Сверхчеловек

Долететь до означенной базы русских, рядом с которой это самое озеро-море, не трудно — на тарелке же! Я и не заметил, как прошёл полёт. Потому что всё время, пока Ханс обращался с рычагами и приборами, мы с напарником думали. Кто, и главное — для чего, создал и вырастил, и, главное — не позволяет обедать друг другом нашим милым «рыбёшкам».

Получается, на Землю спускалось, и «резвилось» на её поверхности уже не меньше двух пришлых цивилизаций. А, может, их и больше?!

Что, если те, кто говорит, что люди и сами — продукт чьего-то генетического эксперимента, и созданы искусственно — правы? То есть, мы тоже — подопытные крысы, которых исследуют. То ли — на социальные параметры, то ли на физические. То ли — ещё на какие-то. Например, как мы отреагируем на чудовищ, которые вырвутся в наши моря и океаны, и смогут поедать всё, что «плохо плавает». (Хорошо бы и острова из пластиковых бутылок — тоже!)

И нам не понять, для чего всё это сделано: рано ещё. Не доросли. До понимания.

Впрочем, крыс-то, да и мушек дрозофилов наши учёные разве просвещают — «для чего»? Или спрашивают, хотят ли они участвовать в наших экспериментах?

Вздыхаю восемьсот пятьдесят третий раз за последние двое суток, и вылезаю наконец наружу из давно приземлившейся тарелки. Наружи холодно: минус сорок два. Пришлось опять поставить вокруг себя «кокон».

Вот он: лагерь русских. Он-то сделан — моноблоком. А не как у американцев. Ну и правильно: это у американцев, да и у нас, англичан, каждый — сам по себе. Этакая миниатюрная «вселенная». С характером, привычками, и… Эгоизмом. Персональным.

А тут всё делают дружно. Коллективом. Сплочённым. Да и — главное! — энергии на отопление так уходит куда меньше.

Видеть себя я запретил, конечно. Как и свой транспорт. И они спокойно и деловито продолжают наружные работы: и что-то бурят, и что-то исследуют, и куда-то ходят, и даже в метеобудки лазают.

Отключаюсь от зрения. Перевожу «взор» в глубину. А вот и мои подлёдные друзья. Вначале смутно, потом — «во всей красе».

Начинаем мы с напарником пытаться определить местоположение всех пятидесяти девяти «торпед». И ничего не понимаем.

Странно. Собрались они все, оказывается, в одну кучу, и… Что это они делают?!

А-а-а-а!!!

Боль поистине адская! Голову сдавило, словно клещами! И тело словно парализовало: боль такая, что ничего не шевелится! Даже мозги! И тут меня подхватывает словно бы гигантская ладонь!

Всё вокруг закружилось, завертелось, понеслось!..

И вот лечу я сквозь чёртову ледяную толщу, сам не понимая, как, и вдруг оказываюсь прямо перед мордами тварей, уже раззявивших пасти в предвкушении! Вода обжигающе ледяная, давит чудовищно, и если бы не кокон!..

Но как же они?!.. Неужели так сделали их создатели — чтоб они могли объединять разумы при появлении общей опасности?! И тоже обладают телекинезом?! Групповым.

Пытаюсь сделать хоть что-то…

Но словно связан я, спеленут по рукам и ногам! И — не дёрнуться!

И вот уже пасть самой большой тварюги, словно бы ехидно ухмыляющейся, смыкается над моей головой. Свет вокруг меркнет. Тварюга с утробным урчащим звуком сглатывает, и я…

Ф-фу-у-у…

Проснулся.

Лежу, снова свернувшись калачиком, на своей постели. И снова мокрый — хоть выжимай!

Да будь она неладна, эта Антарктида! Его ж мне здесь всё время какие-то кошмары снятся?! И монстры встречаются?

Проклятое оно, что ли, это место?!

Или, что более реально — идеальный это Полигон для испытания всяких там монстров да уродов: не понравился «образец», или понял испытатель, что спорол при проектировании …рню — замерзай, подопытный! Никто особо беспокоиться не будет: подумаешь, очередной замёрзший «реликт»! Который …рен когда кто найдёт.

