Помоги проекту - поделись книгой:
Циркачка была девушкой необычной — это Аркан понял еще когда разливал пиво в одном из кабаков Смарагды. Тогда она клюнула на долговязого участливого юношу со взором пылким, теперь — здорово впечатлилась прошедшим огонь и воду наемником. Может быть — дело в контрасте? Эффект новизны? Или она была самую чуточку сумасшедшей? В любом случае — ее не смущал заляпанный кровью кожаный панцирь. Сайа подбежала к Рему, встала на цыпочки и поцеловала его в губы — так, что баннерета бросило в жар.
— Я постараюсь уговорить Бурбиса, чтобы наши караваны шли рядом, — сказала девушка. — До Дымного Перевала четыре дня пути, да и там ваши диковинки рядом с нашим цирком будут продаваться просто отлично. Попробуй донести это до своего хозяина — и тогда мы сможем проводить вместе столько времени, сколько захотим… Не считая работы, конечно.
Она зашагала по тропинке обратно, и Рем поспешил за ней, посмеиваясь внутри себя над ее словами про «хозяина каравана». С самим собой он как-нибудь договориться!
— А еще я хочу, чтобы ты рассказал мне про все-все свои приключения, потому что ты и тот милашка Рем, которого я знала — это… Это… Это как столовый нож и твой меч, вот!
Убитых популяров скоро должны были хватиться. Или нет. Всё-таки этот негоциант вел себя очень заносчиво — возможно, он не потрудился объяснить другим своим спутникам куда и на сколько отправляется — если эти спутники у него были. В любом случае, стоило поторопиться.
Цирковые ждали свою танцорку. По крайней мере, жонглеры облегченно выдохнули, и снова начали перебрасываться тяжеленными кеглями, музыканты взялись за инструменты, а дирижирующий оркестром маэстру Бурбис со странной интонацией спросил:
— Эй, Сайа… Ты настроена танцевать?
— О-о-о-о да! — девушка была полна энергии.
Она бросила обжигающий голубым огнем взгляд из-под ресниц на Рема, скинула с плеч плащ — прямо ему на руки и хлопнула в ладоши:
— Инга, Тали, Руби! Музыка уже играет, слышите?!
Танцовщицы уловили перемену в настроении подруги и живо присоединились к ней. Ударил барабан, отбивая ритм, полилась мелодия скрипки, забренчали мандолины — девичьи тела закружились в пляске. Улучив момент, Сайа подмигнула Аркану и послала ему воздушный поцелуй, как будто говоря «до свидания».
Рем махнул рукой, закутался в плащ, чтобы не привлекать лишнего внимания и двинулся к своим.
— Ну вот, — сказал Гавор Коробейник. — Отпускай вас одного гулять после этого! Как выглядит второй — я не спрашиваю. Я спрашиваю — хорошо ли спрятано тело?
— Оба в реке, — буркнул Аркан, оттирая тряпкой кровь с рук, доспеха, штанов и ножен.
— Так их было двое? — заинтересовался Эдгар дю Валье. — И кто же?
— Какие-то популярские негоцианты. Я не вдавался в подробности… Они получили по заслугам.
— А что стало причиной поединка? — уточнил рыцарь-ренегат.
— Поединка? Не было никакого поединка, я просто убил их и выбросил в реку. Они покушались на честь дамы, которая была под моей защитой.
— Да-а-амы? — удивился Гавор. — Да вы не теряете времени даром, молодой господин! Я и подумать не мог, что вы такой ходок!
— Я не ходок, — отмахнулся Рем. — Встретил старую знакомую…
Он почти закончил приводить одежду в порядок, когда послышался тяжелый конский топот и звучные голоса труб. Сквозь табор торговцев и путешественников продвигалась внушительная кавалькада, состоящая из тяжеловооруженных всадников — рыцарей в полном доспехе.
Над их головами реяли красно-синие знамена, огромные кони свирепо грызли удила, наконечники длинных копий сверкали в лучах солнца.
— Дорогу, дорогу герцогу Людовику дю Монтрею! Дорогу его высочеству! — надрывались герольды, а потом снова прикладывали к губам мундштуки труб и оглашали окрестности медным гласом фанфар.
Аркан взобрался на борт одного из фургонов и смотрел во все глаза. Местный владетель был хорош: роскошные рыжие локоны, бледное лицо с правильными, но несколько жесткими чертами, светло-карие глаза… Он восседал на мощном гнедом жеребце, рука его покоилась на вызолоченной рукояти полуторного меча, а на лбу сверкала герцогская корона — простой обруч с традиционным для земель Монтаньи орнаментом. Его высочество поймал взгляд молодого человека, выдержал его и кивнул Рему, как будто приветствуя.
Тот слегка поклонился в ответ. Он видел, что один из рыцарей охраны что-то сказал своему господину, указывая на наглеца и явно предлагая с ним расправиться, но был остановлен запрещающим жестом Людовика дю Монтрея. Герцог обернулся и снова посмотрел на Аркана, усмехнулся и что-то приказал своей охране.
Кавалькада перешла на рысь и спустя короткое время уже пересекала мост, грохоча подкованными копытами лошадей.
— Я-а ду-умаю, скоро начну-ут пускать все-ех, — протянул Микке.
Он все это время дремал в одном из фургонов, и успел увидеть только конские задницы и плащи всадников, но выводы сделал верные. Вся эта канитель с ограниченным пропускным режимом была устроена для того, чтобы дать возможность герцогу со свитой пересечь реку без задержек!
— Торопиться не будем, — сказал Аркан. — Во-первых, сейчас начнется давка… А во-вторых — мы будем держаться рядом с цирком.
— Вот как? — удивился Гавор. — Если подумать: торговцы сувенирами и циркачи — что может быть более естественным? Нам бы еще организовать продажу пирожков и сластей — и мы станем своими в доску и заработаем кучу денег. Кто-нибудь умеет печь пирожки?
— Я умею… — нерешительно откликнулся Транкил. — Пирожки, слойки и крендельки. И плюшки. Но у нас нет посуды, и печи, и…
— Господи, вокруг нас — десятки торговцев! Тут можно найти всё что угодно! — всплеснул руками Гавор. — За мной! Я им покажу, как работают в Аскероне… Мы обдерем как липку весь Дымный Перевал!
Кажется, ушлый Коробейник даже начал забывать о цели миссии — но это и было прекрасно! Легенда становилась довольно убедительной, а с лотком пирожков можно действительно практически незаметным шататься по всей ярмарке, потому как всё внимание людей будет сосредоточено исключительно на содержимом лотка. Если пирожки на самом деле хороши, конечно!
Гавор нашел то, что искал — они с Транквилом вернулись тяжело нагруженные посудой и провиантом и еще чем-то громыхающим и звенящим.
— А печь мы закажем у кузнеца! Стальные листы я купил, схему знаю — дело за малым!
— Дорогущая получится печь… — засомневался Целер.
— Отобъем! — решительно заявил Транквилл. — Я такие пирожки делал — вся Вольная кампания Змия Аркана за мной по пятам ходила, чтоб я или рецептом поделился, или снова испек! Я вообще думал кондитером заделаться, но оседлая жизнь не по мне…
Когда караван снялся с лагеря, и двинулся следом за яркими повозками циркачей, Рем сидя в седле думал о том, что порой люди, которых считаешь хорошо знакомыми и понятными преподносят сюрпризы… Так было с увечным ветераном Транкилом, и так было с красивой девушкой по имени Сайа.
Проезжая по мосту, Аркан вздрогнул: тело убитого им купца-популяра зацепилось за одну из коряг-плавней, скопившихся у опоры моста, и теперь дергалось под воздействием бурного течения.
— Н-но! — Рем ткнул пятками в бока лошади и в считанные мгновенья догнал фургоны и своих товарищей. Беспокойные воды Бланки остались позади — караван въезжал в Монтанью.
IX
Дорога до Дымного Перевала стала для Рема одним из самых приятных периодов в жизни. Здесь было всё, что он любил: восхитительные горные пейзажи с бурными реками, водопадами, перелесками и зелеными лугами, хорошая компания из верных соратников, еда и посиделки у костра… А еще — уроки фехтования от Эдгара дю Валье, буйные пирушки с цирковыми и — жаркие ночи с прекрасной танцовщицей.
Сайа и Аркан никак не могли насладиться друг другом — и дело было не только во взаимопритяжении тел. За прошедшие годы молодой парень и девушка многое повидали и многое пережили, и взахлеб рассказывали о пережитом, чувствуя, что вот он — человек, которому не всё равно, который слушает искренне, старается понять, принять и — помочь вникнуть в суть вещей.
Да, Рему приходилось сглаживать углы и смещать акценты — он боялся напугать девушку своим аркановским происхождением, принадлежностью к аристократии и титулом баннерета. А еще — кровавыми подробностями бунта гребцов и рейда на Низац-Роск, например. Но и она, наверняка, прятала какие-то скелеты в шкафу. Аркан не старался их вытащить на свет Божий — у каждого есть право на тайну.
Сайа была девушкой-огоньком, теплой и уютной, порой- обжигающей, яркой, и — требующей постоянной заботы и внимания. Она быстро вспыхивала и легко отпускала злость и обиду. Наверное именно это качество помогло ей не огрубеть и не превратиться в прожженную, потасканную жизнью стерву, несмотря на все злоключения и невзгоды. И Аркану казалось: чудная полуэльфийка — именно та, с кем ему хотелось бы идти рука об руку долгие и долгие годы.
Герцогство Монтанья во многом не уступало Аскерону — качеством дорог, зажиточностью деревень, архитектурой замков и многолюдством городов. Но родная провинция Рема вся была пропитана старым, имперским духом, являлась осколком золотого века, прекрасной старины, достижения которой были сохранены и приумножены во многом благодаря рачительности и упрямству ортодоксов. Владения же Людовика дю Монтрея представляли собой торжество оптиматского феодализма: каждый здесь был занят своим делом, все знали свое место.
Проезжая мимо одной из деревенек — довольно чистой, с фахверковыми домами, крыши которых были покрыты свежей дранкой, Аркан поймал себя на мысли, что местные поселяне-вилланы напоминают ему отлично выдрессированных и откормленных животных. В их движениях и фигурах не было той забитости и безнадеги, как у людей герцога дю Пюса. Однако найти хоть сколько-нибудь достоинства, силы и самодостаточности, которые всегда были свойственны аскеронским хуторянам, в плебейских душах местных можно было и не пытаться.
Одежда из домотканой материи, довольно упитанные тела — насколько это возможно при изобилии растительной пищи и почти полном отсутствии мясной — и особые взгляды. Взгляды вилланы Монтаньи не поднимали от земли, боясь разгневать проезжающих мимо господ. Для них все были господами — даже горожане. Если ты едешь верхом, твоя одежда имеет более чем два слоя ткани, и, конечно же, если у тебя на поясе — меч, то для деревенских ты становился существом сверхъестественным. А рыцарь при шпорах, или оптиматский клирик с лысой головой и в сутане вовсе был кем-то вроде небожителя.
Как и в других провинциях Запада, здесь сельский люд составлял подавляющее большинство населения — более девяноста процентов. И положение вилланов было самым бесправным и бесперспективным.
— Судебный иммунитет, — сказал Эдгар дю Валье, указывая на закованного в колодки бедолагу на обочине. Дети забрасывали его гнилыми яблоками, угрюмый стражник и не пытался этому препятствовать. — Первый привилей первого императора из династии Моро. Феодалы получили право суда над своими крестьянами. Все криминальные и бытовые вопросы вилланов этим документом были отданы на откуп землевладельцу. Женишься — проси разрешения у феодала. Твою собаку отравил сосед — тоже к феодалу… Тебя стоптал конем проезжий рыцарь — вперед, к феодалу!
— А проезжий рыцарь — сынок того самого феодала, и вместо справедливого суда ты получаешь двадцать плетей вдобавок к сломанным ребрам, — откликнулся с облучка фургона Гавор Коробейник.
— Именно! — поднял палец вверх дю Валье. — А после плетей тебя будет ждать клирик, который прочтет длинную проповедь про смирение и долготерпение. Идеальное общественное устройство по-оптиматски.
— А вы ведь их ненавидите, своих бывших единоверцев? — полуутвердительно произнес Гавор.
Они общались почти на равных — об этом договорились в самом начале. Было бы странно, если бы солидный негоциант, который смог снарядит караван из трех фургонов через слово в общении со своими охранниками вставлял «маэстру».
— Я ненавижу тот мир, который они для себя создали, — кивнул дю Валье. — И ненавижу шоры на их глазах, которые не позволяют увидеть правду. Вот уж точно говорится в Писании:
Рем уже заметил, что обычно молчаливого рыцаря-ренегата порой пробивало на пафосные речи. Особенно если беседа заходила о религии, чести или — его сюзерене, Тиберии Аркане Старом. Но, несмотря на высокопарный слог, молодой Аркан был рад, что этот великий воин наконец перестал изображать из себя соляной столб и начал походить на обычного человека — пусть и со странностями.
Белая кобылка-иноходец, которой по-мужски сидя в седле управляла Сайа, приблизилась к Рему. Цирковая лошадка выглядела примечательно: вся сбруя ее пестрила лентами и бисером, гриву и хвост кто-то заботливо заплел в косы с яркой тесьмой, тут и там, на узде, чепраке и стременах позвякивали звонкие блестящие бубенчики. Девушка по обыкновению своему прятала эльфийские остренькие ушки под платком, а экзотический наряд танцовщицы был скрыт плотным шерстяным плащом.
— Приближаемся к перевалу! — сказала она. — Посмотри, уже можно увидеть вершины сопок. И природа меняется — чувствуешь дыхание Севера?
Действительно, в лицо ударил студеный, пахнущий пеплом и солью ветер. Это была уже не Монтанья с ее плодовыми садами и обилием лиственных деревьев с пышными кронами. Здесь правили бал гигантские лиственницы, сосны и кедры, многочисленные кустарники, мхи и лишайники. Подземный жар и плодородный вулканический пепел тут еще не могли перебороть суровый климат, и потому не дарили почве сказочное северное плодородие, и граница между землями западных оптиматов и земляков Микке — саами действительно была краем довольно мрачным.
Молодой человек и девушка ехали рядом, едва не задевая друг друга коленями. Рем, подчиняясь секундному порыву, склонился к прекрасной всаднице, она подалась навстречу и они замерли, встретившись губами.
— Э-хм! — раздался голос Бурбиса, хозяина цирка. — Нужно отправить вперед дозор. Здесь, на подъезде к ярмарке, лихие люди частенько нападают на караваны. Ты, Сайа, не поедешь. Это не обсуждается. Маэстру Рем, поговорите с вашим главным и выделите двоих. Я тоже пошлю кого-нибудь. Нужно проверить во-он тот склон, самое удобное место для засады. Судя по следам на тракте, мы — первый караван за пару дней, я почти уверен, что какие-нибудь лиходеи попытаются увести у нас повозку-другую.
— Понял, маэстру Бурбис, доложу старшему, — кивнул Рем, и, бросив сожалеющий взгляд на подругу, развернул коня.
Сайа озорно ему подмигнула, и ударила свою кобылку пятками в бока. Лошадка всхрапнула и быстрой иноходью направилась к фургонам циркачей. Повозки ортодоксов двигались чуть поодаль, сзади — чтобы не глотать дорожную пыль, но при этом оставаться в пределах видимости.
Эдгар внимательно выслушал слова Рема и сказал:
— Пойдем я и Микке. Если там и вправду будет засада — прикроешь арбалетчиков. Мы уничтожим врага с двух сторон.
Уничтожим? Похоже, дю Валье не интересовало количество налетчиков. Аркан не стал спорить, хотя очень хотелось. Оставаться в тылу, когда соратники рискуют жизнями в лесных дебрях — это претило его натуре. Утешало одно — если разбойники действительно попробуют атаковать караван со склона, то будут сильно удивлены. Вряд ли они ожидают, что в ярких кибитках циркачей их встретят настоящие головорезы, а пахнущие свежеиспеченными пирогами фургоны торговцев на самом деле принадлежат матерым наемникам!
Северянин вместо меча прихватил привычную ему секиру, дю Валье перевязал волосы кожаным ремешком — и два воина растворились в лесу. Гавор Коробейник взмахнул хлыстом, подгоняя лошадей, и два каравана теперь шли один за другим — так было легче обороняться. Аркан нахлобучил шапель, подтянул застежки и проверил, хорошо ли ходит меч в ножнах. Он привстал в стременах, осматриваясь: место было на самом деле удобное для засады. Справа — поросший ельником крутой склон, слева — заросли колючего кустарника, которые не давали возможности маневра. Люди были напряжены, но Бурбис шикнул на музыкантов:
— Играйте! Никто не должен понять, что мы готовы!
Ударил барабан, ритм подхватила скрипка, загудели рожки — нарочито-веселая мелодия была совсем не к месту, но действительно — напряжение сменилось дурацкими ухмылками и, кажется, даже кони стали переставлять ноги под музыку.
Окровавленные люди стали выбегать из лесу прямо под копыта лошадей и колеса фургонов через каких-то четверть версты. Лес полнился воплями и стонами умирающих. Оборванцы с лицами, раскрашенными синей краской, в ужасе мчались сломя голову, побросав свое жалкое оружие и мечтая поскорее оказаться как можно дальше. Кое-кто из них падал на дорогу и не подавал признаков жизни, других хватали и вязали выскочившие из фургонов циркачи.
— Эдгар беснуется, — покачал головой Рем.
Гавор кивнул и сглотнул неприятный комок в горле. Предостерегающий крик Транквила, который уже прицеливался из арбалета куда-то за спину Аркана, заставил парня резко обернуться: из кустов с левой стороны дороги лезли лихие демоны в смутно знакомых гамбезонах.
— Нам нужен Аркан! — их было что-то около полудюжины, действовали слаженно, явно по заранее намеченному плану. — Хватайте его!
Рассыпавшись полумесяцем, воины в стеганках двинулись к Рему. Двое раскручивали веревки со стальными крюками, еще четверо — прикрывшись щитами рванули вперед. Дернув за повод, молодой аристократ практически на месте развернул обиженно заржавшую лошадь и выдернул меч из ножен.
— Бар-ра-а-а! — если не знаешь, что делать — атакуй!
Пеший против конного — это работает только если пешие в большинстве, в плотном строю… Нападающие инстинктивно отшатнулись, кого-то отшвырнуло в сторону грудью скакуна. Удар аркановского меча пришелся одному из них по железной шапке. Шлем не пробил, но оглушил — щитоносец рухнул в дорожную пыль. Щелкнул арбалет Транкила — размахнувшийся крюком налетчик поймал болт грудью и засипел, пытаясь вытащить его руками и причиняя себе еще большие страдания. Гавор привстал на облучке и охаживал хлыстом врагов.
Рем вертелся в седле как черт, отбиваясь от двух пехотинцев, которые насели на него со щитами и шестоперами, и даже умудрился достать одного из них, прорубив гамбезон на предплечье, как вдруг краем глаза успел заметить некое стремительное движение — крюк на веревке летел прямо ему в лицо! За мгновение до удара он отдернул голову, но вдруг дико заржала лошадь, и взбрыкнула. В лицо Аркана ударила струя теплой крови животного: крюк распорол шею бедной животинке, и лошадь издав истошный вопль вздрогнула всем телом, споткнулась и обрушилась на землю, засучив ногами и тут же сбив копытами одного из нападающих. Второй же бросился к Рему, который пытался высвободить ногу, зажатую телом бедного животного, и огрел его по голове шестопером.
Что-то помешало налетчику размахнуться как следует, и шапель смягчила удар, однако ощущения были не из приятных — Аркан взвыл, дернулся, высвободился и сумел откатиться в сторону. Он почти успел встать, как из кустов при дороге вылетели еще две веревки с крюками, один из которых таки уцепился за ботфорт и парень почувствовал, что его куда-то тащат.
— Отступаем! — раздался зычный голос. — Ослоп, мы подцепили его! Скорей, скорей!
Из последних сил Рем извернулся, вытащил из-за голенища ботфорта нож и сумел воткнуть его в землю. Движение замедлилось, а потом раздался злой и звонкий девичий крик, и время как будто застыло. Аркан в деталях видел, как летит, вращаясь и рассекая воздух, огромный прямоугольный поварской тесак, и по самую рукоять вонзается в спину наймита в гамбезоне, который и тащил парня волоком.
— Да-а-а! — крикнула Сайа. — Держись, Рем!
Циркачка только что спасла ему жизнь, прикончила человека кухонной утварью — и не собиралась останавливаться на этом! Вместе с жонглерами с дубьем и Иганом-канатоходцем, вооруженным двумя тонкими стилетами Сайа бросилась к Аркану, мигом освободила его от крюка и сунула в руки меч.
— Благодарю! — кивнул он, скинул к чертовой матери помятый шапель, бросил взгляд по сторонам и, увидев размахивающего секирой Микке, который как раз выскочил из лесу, преследуя оборованцев, заорал: — Микке! Там — Ослоп!
Северянин только выглядел тугодумом. Он мигом вспомнил странное имя руководителя нападения на таверну в Аскероне, и огромными прыжками устремился за Ремом, который уже ломился сквозь заросли кустарника вниз по склону.
Поняв, что они потерпели неудачу, наймиты бросились прочь. Где-то там, внизу их ждали лошади — слышалось пофыркивание и ржание скакунов. Сколько всего было налетчиков — сказать не представлялось возможным. Аркан видел впереди спину одного из них, ускорился — и ткнул мечом, пробивая доспех и ребра. Микке догнал еще одного, и ударом сплеча раскроил ему голову.
— Н-но, н-но! — впереди раздался стук копыт и два всадника помчали прочь по лесной тропке.
— Не догоним! — выдохнул северянин.
Рем кинулся к привязанным у деревьев лошадям — породистые, откормленые но — стреноженные! Как они собирались отступать, если только два скакуна были в готовности? Может быть, Ослоп решил бросить своих людей на убой и скрыться с пленником? Это было очень похоже на правду…
Из чащи показался дю Валье:
— Славная драка! — сказал он. — Я прикончил десять или двенадцать мерзавцев, не меньше… А вы, я смотрю, взяли отличную добычу! Но постойте — это явно не скарб разбойников… Там были настоящие голодранцы, как попало экипированные и вооруженные…
— Это наймиты Закана. Они ждали, пока мы втянемся в бой с бандитами, и атаковали караван, — мрачно пояснил Рем. — Они охотились именно на меня! Закан знает, куда я направляюсь… Придется быть всё время начеку. Но — ч-ш-ш-ш, никому ни слова. Это были просто две конкурирующие банды, понятно?
Микке кивнул, дю Валье смахнул с лица окровавленные пряди волос.
— Нужно собрать добычу. Странно будет, если обычные охранники каравана оставят такое богатство.
— И лошадей. Мне нужна будет лошадь, — с сожалением вздохнул Аркан.
Он как-то привык к своей смирной кобылке, и необходимость выбирать нового коня огорчала.
Поделиться книгой: