Помоги проекту - поделись книгой:
Людмила Алексеевна Булавка
Социалистический реализм: превратности метода
Булавка Л.A.
Социалистический реализм: превратности метода. Философский дискурс. — М.: Культурная революция, 2007. — 272 с. — (ESTETICA). — ISBN 978-5-25006010-3
Каким виделся человек и мир через призму основного метода советской художественной культуры — социалистического реализма? Какова суть этого метода, который сегодня принято толковать главным образом как диктатуру партийного императива, властвующего над советским искусством и художником?
Если соцреализм — только художественный метод, то почему он оказался столь востребованным господствовавшей идеологией? А если соцреализм — лишь идеологический императив, то почему на его основе возникало искусство, составляющее достояние мировой культуры?
Эти и многие другие противоречия — основной предмет исследования, в котором автор пытается вывести феномен соцреализма из сферы идеологем и мифов в область научного анализа.
Введение
Распад СССР и закат советской системы породили ощущение, что вся эта эпоха с ее историей и культурой ушла в прошлое навсегда. Продолжающиеся до сих пор процессы распада советской культуры (не сводимой к культуре СССР) как целостного феномена, являющего особый тип универсальности — советской, вызвали две встречных волны. С одной стороны, сохраняет свою силу тенденция деструктивного и идеологического (если бы критического!) отрицания предыдущего культурного наследия, а с другой — догматическая и не менее идеологическая защита всей советской практики в целом.
Но ведь само культурное наследие не может быть ни однозначно отвергнуто, ни некритично сохранено в новом историческом контексте. Однако трансформационные процессы в нашей стране уже показали, насколько опасной и для общества, и для культуры является ориентация на абсолютный слом культурных традиций. Это положение усугублено еще и другим обстоятельством.
Тотальная диктатура рынка, вышедшего за пределы своей экономической епархии и утверждающего свою власть во всех сферах жизнедеятельности, для культуры оборачивается либо насильственным бытием ее в превращенных формах (например, в рекламном формате), либо ее прямым уничтожением (снос памятников архитектуры или садово-парковой культуры под бизнес-центры).
В конечном итоге это приводит к подрыву основ развития уже самого человека.
Кроме того, постсоветская действительность явила собой сокрушительный провал попыток решения общественных противоречий советской системы, породив новые (по своему содержанию), но уже несвежие и к тому же тотальные формы отчуждения.
Соответственно встает проблема научного поиска альтернатив господствующему миру отчуждения, что заставляет по-новому взглянуть на вопрос значения и роли в современном глобальном мире культуры вообще и советской, в частности. И здесь с необходимостью новый исторический контекст заново ставит вопрос о генезисе и эволюции советской культуры (как формы всемирной культуры), тем более что историческая дистанция (пусть небольшая по количеству лет, но очень насыщенная событиями) высвечивает по-новому сам феномен «Советская культура» во всей его целостности. Акцент на целостности не только не отменяет, но наоборот, предполагает учет всех глубоких противоречий этого феномена.
Вот почему сегодня как никогда востребован такой тип историко-критического и философского анализа, который позволил бы, с одной стороны, понять объективные предпосылки всех сторон Советской культуры, в том числе, «обратной», а с другой — увидеть то ее позитивное содержание, которое является опережающим по отношению к современной действительности. Ведь говоря об эпохе Ренессанса, мы в первую очередь имеем в виду его культуру и искусство, а не чудовищную практику церковной инквизиции и гражданских войн, хотя для ученого необходимо понимание как «лицевой», так и «обратной» стороны любого феномена, взятых в их диалектическом единстве.
Актуальность теоретических исследований темы советской культуры вызвана еще и возрождением (в силу разных причин) серьезного интереса к феномену «Советская культура». Этот интерес оказался отчасти «подогрет» и ростом внимания западных искусствоведов к художественной культуре СССР, о чем свидетельствуют даже такие «не культурные» параметры, как возрастающий рыночный спрос на предметы советского искусства, в том числе, такого его направления, как социалистический реализм.
За всем этим, однако, скрываются гораздо более глубокие процессы. Мир, все более сталкиваясь с ростом социокультурных противоречий, вызываемых глобализацией и «столкновением цивилизаций» (Хантингтон), «рыночным фундаментализмом» (Сорос) и медийным манипулированием, дегуманизацией и гегемонией масс-культуры, ищет пути выхода из этих гуманитарных ловушек XXI века. И здесь Советская культура может стать важнейшей предпосылкой поиска реальных альтернатив сегодняшней цивилизации отчуждения.
Проблемное поле исследования социалистического реализма
Проблемы методологии: основные подходы
Принято считать, что советской художественной культуре соответствовал и свой художественный метод. Впрочем, было бы странным, если бы его не было. Еще А.П. Чехов не без иронии заметил:«...Если бы какой-нибудь автор похвастал мне, что он написал повесть без заранее обдуманного намерения, а только по вдохновению, то я назвал бы его сумасшедшим»[1].
Возражая тем, кто пытается утверждать, что искусство способно обойтись без определения своего художественного метода, Ю. Борев напоминает о том, что и классицизм, и романтизм, и «натуральная школа» не случайно имели развитую теорию, обосновывавшую принципы творчества и дававшую ему ориентиры.[2]
Проблема творческого метода как предмет специального исследования ставилась и рассматривалась в истории философии[3], начиная с Платона. Черты к прообразу метода соцреализма, его особенности были намечены еще в эстетических суждениях художников и теоретиков XIX-XX вв.[4]Проблематике собственно самого социалистического реализма были посвящены работы таких советских теоретиков, исследователей, как Л.М. Аринштейн, С.Г. Асадуллаев, И.Ф. Волков, Н. Гей, А.Г. Дубровин, В. Иванов, В. Ивашин, Г. Кучеренко, Д.Ф. Марков, А.И. Метченко, В.С. Новиков, А. Овчаренко, С.М. Петров, В. Пискунов, Б. Сучков, Л. Тимофеев, И.М. Фрадкин, Я. Эльберг и др.
Говоря о социалистическом реализме, необходимо различать две стороны этой проблемы: художественное значение данной тенденции советской культуры и теоретическое значение этого вопроса.
Вообще проблема художественного метода является едва ли не одной из центральных в исследовании того или иного типа культуры, ибо затрагивает вопросы не только инструмента художественного мышления, но и сам метод создания художественной реальности, несущий концепцию мира и личности.[5]
Правильность этих строк, казалось бы, меньше всего имеет отношение к методу соцреализма, особенно в последний период существования советской системы (1970—1990 гг.), когда теоретическое значение этого вопроса реально было утоплено в идеологической схоластике того времени.
Об этой проблеме в одной из дискуссий, посвященной данной теме, говорит и Ю. Борев: «В последние два десятилетия авторитет уставного определения социалистического реализма был окончательно утрачен, а новое определение метода найдено не было. И это оказалось делом далеко не безобидным по отношению к нашему художественному процессу. Он утерял ясные ориентиры, и в нем возникла «вибрация», появились художественные явления и литературно-критические высказывания, прямо противостоящие гуманизму»[6].
На такое теоретическое состояние вопроса о соцреализме к периоду 1980-х гг. указывает и А. Тюпа: «Это понятие в ожесточенных спорах давно уже приобрело некую расплывчатость, с одной стороны, и схоластичность — с другой»[7].
Существовали и более категоричные суждения: «...метода уже нет, но теория, изучающая его, сохраняет официальный статус, что мешает развитию нашей литературы и способствует ее изоляции в мире»[8].
Критическая переоценка общественного уклада советской системы, а также ее официальной идеологии, сложившейся к 80-90-м гг. прошлого столетия, заставила заново переосмыслить проблему соцреализма, сформулировать наиболее важные вопросы и привнесла качественно иные суждения на этот счет. Отметим наиболее важные из них.
«Ответ: безусловно, миф»[9], — утверждает, например, А. Гулыга. Не столько оценивая, сколько поясняя, он говорит о том, что соцреализм — это такая же составная часть сталинского мифа, как и «обострение классовой борьбы», «борьбы с уклонистами, врагами народа»[10], на смену которому затем пришли хрущевский и брежневский мифы.
Как утверждает Е. Сергеев, это метод временный и специфический,[11] который к началу шестидесятых годов полностью исчерпал себя.[12]
— «Но советская литература не является вся соцреалистической»[13] (И. Волков).
— «...в рамки социалистического реализма не вмещается существенная часть нашего искусства...»[14] (Ю. Борев).
— «В истории советской литературы не так уж мало произведений, которые вполне отвечают этим основным требованиям соцреализма...... ...Но в ней по крайней мере не меньше и таких художественных явлений, для которых эти требования остаются прокрустовым ложем, которые не умещаются в этих границах»[15] (В. Воздвиженский).
— «Древо нашей литературы и в жесточайших условиях развивалось естественно. Ветки тянулись в разные стороны»[16] (Е. Сергеев).
— «ряд... историков и теоретиков литературы ставили вопрос о том, что границы советской литературы не совпадают с рамками истории советского периода, а советская литература в целом шире литературы социалистического реализма, литература же социалистическая не вся подходит под понятие о социалистическом реализме»[17](Д. Урнов).
Надо отметить, что проблема советской художественной культуры и ее основного метода до сих пор является предметом научного интереса для целого ряда не только отечественных, но и зарубежных авторов[18].
* * *
Понятие «метод», с одной стороны, является категорией объективного порядка, а с другой — он не может существовать вне конкретно-индивидуального своего претворения. Именно это противоречие объективного и субъективного начала метода, в том числе соцреализма, делает вопрос о его основах наиболее актуальным.
Обычно в качестве методообразующих факторов соцреализма в практике теоретических исследований советского периода рассматриваются те, которые в своем общем виде были сформулированы в работе В. Иванова «О сущности соцреализма»: (1) реалистичность художественного произведения; (2) отражение действительности в ее революционном развитии; (3) марксистско-ленинское мировоззрение, причем все это взятое в единстве[19].
Хотя надо отметить, что нередко исследователи связывали свое понимание сущности соцреализма с какой-нибудь одной из этих сторон, например мировоззренческой. В этом случае сущность соцреализма рассматривалась как отражение жизни с точки зрения марксистско-ленинского мировоззрения[20]. Данный подход, разделяемый целым рядом исследователей, представлен, в частности, в работах такого автора, как Г.С. Асадуллаев: «Историзм, теория и типология соцреализма есть в конечном итоге выражение средствами и формами искусства ...определенной философской системы, социально-экономической концепции»[21]. Эту позицию разделяет и академик Д. Марков: «В самом широком смысле в методе выражается отношение художника к действительности... каждый метод, так или иначе, связан с определенной философской системой...»[22].
По мнению известного исследователя данной проблематики И.Ф. Волкова, такое понимание сущности соцреализма восходит к 20-м гг., к теоретическим взглядам РАППа, согласно которым художники делились на материалистов и идеалистов[23]. Более того, прямое отождествление взглядов художника с его творческим методом неизбежно приводит к игнорированию специфики уже самого его творчества. И все же, согласно мнению ученого, первооснову всякого метода в любой деятельности человека составляет та или иная закономерность существования и развития предмета, на который направляется человеческая деятельность[24]. Именно в закономерном ходе развития объективной действительности и заключена основа метода соцреализма.
Другой вопрос, являющийся предметом теоретических дискуссий, связан с определением того, какой принцип отношения к действительности предполагает метод соцреализма. Надо сказать, что постановка проблемы отношения художника к действительности — также не составляет новизну советской науки. В этом смысле она продолжила давнюю исследовательскую традицию и мировой, и отечественной науки.
И действительно, если метод — способ художественного отражения действительности, то, естественно, возникает вопрос: какое отношение к ней несет в себе соцреализм. Дискуссии по этому вопросу выявили два основных подхода: художественный взгляд либо отражает закономерности объективного хода «вещей», либо является его противоположностью.
Одну из этих позиций представляет, например, С. Вайман, утверждающий, что «...в новом революционном искусстве созидательные усилия автора все чаще и все более полно совмещаются с объективной “структурой предмета”, ход мысли — с ходом “вещей”, что в этом искусстве “все чаще художественная воля” оказывается выражением “воли объекта”»[25].
То, что касается уже нашей позиции по этому вопросу, то мы бы подчеркнули следующее: принципиальную основу метода соцреализма, несущего качественно новое содержание (это будет показано далее), составляет не просто объективная действительность, взятая в ее развитии, и не только мировоззрение художника, но самое главное — их целостное единство.
В свою очередь, возникает закономерный вопрос, а что в таком случае обусловливает единство объективной реальности и субъективного художественного взгляда; какие отношения определяют его диалектическую целостность и пластичность?
На наш взгляд, то третье, что соединяет (1) действительность, непременно взятую во всем богатстве ее противоречий и (2) отношение к ней (мировоззренческую систему художника) — это (3) деятельностное отношение самого субъекта творчества к этим противоречиям действительности.
Сформулировав эту гипотезу (ее обоснование составляет одну из важнейших задач данной работы), сделаем переход от советского этапа истории данного вопроса к постсоветскому.
Изменения культурно-исторического контекста в конце XX века, несмотря на свою масштабность и глубину, тем не менее не погасили до конца полемическую традицию в истории исследования данной проблемы. Именно вопрос о природе, месте и роли социалистического реализма в современных дискуссиях о советской культуре сегодня является наиболее критически артикулируемым.
О значении соцреализма как такового и соответственно важности его исследования сегодня говорят и те, кто критически воспринимает этот метод в целом. «Наконец, и сам пресловутый соцреализм (который, если судить профессионально, вовсе не есть то же самое, что «реализм») находит в наши дни столько новых поклонников, что это должно побудить специалистов к дальнейшему пристальному анализу данного опыта», — пишет известный исследователь советского изобразительного искусства А. Морозов[26].
Анализ этих дискуссионных материалов показывает, что если «веер» аксиологических подходов к проблеме советской культуры достаточно широк, то спектр методологических позиций в настоящий момент настолько сужен, что нередко бывшие научные оппоненты по вопросам методов исследования данной проблемы вдруг обнаруживают неожиданно даже для них самих глубинную общность взглядов.
В целом же отношение к проблеме соцреализма в наиболее общей форме может быть выражено следующим образом: «Трудно любить соцреализм тем, кто по себе знает, что он был одним из рычагов подавления человеческой личности в советской системе»[27].
Существующее до сих пор активное неприятие понятия «соцреализм» порождает и определенные социально-психологические сложности, связанные с изучением данной проблемы, преодоление которых также входит в задачу исследователя. Об этом говорит и автор известной книги «Конец утопии»: «Но за вполне объяснимыми реакциями подобного рода мы утрачиваем способность адекватного профессионального суждения о живом, развивающемся искусстве»[28].
В то же время необходимо отметить одно достаточно интересное противоречие: при сохраняющемся неприятии «соцреализма» нельзя не заметить тенденцию нарастающего интереса уже собственно к самому искусству «соцреализма».
Факт нарастания такого интереса отмечает и А.И. Морозов: «"Соцреализм" теперь предмет повышенного внимания... что-то вроде экзотического ископаемого, открытого в культурном слое новейшей истории человечества вслед за авангардом 1910—1920-х годов»[29]. Надо отметить, что данное обстоятельство репрезентирует, в частности, общественную тревогу по поводу перспектив развития современной отечественной культуры, противоречия которой нельзя понять вне сравнительного анализа ее с советской культурой.
На наш взгляд, вопрос соцреализма, несмотря на изменение исторического контекста, тем не менее является теоретически значимым по целому ряду причин.
Во-первых, потому, что именно он придает предельное напряжение бинарной природе взаимоотношения культуры и идеологии советской системы.
Во-вторых, именно отношение к проблеме соцреализма как к краеугольному вопросу советской культуры наиболее четко позиционирует исследователя в методологическом аспекте. С одной стороны, это дополняет и обогащает существующий спектр подходов к данной проблеме, а с другой — придает процессу их структуризации наиболее определенный характер.
В-третьих, проблема соцреализма до сих пор остается едва ли не самым сложным вопросом в теории советской культуры, несмотря на, казалось бы, некую его теоретическую исчерпанность, о которой пишет М. Чегодаева: «Кажется, что можно сказать об искусстве “социалистического реализма” такого, чего не было бы сказано и многократно повторено как его апологетами — со знаком “плюс”, так и его “хулителями” — со знаком “минус”? Процитировано и прокомментировано все — все “классические” определения этого спущенного сверху, искусственно сконструированного “стиля”...»[30].
Круг вопросов, стоящих перед современными исследователями метода соцреализма, не только не снялся фактом свершения советской истории, но и заметно расширился, в то время как содержание самих этих вопросов от сопряжения их с постсоветским социально-культурным контекстом явно усложнилось.
В-четвертых, именно проблема соцреализма выявляет степень бинарности в отношениях между такими философскими категориями, как «общее» и «всеобщее», задающих принципиально противоположные, и более того, противоборствующие тенденции развития советской художественной культуры.
Детерминационный дискурс: идеология или культура
Анализ исследовательских подходов, предпринимаемых разными авторами к проблеме соцреализма за период последних двух десятилетий, объективно выявил устойчивое господство монистического принципа в его осмыслении. Его общее выражение можно сформулировать следующим образом: соцреализм — это особая функция государственно-партийной власти, с одной стороны, (1) обслуживающая политические интересы власти, а с другой — (2) создающая особый тип культуры, которая ориентирована «на темные обезличенные массы, практически не вышедшие из состояния первобытного мышления (или вернувшиеся вспять в результате люмпенизации и деградации)»[31].
По мнению М. Чегодаевой, адекватность искусства соцреализма этим массам как раз и дает основание определить значение метода соцреализма как некого «опиума для народа»[32].
Общее выражение господствующего сейчас представления о данном методе можно выразить следующим образом: социалистический реализм — это симулятивная производная идеологии, относящаяся в целом к издержкам советской системы, где производство таких же симулятивных идей, по своей важности является более значимым, чем любой другой тип производства, т.е. в точном соответствии с законами современного мира, в котором реклама и продажа товаров оказывается важнее их производства.
Анализируя проблему соцреализма, считавшегося еще со времен советской эпохи вполне аутентичным методом по отношению к господствующей в советской системе метатеории и идеологии, возникает вполне естественный вопрос: из какой категориальной системы исходит данное понятие: культуры или идеологии?
Если соцреализм — это модус культуры, тогда почему данный метод оказался столь адекватным господствовавшей в СССР идеологии, которая как раз и подавляла саму эту культуру? Как писали авторы курса «Культурология», эстетическая диктатура соцарта, социалистического искусства превращается в доминанту, которая в предстоящие пять десятилетий будет господствовать в огосударствленной культуре[33].
А если соцреализм — это модус идеологии, то тогда почему он сыграл такую значимую (положительную или отрицательную — это уже другой вопрос) роль в определении общественной драматургии советской художественной культуры?
Эти вопросы, конечно же, не исчерпывают всей проблематики соцреализма, но являются чрезвычайно важными для понимания противоречий, а значит, сущности, как советской культуры, так и художественной практики СССР на всех этапах их исторического развития.
Позицию, исходящую из признания идеологической детерминации советской культуры, нашедшей свое выражение в официальной доктрине соцреализма, разделяет достаточно широкий круг исследователей. Представим лишь некоторые примеры такого подхода:
— «В советском обществе культура и искусство никогда не мыслились вне политики, а политика — вне идеологии... Социалистический реализм — чистая идиологема, служившая целям легитимизации творчества того или иного художника, его признания в качестве советского»[34].
— «После утверждения культа личности Сталина давление на культуру и преследование инакомыслящих усиливаются. Литература и искусство были поставлены на службу коммунистической идеологии и пропаганде»[35].
— «Соцреализм был официальной доктриной. Предполагалось, что она будет управлять всей художественной деятельностью в Советском Союзе и в зависимых от него странах. Она была составляющей частью советской гегемонии над странами Восточной Европы после 1945 г.... Соцреализм был создан... как средство преодолеть существующую дихотомию между коммерцией и идеологией»[36].
— «Советский государственный соцреализм был средством утверждения в обществе известного мировоззрения»[37].
— «За внешне безобидными и невнятно сформулированными принципами социалистического реализма лежат взгляды самого Сталина»[38].
— «Но разве не отражает этот термин реальную сращенность искусства, объявленного “новым” и “революционным” с политикой? Отражает»[39].
— Соцреализм в терминах Х. Гюнтера «процесс огосударствления» культуры[40].
— «Таким же внебрачным сыном политики является и социалистический реализм. Он родился как теория, которая должна оправдывать кровавую практику — в данном случае практику выламывания рук литературе»[41].
— «Ключ к ее (советской культуре — Л.Б.) пониманию — полная детерминация культурной жизни общества советской идеологией»[42].
— Признание идеологической детерминации искусства соцреализма при всей справедливости и убедительности такого подхода представляется тем не менее недостаточным[43].
Последняя позиция нам представляется важной. Рассматривая соцреализм только как искусство по преимуществу идеологическое, а значит свидетельствующее только об идеологическом состоянии советского общества, мы тем самым, по мнению исследователя Т. Кругловой, утверждаем принцип обязательного соотнесения всей художественной практики и художественных текстов с императивами социалистической идеологии. Такое соотнесение помогает обнаружить некий принципиальный разрыв между тем, что «было на самом деле», и тем, что утверждалось в художественных произведениях[44]. При этом легко обнаруженное их несоответствие в итоге лишает искусство соцреализма того реалистического начала, которое в нем все-таки было. «Исследователи, занимающие такую позицию, — пишет Т. Круглова, — трактуют соцреалистическое искусство как отчужденное от исторической реальности 30—50-х годов XX века»[45].
Признавая такой разрыв (он был в советском искусстве, хотя здесь надо различать случаи, когда он возникает в силу имманентных законов самого искусства, и когда — в силу идеологической спекуляции) и понимая его как разрыв между «словом и делом», не надо при этом забывать, что подобное было характерно не только для культурной практики СССР, но также, например, и для Ренессанса.
Это было отмечено, в частности, в работах философа К.М. Кантора: «Большинство произведений искусства ... позднего Средневековья и Ренессанса, как бы они ни были художественно совершенны и верны текстам Священного Писания, проповедуют христианскую идеологию, но не христианскую религию, но только не учение Иисуса Христа. И только искусство таких художников, как Данте, Микеланджело, Рабле, Шекспира, Сервантеса, Эль Греко, Брейгеля Мужицкого, Босха, Фуке, Грюневальда, Дюрера раскрывают в художественных образах содержание Священного Писания, показывая разрыв между словами и поступками священников и тем, чему учил Иисус Христос примером своей жизни и смерти»[46].
Однозначность такого понимания «идеологии» в осмыслении художественных эмпирий советского периода в действительности репрезентирует одну из сторон известной дискуссии о дихотомической природе взаимоотношения «социалистической идеологии» и «советской культуры», особенно актуализированную за последние два десятилетия. Правда, надо отметить, что в настоящее время обозначился некий рубеж, оставляющий позади тот период, когда доминировало абсолютное отрицание проблемы взаимосвязи идеологии и культуры. Наиболее мягкая попытка ухода от негации научного содержания понятия «идеология» представлена Е. Добренко: «Обычной и малопродуктивной сегодня “критике идеологии” автор противопоставляет “интерпретацию идеологии”»[47].
Спектр современных научных позиций по вопросу о роли и месте идеологии в процессах развития советской культуры можно представить следующим образом.
«В стране, объединенной единой идеологией и политикой, требуется еще и культурная единая платформа. Это и есть тоталитаризм, только в рамках которого вообще возможна постановка вопроса о культурной политике: в свободных странах художественная культура развивается самостоятельно, спонтанно, никому не придет в голову спускать с высоты государственной власти культурные директивы. Однако советский режим был именно тоталитарным. Отсюда насущная потребность такого режима в единообразии художественного творчества, подчиненного определенным идеологическим задачам. И отсюда же — громадная значимость личных вкусов самого тоталитарного вождя»[48], — так представляет этот подход Б. Парамонов.
Поделиться книгой: