Необычное расследование

— Знала. Он меня приглашал, но я же учусь.

— А про ваши отношения кто-нибудь знал? — спросил Краснощеков.

— Нет, что вы. У нас серьезная разница в возрасте, я понимала, что ему не просто общаться со мной. А я не болтлива.

— А вам? Как вам с ним было общаться? — спросил я.

— Нормально. Он очень интересный человек, заботливый и внимательный мужчина. Думаю, что он выигрывает в сравнении со многими моими сверстниками.

— В том числе и по доходам, — не удержался я.

Она покрылась румянцем.

— Деньги для меня на последнем месте. Конечно, я врать не буду, его финансовая независимость тоже привлекательна. Но еще раз подчеркиваю, это не главное.

— А знала о вас Елизавета Сергеевна?

— Нет, что вы. Она бы не пережила этого.

— Откуда вы про нее узнали?

— Это банально. Моя подружка дружит с ее сыном, который рассказал ей о своей маме и ее друге. Я сразу поняла, о ком идет речь.

— И вас это не смутило?

— А что меня должно было смутить? Он свободный человек, не женат. Он же нормальной ориентации. Дружба между мужчиной и женщиной нередко заканчивается сексом.

— Но когда появились вы, он продолжал с ней встречаться?

— Продолжал, но все реже. У него перед ней тоже есть обязательства. Думаю, что со временем нас жизнь бы развела по разным дорогам. Мне было не очень комфортно от их связи, но по-женски я понимала, что давить на него нельзя.

— Вы не по годам предусмотрительны, — отметил Краснощеков.

— Я знаю жизнь. Моя мама постоянно пилила отца, пока не добилась его ухода из семьи к другой женщине. Он не хотел и долго держался, но всему есть предел. Я росла без отца и знаю, как трудно быть одиноким. В конечном итоге мой отец спился. Он любил маму, меня, но не смог совладать с обстоятельствами. Я ради своего счастья готова чем-то поступиться.

— Например, своей красотой… — вставил я.

— Да, и своей молодостью. Я не хочу, чтобы мои дети были голодранцами. Любовь проходит, остаются только вечные ценности: семья, дети, уверенность в будущем. Вы оглянитесь: вокруг влюбленные инфантильные молокососы столько настрогали детей, что государству не хватает денег помочь всем дурочкам — матерям-одиночкам, поверившим в чистую любовь. А где сейчас эти папы — уроды? Нет, спасибо, мне такой любви не надо.

После такой яркой речи трудно было продолжать беседу на тему любви, и я предпочел заняться приготовлением свежего чая. Девушка видимо тоже поняла, что немного переборщила в откровениях, и решила несколько смягчить напряжение.

— Знаете, я всю жизнь мечтала создать крепкую семью и растить детей. С первого взгляда я поняла, что Николай Петрович — это тот человек, которого я ждала всю жизнь. Мне с ним было хорошо и комфортно. Я… я полюбила его. Мне он нужен, понимаете? Помогите, пожалуйста, его найти.

— Мы постараемся, — ответил Краснощеков, раскрыв блокнот. — Оставьте свои координаты. Да, кстати, а как вы узнали про нас?

— Я прочитала объявление в газете.

— В какой?

— Она лежала в развернутом виде на журнальном столике у Коли… Николая Петровича перед отъездом в Таиланд. Я прочитала объявление и удивилась, что у нас в городе появилось детективное агентство. Тогда я не могла даже предположить, что вскоре оно мне понадобится. Скажите, а почему ваше агентство так странно называется?

— ФЗО — это первые буквы трех слов: фантазия, знание, опыт, — пояснил я.

— Понятно, — как-то странно улыбнулась она. — Да, кстати. Меня Ксенией зовут.

3

— Что вы думаете о посетительнице? — спросил меня Краснощеков, когда девушка удалилась.

— Та еще штучка, — оценил я. — Точно знает, чего хочет, и добивается цели.

— Это сколько же нужно пережить, — грустно подметил Краснощеков, — чтобы так обозлиться на жизнь. Хотя ее можно понять и во многом она права. Сейчас столько брошенных детей в роддомах, а все от того, что молодежь не думает о последствиях своих поступков. Для них заняться сексом, что в кино сходить.

— Да, многое изменилось в наше время. По телевидению откровенно показывают эротику, особенно по Рен ТВ по ночам, как будто дети точно спят. Не думаю, что так же открыто про любовь можно смотреть по телевизору в странах Европы и США. Там бы за это наказали по полной. Но если касательно нашей темы, то она, зная, что у ее друга есть подруга, методично его отбивала. Это какую выдержку надо иметь? Такая и убить сможет, рука не дрогнет.

— С Костромским она связывала большие надежды. Не думаю, что она захотела бы с ним добровольно расстаться. По-моему, в нем она нашла и отца и мужа в одном лице.

— Можно предположить, что она, разочаровавшись в нем, решила отомстить за потерянное время. Или он мог чем-то спровоцировать ее гнев и тогда…

— Владимир Федорович, остановитесь, — Краснощеков устало улыбнулся. — Ваша фантазия нас может далеко увести. Якобы да кабы — не аргументы. Девушка сама к нам пришла, и это о многом говорит, например, об искренности ее доброго отношения к Костромскому.

— А если она пришла не по собственной воле? Вдруг она часть какой-то очень хорошо спланированной акции против него?

— Все может быть. Но пока мы не поймем мотивы преступления, трудно найти правильное направление поиска. Кроме того, я не уверен, что его похитили или убили. Пока дееспособна и версия о его добровольном уходе из дома или из жизни в прямом и переносном смысле. Надо поговорить с его коллегами и вообще выяснить, какой у него бизнес. А пока давайте выпьем чаю. Что-то настроение работать резко поубавилось.

Но нашим планам осуществиться не удалось. Не успели мы разлить чай по кружкам, как услышали за окном скрежет тормозов. К крыльцу нашего входа подъехал черный тонированный джип и из него вышел респектабельный человек в коричневом в продольную светлую полоску костюме. Он направился прямо к нам. Дверь распахнулась, и уверенный в себе мужчина переступил порог нашего офиса. Не спрашивая разрешения, он шумно опустился на стул перед Краснощековым, успев оставить за собой шлейф дорогостоящего парфюма.

— Здравствуйте, я к вам. — Мужчина небрежно кинул барсетку на стол Краснощекова. — Прежде всего, я хотел бы оговорить нашу конфиденциальность. Никто не должен знать о моем визите. Вы согласны, Алексей Николаевич?

— Мы не склонны распространяться о наших клиентах, — парировал Краснощеков. — С кем имеем честь разговаривать?

— Я ответственный секретарь Иркутского тарабарского общества. — Он протянул свою визитку. — Лобицкий Вальдемар Карлович.

— Это серьезно? — удивился Краснощеков, — вы не шутите?

— Какие могут быть шутки. Я к вам по серьезному делу.

— Но что это за общество? — вмешался я в разговор. — Чем оно занимается?

— Наслышан о вашем любопытстве, Владимир Федорович. Что ж для пользы дела, видимо надо вам кое-что рассказать. Наша организация существует пять лет и была создана по инициативе нескольких предпринимателей, когда после очередных парламентских выборов стало ясно, что наступила монополия власти и стало невозможно публично обсуждать положение дел в нашей стране. Сначала это была просто шуточная забава. Несколько бизнесменов и политиков поехали на Байкал, сняли домик, хорошо выпили и высказали друг другу все, что у них накопилось в душе. Вскоре к ним присоединились другие. И наконец, было принято решение зарегистрировать общественную организацию под таким названием.

— А что оно означает?

— Ключевое слово барский, боярский.

— А что означает тара?

— Если хотите язык, стиль. В детстве вы не разговаривали на тарабарском языке? — Я помахал головой, — Гм, странно. Почти все школьники через это прошли. Так вот, наше общество олицетворяет барский стиль, если хотите. Оно состоит из известных в городе людей: бизнесменов и политиков.

— Так это политическая организация? — уточнил я.

— Нет конечно. Какая может быть политика в наше время. Всю политику делает Кремль, а мы, холопы, должны исполнять. Это может кому-то нравиться или нет, но изменить ничего нельзя без революции, а это дело других. Наша организация больше соответствует психотерапевтическому сообществу. Напьемся, наговоримся и дальше спокойно работаем. Хотя вопросы нередко обсуждаются очень серьезные. Это хорошая площадка и для обучения ораторскому искусству и возможность познакомиться с лидерами в разных областях деятельности. Политики участвуют на равных и нередко проигрывают в словесных баталиях бизнесменам. А в целом, я думаю, что там собираются люди, которые не наигрались в школьном возрасте. Они хорошо учились, слушались родителей, потом заработали много денег и добились уважения в обществе, но упустили радость детства. Это чувство закостенело в подсознании в виде комплексов, и взрослые игры помогают их вытащить наружу и проиграть заново.

— И что вас привело к нам? — спросил Краснощеков.

— Понимаете, как это не парадоксально звучит, но даже в тарабарщине происходит эволюция, и на повестку дня выходит борьба за власть. Создатели организации предусмотрели уставом перевыборы руководящих органов один раз в пять лет, и ровно через месяц наступит день голосования. Один из главных претендентов на пост Головы неожиданно потерялся. Неоднократные попытки с ним связаться по телефону или интернету не привели ни к чему. Именно с этим вопросом я к вам и пришел.

Мы удивленно переглянулись с Краснощековым.

— Назовите его имя и сообщите обстоятельства, при которых он исчез.

— Это самое интересное. Он не вернулся из отпуска. Имя его Костромской Николай Петрович.

— Он должен был улететь в Таиланд?

— Почему должен был, он туда улетел, но не вернулся. Мы надеялись, что он выйдет на связь с нами и все объяснит. Но прошло уже десять дней, а воз и поныне там.

— Почему вы не обратитесь в полицию?

— Вы шутите? Я вам объяснил всю пикантность ситуации. Кроме того, я не хочу давать его конкурентам по выборам повод для преждевременной радости. Знаете, многие члены организации до сих пор не определились с кандидатом, и информация о безответственном исчезновении может сильно навредить его репутации. Он в нашем сообществе человек достаточно новый. К нам пришел пару лет назад, но громко заявил о себе. Пожалуй, трудно ему найти достойного противника по интеллектуальному спору. Энциклопедические знания, прекрасный оратор, красавец мужчина и очень порядочный человек. У него большие планы по реорганизации нашего сообщества, и это некоторым членам не нравится.

— О какой реорганизации идет речь?

— О превращении ее в политическую структуру. Не в партию, а как бы в Совет, который будет рекомендовать местным органам власти некоторые решения. И это многие поддерживают. Мы заработали немало денег и хотели бы часть их потратить на благие цели, но этому мешают чиновники и политики, которые нас не слышат и еще к тому же воруют. Если бы мы смогли влиять на принятие решений властью и главное — контролировать расходование вложенных нами на социальные программы средств, мы бы не поскупились с вложениями. Поверьте, меценатство в нашей стране едва дышит не потому, что мало людей, готовых помогать, а нет веры, что деньги, потраченные на благотворительность, дойдут до адресатов.

— А кто противится кандидатуре Николая Петровича?

— Те, кто не хотят контроля над собой. — Он одарил нас многозначительным взглядом. — Ну, вы понимаете, о ком я говорю.

— Дело в том, — начал Краснощеков, — что Николай Петрович из России никуда не выезжал.

— Как это?! Этого не может быть! Я сам покупал ему путевку. У меня свое турагентство, и наши девочки подобрали лучшее, что смогли. — Он позвонил с сотового телефона. — Ало, Соня? Ты знаешь, что Николай Петрович не ездил в Таиланд? Как, ты знаешь и молчишь? А что случилось, он сдал путевку? Нет, тогда как ты узнала? Случайно, встретила отдыхающих из его отеля? Ладно, работай. Я потом заеду и поговорим. — Вид его был озадачен. Он соскочил со стула, порываясь уйти, но потом снова присел. — Подождите, а как вы узнали о Николае Петровиче и о его поездке, вы с ним знакомы?

— Нет. До вас им уже интересовались другие.

Бизнесмен побледнел.

— Кто другие?

— Его родственники.

— Ах это, — он облегченно выдохнул, — и что они рассказали?

— То же, что и вы. Они его потеряли.

— Что вы намерены делать?

— Искать. Но для начала необходимо заключить с вами договор.

— О чем вы?! — Он достал из внутреннего кармана пиджака несколько стодолларовых купюр и небрежно кинул на письменный стол. — Это аванс. Когда понадобятся еще, позвоните мне. — Он резко встал и быстро исчез за входной дверью, забыв сказать нам «до свидания».

— Слушайте, а как он узнал про нас? — поинтересовался я у Краснощекова. — В городе несколько детективных агентств, но все по этому вопросу почему-то целенаправленно идут к нам, как будто их кто-то специально ведет. Может это какой-то розыгрыш?

— Я об этом же подумал. Но после визита бизнесмена мои взгляды изменились. Дело и впрямь серьезное. Пойдемте для начала пообедаем и обмозгуем.

— А может, пиццу закажем в офис?

— Нет, только не это, — замахал головой Краснощеков. — Я не разделяю вкусы Никиты. Уж на худой конец можно заказать суши и для остроты побольше имбиря. Но ничто не сравнится с вьетнамской кухней. Давайте не поленимся и сходим в кафе «Азия» на Шанхайку. Думаю, несравненная острота их блюд поможет нам встряхнуться.

4

Фирма Костромского находилась на вершине горы окраины центра Иркутска и была представлена комплексом нескольких высотных кирпичных зданий, окруженных металлическим кованым забором. С горы открывался прекрасный вид на Ангару и центр города. Территория комплекса была хорошо ухожена: дороги заасфальтированы, дорожки вымощены плиткой, газоны пострижены. Имелась просторная стоянка для автомобилей и зеленая зона — сквер со скамейками и цветниками.

В приемной Костромского дверь была закрыта. В соседнем помещении располагалась администрация бизнес — центра, которая управляла комплексом. Там тоже никого не оказалось. Дернув за ручки еще нескольких дверей, мы обнаружили в одной маленькой комнате обедающего мужчину в черной рабочей одежде.

— Скажите, — обратился я к нему, — вы не могли бы подсказать, в какое время работает администрация бизнес — центра?

— Как обычно, с 9:00 до 18:00.

— Но почему-то сейчас никого нет и двери закрыты.

— Так сейчас же обед! — Он на нас удивленно посмотрел, как будто мы с луны свалились. — Они сейчас, наверное, гуляют по скверу. Лето-то уходит, последние деньки тепло стоит. По радио передавали, через неделю снег выпадет. Представляете?

— Да уж. Сибирь есть Сибирь! — поддержал я разговор, — погода быстро меняется.

Мы решили подождать работников, когда они отдохнут, а сами зашли в кафе и перекусили.

— Респектабельное заведение! — восхитился я. — Чувствуется хозяйская рука.

— Это точно! — согласился Краснощеков. — Как они жить будут, если хозяин не найдется?

— Если все отработано, продержатся. А если только на честном слове и авторитете Костромского держалось, то далеко не уедут. Интересно, знают работники об его исчезновении?

— Сейчас выясним. Два часа уже, обед закончился.

Дверь в приемную была открыта. На входе в небольшом холле за высокой стойкой сидела симпатичная девушка с распущенными до плеч рыжими волосами. Она была увлечена подкрашиванием своих губ, но, увидев нас, быстро спрятала принадлежности и приняла подобающий официальный вид, расправив плечи и выпрямив спину, дежурно нам широко улыбнулась, критически оценивая наш внешний вид.

— Вы к Николаю Петровичу? Его сейчас нет. Что вы хотели?

— А когда он будет? — спросил я.

Она на мгновение смутилась, но быстро восстановила свой образ.

— Он в командировке. Оставьте свои координаты и сообщите, по какому вопросу вы приходили. Мы свяжемся с вами сразу, как только он приедет, и назначим встречу.

— Вообще мы к вам. — Краснощеков протянул ей свою визитку.

— Ко мне?! — удивилась девушка. Ее лицо быстро покрылось румянцем. — А что случилось?