с хищным клювом пушки. Все внимательно всматривались, выискивая малейшее шевеление. Несколько минут прошло в напряженном ожидании, потом из-за поворота показался тот же БТР. Он двигался медленно и неуверенно. Когда приблизился, Святой увидел, что вся темно-зеленая броня залита огромными бурыми пятнами крови.
Святой сорвался с места и бросился на перерез, размахивая руками.
– Стой! Назад! – услышал он сзади голос взводного.
Но он сам уже кричал:
– Стой!!!
Бетер вздрогнул и остановился, из-за крохотной башенки показалась голова молодого, испуганного мальчишки-срочника.
– Что? Что случилось? – орал Святой.
– Н-не… Не знаю… Там… Там взрыв, – трясущейся рукой парнишка показывал назад, у его ног в неестественных позах, истекая кровью и мозгами, лежало двое.
– Сколько? Слышишь, сколько пацанов осталось? – в бессилии докричаться до испуганного бойца. Святой барабанил прикладом по броне. Из люка водителя показалась голова. Тонкие струйки крови стекали по лицу. Глаза безумно вращались в орбитах, не в силах сосредоточиться на чем-либо.
«Этого тоже здорово контузило!»
– А! Двое! – вдруг заорал срывающимся фальцетом водила – Там! Двое наших! Убило! Всех! Там двое!
Разведчики уже подбежали к БТР, все слышали. На принятие решения, взводному как всегда понадобилась секунда.
– Святой, водилу – на броню, сам – за руль, гони в медчасть. Справишься?
– Обижаешь.
– Остальные – за мной! На броню!
Он коротко свистнул и взмахнул рукой. Бешка, как большое дрессированное животное, замерла возле командира и, подрагивая, ждала, когда на нее вспрыгнут разведчики.
Разбрасывая комья грязи, БМП умчала на выручку, а Святой еле успел вскочить на рванувший в обратную сторону БТР. Первой мыслью было вытащить из люка водилу, но тот кое-как справлялся с машиной. Поэтому Денис просто сел над самым люком для верности и стал жестами и матюгами разгонять с дороги зевак.
– В медчасть едем! – на всякий случай прокричал он водиле над ухом.
– Что?! Да! Ага! В госпиталь! Ага! – орал солдат, размахивая головой. Видно парню неслабо досталось, но в его контуженом мозгу крепко сидела мысль о спасительной медицине, поэтому он хоть и не очень уверенно, рулил к показавшемуся впереди красному кресту, нарисованному на большой палатке.
Когда БТР замер у входа, к ним со всех сторон бросились люди. Денис посчитал свою задачу выполненной, ловко соскочил с железного борта. Но его стали хватать за руки, везде ощупывать и спрашивать, где болит. Еле отвертелся и потопал к своим.
Родная бешка показалась ему навстречу уже возле самого КПП. Еще издали пересчитал по головам, понял, что все свои на местах. Когда машина остановилась напротив него, он показал, где свернуть к госпиталю и сказал, что подождет здесь. Проводил взглядом и увидел на броне два лежащих тела.
Позже разведчики узнали, что осколочная противопехотная мина была вмонтирована в фонарь на столбе уличного освещения. Заряд был радиоуправляемым, потому и взорвался в тот самый момент, когда под ним проезжал БТР с комендантским патрулем на броне. Ливнем осколков буквально смело все живое. Тому молоденькому срочнику повезло больше всех – только оглушило звуком взрыва. Из двух оставшихся, которых подобрали разведчики, только один старлей еще подавал слабые признаки жизни. Еле дышавшего его и передали в руки медиков.
Дальнейшей их судьбой никто из разведчиков никогда не интересовался.
3.
Денис Николаев сидел и чистил свой автомат. Вообще-то он уже очистил его после стрельбы, но решил еще раз пройтись тряпочкой, смоченной маслом, по всем деталям. Он любил свою «Наташку» за верность и точность боя. «Сколько мы уже с ней не расстаемся?» – прикинул он в уме. Оказывается, уже больше двух месяцев, ни днем, ни ночью не разлучались, ни на секунду. Механически отдраивая и без того чистый металл, ему вспомнилось все с самого начала.
Служить по контракту он попал случайно. В их маленький городок в Воронежской области вывели целую танковую дивизию. Построили на окраине парки для техники и казармы для солдат, а рядышком возвели чудненький, красивый, как на картинке, военный городок.
Тут местные узнали, что можно через военкомат устроиться служить по контракту. С работой в городе было очень плохо. Те предприятия, что еще не закрылись совсем, дышали на ладан и проводили обвальные сокращения. Так за забором оказался и Николаев. С женой тоже не сложилось. Прожили 5 лет и как-то постепенно стали чужими друг другу, тихо-мирно разошлись, благо детей нажить не успели. На службе в дивизии обещали, пусть не всегда своевременно, но довольно высокий оклад.
Зарекомендовал Денис Николаев себя хорошим, крепким сержантом. Мог в моторе поковыряться, радио настроить, бумажки всякие «отчеты-ведомости» ротный заполнять доверял, а у солдат-срочников был вообще вместо родного папы.
В течение тех нескольких месяцев, что служил, не раз приходили разнарядки: столько-то человек офицеров, столько-то прапорщиков, столько-то военнослужащих контрактной службы или срочной службы – откомандировать в Чеченскую республику. Люди уходили, приходили новенькие, возвращались отслужившие там. Они отличались от всех своей молчаливостью, цепким взглядом, которым прощупывали все вокруг себя, как бы ища опасность. Вернувшимся из Чечни сразу полагался отпуск и все им с удовольствием пользовались и снова исчезали из части на 2—3 месяца. Возвращались на службу уже похожими на нормальных людей. Два раза приходили цинки с погибшими. Траурное прощание, склоненные знамена, прохождение строем с отданием последней воинской чести.
За всем этим проходили будни. Николаев ждал, что когда-то наступит его очередь. Когда приходила разнарядка, хватало добровольцев, ведь на войне платили раза в четыре больше. Денис в этом вопросе вперед не высовывался, помнил слова одного знакомого капитана, вернувшегося оттуда. Когда они в кафе обмывали получку и оказались за одним столиком. Он сказал: «Сам не рвись. Плохая примета. Играть с судьбой не надо – она этого не любит. Добровольцы редко возвращаются».
Однажды, в начале февраля в воскресенье, Денис возвращался с рынка с сумкой продуктов. Настроение было прекрасное – в чистом морозном небе светило солнышко, чистенький, ночью обновившийся снег похрустывал под ногами. Он шел в предвкушении сытного обеда, спокойного отдыха перед телевизором. До вечера. Пока не появится на пороге Оленька. Вся такая румяная с мороза, бодрая и жизнерадостная. Скинет в прихожей свой пуховик и прижмется к нему всеми своими крепенькими и обильными прелестями.
Размечтался и даже вздрогнул, когда его кто-то окликнул, прямо над ухом. Это был патруль. Денис машинально перебросил сумку из правой руки в левую, и уж было дернулся отдать честь, когда вспомнил что он в гражданке. Сегодня в наряде были ребята из его полка. Поздоровались. Один из них стрельнул у Николаева сигарету. Закурили.
– Денис, сейчас телефонограмма пришла. Завтра с нашего полка 3 контрактника – на Чечню.
– Ну и что? Первый раз что ли.
– Ничего. Просто знай.
– Спасибо. Буду знать. Пока!
Казалось бы, и не очень сногсшибательная новость, но все-таки пока шел со своей сумкой к дому, в душе поселилось какое-то неудобство. Решил зайти к тренеру. Васильич для Николаева был первым другом и советчиком уже много лет. С тех незапамятных пор, когда Денис, еще ребенком, впервые переступил порог секции самбо. За эти годы было многое – и победы и поражения.
И на этот раз Василич внимательно и, глядя в глаза, спросил:
– Ты чего же – боишься?
– Я никогда не боюсь, Васильич, как ты учил. Но предчувствие какое-то есть.
– Предчувствие чего?
– Чего-то большого, злого и неотвратимого.
– Да уж. Твои предчувствия тебя редко подводят, – Васильич протянул руку для пожатия, – Ну, дай знать – как там что.
В понедельник на утреннем разводе объявили: «Военнослужащие контрактной службы после построения остаться на месте». Всем было понятно, что означает эта команда, поэтому, когда все разошлись по работам, к начальнику штаба сбежались тыловики. Начпрод сходу убедил, что повара Магамалиева никак нельзя отрывать от кухни, иначе некому будет кормить солдат. Начвещь заступался за швею Кузина, дескать, получили простыни все рваные, а шить некому. Начальник строевой без вопросов забрал своего писарчука Захарчука. Начхим доказал, что 5 человек из бригады каменщиков, остро необходимы. Причем не только ему, достроить новый склад, но и всему командованию. Так как их частные гаражи стояли недостроенные. Попытки командиров «забрать механика-водителя, чтобы довести до ума разобранный на кануне двигатель» или «оставьте единственного в роте связиста» к успеху не привели. Итак, их осталось 11 человек.
Подошел исполняющий обязанности начальника штаба подполковник Чигирин.
– В одну шеренгу – становись. Кто был в горячих точках – два шага вперед!
Вышли трое.
– По своим подразделениям – шагом марш! У кого двое и больше детей?
Подняли руки двое.
– Понятно. По подразделениям марш. Остальным сомкнуть строй. Вот что я вам скажу, мужики, – не по уставу начал Чигирин, – пришел приказ, сегодня же вечером от нас отправить три человека в Чечню. Два добровольца уже есть, они сейчас дома вещи собирают, нужен третий.
Подполковник задумался, прохаживаясь вдоль шеренги. Среди солдат этот офицер слыл порядочным и справедливым человеком, поэтому один из бойцов решился:
– Товарищ подполковник!
– Что у тебя?
– Я только вчера женился. Жена молодая, сами понимаете, не могу уйти с этой партией.
– Отставить, – поднял руку Чигирин, – Поздравляю, но это не тот случай.
Он стал прохаживаться вдоль строя, низко опустив голову и явно о чем-то размышляя. Потом заговорил мягко, по-домашнему:
– Мужики, вы знаете, я имею полное право сейчас сам назначить любого из вас. Но не хочу. Не хочу, чтобы вы, или ваши предки, или ваши дети проклинали меня, если не дай бог что-нибудь случиться. Поэтому даю вам возможность поговорить и самим решить – кто из вас один поедет. Я отойду на пять минут. Потом не обессудьте. Сам назначу, если не решите.
Правило вы знаете, но хочу еще раз вам напомнить, что бы ясна была картина. Если человек, на которого я указываю, отказывается ехать, он тут же пишет рапорт об увольнении, потом следующий и следующий. Так до тех пор, пока один из вас не согласится, или все не уволятся.
Так что решайте. Может, кто сам решится, может, на спичках потянете – не знаю.
Чигирин отошел в сторону и занялся решением дел с дежурным по части.
Кандидаты сбились кружочком и заговорили все сразу, подняв галдеж.
– Стоп, стоп, стоп, пацаны! – остановил их Николаев, – чего тут решать. Я не женат, детей нет. Есть еще холостяки бездетные?
Поделиться книгой: