Помоги проекту - поделись книгой:
Чрезвычайно опасны дальнобойные удары Ривелино, его мастерское исполнение штрафных. Как и Пеле, Ривелино умеет использовать любое мгновение для стремительной атаки. В игре с парагвайцами на «Маракане» он забил гол, получив короткий пас от Жаирзиньо на подступах к штрафной. Удар был настолько неожиданным, что вратарь сборной Парагвая почти не шелохнулся, когда мяч пролетел над его головой в сетку. В серии контрольных матчей Ривелино оказался лучшим бомбардиром бразильской сборной и, что самое важное, действовал увереннее своих остальных товарищей, что говорит о его футбольной зрелости.
Однако «наследник Пеле» весьма скромно оценивает самого себя. Он отрицает мнение некоторых журналистов, что должен играть, как Пеле. Гарринче понравились его слова о том, что для него главная проблема не чувствовать груза забот, выступая в легендарной футболке под номером десять. Миф футболки Пеле, сказал тогда Ривелино, развеялся в тот день, когда Пеле решил распрощаться со сборной. Лично для меня, подчеркнул Ривелино, десятый номер на спине не представляет ничего магического. С неменьшим удовольствием я бы носил футболку сборной Бразилии и с другим номером. Ну, а надежда увидеть во мне нового Пеле, это по меньшей мере наивно. Так, как играл Пеле, уже играть не сможет никто.
…Витиеватая подпись вратаря Феликса. Вот уж кому больше всех доставалось на тренировках и в игре! Однако Феликс никогда не жаловался. Гарринча порой доводил его до слез. Он забивал ему подряд по десять пенальти. Затем бил в один и тот же угол ворот с линии штрафной. Феликс уже почти доставал мяч, но в последнее мгновение он где-то возле пальцев влетал в ворота. Затем Гарринча начинал свои коронные рывки с края. На высокой скорости врывался в штрафную и пушечно бил. Вратарь опять не мог поймать мяч. Бывали упражнения и посерьезнее. Гарринча просил кого-нибудь из партнеров навешивать мяч в штрафную, и, не дав ему приземлиться, вколачивал в сетку. Феликс метался, как пантера, из угла в угол. И все напрасно. Он вставал с земли мокрый от пота, с ввалившимися от усталости глазами и зло смотрел на Гарринчу. А тот снова подхватывал мяч и бил по нему что есть силы!
Как-то в конце тренировки они остались на поле вдвоем. Не заметили, как опустились сумерки. Играли до тех пор, пока их не позвал тренер. Феликс шутил за ужином, что в темноте Гарринча не забил ему ни разу, а если и забил раз-другой, то он просто не видел полета мяча.
…Подпись Герсона. В сборной он сейчас футболист номер один. Так считает Гарринча, так думают многие. Жаль, Герсон не смог выступить в прощальном матче. С таким партнером играть интересно и спокойно. Герсон — человек надежный, мужественный. Гарринча не помнил, чтобы Герсон получал когда-либо травмы, он всегда был в строю. Герсона не нужно просить дать мяч, за ним надо лишь следить и предлагать себя. Как откроешься — так сразу передача, быстрая, точная, своевременная! Но он не только диспетчер. Когда атака идет с натугой, захлебываясь еще на подступах к штрафной площади, Герсон берет на себя роль бомбардира. Его удары по воротам точны и неожиданны. Сколько раз он выручал сборную в решающих матчах!
…Четкая, размашистая подпись Жаирзиньо. В ней отражается его решительный, широкий характер. Жаирзиньо страстно любил футбол. Он плакал, когда тренеры в юношеских командах не ставили его на игры. Играл он радостно, красиво, с улыбкой на губах. Много забивал и как ребенок радовался каждому голу. Жаирзиньо, как и Гарринча, начинал в «Ботафого». Он был любимцем тренеров, так как внимал каждому их слову. Мужественно сносил обиды, спокойно воспринимал похвалу. Болельщики особо ценили его за смелость. Пожалуй, именно это качество вывело его в лучшие бомбардиры мексиканского чемпионата 1970 года. Тогда ему удалось забить голов больше, чем Пеле.
…Гарринча отложил в сторону программку, словно отогнал свои воспоминания о товарищах.
Все же самые трудные матчи в своей жизни он сыграл не в Швеции, а на следующем чемпионате — в Чили. Англичане перед игрой опасались бразильцев. Но виду не подавали. Наоборот, как писали газеты, они обещали обыграть бразильскую сборную. В одном из интервью английский футболист Флаувер сказал в адрес Гарринчи, что тот якобы играет однообразно, что его финты на правом краю всеми разгаданы и вообще он лично не воспринимает игрока с ногами разной длины. Гарринча читал это интервью. Слова англичанина задели его за живое.
На матч он вышел сумрачный. Едва началась игра, Гарринча то и дело уходил со своего места на правом краю, его тянуло на середину, словно магнитом. Тренер Айморе Морейра вскакивал со скамейки и кричал, требуя, чтобы он вернулся. Но Гарринча не слушал. Он атаковал по центру, обводя своими необъяснимыми финтами английских футболистов. Не раз попадался на его виртуозные обманные приемы и «критик» Флаувер. Еще раз, упрямо пройдя прямо по центру, Гарринча забил гол сильным крученым ударом.
В том матче он забил еще один гол — головой. А потом выдал отличный пас Вава, который принял мяч на голову, затем опустил на ногу и так сильно пробил, что вратарь Спринжет, хотя и коснулся мяча, не удержал его и упустил в ворота.
Англичане перед этим матчем с облегчением узнали, что на поле не выйдет травмированный Пеле. Однако с первых минут, как только Гарринча принялся таранить защиту английской команды по центру, как бы вместо Пеле, они поняли, что их надежды на успех лопнули.
После матча английские футболисты во главе с тренером Уолтером Уитерботтоном пришли в раздевалку бразильской команды и поздравили своих соперников с блестящей игрой. Они признали, что недооценили талант Гарринчи. Восторгаясь его игрой, шутили: откуда взялся такой дьявольски сильный форвард, да еще такой разносторонний, непредсказуемый?..
Почему-то эти давние воспоминания вдруг нахлынули сегодня. Гарринча вздохнул и стал укладывать свои нехитрые вещи в сумку.
Гарринча родился 18 октября 1933 года в Пау-Гранде. Мальчика зарегистрировали лишь десять дней спустя. Пьяный писарь поставил дату рождения 28 октября. Он же забыл записать и обязательное второе имя, что обнаружилось только спустя 15 лет, когда Маноэл стал работать на фабрике «Америка фабрил» помощником прядильщика. Чтобы отличаться от остальных Маноэлов дос Сантос, Гарринча сам присвоил себе имя Франциско.
Начало
В Пау-Гранде всего три тысячи жителей. Городок раскинулся у подножия холма, неподалеку от Петрополиса, километрах в восьмидесяти от Рио-де-Жанейро. Там Гарринча и родился со своими необычными для футбола ногами. Отец считал, что сын пошел в дядю, тезку Маноэла, который был кривоногим. До того как Гарринча нанялся на фабрику, он помогал родителям зарабатывать на жизнь, собирая в лесу дикие фрукты. В конце недели отвозил их на рынок. Торговал в основном тяжелыми пахучими бананами. По воскресеньям играл в футбол на стадионе текстильной фабрики. Сначала Гарринча выступал на месте правого полусреднего в детской команде Пау-Гранде. В нападении вместе с ним играли Пинсел и Свинге, отчаянные ребята. Иногда они затевали на поле такую карусель, что зрители диву давались. Гарринча обычно хитрил, лениво двигался по полю в ожидании мяча. Но как только Пинсел и Свинге начинали в центре свои штучки, тут же преображался и Гарринча. Кто-то сказал, что в эти мгновения на нем «шерсть вставала дыбом», — так он чувствовал приближение азартной атаки. Наконец мяч попадал к нему. И сразу в рядах зрителей, плотной стеной стоявших у кромки поля, возникало оживление, которое, по мере того как Гарринча, обыгрывая одного за другим двух-трех защитников, набирал скорость, нарастало, превращаясь в бурю восторга. Взрыв аплодисментов: Гарринча молниеносно посылал мяч в центр. Не зевайте, ребята! Свинге и Пинсел не зевали, они умели бить с ходу. А Гарринча бежал от ворот под восторженные возгласы болельщиков, опустив голову, глядя себе под ноги.
В то время Гарринча любил играть на месте правого полусреднего, откуда чаще удавалось забивать голы. Но когда он окончательно перешел на правый край нападения, его игра еще более определилась, приобрела выразительность.
Юный Гарринча быстро стал лучшим футболистом в округе, с 14 лет официально выступал в футболке под номером восемь, защищая бело-черные цвета клуба «Пау-Гранде». Играя против взрослых, обыгрывал защитников, которые были вдвое выше и старше его.
Молва об удивительном нападающем распространилась по всей округе. Дошла она и до Петрополиса, куда его стали приглашать играть сначала за «Крузейро ду сул», а затем за «Серрано» — самые знаменитые клубы этого города.
За полчаса поезд привозил его в Петрополис, где он играл по утрам в выходные. Затем полчаса в поезде на обратную дорогу, и к обеду Мане добирался домой. Таким образом, оставалась возможность сыграть в тот же день еще один матч в первой команде Пау-Гранде, что он делал с особым удовольствием. Дома он был признанным лидером. На стадион ради него приходил почти весь городок, включая молоденьких девушек, что особенно льстило футболистам. Уже тогда Гарринча более всего восхищал публику необычайным дриблингом. Он был неистощим на выдумки, вечно затевал что-то новое.
В 16 лет Гарринча впервые сыграл за основную, мужскую команду «Пау-Гранде» и забил «Крузейро ду сул» несколько голов. В следующем матче он отличился снова. Клуб «Серрано», в детских командах которого он раньше играл, потерпел поражение от «Пау-Гранде» с разгромным счетом 8:1.
Однажды, в начале 1953 года, Пинсел и Свинге впервые в жизни попали в Рио-де-Жанейро. Они приехали посмотреть дебют своего товарища, Гарринчи, в первой команде «Ботафого».
…Обычно юноша приезжает представляться в футбольный клуб Рио-де-Жанейро с рекомендательным письмом или же его знакомит с тренером кто-нибудь из известных футболистов. Тренер предоставляет ему минуту, чтобы поиграть с мячом, потом пробежать вдоль боковой линии поля и ударить по воротам. Если же шла тренировочная игра, то новичка просто выпускали на поле, бросая, словно щенка, в пучину. Попробуй сыграй хорошо рядом со знаменитостями, одни имена которых приводят в трепет.
Гарринча сначала пришел в клуб «Васко да Гама», не имея ни письма, ни знакомств, ни даже бутс. Заплатанные штаны, застиранная рубашка. Никто не обратил на него внимания. Так же безуспешно он побывал в «Флуминенсе» и «Сан-Кристобане». К тому же его ноги — одно колено выше другого — сразу бросались в глаза, вызывали иронические улыбки. Огорченный, он решил навсегда остаться прядильщиком и играть только в команде своей фабрики.
Но вмешался случай. Игрок резервного состава «Ботафого» Арати в один из выходных дней обедал у друзей в Пау-Гранде и был приглашен судить матч на фабричном стадионе. Арати стал свидетелем игры, в которой правый крайний забил четыре мяча. Не дав Гарринче даже отдышаться, он тут же повез его в клуб «Ботафого» на знаменитый стадион «Генерала Севериано», что рядом с казино «Урка» и известным во всей Бразилии яхт-клубом. Арати одолжил у друзей денег, купил Гарринче бутсы и гетры. Трусы и майку дал кладовщик команды Алоизио. Форма была явно с чужого плеча, заметно стесняла юношу. В таком виде он и предстал перед тренером Жентилом Кардозо.
«Ну, покажи, парень, что ты умеешь, — добродушно встретил его тренер. — Вот тебе мяч», — и с этими словами высоко подбросил его над Гарринчей. Не дав мячу коснуться земли, Мане ловко подкинул его себе на грудь, затем опустил на колено, снова — на грудь, на плечо, на голову. Это не было для Кардозо неожиданностью: жонглировать мячом в Бразилии умеет каждый подросток. Но скорость, с которой он выполнял все движения, удивила бывалого тренера. Жестом он направил Гарринчу на поле, где игроки «Ботафого» проводили разминку.
Там Мане сразу заметил своего кумира Нилтона Сантоса. Мелькнула дерзкая мысль: пробросить у него мяч между ног. Вскоре удобный момент представился, и, к удивлению очевидцев, Гарринча в мгновение ока обыграл знаменитого защитника. Этот трюк ему удался еще дважды. Когда игроки, закончив тренировку, покидали поле, Жентил Кардозо трижды звонко свистнул в свисток вдогонку Нилтону Сантосу. В ответ футболист, лукаво взглянув на Гарринчу, произнес: «Если этот малый окажется в другом клубе, я не смогу спать спокойно. Если же он закрепится у нас, тогда не будут спать защитники других клубов». Жентил Кардозо, услышав эти слова, снял кепку и шутливо протянул руку Нилтону Сантосу: «Похоже, что ты стал разбираться в футболе».
На другое утро, 30 июня 1953 года, Гарринча не пошел на фабрику. Десятью днями позже он выступал за команду дублеров «Ботафого» и забил три гола отвергшему его клубу «Сан-Кристобан».
20 июля газета «У Глобу» во всю ширину спортивной страницы поместила заголовок: «Гауличо завоевал „Ботафого“». Накануне вся фешенебельная торсида «Ботафого» наблюдала за его игрой против команды «Бонсусессе», завершившейся победой 6:3.
Тот матч молодой футболист запомнил надолго. «Ботафого» сначала проигрывал 0:1. Гарринче поручили пробить пенальти после того, как почему-то отказались бить более опытные игроки. Счет сравнялся. Затем он забил еще два гола с игры и показал такие замысловатые финты, каких завсегдатаи стадиона никогда не видывали. Гарринча уходил в раздевалку под радостный гул трибун.
Первое время в Рио-де-Жанейро никто толком не знал его имени. Иногда на трибунах новичка называли Гауличо, по кличке известного в Бразилии торговца лошадьми, иногда Гаррича, пропуская букву «н».
Прозвище Гарринча присвоили ему еще в детстве товарищи. Маноэл страстно любил ловить птиц. Целыми днями он пропадал в лесах. Наиболее распространенная птаха в Пау-Гранде называлась гарринчей. Он их ловил десятками. Сестра Тереза как-то сказала: «Ты ловишь столько птиц, что и сам скоро станешь гарринчей». Умел он и подражать птичьему щебету. В округе вместо «щебетать» часто говорили «гарринчать». Так и стал он Гарринчей, Мане Гарринчей.
Тренировки в «Ботафого» для игроков основного состава не были изнурительными. Кардозо полностью доверял им и серьезно работал с командой только накануне игр. В остальные дни футболисты не спеша бегали, били по воротам, проделывали один-два трюка с мячом, и на этом тренировка заканчивалась. Затем потехи ради на поле разыгрывались легкие матчи. Защитники играли против нападающих, чернокожие против белых.
Один Гарринча поступал по-своему. Он появлялся на стадионе по вторникам, хорошо отдохнувший после воскресного матча. Сначала много бегал по полю, отрабатывал стремительные рывки с мячом, многократно повторял свои замысловатые элементы обводки. Делал он это с таким рвением, будто нарочно хотел себя измотать. Гарринча неизменно участвовал и в легких играх, поочередно выступая то за черных, то за белых, то за нападающих, то за защитников. В его манере играть проявлялось столько театрального, что на стадион в часы, когда футболисты тренировались, любители футбола приходили специально, чтобы посмотреть на Гарринчу.
Он обводил, бил из разных положений, с разных точек, даже с линии ворот. И попадал! На тренировках он никогда не отдыхал. Не хотел бездействовать как некоторые: полулежа на траве, лениво следя за перемещениями товарищей. Он постоянно стремился быть в средоточии игровых событий. Иногда, пользуясь размеренным ритмом тренировочных матчей, он подолгу держал мяч, обводя одного за другим всех игроков — и своих и чужих. Как-то Нилтон Сантос, которому надоело стоять без дела среди поля, пока Гарринча показывал свои трюки, ввел в игру под дружный хохот футболистов второй мяч. Гарринча тут же отправил свой в ворота и бросился отнимать новый мяч.
Порой он не приезжал в клуб по нескольку дней, и многие думали, что он уже не вернется. Но накануне матчей Гарринча всегда появлялся как ни в чем не бывало. Такая практика в «Ботафого» была новостью. Но тренеры выжидали и не делали ему замечаний.
Обеспокоенный отсутствием Гарринчи, Макс Риберо, редактор печатного 16-страничного бюллетеня, который издается в клубе, не раз посылал кого-нибудь в Пау-Гранде разузнать, в чем там дело. Посланцы часто возвращались вместе с Гарринчей, и он привозил из родного городка какую-нибудь забавную историю, оправдывавшую его отсутствие. Несколько раз ездил туда и фотограф Мауриньо Сантос. Однажды он сделал в Пау-Гранде несколько снимков, запечатлевших Гарринчу в кругу друзей на рыбалке, на стадионе, у входа в бар Доди. В одной из газет поместили фотоочерк Мауриньо с описанием местной текстильной фабрики «Америка фабрил», построенной в начале тридцатых годов, поселка, состоявшего из нескольких зеленых улиц, клуба, где по воскресеньям показывали кинофильмы и хронику (восемьдесят процентов населения Пау-Гранде не умело ни читать, ни писать, а фильмы являлись основным источником информации «из большого мира»). Главное внимание, разумеется, фотограф спортивной газеты уделил стадиону, где гоняли мяч мальчишки, где делал первые шаги в футболе Гарринча.
Благодаря очерку Мауриньо игроки и болельщики «Ботафого» познакомились с маленьким Пау-Гранде, затерявшимся среди синих гор в департаменте Маже близ Петрополиса.
На фабрике работали многие жители городка и окружающих его селений. Дети, внуки, правнуки бывших рабов, населявшие район, шли на фабрику семьями. Уходить в Рио-де-Жанейро ради случайного заработка многие побаивались. Рабочие руки требовались и на фазенде, в большой помещичьей усадьбе, но там платили меньше. К тому же фабрика была производством с определенным рабочим днем, определенной зарплатой, что имело преимущество перед сельскохозяйственными работами от зари до зари. Да и всем казалось, что на фабрике работаешь «для себя», а на фазенде — на помещика. А подневольный труд был ненавистен.
Вместе с тремя приятелями, Свинге, Пинселом и Малвино, Гарринча, когда приезжал в Пау-Гранде, по утрам ходил на плотину ловить рыбу. Ловили на удочку, благо вдоль берега росло много бамбука и тростника и срезать длинное, крепкое удилище не представляло труда. Взрослые на ночь иногда ставили сети, и тогда озорники, придя пораньше, руками выбирали попавшуюся рыбу, жарили ее на костре.
За этим занятием и застал всю компанию Мауриньо. Ребята сначала испугались, увидев в таком глухом месте фотографа. Разговор в первые минуты не клеился. Но вот Гарринча снял с головы соломенную шляпу, закрывавшую от солнца смуглое лицо, и, приняв строгую позу, замер перед фотообъективом. Однако Мауриньо не спешил делать снимки. Ему сначала хотелось поговорить о футболе, о «Ботафого», поклонником которого он был с детства, выяснить, как относится к этому клубу и к футболу вообще этот чудак Гарринча.
«Люди добрые, — начал Мане, — давайте здесь ловить рыбу и не говорить о серьезных делах». — Он протянул фотографу початую бутылку кашасы, предлагая отпить из нее глоток.
Мауриньо все же сделал несколько фотографий, которые и стали основой первого газетного фотоочерка о Гарринче.
Отец Гарринчи Амаро Франциско дос Сантос, уроженец штата Алагоас, на досуге мастерил гитары. Он был первым сторожем на «Америка фабрил». Амаро слыл веселым человеком. Ему нравились праздники, для которых он имел обыкновение приготовлять крепкий напиток из кашасы с лимоном и медом. Называл его «пау де канела» или «качимбо», в зависимости от состава приправ. Обычно отец отпивал первый глоток, и затем бутылка шла по кругу, попадая и в руки сыновей. Гарринча лет в десять уже испробовал «качимбу».
Амаро был большой выдумщик, застрельщик веселых розыгрышей, всяческих забав. Любил с сыновьями поиграть в футбол или, нарядившись в белый балахон из простыни, пугать вечерами женщин. Он охотился на птиц и удил канисо — крупную рыбу, водившуюся в омуте у плотины. Маноэл ему старательно подражал. Мальчик частенько убегал из школы. Из-за постоянных пропусков занятий не имел ни малейшего понятия о математике, слабо разбирался в истории и географии и не знал биологии. Буквы писал плохо, да и не стремился улучшить свое письмо. Умение писать нужно было ему лишь в тех случаях, когда появлялась необходимость поставить свою подпись. На этом его «писательская» деятельность заканчивалась. Но читать он любил. Детективные, приключенческие повести, изредка появлявшиеся в Пау-Гранде, он читал запоем. Как-то признался ребятам: «Если бы я не любил футбол, то, наверное, стал бы детективом и, может быть, имел бы в этом деле успех».
Маноэл женился, когда ему исполнилось 19 лет, на Наир — девушке, которая работала в том же цехе на фабрике, что и Гарринча. Невесте едва минуло 16 лет. Отец, весельчак Амаро, недолго раздумывал, давая согласие на этот брак. «Если ты, мой сын, обещал девушке жениться, должен сдержать обещание», — сказал он, узнав, что у Наир будет ребенок. И Мане, не устраивая пышной свадьбы, обвенчался в местной церкви. Тогда он уже слыл лучшим футболистом не только Пау-Гранде, но и Петрополиса.
В первой игре за «Ботафого» против «Бонсусессе» на первенство штата Гуанабара Гарринча забил три гола и ушел с поля под одобрительные крики болельщиков, которые, надо сказать, сначала отнеслись к нему насмешливо. На верхнем ряду трибуны стадиона за Гарринчей взволнованно следили его друзья из «Пау-Гранде». Они остались довольны. «Пау-Гранде» мог гордиться своим «артиллерейро»[3]. Наблюдал за ним и знаменитый Нилтон Сантос, который в то лето долго болел и частенько во время матчей стоял за воротами. «Этот парень, — говорил он окружающим, — гений».
В Рио не знали, что в родном городке он давно считался идолом, привык к этому и не собирался расставаться с этой привычкой на стадионах больших городов. Так сложилась его футбольная судьба, что он с самого начала был любимцем публики, радостью народа.
Первое время ему не нравилось выступать в гостях. Всякий раз, когда он забивал гол, болельщики местных команд грозили ему кулаками. Но однажды он забил фантастический гол.
— Находясь на краю, — вспоминал позднее Гарринча, — я забил гол почти с линии ворот. Я даже не поверил, что попал: мяч лежал в сетке, но его заслоняли штанга и игроки, которые пытались помешать мне забить его. Вот тогда никто кулаками уже не грозил.
В том нашем разговоре Гарринча рассказал еще и о другом — о своей идее перестройки классической системы «дубль-ве».
— Мне требовался большой простор для атаки, — рассказывал он, — и я предложил попробовать другую расстановку в сборной в одной из игр с европейской командой. Четыре—два—четыре или еще лучше четыре—три—три. Это — прочность обороны, быстрота паса и свобода для молниеносной атаки.
Бразильцы доказали, что в совершенстве освоили новую систему игры, и всегда имели для нее блестящих исполнителей.
Или вот такой случай.
В чемпионате Рио-де-Жанейро 1962 года «Ботафого» победила «Америку» 3:0. Гарринча был в тот день в ударе! Он немыслимо финтил, обводил защитников и совсем замучил «четверку» — своего опекуна. Тот все время оказывался на траве. Публика хохотала. Наконец, не выдержав насмешек, незадачливый игрок, в очередной раз встав на ноги, затрусил к судье.
— Я ничего не могу с ним поделать, — пожаловался он арбитру. — Его ноги творят чудеса. Пусть он меня обходит, но не делает из меня паяца.
Все, кто находился рядом, слышали, что в ответ сказал судья:
— Иди играй, парень. Если он опять будет над тобой издеваться, я прогоню его с поля.
О своем решении судья громко оповестил Гарринчу. Услышав такое необычное предупреждение, Гарринча растерялся. Постояв несколько секунд, он подбежал к тренеру и попросил замены. Уже направляясь в сторону туннеля, ведущего в раздевалку, он вдруг получил мяч. Мгновенно исполнив замысловатый финт, Гарринча опять обошел обескураженного защитника и ударил по воротам, а сам под дружное одобрение стадиона скрылся в лоне туннеля.
После матча судья пришел в раздевалку команды «Ботафого» и извинился.
1955 год. 18 сентября. Выступая против национальной команды Чили, Гарринча впервые надел желтую футболку сборной Бразилии. Ничья, 1:1.
1957 год. Финал чемпионата «Кариока»[4]. Гарринча, выступая, за «Ботафого», буквально деморализовал «Флуминенсе» и привел свой клуб к званию чемпиона штата, которого команда «Ботафого» не завоевывала девять сезонов подряд.
1961 год. «Ботафого» с Гарринчей и Нилтоном Сантосом вновь выигрывает звание чемпиона штата Гуанабара (центр — город Рио-де-Жанейро).
«Поверьте мне, люди!»
В начале 1957 года Гарринчу официально пригласили на сборы национальной команды Бразилии по футболу. Он еще не был ее основным игроком, хотя несколько раз сыграл за сборную. В то время место правого крайнего принадлежало Жоэлю, нападающему «Фламенго», который в 1953—1955 годах трижды в составе своей команды завоевывал звание чемпиона Рио-де-Жанейро. А это считается неоспоримым критерием футбольного мастерства. Гарринчу приглашали на роль дублера Жоэля в сборной перед ее поездкой в Лиму для участия в чемпионате Южной Америки. Во время этого турне он дважды заменял основных игроков. В первой игре, против Чили (Бразилия победила 4:2), Гарринча не выступал, но во второй и третьей, когда бразильская сборная обыграла команды Эквадора и Колумбии со счетом 7:1 и 9:0, он выходил во втором тайме и играл блестяще. В следующих матчах он опять сидел на скамейке запасных и недоумевал. В чем дело? Без него сборная Бразилии действовала неудачно. Так, по крайней мере, считал Гарринча, и его мнение подтверждают результаты тех матчей. Бразильцы проиграли сборной Уругвая 1:3 и еле-еле выиграли у команды Перу, забив один-единственный худосочный гол. В следующей игре они снова проиграли команде Аргентины, притом 0:3. Такой счет для Бразилии считается позорным.
Бразильская сборная осталась на несколько дней в Лиме. 13 апреля ей предстояло сыграть первый матч отборочного турнира чемпионата мира с командой Перу. В этом споре решался вопрос, какая из этих двух команд получит право представлять южноамериканский футбол на предстоящем мировом чемпионате в Швеции. И снова неудача. Бразильцы разочаровали миллионы своих поклонников, сведя матч вничью — 1:1. Всем стало ясно, что недавняя победа над перуанцами в чемпионате Южной Америки со счетом 1:0 досталась с таким трудом не случайно. Команда играла тяжело.
Гарринча вышел на поле с самого начала отборочного матча чемпионата с Перу, но на непривычном для себя месте левого крайнего не мог показать и половины того, что обычно показывал на правом краю атаки. Левый крайний Пеле получил травму, и Гарринча выполнял его роль. По мнению специалистов, он все же сыграл хорошо.
Неделю спустя в Рио сборная Бразилии вновь встречалась с перуанцами в ответном матче. Ей нужна была только победа. Публика заполнила «Маракану», желая поддержать своих футболистов в трудном и ответственном матче. Однако в тот вечер никто из зрителей не питал больших иллюзий, хотя пресса сделала, казалось бы, все, чтобы создать у игроков хорошее настроение. Сила противника, писали газеты, не должна внушать страха перед матчем. Играйте, мол, нормально, и победа будет обеспечена.
Гарринча появился в составе уже как основной игрок, на своем обычном месте, на правом фланге, а Жоэля поревели на левый. Первые минуты матча показали, что сборная Бразилии устала. Тяжелый длительный турнир вдали от дома и нервный отборочный матч в Лиме измотали игроков, и они долгое время не могли наладить игру. В нападении выделялся один лишь Гарринча. Он постоянно выигрывал единоборство с перуанскими защитниками, стремительно шел по краю с мячом, но товарищи его не поддерживали. Наконец, в самом конце игры, когда Маноэл в одиночку решил пробиться по центру, его грубо сбили на подступах к штрафной площади, но «маэстро» Диди, своими разношенными бутсами демонстрируя чудо-технику, исполнил классический «сухой лист». 1:0 — долгожданная победа. «Гарринча и Диди открывают путь своей команде в Швецию». Так писали об этом матче бразильские газеты, отдавая дань мастерству двух «негритос»[5]. В конце всех репортажей их авторы требовали предоставить Гарринче постоянное место в сборной.
Сложные матчи с перуанцами показали руководителям бразильской команды, теперь уже вышедшей в финальную часть предстоящего чемпионата мира, что сборной требуются свежие силы. Именно поэтому в официальной заявке на поездку в Швецию появились имена Гарринчи и Пеле.
Перед поездкой на чемпионат в обновленном составе в двух товарищеских играх сборная Бразилии в июне 1957 года победила команду Португалии сначала на «Маракане» — 2:1, а затем и в Сан-Паулу — 3:0. Гарринча полновластно хозяйничал на правом краю атаки, в середине поля хорошо проявила себя новая пара полузащитников Зито и Диди. Похоже, что бразильская сборная постепенно находила игру. Имена Гарринчи, Диди, Пеле, Зито не сходили с уст болельщиков. Спортивные комментаторы спешили назвать свои «идеальные» составы. Тренер и журналист Жоан Салданья подсчитал как-то только в субботних газетах более сорока вариантов состава сборной.
А надо заметить, что в Бразилии приходится считаться с соблюдением «процента» в сборной белых и чернокожих, учитывать представительство клубов — местных грандов. К примеру, как бы ни выступала в канун мирового первенства популярнейшая команда «Фламенго», в составе сборной неизменно должно быть три-четыре ее футболиста.
…Давно известно, что бразильские футболисты очень нервничают перед игрой и в первые минуты игры. Порой нервозность и скованность мешали в ответственных матчах даже таким опытным мастерам, как Вава, Диди, Орландо, Беллини. Беллини вспоминал, что из его партнеров по сборной один лишь Гарринча сохранял невозмутимость.
На чемпионате мира 1958 года в Швеции Гарринчу, как Пеле и Зито, включили в состав на матч с советской сборной. В первых играх, против австрийцев и англичан, он не выступал. В тот момент бразильцы были особенно взвинченными. Сборная СССР успела себя хорошо зарекомендовать. Спортивная пресса расхваливала Яшина, Сальниковa, Иванова, Ильина. Словом, уверенности бразильцы не чувствовали.
Когда команды построились на поле стадиона «Уллеви» в Гетеборге, в шеренге бразильцев царила гнетущая тишина. Все будто окаменели. В этот момент Гарринча шепнул стоявшему рядом Нилтону Сантосу:
— Посмотри на судью с флажком, который поближе к тебе, — вылитый сеньор Карлито.
Взглянув на судью, Нилтон Сантос невольно улыбнулся: сходство и в самом деле было удивительное. Нилтон сказал об этом другим игрокам, и тут все вспомнили известного чудака болельщика Карлито Рочу. По шеренге пробежал смешок, снявший нервозность. А спустя несколько минут Гарринча смело повел своих товарищей в атаку, став центральной фигурой в том матче. Никто и не мог теперь представить, что бразильцы перед матчем были в угнетенном состоянии. Их победа (2:0) выглядела абсолютно уверенной.
Когда сборная Бразилии в ранге чемпиона мира возвратилась в Бразилию, Карлито Роча уже знал, что он как две капли воды похож на заморского футбольного судью, и всем с гордостью говорил об этом.
1958 год. Швеция. Какими яркими были те незабываемые вечера футбольного лета! Гарринча впервые участвовал в мировом чемпионате, который проходил в северной стране, на берегу холодного моря. Улицы опрятных шведских городов продувались прохладными ветрами, от которых у бразильцев вечерами стыли руки, розовели щеки, краснели уши и носы. А светловолосые шведы разгуливали по паркам и скверам с непокрытыми головами, с расстегнутыми воротами блуз, с засученными рукавами, подставляя лицо, шею, руки бледному северному солнцу. Они радовались этому скромному теплу, катались на велосипедах, на катерах, в лодках скользили по широкому светлому озеру. Поначалу бразильцы чувствовали себя здесь одиноко.
Сборная Бразилии на чемпионат приехала раньше других команд. Организаторы разместили ее в одном из отелей пригорода Гетеборга, в Хиндосе. Тихий парк, тенистые аллеи, просторный дом с длинными коридорами. Через высокие окна в комнаты заглядывали ветви деревьев. Бразильцы отдыхали лишь первые два-три дня, необходимые для акклиматизации. А затем началась работа, постоянная, упорная, по нескольку часов в день. Кроссы, пробежки, стремительные старты на беговой дорожке, гимнастика, акробатика, плавание в бассейне. В озере купаться побаивались. Иногда под вечер подавали моторный катер, и некоторые игроки отправлялись на прогулку по озеру. Катер вел Диди. В позе заправского «черного адмирала» он стоял у руля, направляя судно между прогулочных лодок. Шведы дружески приветствовали бразильцев.
К началу игр в Гетеборг приехала первая группа бразильских туристов. В Хиндосе стало не так скучно. Вечерами бразильцы приходили в отель к футболистам и затевали маленькие карнавалы с песнями и танцами. Барабан отбивал такт самбы, кто-то запевал «Мою Бразилию», и зал заполнялся танцующими.
Но в десять вечера приходил тренер, строгий толстяк Феола, и все прекращал. Гарринча уходил из зала последним.
Дебют бразильской сборной был успешным. Три сухих гола в ворота австрийцев. «Мы их заставили танцевать вальс», — шутили бразильские болельщики. Вечером снова в отеле звенели гитары и барабан, привезенный с родины, отбивал ритм зажигательной самбы. Праздновали победу без крепких напитков, подавали только шведское пиво.
Затем последовала нулевая ничья с англичанами. Специалисты не считали ее плохим результатом. Однако для выхода в следующую стадию чемпионата требовалась победа над советской командой.
Русских побаивались. Бывалые игроки знали, что противник практиковал строгий академичный футбол. Сборная СССР рисовалась хорошо отрегулированной машиной, противостоять которой нелегко. Вспоминалась печальная традиция предыдущих чемпионатов — проигрыши решающих матчей. На что же рассчитывали? Высокая бразильская техника должна превзойти европейскую организованность. Так формулировалась стратегическая задача.
Тренер Висенте Феола, начальник команды Карлос Нассименто, президент Бразильской конфедерации спорта Жоао Авеланж старались избавить команду от неуверенности и апатии. Но их старания ни к чему не приводили, ибо не решено было главное: состав на предстоящий матч. Сначала делали ставку на белых. До последнего дня перед началом чемпионата в запасе числились Джалма Сантос, Вава, Гарринча и юный Пеле, который так и рвался в бой. Исключение сделали лишь для Диди, героя прошлого, швейцарского чемпионата мира, хотя месяц назад его кандидатура была под большим сомнением. Негр Диди недавно развелся с женой и собирался жениться на белой женщине. А это некоторым руководителям бразильского спорта казалось чуть ли не преступлением.
Обстановка в Хиндосе в ночь на 14 июня была как в лагере перед решающей битвой. Озабоченные, угрюмые лица, давящая тишина. Ужинали в молчании.
Руководители команды, врач Гослинг и психолог Карвальес после ужина сидели у телевизора. Показывали эпизоды матча Швеция — Венгрия, выигранного хозяевами турнира. Блистал правый крайний шведов Хамрин — кумир местной публики. Феола, глядя на телеэкран, стал громко комментировать эпизоды матча, вовсю расхваливая игру Хамрина.
— Посмотрите, как он ведет мяч и как пасует. Он похож на игрока южноамериканской команды. Шведов будет трудно победить…
Феола явно хотел подчеркнуть, что хвалил Хамрина не только за индивидуальное мастерство, но прежде всего за коллективную игру, а этого как раз якобы не хватало негритянским игрокам бразильской команды.
Поделиться книгой: