Помоги проекту - поделись книгой:
С 1832 по 1918 год академию окончили 4500 офицеров. Среди них: М. В. Алексеев, М. Д. Бонч-Бруевич, И. И. Вацетис, А. И. Верховский, П. М. Врангель, А. И. Деникин, А. А. Игнатьев, С. С. Каменев, Л. Г. Корнилов, А. Н. Куропаткин, вел. князь Николай Николаевич (младший), Н. Н. Обручев, Н. А. Орлов, А. Ф. Редигер, М. Д. Скобелев, Н. Н. Юденич.
Жизнь здания после переезда академии
В доме на Английской набережной академия просуществовала до 1903 года, так как в 1900 году для нее было выстроено новое здание на Преображенском плацу (ныне дом 32 по Суворовскому пр.). На Английской набережной разместился отдел военных сообщений Генерального штаба. После революции 1917 года здание по традиции продолжает находиться в распоряжении военного министерства.
В марте 1935 года дом 32 по Английской набережной (тогда — Красного Флота) был взят под охрану государства как памятник архитектурно-художественного значения.
В годы Великой Отечественной войны в здание попало семь артиллерийских снарядов, причинивших ему большой ущерб: была пробита крыша над лестницей, разрушены два перекрытия, повреждены помещения нижнего этажа, разбиты фасады, значительно пострадала художественная отделка залов.
Сразу же после войны здесь начались восстановительные работы. При реставрации главного фасада дома придерживались авторского чертежа Дж. Кваренги. Сегодня он выглядит почти так же, как во времена А. С. Пушкина.
Дом с маврами
Особняк Кочубея
Конногвардейский бульвар, 7
Как мы знаем, улицы и площади Петербурга с его рождения создавались по разработанным планам. Конечно, бывали и исключения. Таким исключением стала площадь Труда, бывшая Благовещенская.
Из истории окружающей особняк местности
Когда обстраивалась Английская набережная, приблизительно в центре ее берег разрывал Крюков канал, бравший свое начало с Невы и впадавший в реку Мойку. Самый большой Адмиралтейский канал соединял Главное и Новое Адмиралтейство. Место современной площади служило соединением этих каналов, искусственно прорытых по воле Петра I в 1712 году. Великий реформатор «всю мысль свою уклонил для строения флота», а каналы служили главной цели его жизни: по ним доставлялись бревна для постройки судов.
Часть Адмиралтейского и часть Крюкова каналов создали остров, на котором был построен небольшой деревянный дом в любимом Петром голландском стиле, посажен сад и вырыт пруд. Остров стали называть Новой Голландией. Здесь Петр отдыхал при посещении Галерной верфи. Дальний конец острова служил для складирования бревен и других различных материалов для изготовления кораблей. Поначалу эти строительные материалы укрывали навесами, а затем для них построили склады. Постепенно складские помещения заполонили весь остров. Петровский домик уничтожили, но остров не поменял своего имени.
Лес по мере надобности переплавляли в Главное адмиралтейство для строительства кораблей по Адмиралтейскому каналу от Новой Голландии до существовавшего тогда канала между памятником Петру I и Исаакиевским собором.
Все эти каналы, по замыслу Петра Великого, должны были не только служить для строительных нужд, но и помочь осушению местности.
По свидетельству историка П. Н. Столпянского и других людей, видевших каналы, вся местность, служившая для нужд Адмиралтейства, внешне выглядела весьма привлекательно. Через каналы были перекинуты мостики с металлическими перилами. Каналы же были огорожены красивой решеткой и в отдельных местах — палисадником, что придавало этому уголку Петербурга романтический вид.
Но, с другой стороны, каналы зарастали, их часто приходилось чистить. Это происходило по специально выработанной технологии. Поначалу каналы осушали, и только после этого выгребали землю со дна на берег. Вырытая земля зацветала и испускала вокруг зловоние. С запахом пытались бороться, зарывая землю. Но это была трудоемкая и довольно дорогая работа. И вскоре градостроители нашли более дешевый способ, предлагая такую землю окрестным жителям бесплатно.
Когда Главное адмиралтейство прекратило строительство кораблей, каналы начали уничтожать. Первым был засыпан просуществовавший 150 лет канал от памятника императору Петру до Исаакиевского собора. Вслед за ним были преобразованы Адмиралтейский и Крюков каналы. При этом часть Крюкова канала — от Невы до Новой Голландии — уничтожили. На этом месте образовалась улица, постепенно превратившаяся в площадь. Здесь по проекту архитектора Константина Андреевича Тона на месте существовавшего ранее каторжного дома была построена церковь в память о подвигах гвардейского Конного полка в Отечественной войне 1812 года. Церковь получила название Благовещенской. Так же стали называть и площадь.
Адмиралтейский канал был засыпан от Адмиралтейства до Новой Голландии. Интересно, что при его засыпке часть была «взята в трубу», и на его месте посажен бульвар, позднее названный Конногвардейским. Часть канала, взятую в трубу, и сегодня можно наблюдать со стороны Новой Голландии при отливах.
Преобразование улицы в площадь произошло в связи с постройкой постоянного моста через Неву. Мост строился по проекту талантливого инженера С. В. Кербедза семь лет. Хочется отметить, что в это время в Петербурге были развернуты три великие стройки: мост через Неву, в прочность которого не верили, строилась Петербургско-Московская железная дорога и с начала XIX века возводился Исаакиевский собор. По этому поводу в салонах Петербурга нередко можно было услышать остроту светлейшего князя Меншикова о том, что «мост через Неву мы увидим, но дети наши не увидят (имелось в виду, что он рухнет), железную дорогу мы не увидим, но дети наши увидят, а Исаакиевский собор ни мы, ни дети наши не увидят». И тем не менее 21 ноября 1850 года мост через Неву был торжественно открыт. Это событие всколыхнуло Петербург. Одна из газет писала: «При открытии моста громовое „ура“ раздавалось в воздухе, когда все сердца сильно бились одним русским чувством, а взоры всех выражали, что весь наш народ готов на все»… «Северная пчела» опубликовала стихи:
Особенно хороши были решетки моста, отлитые по рисункам Александра Павловича Брюллова. В ее звеньях изображены мифологические морские кони и трезубец Посейдона в окружении стилизованных, причудливо изогнутых подводных растений.
В связи со строительством моста были снесены два дома, а на их месте построен один, узкий, ныне номер 36 по Английской набережной. С моста открывался вид на Благовещенскую церковь… Для петербургской публики стали престижны прогулки по новому мосту. Газеты того времени писали: «…любимая прогулка теперь — Благовещенский мост, драгоценное ожерелье красавицы Невы, верх искусства во всех отношениях. Мост прельщает в двойном виде. Днем он кажется прозрачным, будто филигранный, легкий, как волны, а при полночном освещении является громадной массой, спаивающий между собой два города…»
В 1854 году по проекту Андрея Ивановича Штакеншнейдера на мосту была сооружена мраморная часовня во имя святого Николая Чудотворца.
После постройки моста, создания бульвара и Благовещенского собора места, обрамляющие бульвар, где стояли морские казармы и склады, стали привлекательными для богатых застройщиков. Домики сносили, часть ближе к площади была отдана под застройку дворца для великого князя Николая Николаевича.
По другую сторону засыпанного Адмиралтейского канала все пространство занял Лейб-гвардии конный полк — Конногвардейский.
Поначалу его казармы находились в районе Смольного монастыря. Затем, после смерти Екатерины II, полк разместился в Таврическом дворце. В 1805–1807 годах для полка были перестроены Кавалергардские казармы у Поцелуева моста, где ныне располагается Государственная академия авиационного приборостроения (ГААП). Тогда же для полка по проекту любимого архитектора императрицы Екатерины II Джакомо Кваренги был возведен манеж и протяженный каменный трехэтажный солдатский корпус, главным своим фасадом обращенный на Адмиралтейский канал. По имени этого полка и был в дальнейшем назван заложенный на месте канала бульвар — Конногвардейский.
Бульвар начинался от Благовещенской улицы (позднее площади) и заканчивался неподалеку от строящегося Исаакиевского собора — напротив Адмиралтейства. Этот, обращенный к Адмиралтейству конец Конногвардейского бульвара украсился двумя крылатыми статуями Победы. Вознесенные на колонны из монолитного сердобольского гранита, они были отлиты в Берлине по модели скульптора Христиана Даниэля Рауха. Статуи держат в одной руке лавровый венок победителя, а в другой — масличную ветвь. В иносказательной форме они прославляют Конногвардейский полк, уже квартировавший тогда по левую сторону от бульвара.
Вдоль бульвара перед казармами находился и учебный манеж, построенный еще Кваренги. В манеже и на открытой площадке перед ним отрабатывались сложнейшие элементы работы с лошадьми, проводились репетиции к парадам. Перед парадным портиком манежа, обращенным в сторону Адмиралтейства, возвышаются две статуи мифологических близнецов — Диоскуров Кастора и Поллукса. Эти мраморные изваяния выполнены в Италии известным скульптором Паоло Трискорни.
Здания казарм Конногвардейского полка, занимая протяженное пространство вдоль канала, а затем — бульвара, по ширине, начинаясь от канала, доходили до параллельной ему улицы — Ново-Исаакиевской, ныне — улицы Якубовича.
В 1844–1847 годах полк обрел новые корпуса, возведенные архитектором Иваном Денисовичем Черником по Большой Морской улице и Конногвардейскому переулку. Этот же архитектор перестроил старый, возведенный Кваренги солдатский корпус, изменив и обработку его фасада с Конногвардейского бульвара. Сегодня здание казарм, возведенное в стиле классицизма, обращает на себя внимание прекрасно найденными певцом классицизма Кваренги пропорциями и удачно использованным мотивом его отделки: неоднократно повторяющимися ризалитами, увенчанными треугольными фронтонами. Со стороны нынешней улицы Якубовича, куда выходят здания казарм, сохранились элементы отделки здания по рисункам Кваренги. Эти элементы отделки характерны для архитектурного оформления зданий в конце XVIII — начале XIX века.
Архитектор Черник возвел и здания Морских казарм, позже названных казармами Гвардейского флотского экипажа. Здания Морских казарм он удачно расположил параллельно новым корпусам Конного полка. Между этими корпусами образовалась новая улица — Благовещенская. Улица была так названа по возведенной для этих двух полков Благовещенской церкви. Церковь была построена по проекту замечательного мастера, архитектора Константина Тона.
Ново-Исаакиевская (впоследствии Якубовича) улица связала эту церковь с главной святыней города — Исаакиевским собором и названной по имени собора площадью.
Идея создания площади, впоследствии названной Исаакиевской, и переносе на современное место собора ранее существовавшей Исаакиевской церкви, стоявшей ближе к берегу Невы, принадлежала архитектору Савве Ивановиче Чевакинскому. В 1768 году началось строительство нового собора по проекту архитектора Антонио Ринальди. Из-за нехватки средств и материалов оно затянулось на долгие годы и не было завершено этим архитектором. В 1800–1801 годах архитектор В. Ф. Бренна достроил собор, но сделал это чрезвычайно неудачно. Завершенный наспех, собор дисгармонировал с окружающими его зданиями. Поэтому вскоре было принято решение о его перестройке. В 1818 году собор начал перестраивать архитектор Огюст Монферран, строительство продолжалось сорок лет и закончилось лишь в 1858 году.
Возведенный собор завершил формирование Исаакиевской площади.
Застройка правой стороны бульвара, где сегодня стоят дома с нечетными номерами, шла постепенно и одновременно со строительством окружающих эту местность зданий.
В XVIII веке вдоль нынешней нечетной стороны бульвара до 1786 года вдоль существовавшего еще тогда Адмиралтейского канала располагался Канатный двор, где в вытянутых в длину помещениях плели, смолили и обрабатывали якорные канаты. Здесь же, в одном из домов, и жили рабочие. Когда Канатный двор перевели в Новое Адмиралтейство, были построены дома для рабочих Адмиралтейской верфи, которые затем превратили в Морские казармы.
После засыпки части Адмиралтейского канала освободившаяся от казарм территория была разделена на участки, которые выставили на продажу. Как уже говорилось, самый большой участок ближе к Благовещенской площади был приобретен для строительства дворца великого князя Николая Николаевича. Дворец для него был построен лишь в середине XIX века.
В то время по этой стороне бульвара, где был возведен Николаевский дворец, уже стояли дома, построенные на месте морских казарм. Так, известно, что приблизительно в 1796–1798 годах на участке, расположенном между Конногвардейским бульваром и Галерной улицей (на участке нынешнего дома под номером 7 по Конногвардейскому бульвару), уже стоял каменный трехэтажный особняк с примыкающим к нему флигелем и одноэтажными службами. Этот участок, уходя вглубь, как и другие рядом стоящие, доходил до Галерной улицы. Следует отметить, что парадный вход в дом тогда был со стороны двора, а въезд карет на месте нынешнего главного входа.
Архитектор этого сооружения, как, впрочем, и первый его владелец, не известен. Судя по архивным документам, в первой половине XIX века этот участок принадлежал купцу первой гильдии, впоследствии почетному гражданину Санкт-Петербурга Николаю Назаровичу Солодовникову. Известно, что в годы проживания в этом доме Солодовников являлся одним из подрядчиков на строительстве Исаакиевского собора.
В 1853 году дом, имевший уже в то время номер 7 по Конногвардейскому бульвару, со всеми принадлежащими к нему строениями, у купца Солодовникова купил князь Михаил Викторович Кочубей.
Род Кочубеев
Этот старинный род ведет свое начало от беков татарской или турецкой орды, кочевавшей до XVI века в Южной России у берегов Днестра. Прародитель фамилии Кочубей — крымский татарин Кучук-Бей — в XVII веке поселился с казаками Малороссии и принял христианство с именем Андрея. Сын его, Леонтий, служил войсковым товарищем (заместителем) при Богдане Хмельницком и оставил после себя сына Василия, родившегося приблизительно в 1650 году.
Об этом-то, гордом Василии Леонтьевиче Кочубее и рассказал нам великий Пушкин в поэме «Полтава»…
Осенью 1828 года погода в Петербурге стояла отвратительная. Пушкин целый день сидел дома и писал. Его очень занимал один сюжет… «Когда его прохватывал голод, он бежал в ближайший трактир, стихи преследовали его и туда, он ел на скорую руку что попало и убегал домой, чтобы записать то, что набралось у него на бегу и за обедом. Таким образом, слагались у него сотни стихов в сутки». Так родилась гениальная поэма «Полтава», которая и начинается словами «Богат и славен Кочубей».
А поскольку ПУШКИН, ЛЮБОВЬ и ПОЭЗИЯ всегда неразрывны, возможно, на написание этой поэмы его вдохновило знакомство и юношеская влюбленность в прелестную представительницу рода Кочубеев — Наталью?
Но начнем по порядку… Поначалу Василий Леонтьевич Кочубей был ярым сторонником гетмана Мазепы, который доверял ему дипломатические миссии и высшие государственные посты. Но, как писал Пушкин:
Младшую дочь Кочубея звали Матреной, но Пушкин изменил это не очень поэтичное имя на Марию. Александру Сергеевичу она виделась необыкновенной красавицей:
И вот, к «девице скромной и разумной» посватался гетман Мазепа, который был более чем на 40 лет старше ее, да мало того! Она стала его любовницей! Это было неслыханным оскорблением по тому времени: Матрена была крестницей Мазепы, а свататься к крестнице считалось великим грехом, тем более жить с ней без брака!
Стоит отметить, что поэма Пушкина в свое время произвела большие споры и не имела успеха. Пушкин, знакомый с трудами ученых И. И. Голикова и Н. Н. Бантыш-Каменского, основывался на достоверных, но еще не опубликованных фактах. Его же критики не знали этого и смеялись над любовью старого гетмана Мазепы к юной красавице Марии. И лишь после смерти поэта, когда были опубликованы исторические материалы, подтверждающие пушкинские строки, поэму начали хвалить и печатать.
Опубликованные материалы говорили следующее. В 1702-м, а возможно, в 1704 году умерла супруга Мазепы и он, будучи уже в 65-летнем возрасте, решил жениться на, как говорят источники, «красавице Мотре», которая была пятым ребенком в семье В. Л. Кочубея, и послал к отцу сватов. Отец негодовал из-за таких действий гетмана. Но Матрена, знавшая гетмана с детства и видевшая, как перед ним, могущественным владыкой Украины, трепетали и поклонялись окружающие, влюбилась в Мазепу. Возможно, здесь говорило и ее тщеславие: представлялась реальная возможность стать гетманшей — первой на Украине!
Несмотря на отказ отца, гетман несколько раз посылал к Матрене своих людей, которые всячески склоняли ее на сторону Мазепы, приносили ей богатые подарки. «А однажды ночью, — жаловался Кочубей Петру I, — как волк овцу, так он (Мазепа) дочь мою похитил тайно». По жестоким нравам того времени пребывание девушки в доме одинокого мужчины покрывало ее несмываемым позором. Возможно, Мазепа рассчитывал, что Кочубей смирится перед пребыванием своей дочери у него дома и вынужден будет дать согласие на брак, но не тут-то было! Кочубей поднял людей, и те направились к дому гетмана. Чтобы не обострять обстановку и не вызвать гнева Петра, Мазепа решил вернуть девушку в дом отца. На прощание он подарил ей очень дорогой и красивый бриллиантовый перстень.
Впоследствии Мазепа в письме оправдывался перед Матреной: «Мое серденко! Опечалил меня гнев твой за то, что я не оставил тебя при себе, а отослал домой; но посуди сама, что было бы, если я поступил иначе. Первое, родные твои повсюду разгласили, что я дочь у них взял ночью насильно и держу при себе любовницей. Другая причина, если бы продолжала находиться у меня, я никаким способом не мог бы воздержаться, да и ты также, и стали бы жить по-супружески, и за это могло прийти от церкви на нас проклятие и запрещение нам вместе жить; куда б тогда я дел тебя, и как бы ты сама на меня плакалась».
Но можно представить себе чувства отца. Он по-иному стал смотреть на гетмана. Стал пристальнее наблюдать за всеми его действиями, и вскоре открыл преступные намерения Мазепы изменить России. Вместе с друзьями он написал письмо Петру I, в котором привел многочисленные доказательства действий Мазепы против России. Но, приближенные к царю вице-канцлер, барон Петр Павлович Шафиров и граф Гавриил Иванович Головкин, бывшие в хороших отношениях с гетманом, не только не стали разбираться в этом деле, но и настроили царя против доносителей.
Петр отправил письмо Мазепе, предоставив ему самому судить доносчиков. В результате Василия Леонтьевича и его друзей жестоко пытали и 15 июля 1708 года казнили. Обезглавленные тела Василия Кочубея и полтавского полковника Иоанна Искры были отданы родственникам и похоронены в Киевской лавре. Позднее над их могилой были высечены слова: «За правду и верность к монарху нашему страдания и смерти испили чашу». И действительно, не прошло и четырех месяцев, как Мазепа открыто перешел на сторону шведского короля Карла XII, тем самым оправдал безвинно казненных.
Сохранилось воспоминание, что на донос против Мазепы Василия Кочубея подстрекала его жена, Любовь Федоровна, — женщина крутого и сурового нрава, смелая и честолюбивая. Когда арестовали ее мужа, Мазепа приказал арестовать и Кочубеиху, но та спряталась в церкви, а потом с риском для жизни скиталась вплоть до измены Мазепы. Когда Петр I осознал свою ошибку, он вызвал к себе Любовь Федоровну и приказал вернуть ей и детям казненных все имущество со значительным прибавлением новых деревень, а Кочубея назвал «мужем честным, славным памяти…». При этом к старинному гербу Кочубеев было прибавлено пламенеющее сердце и в нем два золотых креста с девизом: «Возвышаюсь, когда погиб».
Действительно, судьба Матрены Кочубей так и осталась тайной. Она принадлежит к числу тех личностей, вокруг которых из-за отсутствия точных сведений возникло множество вымыслов и небылиц. Так, по одной версии, ее выдали замуж за малороссийского генерального судью Чуйкевича, сосланного после Полтавской битвы в Сибирь, по другой — по возвращении от Мазепы Матрена умерла тогда же, может быть, отринутая и осторожным любовником, и раздраженною матерью, по третьей — она постриглась в монахини и доживала свой век в Покровском монастыре. И уж совсем неправдоподобная, но имевшая место и даже напечатанная версия о том, что Матрену вместе с отцом видели в 1702 году в Париже…
Сыновья Василия Кочубея ни в чем себя не проявили и не достигли ни высоких чинов, ни званий. И возможно, род Кочубеев никогда бы и не был связан с Петербургом, если бы внук Василия Леонтьевича, Павел, не женился на Ульяне Андреевне Безбородко — сестре знаменитого и влиятельного канцлера Екатерины II, Александра Андреевича Безбородко.
Ульяна Андреевна умерла в молодом возрасте, оставив четырех малолетних детей: двух мальчиков и двух девочек. Девочки остались под опекой отца, а не имевший своих детей А. А. Безбородко взял себе на воспитание двух сыновей сестры. Он поместил братьев в один из самых престижных аристократических пансионов и пристально следил за успехами племянников. Братья часто гостили, а временами и жили в знаменитом петербургском доме — дворце Безбородко на Почтамтской улице.
Александр Андреевич особенно был доволен успехами Виктора. Мальчик оказался талантливым и способным буквально во всех областях. Кроме того, он обладал выдержкой и умением ладить с людьми. В шестнадцатилетнем возрасте Виктор получил первый офицерский чин в гвардии, куда был ранее записан заботливым дядей. Благодаря покровительству Безбородко и личным качествам Виктор очень скоро получил должность посла в Англии, а затем и Париже. По возвращении в Петербург был представлен императрице Екатерине II и произвел на нее хорошее впечатление. «Он приобрел великие знания как в науках, так и в делах, — писал в это время о нем Безбородко, — от всех отлично рекомендован и всеми любим. Государыня изволит назначить его чрезвычайным посланником и полномочным министром в Царьград… Я уверен, что он дела не испортит и себе честь принесет».
Когда умерла императрица и на престол вступил ее сын, Павел I, он вызвал Виктора Павловича к себе и сразу назначил его вице-канцлером. Но вскоре император заподозрил Кочубея в заговоре со своим сыном, Александром I, и устроил так, что Кочубей сам попросился в отставку.
В правление Александра I Виктор Павлович Кочубей сделал блестящую карьеру, став министром иностранных, а затем и внутренних дел.
В 1799 году Виктор Павлович женился на Марии Васильевне Васильчиковой. Она являлась родной сестрой известного князя Иллариона Васильчикова. Мария Васильевна обладала тактом и пониманием людей, что было привито воспитывавшей ее родной тетей, Натальей Кирилловной Загряжской, которая, не имея своих детей, почти силой отняла у родителей племянницу.
Нельзя не рассказать о Н. К. Загряжской, которая была одной из оригинальнейших личностей петербургского света первой половины XIX века и своими рассказами оказала воздействие на великого Пушкина. «Она так любила Россию и все русское, что ненавидела память Петра Великого, изуродовавшего, по ее словам, Россию. Она известна была своим острым и бойким умом, своими колкими замечаниями, резкими выходками, при которых она не стеснялась ничьим положением или званием. Ее друзьями и почитателями были все выдающиеся лица ее времени: Потемкин, исполнявший малейшие ее причуды, Шувалов, воспевавший ее в стихах, граф А. С. Строганов, у которого она любовалась его картинами… Сама она много и охотно рассказывала о временах и царствованиях, давно прошедших; рассказы эти слушал Пушкин, увлекавшийся прелестью ее воспоминаний о минувших поколениях и событиях и сохранивший некоторые из них для потомства…» — писал великий князь Николай Михайлович.
Наталья Кирилловна была дальней родственницей жены Пушкина, Натальи Николаевны, и Пушкин часто навещал ее. По словам П. А. Вяземского, «Пушкин заслушивался рассказов Натальи Кирилловны: он ловил при ней отголоски поколений и общества, которые уже сошли с лица земли… некоторые драгоценные частички этих бесед им сохранены». По признаниям самого Пушкина, в образе графини из «Пиковой дамы» много сходства с Натальей Кирилловной.
И кто знает, не от нее ли впервые услышал Пушкин историю Василия Кочубея и гетмана Мазепы?
Наталья Кирилловна была привязана к своей племяннице как к дочери и ни в чем ей не отказывала. Девушка росла в мире искусств, в окружении умных и влиятельных людей. Выйдя замуж за В. П. Кочубея, она сумела создать в своем доме высоконравственную обстановку, в которой выросли ее дети.
У Кочубеев родилось пятеро детей — четыре мальчика: Лев, Василий, Михаил и Сергей и дочь Наталья. Виктор Павлович очень любил свою семью и много времени отдавал детям, стараясь возместить то, что в свое время не получил, воспитываясь без матери, вдали от отца.
Летние месяцы Виктор Павлович вместе с семьей проводил на даче в Царском Селе. Дом Кочубея находился неподалеку от Царскосельского лицея, где в то время учился Пушкин. Единственная дочь всесильного министра, Наталья, произвела сильное впечатление на четырнадцатилетнего Пушкина. Многие исследователи-пушкинисты именно ее считают первой неразделенной любовью великого поэта. Задетый невниманьем Натальи Пушкин писал:
Все знают, что первая любовь не забывается. Пушкин неоднократно в своем творчестве возвращался к образу Натальи. Вересаев, а за ним и некоторые другие литераторы и исследователи писали, что именно Наталью Кочубей имел в виду Пушкин, когда писал о Татьяне Лариной:
В поэме далее имеются слова:
Как известно, Наталья вышла замуж за генерала, графа Строганова. Точно известно, что именно Наталью Викторовну Кочубей и ее отца поэт предполагал вывести главными действующими лицами будущего романа «Русский Пелам». В то время Пушкин часто встречал Наталью Викторовну в свете, она имела огромные связи и «как дочь Кочубея держала блистательную министерскую гостиную».
Пушкин мог видеть и младших братьев Натальи Викторовны. Старший из них — Лев, 1810 года рождения, в дальнейшем мало чем проявил себя на служебном поприще. Он женился на своей родственнице, Елизавете Васильевне Кочубей, и был вполне счастлив в семейной жизни.
Пожалуй, из всех сыновей В. П. Кочубея более всех известен второй по старшинству — Василий Викторович, родившийся 1 января 1812 года. Как и все дети Виктора Павловича и Марии Васильевны, он получил прекрасное домашнее образование. В дом приглашались лучшие учителя, дети знали европейские языки, хорошо разбирались в искусствах. Василий от всех детей отличался болезненностью. По слабости здоровья он некоторое время жил на юге России, в Одессе, где и окончил высшее учебное заведение. В 1825–1826 годах он не на шутку увлекся нумизматикой и стал коллекционером. В 1827 году поступил на службу в Министерство иностранных дел. На следующий год пожалован в камер-юнкеры и несколько раз в этой должности был отправлен с второстепенными дипломатическими поручениями в Дрезден, Штутгарт, Лондон, Константинополь. Но дипломатическая карьера его не привлекла. В 1843 году он вышел в отставку, чтобы сопровождать для лечения за границей свою заболевшую мать. Но мать спасти не удалось. После ее смерти вновь поступил на службу в канцелярию кавказского наместника Михаила Семеновича Воронцова. Вскоре получил чин действительного тайного советника и назначен помощником попечителя Санкт-Петербургского учебного округа.
Однако известность Василий Викторович получил не по службе, а как коллекционер. Хорошо разбираясь в искусствах, он собрал отличную коллекцию картин, фарфора и старинного серебра. Но особенным подбором экспонатов выделялась его коллекция древнегреческих монет, которую он начал собирать еще в юности. Эта коллекция могла поспорить со многими европейскими собраниями. В России она считалась второй после Эрмитажной. Как известный нумизмат, он состоял действительным членом Русского археологического общества.
Василий Викторович был женат на княгине Елене Павловне Белосельской, урожденной Бибиковой. Супруги имели сына Василия и трех дочерей: Елизавету, Елену и Екатерину.
Младший сын В. П. Кочубея Сергей родился в 1819 году и прожил самую долгую жизнь из всех своих братьев. Умер в 1880 году в Израиле. Имел чин действительного статского советника, жил в Полтаве и там был избран предводителем дворянства. Его жена — Софья Александровна Демидова — по первому браку с Павлом Григорьевичем Демидовым, — урожденная графиня Бенкендорф.
Сергей Викторович Кочубей имел прямых потомков в лице своих двух сыновей — Виктора и Василия. Известно, что один из его сыновей, служивший в Кавалергардском Ее Величества полку, в 1890 году сопровождал императора Николая II в поездке на Восток.
Но более всего нас интересует будущий хозяин дома на Конногвардейском бульваре — третий сын Виктора Павловича Кочубея, Михаил. Он, как и его братья, получил хорошее первоначальное домашнее образование. Как уже говорилось, детям преподавали лучшие учителя, все мальчики владели несколькими иностранными языками. После завершения домашнего образования Михаил продолжил его в заграничных поездках. На всю жизнь его пленила Италия с ее великолепным искусством. По возвращении в Россию Михаил был определен на дипломатическую работу. Некоторое время он провел за границей, а затем назначен гофмаршалом. Одновременно, с 1869 по 1874 год, занимал пост предводителя дворянства Подольской губернии. Дослужился до чина тайного советника.
Михаил Викторович был женат дважды. Его первой супругой стала княжна Мария Ивановна Барятинская.
Молодые отправились в свадебное путешествие по Европе. Они ходили по улицам Парижа, Вены, Лондона, везде осматривали музеи, соборы, архитектуру города… Особенно им нравилась Италия, где на каждом шагу они находили близкие их душам произведения искусства. В этой поездке они приобрели много интересных произведений искусства, которыми украшали свои дома.
Мария Ивановна была очень хороша собой, но умерла, не дожив и до 25-летнего возраста. Михаил Викторович тяжело переживал смерть любимой жены. В память о ней он возвел в Троице-Сергиевой пустыни интереснейшую надгробную церковь — Покровскую, поручив ее исполнение одному из самых талантливых архитекторов, профессору архитектуры — Роману Ивановичу Кузьмину.
Церковь была выполнена в подражание знаменитому памятнику итальянского Возрождения — флорентийскому баптистерию. Облицованное серым шотландским камнем, здание внутри было расписано орнаментом. Образа в стильном двухъярусном иконостасе написал известный в свое время художник В. М. Пешехонов. Михаил постоянно следил за состоянием надгробного памятника и время от времени в соответствии с менявшейся модой и вкусами вносил изменения, выбирая для этих целей лучших мастеров. Так, в 1863 году над усыпальницей работал замечательный архитектор Гаральд Эрнестович (Юлий Андреевич) Боссе. К сожалению, пережив революцию и войну, эта замечательная церковь была уничтожена в послевоенные годы.
Только спустя десять лет после смерти горячо любимой женщины Михаил Викторович женился во второй раз. Второй его избранницей стала дочь известного французского актера Брессана, которая приняла православие под именем Александры Петровны. Для нее-то князь и купил старый дом у Солодовникова.
Кочубей не жалел денег на свое новое жилище. Для перестройки дома он нанял того самого, модного и талантливого архитектора Г. Э. Боссе, который позднее работал и над усыпальницей.
Боссе был выдающимся зодчим и хорошим живописцем. Он получил образование в Дрездене и Дармштадте. С 1832 года аттестован Академией художеств Санкт-Петербурга. В 1842 году Боссе стал академиком архитектуры, а в 1854 — профессором. В Петербурге начал работу в департаменте военных поселений. С 1851 года — в департаментах ГУПС и ПЗ, а с 1857 по 1862 год — в инженерном департаменте.
С 1858 года Боссе официально числился архитектором Императорского двора. В этом качестве он участвовал в создании дворцовых ансамблей для великих князей — в Михайловке и Знаменке под Петербургом, в отделке интерьеров большого Ораниенбаумского дворца, построил церковь в Троице-Сергиевой пустыни и Малый дворец (Белый дом) в Шуваловском парке. Стал автором многочисленных проектов общественных зданий и частных домов в Риге, Гельсингфорсе, Перми, Дрездене и Московской губернии.
К тому времени как он приступил к проектным работам по дому на Конногвардейском бульваре, им было спроектировано и возведено большое количество частных домов в Петербурге. Среди других и особняк брата Михаила Викторовича — Льва Викторовича Кочубея на улице Чайковского, 30; особняк П. К. Ферзена на Галерной улице, 49; здание статс-секретариата Великого княжества Финляндского на проспекте Римского-Корсакова, 39, и многое другое.
Как мы знаем, новый хозяин дома, Кочубей, получил хорошее образование и прекрасно разбирался в искусствах, он много ездил, видел, да и вырос среди подлинных произведений искусства, а потому прекрасно знал, каким хочет видеть свое жилище.
Дом на Конногвардейском бульваре запоминается сразу и надолго. Он вызывает праздничное настроение и легкую грусть по ушедшему времени…
Поделиться книгой: