Рожденные в СССР. Прорыв

В кармане пиджака нашлись бумажник, новенький смартфон «Хуавей», расческа, носовой платок и невесть откуда затесавшаяся маленькая пачка гигиенических салфеток. Вот они кстати. В бумажнике внутри оказалось небольшое зеркальце. Вот он его чуть и не разбил, когда увидел отражение себя любимого и бумажник выпал наземь.

Ангидрид твою перекись марганца!

Если до этого где-то в глубине сознания еще оставалась надежда, что все происходящее лишь сон или галлюцинация, то сейчас сомнений не было. Семен оглянулся и осторожно приподнял бумажник, заново разглядывая себя и смывая салфеткой остатки рвоты с уголков губ и носа. А ведь он помнит этого парня! Правда, после армии лицо было жестче, и глаза уже никогда не возвращались к наивному выражению. Говорили, что он первые полгода смотрел на мир волком и пугал людей. И не всегда хороших. Сколько назревающих драк не началось после такого взгляда.

Хорошо ума тогда хватило вернуться на кафедру. Вернее, спасибо отцу, что в ярких выражениях высказал ему откровенно все. А батю он уважал и любил. Бился до последнего с его клятой болезнью. И перспектива стать никем его вовсе не вдохновила, стиснул зубы и пошел учиться, заново вживляя себя в оболочку студента. А сколько пацанов запуталось, сгинуло в наркотическом бреду ни за что.

Так что соберись, солдат! Ты здесь не просто так.

Только обозлённость на себя помогала Семену раньше выходить из многочисленных передряг, спасла в ожесточённую зиму Грозного, отгородила от беды в пропитанной злом атмосфере бандитского Петербурга. Поможет и сейчас!

«У вас есть идея, мистер Фикс? Их имеется у меня!»

Бумажник в данной ситуации мало чем поможет. Российские деньги, несколько иностранных монет — евро и турецкие лиры. Запасная симка для телефона. Все это разве что представляет интерес для здешних органов. Так что смело убираем его в сумку.

Смартфон? Сети, естественно, нет. Из полезного записаны цикл лекций и ссылки. Ракитин не любил забивать память телефона лишними программами и файлами. Покупка нового смартфона было для него всегда стрессом. Это молодежь меняла их как трусики «неделька». А он взрослый и, как ни странно, отчасти консервативный человек. Выключаем и отправляем в кармашек удобной сумки.

А что у нас в ней? Етишкины сыроежки! Как он мог забыть? Там же его рабочий ноутбук. Обычно Семен не таскает с собой ноут, но сегодня отчего-то взял. А это кладезь информации для заинтересованных лиц. Там чего только нет! И сразу все отступило в сторону и перед Ракитиным тут же предстали неясные перспективы. Один, без документов и денег. Что он может? Обратиться в милицию? КГБ? Ну да, это прямая дорога в дурку. Я человек из будущего! Ага, вызовите девятую бригаду.

«И вас вылечим!»

Да нет. Органы в дурку не пошлют, но спрячут так, что жизни больше не увидишь. А оно ему надо? Корыстная часть его натуры тут же предложила иное будущее. Свалить на Севера, купить там новый аусвайс или натурализоваться иным способом. Затем устроиться в неведомой реальности, как можно лучше. Можно вообще свалить на благословенный запад и как-то устроиться там. Ну, давай! Это твой шанс! Где-то ты все равно благодаря послезнанию поймаешь за хвост птицу-удачу.

Прокатаешься в новой жизни как сыр в масле!

И ведь Ракитин чуть не повелся, уже начав закрывать сумку-планшет. Затем на него заново пахнуло тьмой. Наполовину оглохший, мало что понимающий солдатик. Вот он тащит такого же пацана срочника по разбитому кирпичу. Вокруг грохочет бой, резко палят из стрелковки, сыто бахают гранаты, пахнет застывшей смертью и почему-то солярой. Бэтэр, привезший им бэка, разбит прямым попаданием, и из него плещется драгоценное топливо. Странно, что тот не загорелся.

Того пацана Семен все-таки вытащил с улицы и даже перевязал. В тыл отправлял раненых уже ротный. Он единственный из офицеров остался жив из сборного батальона, что пришел сюда первым. Настоящий мужик был этот обычный пехотный капитан. «Махра». После тех страшных городских боев Семен больше никогда не стыдился признаваться в том, что был обычным пехотинцем. Это они тянули тягло той безумной войны и совершали давно позабытые подвиги. Пусть больше говорят о десантуре и спецназе, но пехота вытащила на себе основное.

И после такого ты, Сеня, боишься здешних комитетчиков? Страна в опасности! Ей осталось жить меньше двадцати лет. Да через десятилетие она уже не будет той, какой представлялась им в возможном будущем! Как же так получилось, что мы не встали тогда на её защиту? Он долго после войны думал об этом и пришел к парадоксальному выводу. И закрыл гештальт для себя навсегда.

Нас не позвали! Эти суки попросту не подняли нас бой за Родину.

Вот именно те, к кому ты собираешься обратиться. Стало душно, и Ракитин растекся на спинке удобной, но просто устроенной скамейке. И внезапно она стала триггером для дальнейших событий. Еканый Экибастуз! Ты сейчас обижаешься на продавших родину партократов и комитетчиков, но забываешь о простых людях. Им то последующее зло на фига нужно! Ведь кто-то спроектировал хотя бы эти скамейки. Насколько они удобней и функциональней тех уродцев из будущего, которых понаставили по всему городу власти. Семен вспомнил, как постоянно ругался, что спина болит и сидеть неудобно.

Вот и ответ. В СССР полно порядочных, умных и образованных людей. Неужели они не смогут повернуть историю в нужную сторону? Да одно его попадание сюда уже расщепило корневой ствол времени. И он никому и ничего не должен. Будет пока действовать самостоятельно. Никаких походов в «контору» или другим властям. Надо сначала разобраться в нынешнем его положении. Так что отставить в сторону самокопание. Составляем план…

Его нога невольно дернулась, и носок ботинка загреб немного земли. Что это? Монетка! Две монеты. Да он богат! Десять и двадцать копеек. Вместе с находкой снизошло озарение. Вот что ему требуется в первую очередь! Финансы и план по инфильтрации, то есть внедрению в текущее общество. Пока голова думала, руки работали. Все лишнее из карманов вон! Мелочь в рублях, ключи от квартиры и кабинета. Ракитин встал и критически себя осмотрел.

Неужели он наел в будущем такое пузо? Никогда не считал себя толстым, но что есть, то есть. Разница размера в два. Пиджак на нем болтается. Давно ли он сам был молодцом-холодцом? Правда, не в институте, а на ниве Петербургской свободной журналистики. Матерый волк криминальной и околокриминальной хроники Семен Ракитин когда-то был известен за пределами КАДа. Но, к сожалению, все это в прошлом. Новой семье оказалась прежде всего нужна стабильность и, значит, постоянный и главное — спокойный заработок. Пусть даже не такой большой, какой дает должность преподавателя истории университета имени Герцена.

Громкое название скрывало набор разнообразных факультетов, готовящих кадры для школ и прочих учебных заведений. Хотя при разрастании в девяностые бывший педагогический институт стал университетом со всеми вытекающими. Добавили даже юристов и Институт информационных технологий. Статус, бюджет и коммерческий набор. Неизвестно что было важнее для руководства.

Сам Ракитин оказался на родной кафедре истории России случайно. По настоянию второй жены ему пришлось уйти с опасной стези свободной от обязательств и безопасности журналистики. Сидеть в чьем-то издательском офисе молодой и активный мужчина также не желал. Журналистика в целом как раз начала испытывать кризис и стремительно трансформироваться. Бумага постепенно заменялась виртуальными порталами в Интернете.

Семимильными шагами неумолимо наступала эпоха всеобщей цифровизации. Итог подбила пандемия КОВИДа 19, когда в сеть ушли даже древние прабабушки и последние олдфаги, верные доброй старине бумажных газет и журналов. Онлайн 24 стал нормой жизни, а не просто хипстерской забавой. Вдобавок наступала новая эпоха корпораций, где не осталось место бандитскому крышеванию. Там такие конторы крутились, что сами кого хочешь закрышуют. Каким рожном смена политики прошлась по судьбе Ракитина? Так менялись структуры изданий, уходили старые знакомые, приходили совсем другие люди. Место тесных коллективов, где коллеги ощущали локоть друг друга, занимали бесчувственные корпорации с западной буржуазной деловой этикой.

Галстук долой. Сумка? Слишком выделяется. Накинем сверху ветровкой. Причесаться. Какие, оказывается, у него были непослушные вихры. И цвет волос отчего-то светлей. И ни волоска седины! Помнится, этому обстоятельству всегда удивлялись старые дружбаны. Для них армия и тем более война была чем-то далеким и непонятным. Зато внимание женского пола к «человеку с прошлым» было обеспечено.

Кстати! Семен критически осмотрел себя в вынутое из бумажника зеркальце. С натяжкой его можно признать симпатичным. Слишком уж не брутальное выражение лица. Такое придурковатое, напоминает некоторые фотографии молодого Есенина. Еще вихры эти шизанутые! Так мама у него из-под Рязани. Откуда иному взяться? В его будущем такие сладкие мальчики девочкам нравились.

Людей в саду становилось все больше, день начинал свой разбег. А Ракитин даже не выяснил сколько по здешнему старому сейчас времени. Его часы показывали половину третьего пополудни. Но отлично зная свой город, Семен быстро определил по положению солнца, что еще утро. Он собрался, закинул сумку на плечо и шагнул к идущему мимо серьезному военному.

— Товарищ, майор, разрешите обратиться?

Глава 3

Решение. 4 июня 1973 года

Офицер в старомодной одежде и яловых сапогах удивленно обернулся на молодого человека. Окинул Ракитина строгим взглядом, но благосклонно отреагировал на правильно выстроенное обращение. Армейский опыт не пропьешь!

— Разрешаю.

— Извините, просто хотел спросить у вас сколько сейчас времени. Думаю, что у вас часы точно ходят. Мои, кажется, спешат.

Майор, уже достаточно пожилой дядька лишь усмехнулся в густые усы. Шевроны связиста указывали на то, что он скорее всего служит в находившемся неподалеку штабе.

— Правильно обратился, товарищ, — майор мельком глянул на «Сейко» Семена. Он еле нашел в интернете выпускаемую в ограниченном количестве лимитированную серию винтажных изделий знаменитой фирмы. — Парень, твои часики спешат на четыре часа.

— Спасибо.

— Да не за что. Вот смотри, как выглядят правильные часы.

А они у связиста были не простыми, а наградными. Тоже, видать, ограниченная серия.

Неожиданная встреча придала Ракитину энергии. Он поспешил к Невскому, уже более внимательно озирая все по сторонам. В принципе в своем темном костюме он не особо выделялся из толпы. Частенько у мужчин попадались такие же не по размеру пиджаки. Люди в возрасте больше носили свободные брюки кроя пятидесятых, многие курили на ходу. Вот молодежь уже одевалась по-другому. На пешеходке навстречу попались два патлатых типа в темных очках и джинсах. В голове сам собой начал складываться некий план.

Э, гражданин, а не слишком нагло ты хочешь ворваться в прошлый мир?

Семен не узнавал себя. Или это так прорывалась случившаяся внезапно вторая молодость? Ведь он в юности был довольно отвязным малым. Занятие экстремальными видами спорта тому порукой. И не боялся ввязаться в драку или ожесточенный спор. Чего же пугаться ему сейчас, после смерти? Но все равно лучше пока не нарываться, а все как следует обдумать. Навстречу выпорхнула стайка молоденьких девчонок, и Семен тут же отвлекся. Легкие платья, блузки, на головах старомодные прически и косынки. Неужели в Союзе так ярко одевались?

Тьфу ты, вшивый все о бане! Не на одежду ты смотрел, болезный, а на ножки. В моду входит миди, а у тебя в крови бушуют гормоны. Ракитин чуть не встал от осознания реальности прямо посреди тротуара. На Невском так лучше не делать. Здесь всегда много народу, затолкают. Етишкины пассатижи! Как он сразу об этом не подумал. Вторая молодость подразумевает и новые отношения. Спас Семена от лишних раздумий заворчавший живот. Его перерожденное тело немедленно потребовало калорий. И у него как раз есть на это дело копеечки. Решено, двигаем дальше и посматриваем по сторонам.

На углу с пересечением Невского с улицей Гоголя высилось странное здание, причудливо облицованное серым гранитом. Так Питер и славится именно подобной архитектурой. Знаменитый доходный дом Вавельберга был выстроен в стиле итальянского неоренессанса. Сейчас там располагаются авиакассы «Аэрофлота», о чем тут же извещает реклама. В голове начали моментально всплывать уже позабытые сведения о жизни советских фарцовщиков.

Семен же писал в начале нулевых цикл статей о советской фарце. Брал интервью у оставшихся не у дел мастеров подпольного бизнеса, расспрашивал подноготную спекуляций советского подпольного бизнеса. И он точно помнит, что на втором этаже дома расположен кафетерий, в котором была установлена одна из первых в городе эспрессо-машин. Понемногу заведение стало местом дислокации питерской фарцы. А что? Рядом их основной ареал трудовой деятельности — Астория, Дворцовая площадь. Мекка интуристо.

Фарца — уродливое явление советского времени. Элита подпольного бизнеса. Одни считают, что слово произошло от английского «для продажи» — «for sale», по другой версии оно одесских корней. Форец — ловкач, сбивающий цену на рынке. Фарцовщики — люди, выменивающие у заграничных гостей или барыг иностранные шмотки, которые затем загоняли по завышенным ценам обычным советским потребителям. Маржа выходила поистине бешеной. Спекулянтам из нулевых и десятых часть такая даже не снилась.

Конечно, крупные мошенники от госструктур или цеховики зарабатывали больше. Но фарца все равно мнила себя некоей элитой от нелегального бизнеса. Они модно одевались, повсеместно использовали англицизмы, вели богемный образ жизни. Кое-кто из них затем позже даже удачно эмигрировал или стал успешным бизнесменом в новой России.

Вот оно решение финансовой проблемы — тут же скомандовал мозг Ракитина. Что-то он начал подозрительно быстро соображать и вспоминать давно забытое. Эффект омоложения организма? Кстати, как такое возможно? По факту он еще не родился. Мдя, а родится ли вообще, неизвестно. Расщепление времени пошло по нарастающей. Его родители ведь еще не встретились и не поженились. А вдруг это в настоящем мире и не произойдет?

«Хорош рефлексировать, интеллигентишка проклятый!»

Нет, в кафе не вариант, отвернулся Семен от здания авиакасс. А ноги сами несли его дальше по длинному Невскому, перенесли через Мойку и остановили перед пирожковой «Минутка». А ведь он как-то писал о ней! Невского 20. Семен достал монеты из кармана брюк и смело вошел внутрь. Вот сейчас и посмотрим, врут старожилы или нет? А ведь они утверждали, что вкуснее пирожков нигде больше не было. Витрина, в отличие от содержимого кошелька радовала. Разнообразные пироги от шести до одиннадцати копеек. С мясом, рыбой, ливером, черникой, морковкой, рисом и яйцом.

Радовало предложение яйца в тесте, бульона в стакане, чай, бочковый кофе. Народ рассматривал витрину мало, тут же брал пирожки и располагался около стоячих круглых столиков. Под ними даже висели специальные крючки для сумок. Все продумано! Удобный формат русского фаст-фуда. И зачем мы променяли такую классную вкуснятину на убогую шаверму и хот-дог?

— Гражданин хороший, что вы тут на пути расщепенились?

Бывший интеллигентный человек подвинул Семена и прошел к буфетчице, сразу запросив пару жареных пирожков с повидлом. За ним, опомнившись, пристроился и Ракитин, прикидывая, насколько хватит его «капитала». Ну, раз судьба подкинула ему монеты, то стоит пустить их в дело. Новому телу еще понадобятся силенки для задуманной операции. Риск — благородное дело! Семен надеялся, что вечером уже будет пить шампанское в поезде. Сколько, кстати, оно тут стоит? Пять рублей вроде.

— Жареный с повидлом, еще с рисом и яйцом.

— Один? — поинтересовалась буфетчица в белом халате и чепчике, тут пробивая на кассе чек. Та стучала, как орда кузнецов на подковке лошадей. И стучала женщина по клавишам с заметной силой.

— По одному каждый. И один кофе, будьте любезны.

— Проходите.

Вторая буфетчица с широкой улыбкой на лице подала Ракитину заказ. Быстро они тут обслуживают. Не хуже, чем в Маке.

— Пожалуйста, ваши пирожки.

— Благодарствую.

— Будьте любезны, заходите еще.

Типичный питерский обмен любезностями. Говори почаще комплименты и тебя сочтут в этом городе за своего.

Ракитин нашел свободный столик и поставил тарелку со стаканом на него. Мимо за витриной текла людская толпа. Один раз в жизни Семен видел Невский пустым. Во время карантина в двадцатом году. Они собрались тогда в самом начале со старыми друзьями на пьянку.

«Попрощаться» — сказал многозначительно один из них. Митька-луноход. Все тогда еще боялись патрулей и военного положения. Но Кремль это не Китайское Цэка. Перечить олигархам наши правители стали и создавали лишь видимость борьбы против «чумы 21 века». За что потом поплатились жизнями сотни тысяч их соотечественников. Сколько всего страна потеряла — больше миллиона?

Затем они подвыпившие и ошалевшие ходили по опустевшим улицам ночного Питера, осторожно озираясь по сторонам. Не едет ли полиция по их душу. В окнах повсеместно горел свет. Большей части обывателей не надо было с утра на работу. Это врачи, специалисты экстренных служб и работяги, как вкалывали, так и трудились все те месяцы. Кто же знал, что дальше будет еще хуже.

— Свободно?

За столик пристроился модно одетый парень. Семен скользнул по нему взглядом и впился зубами в пирожок. Молодому человеку на вид не больше двадцати, бачки, прическа, нейлоновая водолазка и вельветовый пиджачок выдавали в нем продвинутого представителя здешней молодежи. Сосед с жадностью откусил жареный пирожок с повидлом и восхитился:

— Только здесь такие пекут! Как они умудряются? Ничего вроде сложного, но как вкусно.

— Ага, — поддакнул Ракитин, доедая свой и принимаясь за второй.

— А вот кофе подкачал.

— Нормальный кофе, бывает хуже, — флегматично заметил Семен. Для него вкус был как раз таким, каким он его помнил с детства. Ни одно эспрессо не сможет сравнится с настоящим советским бочковым кофе?!

— Странный ты, — парень окинул Ракитина взглядом свысока. — Куртка — фирма, а вырядился, как на похороны.

— Может, с них и еду? — свой пронизывающий насквозь взгляд Семен тренировал давно. В институте ходили слухи, что лучше сразу получить пару, чем попасть в поле зрения странного препода с кафедры истории. Типа он бахнутый на войне и неизвестно, что сделает в следующую минуту. Может, полоснет по горлу и утопит куски расчлененного тела в Мойке?

— Тогда извини, — парень кивнул в сторону куртки. — Где брал такешник?

— Там уже нету.

— Смотри, — молодчик сточил второй пирожок и заговорщески придвинулся ближе. — Если есть желание, могу помочь со шмотом. Продать, купить.

Взгляд Ракитина откровенно смутил незнакомца. Тот, наверное, за эту минуту много чего передумал. Вон как рука заходила. Нервы у незнакомца ни к черту.

— Ты не похож на человека, что продает или покупает.

Парень нервно зачастил:

— Да я так просто. А вдруг?

— Вдруг бывает только пук! — Семен вспомнил свою статью двадцатилетней давности и понемногу выстроил цепочку дальнейших действий. — Есть у тебя на «Галёре» знакомые? Имеется предложение, но не хочу тратить время впустую.

Парень чуть не поперхнулся кофе и затравленно глянул на странного соседа.

«Новичок. Значит, надо идти точно без него».

Расчетливая и смертоносная машина из будущего разглядывала информатора, как паука в банке. Мелкий, но гадкий представитель мира насекомых.

На улице Ракитин выдохнул, поправил сумку и уперся взглядом в Ленинградский дом моделей, что высился на той стороне Невского. А ведь СССР вовсе не был отсталой страной, какой его представляли следующим поколениям. Отсутствие джинсы и модных туфель отнюдь не делали его бедной державой. Не будем рассуждать о таких банальностях, как успехи в космосе, гигантские каскады электростанций и сотни заводов.

В двадцать первом веке сограждане уже убедились, что бесплатная и доступная медицина, образование, спорт на самом деле стоят достаточно много. И главное — они все-таки были, а не декларировались. Вот в последнем эрефеянские власти достигли огромных успехов. Пускать пыль в глаза электорату и безбожно врать на каждом шагу. Ракитин отлично знал изнанку политтехнологий. Сам немного поучаствовал в их создании.