Чернобуров: Новая жизнь

— Что значит не могу⁈ — возмутился Боровин.

— Казарма блокирована гвардией Чернобуровых. Они пушки притащили, мы под прицелом. Сказали, воевать не хотят, и все от вас зависит, — гвардеец помолчал. — Мы, конечно, дадим бой, если прикажете, но долго не протянем. Их больше, а у нас только винтовки и сабли.

Барон снова выругался и сказал:

— Займите оборону. В казарму никого не пускать.

— Так точно. Да они и не лезут. Зачем, если пушки есть…

Леонид Семенович положил трубку и велел ехать к дому. По пути он гладил перстень с изображением Борова и надеялся, что бог-покровитель обратит на него внимание в трудный момент. Но похоже, Боров не собирался приходить на помощь.

Как он сказал два месяца назад: «Ты волен сам решать. Но не советую наживаться на чужой беде. Если что, я вряд ли смогу помочь. А точней, не захочу».

На крыльце поместья сидели охранники. Степан, прижимающий к разбитой голове окровавленное полотенце, и Николай, лицо которого выглядело жутко из-за множества распухших гематом. Люди Чернобурова не сдерживались.

— Вечерочек добрый, ваше благородие, — сказал Степан, отнимая полотенце от макушки, будто шляпу снимая. — А у вас гости.

— Знаю уже, и нечего ехидничать! — ответил Боровин, хлопая дверью машины. — Моя семья в порядке?

— В порядке. Сидят с юным графом, чаи гоняют. Он сказал, что никого не обидит.

— А с Колькой тогда что? — буркнул Леонид, кивая на избитого.

— Оскорбил его сиятельство. Сопляком назвал. Ну гвардейцы графа и помяли его чутка.

— Ни хрена себе чутка, — промычал Николай, еле ворочая разбитыми губами.

Боровин мотнул головой, вошел в дом и сразу направился в гостиную. Георгий Чернобуров действительно сидел за столом и пил чай, о чем-то мило беседуя с восемнадцатилетней дочерью Леонида. Его ладонь лежала на бедре девушки. У стен стояли гвардейцы Чернобурова в полной амуниции, с винтовками в руках.

— Леонид Семенович! — воскликнул Георгий, заметив барона. — Мы вас уже заждались.

— Убери руки от моей дочери! — не удержался Боровин. — Что все это значит⁈ По какому праву ты ворвался в мой дом⁈ Это незаконно! Я требую…

— Тихо.

Юноша произнес это так, что слова сами застряли у барона в горле. Взгляд Георгия был настолько холодным и острым, что Леонид покрылся мурашками. Словно к его горлу поднесли два кинжала.

— Вы прекрасно понимаете причину моих действий, ваше благородие, — сказал Чернобуров. — Если нужны доказательства, у меня есть документы и человек, который готов выступить свидетелем. Я могу уничтожить вас в суде или объявить войну родов, но предпочту решить все гораздо быстрее.

— Как? — вырвалось у Леонида.

— Дуэль, барон. Смертельная дуэль. Я вас вызываю.

7

— Дуэль? — повторил Боровин и сглотнул. — Но вы же… на коляске, граф.

— Стрелять могу, — отмахнулся я. — У вас есть дуэльные пистолеты? Или сыграем в русскую рулетку? Меня вполне устроит такой вариант.

Дочь барона вдруг бросилась в слезы, а его жена встала и ткнула в меня пальцем:

— Вы обещали, что никто из нашей семьи не пострадает!

Я смерил женщину безразличным взглядом и ответил:

— Вы не так поняли, любезная. Перед тем как мы сели пить чай, я сказал: «вы и ваша дочь могут чувствовать себя в безопасности». Насчет Леонида Семеновича я ничего не говорил. Барон, вам не кажется, что лучше обсудить подробности дуэли наедине?

— Выйдите, — пробурчал Боровин.

Женщины, а следом за ними и мои гвардейцы покинули комнату. Двери закрыли. Леонид Семенович расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и сел за стол. Налил себе чаю и бросил три кубика сахара.

— Значит, вы были в «Красноярском извозе». Говорили с Иннокентием, — хмуро сказал он, помешивая сахар.

— Да, — кивнул я. Достал револьвер и положил его на стол.

Барон покосился на него и пробурчал:

— Вообще-то выбор оружия за тем, кого вызвали.

— Вы предложите колясочнику драться с вами на шпагах? Только опозоритесь.

Боровин сглотнул и выдвинул новый аргумент:

— Смертельная дуэль проводится лишь с государственного разрешения.

— По дороге мы заехали к нотариусу, — сказал я, доставая из внутреннего кармана сложенную гербовую бумагу. — Вызов оформлен официально.

— Но я не дал согласия.

— Нужна лишь ваша подпись, — я развернул бумагу и положил на стол. — Можете отказаться ставить. Тогда дуэль не состоится, и вместо этого я объявлю войну родов. Которую вы проиграете. Вероятно, вы уже слышали, что мои бойцы осадили вашу казарму.

Леонид Семенович сделал глоток чая и поморщился. Потом отставил чашку, посмотрел мне в глаза и спросил:

— Чего вы хотите?

— Стреляться. Вы не единожды оскорбили мою семью и воспользовались нашим сложным положением. За это я хочу вас убить.

Боровин ничего не сказал, сверля глазами лежащий на столе документ. Там уже стояли печать нотариуса и моя подпись. Чтобы дуэль состоялась, требовался только автограф самого барона.

— Если вы проиграете, род Чернобуровых угаснет, — выдвинул он последний аргумент.

— А вы об этом не переживайте, Леонид Семенович, — холодно отрезал я. — Думайте о своей семье. И принимайте решение поскорее. После того как я убью вас, мне нужно еще кое-что сделать.

Барон замолчал и сделал глоток чая, продолжая смотреть на бумагу.

— Если так не хотите стреляться, можно уладить все миром, — сказал я. — Выкупите у меня «Красноярский извоз», заплатите контрибуцию за оскорбление семьи, и я буду считать вопрос исчерпанным.

— Сколько? — буркнул Боровин.

— Триста тысяч рублей за извоз, и верните машину. Еще пятьдесят тысяч я приму в качестве извинения.

Надо было видеть, как изменилось лицо барона, когда я назвал сумму. Да, деньги немалые. Возможно, столько стоила вся свиноферма Боровина вместе с лавками.

— Если вы не располагаете таким количеством свободных средств, я готов принять любое ликвидное имущество, в том числе драгоценности, макры и оружие. Документ я уничтожу, — я постучал пальцем по гербовой бумаге. — Никто не узнает, что вы опозорили честь дворянина отказом от дуэли. Кроме вашей семьи, разумеется. Решайте.

— Сумма завышена, — выдавил барон.

— Отнюдь. Я учитываю стоимость автомобиля, который вы продали, и породистых лошадей, которых вы продали тоже.

— Вы меня разорите, — пробормотал Боровин.

— А вы уже разорили «Красноярский извоз». Так что будем квиты, — я подлил себе чаю и откатился на коляске к окну.

Барон не стал долго думать. Пробурчал, что согласен на мои условия, и пригласил проследовать в свой кабинет. К моему счастью, тот располагался на первом этаже.

Открыв спрятанный за картиной сейф, Леонид Семенович стал выкладывать на стол ценности: пачки купюр, колье с бриллиантами в бархатной шкатулке, следом папка с какими-то документами, и напоследок — разукрашенный золотом кремневый пистолет с корпусом из слоновой кости.

— Денег двести тысяч, — пробурчал Боровин. — Колье было подарено моей бабушке самой императрицей Кречет, стоит около восьмидесяти тысяч. В папке — акции Уральской угольной компании и государственной железной дороги, общей стоимостью двадцать тысяч рублей. Пистолет моего отца был сделан на заказ и обошелся в десять тысяч.

Я взял папку и пролистал акции. Затем пощупал пистолет, рассмотрел колье и небрежно бросил обратно в шкатулку.

— Даже если я продам ценности за названные вами суммы, не хватает сорока тысяч рублей.

— Помилуйте, Георгий Петрович…

— Сорок тысяч, барон. Немедленно. Если у вас больше ничего нет, я с радостью велю моим гвардейцам разоружить ваших.

Боровин глубоко вздохнул, а потом достал мобилет и велел своим солдатам сдать винтовки. Я же позвонил Богдану и сообщил, что нужно принять оружие и после этого можно снимать осаду.

— Теперь я удовлетворен, — кивнул я и кликнул бойцов.

Они забрали все ценности, сложив в портфель, тоже позаимствованный у барона. После этого я приказал привести Иннокентия, который все это время сидел под охраной в автомобиле. Тот помог составить договор, согласно которому «Красноярский извоз» со всем имуществом (которого осталось немного) переходил к барону.

Я вежливо попрощался с дамами и выразил издевательскую надежду на скорую встречу с дочерью Боровина. Пожалев Иннокентия, забрал его с собой и высадил на улице подальше от поместья барона.

Перед тем как отправиться домой, я заехал в казарму. Она располагалась недалеко от поместья, так что было по дороге. Я приказал Богдану построить весь личный состав и произнес перед гвардейцами речь, поблагодарив за верную службу. А в качестве материальной награды выдал каждому по триста рублей наличными.

Мне действительно понравилось, как работали сегодня гвардейцы, а дать денег — простейший способ получить верность, хоть и не слишком надежный. Но эти люди мне еще пригодятся, поэтому пусть знают, что я ценю их службу.

Напоследок я приказал Богдану организовать учения. Да, это расходы, но мне хотелось, чтобы гвардия была в полной готовности. Пока неизвестно, что нам предстоит. Армия, даже такая маленькая, как у меня сейчас, не должна сидеть без дела.

Домой я вернулся как победитель. Опустив шокирующие подробности, рассказал маме и Люде, что барон согласился выкупить «Красноярский извоз». Передал колье и кремневый пистолет дворецкому, чтобы завтра тот продал их в ломбард, на что получил неожиданное предложение:

— Вы могли бы выручить больше, ваше сиятельство, если бы выставили эти вещи на аукцион. Это займет несколько дней, но если вы не торопитесь…

— Не тороплюсь, — кивнул я. — Спасибо, уважаемый. Вы сможете этим заняться?

— Да, но для этого придется ехать в город.

— Считайте, что у вас есть разрешение. Позвоните Богдану и попросите людей для охраны. Буду благодарен, если сделаете это как можно скорее.

— Конечно, ваше сиятельство.

Затем я поужинал и велел набрать себе ванну. Телу требовался отдых — я весь день провел, так сказать, на ногах, и порядком вымотался.

Горячая ванна расслабила меня, и я едва не отключился прямо в воде. Но вместо того, чтоб уснуть, принялся медитировать.

Ядро магии, хоть и пробудилось благодаря Лисице, было очень слабым. Я бы не смог сотворить сейчас даже простейшее заклинание. С тоской вспоминая прошлые возможности, я отправил энергию циркулировать по каналам, чтобы те укрепились.

Поставив на столик рядом с ванной шкатулку, полученную от Иннокентия, я один за другим брал мелкие макры и впитывал их силу, заставляя укрепляться ядро и сразу же направляя энергию на восстановление физического тела.

Я медитировал до тех пор, пока вода не остыла. За это время успел потратить десяток макров — но зато обнаружил, что у меня теперь достаточно сил, чтобы самостоятельно выбраться из ванной, одеться и своими ногами дойти до спальни. Этим я немало удивил слуг, которые считали, что новоиспеченный глава рода еще долгое время будет ездить на инвалидной коляске.

Едва я успел улечься в кровать, как в дверь тихонько постучали.

— Войдите, — велел я.

Со свечой в руке в комнату зашла Ульяна. Поклонилась и осталась стоять у двери, как будто ожидая чего-то.

— Слушаю, — сказал я.

— Я подумала, что могу помочь вам расслабиться, ваше сиятельство…

Как отказаться от подобного предложения? Тем более что Ульяна понравилась мне с первого взгляда.

Конечно, графу не стоит спать с прислугой в собственном доме… Но если никто не узнает, то можно. Беспокоиться о возможных бастардах тоже не буду — я знаю отличные и очень приятные способы избежать беременности.

Да и вообще, с помощью маны я легко могу лишить свое семя плодородной силы. Даже в моем нынешнем состоянии это не составит труда.

— Подойди, — велел я, откидывая одеяло. — Я научу, как сделать господину приятно…

Ульяша оказалась крайне способной ученицей.

* * *

— Неожиданно, — проговорил голос в трубке, когда Леонид Семенович закончил пересказывать события сегодняшнего дня.

— И это все, что вы скажете⁈ — вспылил барон, взмахивая ополовиненной бутылкой коньяка. Он уже успел солидно налакаться. — «Неожиданно»? Я разорен! Я был вынужден отдать ему фамильные ценности! Моя гвардия осталась почти безоружной! Я…

— Вы знали, что дело рискованное, — перебил голос. — К тому же действовали самостоятельно. Я лишь сделал вам предложение.

— Но что теперь⁈

— Теперь придется действовать иначе. Раз Георгий столь решительно защищает семью, нам придется быть хитрее, если хотим… Впрочем, вас это не должно волновать, барон. Вы свою роль уже выполнили. Всего доброго.

— То есть как это⁈ Алло! Эй! Сукин сын!

Боровин швырнул мобилет в стену и приложился к бутылке. Зачем он вообще в это ввязался⁈ Игры больших дворян оказались не по зубам барону… Знать бы еще, кто его втянул! Но нет, таинственный советчик пожелал остаться инкогнито. Предложил Леониду присвоить «Красноярский извоз», рассказал, как именно подступиться к Светлане Чернобуровой. Сам при этом остался в тени.