Так что, вероятней всего, это горячо любимые инопланетяне облюбовали себе это местечко, логично рассудив, что люди-то как раз сюда доберутся нескоро. Ну, пока они — пещерные дикари. Или даже «продвинутые» средневековые мореплаватели. А позже просто поленились экспериментаторы убрать отсюда всё это безобразие. Или… Забыли?

Встаю, переодеваюсь в очередной раз в сухое. На этот раз уж я становлюсь инициатором новой «глобальной» разведки. Ложимся и целимся. Вот она: Луна.

Напарник открывает в изумлении рот: виртуальный, конечно. Рот-то у нас общий!

Потому что на обследование поверхности нашего спутника даже «лучом» в три угловых градуса много времени не уходит. За буквально пять секунд всё, что надо — нашли!

Живут себе как ни в чём не бывало под поверхностью Луны, на глубине всего восемьсот метров, коварные инопланетяне. Затаились. Замаскировались. Наружу вылетают на почти такой же тарелке, как у немцев. Через тоннель-колодец. Со шлюзами. А вылетают только для того, чтоб снять показания с приборов, и перекинуть себе на компьютеры видеоматериалы, которые, не прерываясь ни на секунду, снимают стационарно установленные в трёхста ключевых местах на Земле, особо мощные и чувствительные видеокамеры и микрофоны.

Ага. Теперь хотя бы понятно, почему я раньше эту глобально-тотальную слежку не заметил. Камеры — они же не живые. И не излучают сигнал просто так — а только выдают кодированный и спрессованный, если можно так сказать, объём накопленной информации, только по сигналу с центрального КП. Ну, или с пульта подлетевшей поближе тарелочки.

Блин. Скоро у меня плешь будет: как бы отучить себя от этой порочной привычки? Ведь не перхоть же у меня! Но поглаживать себя по затылку продолжаю: а молодец я. Догадался посмотреть прямо у себя «под носом».

Ладно. Что делать теперь, мне вполне понятно.

Нападать впрямую, «в лоб», и убивать, как очень хочется, всех этих «друдов», как они себя самоназывают, нельзя.

Потому что следующая дежурная смена, которая прилетит, чтоб сменить этих исследователей-наблюдателей, и прибудет через почти год, не должна понять, что на них, вот именно, напали. И убили. Следовательно, мне придётся всё это дело обставить так, словно это — они сами.

Сами поубивали друг друга, перессорившись, и организовав на своей Лунной базе нечто вроде гражданской войны. Сделать это будет…

Думаю, не очень трудно.

Потому что мысли их я могу читать даже отсюда — запросто. Они, понятное дело, «продвинутые». И мыслят не словами, а сразу — понятиями. Категориями. Образами. Тут и переводчика никакого не надо. И адвокат не поможет. Потому что сразу «увидел» я — это как раз они, вот эти, как уже мы их называем — «греи», нас и создали.

По своему образу и подобию.

И довольно похожи мы, это нужно признать. И физически и морально. Если только можно найти мораль у беспринципных тварей, считающих человечков — расходуемым материалом для социальных опытов. И «поведенческих реакций». Но мозг — идентичен, да. Видать, они же «гуманные: себя, небось, не изучают — считают что они выше этого. И это унизило бы их «достоинство». (Как не вспомнить — мы людей тоже не изучаем, предпочитаем «неразумных» и нечеловекоподобных крыс.)

А вот для «создателей» каких-то плебеев-рабов, выведенных как раз для этого — изучать допустимо. Ох уж эта мне Идея воинствующего антропоцентризма: раз мыслящие — мы, все остальные — нелюди!

Убираю я свой «луч». Вздыхаю снова. Никто там, на базе, меня не заметил. Навострился я проникать в чужие сознания, не потревожив «носителей» этих самых сознаний.

Ладно. Нужно вставать и отправляться.

Для начала — хотя бы позавтракать. А то у меня уже часов десять во рту маковой росинки не было. А силы мне сейчас понадобятся. А то, что по прилёте аппетита не было — это просто побочный эффект. Боевого применения моих постоянно развивающихся и усиливающихся способностей.

На камбузе уже вовсю пашет кок — через три часа побудка, и мой любимый толстячок так и мельтешит руками над плитой: решил он сегодня борщ сварить. А мясо — оно мороженое. Поэтому варить его надо часов пять, чтоб хотя бы мягкое и съедобное стало.

Но мне ни борщ, ни бефстроганофф ни даже картофельное пюре не интересны. Поэтому заставляю я дорогого Акселя Кэлвина вскрыть здоровущую банку тушёнки, и разогреть её содержимое на огромной сковороде. После чего забираю я у него из рук эту самую сковороду, беру тряпку, чтоб не прожечь стол, и перелезаю назад через перегородку.

Поел с аппетитом. Потому что запах жаренного мяса, он, по-моему, и полумёртвого возбудит. Недаром же человек стал мыслить — именно когда перешёл на мясную диету. И начал охотиться. Это нам, как сейчас вижу, мои новые друзья друды навязали такие действия. Но поел реально — с удовольствием. И сковороду сам загрузил обратно в мойку.

На этот уж раз — озаботился, чтоб кок этого не увидел. И не услышал.

Ну вот. Теперь можно и лететь.

Но — не к подлёдному озеру. Которое создали, и сейчас держат под контролем сразу трёх супер-чувствительных видеокамер и сонаров мои дежурящие на лунной станции инопланетяне. А — как раз к ним. Пусть и не в «гости», но — по делам!

Долетели буквально за полчаса: я запретил Хансу разгоняться уж слишком резво. Зато не забыл приказать дежурной смене в пятьдесят друдов не замечать на своих приборах и мониторах рубки, как мы приближаемся. А всего на лунной базе — двести четыре гуманоида. Если чем внешне от нас и отличающихся, так это — более крупной головой, и серым цветом кожи.

И, что самое «странное» — ходят они вовсе не голышом, как любят показывать у нас в популярных научных и художественных фильмах, а в самой обычной… одежде. Или в штанах и рубахах, или в комбезах. Ну и, разумеется — в скафандрах. Это — те, кто выходит наружу. Хотя там, на поверхности, как сейчас вижу, им и делать-то уже нечего. Всё, что нужно было сделать по оборудованию своего «гнёздышка», они сделали тридцать восемь тысяч лет назад. Вырыли, забетонировали, оснастили оборудованием и запасами. Окопались, словом, капитально.

Ну погодите — ужо я вас, гадов беспринципных…

Ловлю себя на мысли, что вот именно такие чувства и эмоции испытывала бы наверное, лабораторная крыса, по отношению к тем, кто гоняет её по Лабиринтам, и бьёт электрическим током за ошибки, если бы вдруг поумнела. Раз в пять. Потому что крысы достаточно умны — это словно резервная «мыслящая раса», подготовленная к заселению планеты, на случай, если мы-таки пошвыряем друг в друга наши ядерные и термоядерные игрушечки. И вымрем. Как динозавры. (Неужели и они — того?! Изобрели бомбы, и —!..)

Но вот я и у «ворот». Берегись, осаждённый город! Невидимый враг сейчас!.. Сам себя одёргиваю: довольно. Заигрался я что-то. Нужно не декламировать пафосно, а… работать.

Лезу снова в головы тех, кто бодрствует. И обнаруживаю любопытнейшую вещь!

Инопланетяне-то… Не дураки! И понимают, что запретив женщинам работать на уединённой базе, как американцы, или русские, они сильно рискуют нарваться на конфликты!

Поэтому женщины на Лунной базе — есть. Но!

Это — представительницы древнейшей профессии!!!

Работающие по контракту. На Правительство. И сейчас как раз три из них «заняты», а четвёртая готовится. К приёму того, кто надумает.

Вот оно: универсальное «средство» для снятия агрессии и напряжённости… Секс.

А любопытно. Забравшись в голову начальника смены, легко я выуживаю оттуда всю нужную мне информацию. Вот: действительно, всё это придумало и внедрило Правительство. И расчет потребного количества этих женщин произведён у них в соотношении одна дама — на пятьдесят мужчин. А лихо!

Потому что точно такое же соотношение «девушек» для своих профессиональных военных вывели и нацисты во время Второй Мировой: одна — на пятьдесят офицеров! С солдатами, правда, было похуже: там одна дама обслуживала сто солдат. И уж, конечно, внешние данные и возраст у этих последних были похуже, чем у тех, что предназначались для господ офицеров Вермахта!..

Но эти дамы… Как ни странно, обнаруживаю, что та, что готовится — самая миниатюрная. Вот оно здесь как: одна — маленькая, и худенькая. Одна — пухленькая и смешливая. И остальные — средней упитанности, и разных фигур: у первой тонкая талия, и маленькая грудь, зато широкие бёдра. У второй фигура — как у мальчишки: без талии вообще, зато с большой тяжёлой грудью.

На самые разные и прихотливые вкусы, стало быть.

Чешу привычно репу. Вернее — капюшон парки: а странная вещь — человеческие подсознательные мыслишки. Потому что ловлю себя на мысли, что вот ту, самую маленькую, и чем-то напоминающую мне давешнюю Анну, я бы с удовольствием!

А почему бы и нет?!

Кто мне запретит?!

Ведь они нас — вон как! И в хвост и в гриву! И за «собратьев по разуму» не считают! А только за лабораторных крыс!

Так что это будет только справедливо! Если я их женщину — того!

Придумали мы с напарником всё быстро. Приказываем «готовящейся» выйти из своей комнаты, и отправиться к шлюзу. И там одеть скафандр. И подниматься на лифте на поверхность. Диспетчера уж мы «обработали» — чтоб не препятствовал. «Приказ!»

Ну вот, когда наша дама оказалась на поверхности, и двинулась спокойно так к нашей тарелке, занялись мы остальными друдами-греями.

Вселить в их грушеобразные головы мысль о том, что нужно срочно поубивать всех «рептилоидов», вдруг вторгшихся с оружием на их базу, оказалось нетрудно. А информацию про этих самых рептилоидов я легко выудил оттуда же, откуда взял расчет потребного количества женщин — из мозга начальника. Боится он, потому что именно этого. Хотя у них, вроде, нейтралитет. И Договора там всякие подписаны. О невмешательстве.

То есть — получается, что инопланетян, точащих зубы на наш уютный шарик — уже три расы! Это вообще нечестно! Как мне сейчас кажется, раз мы на нём живём — мы и имеем приоритетное право на обладание им! И сами хотели бы решать свою судьбу!!!

Ну погодите, рептилоиды, доберусь и до вас!.. Но всему своё время.

А пока я весьма успешно заставляю друдов разобрать из арсенала всё оружие, и гоняться друг за другом, стреляя в собратьев по разуму, за которых они с моей подачи принимают своих же греев. Конечно, нелегко управлять «видениями» всех двухста разных существ одновременно, но при определённой тренировке и практике всё достижимо.

Не прошло и получаса, как не осталось на лунной базе ни единой живой души — я приказал даже ни в чём не повинных дам поубивать, чтоб уж свидетелей не осталось! И последний выживший, а это — местный Большой Босс — пускает пулю (Тьфу ты — луч лазерного пистолета!) себе в висок. Напоследок рассказав «чёрному ящику» в рубке, что конфликт у них возник из-за магнитной бури, вызвавшей припадок немотивированной агрессии у его подчинённых. Эту мысль я тоже у него подсмотрел — подвержены они. Потому, что на Луне нет магнитного поля, которое отклоняло бы потоки заряженных частиц, летящих от Солнца, а кости черепов у них — истончились.

Гримаса эволюции! И плата за повышенный объём мозга. И именно поэтому зарылись они на глубину почти километра. От вспышек — помогло. А от меня… Хе-хе.

И только закончив с друдами, вспоминаю я о своей миниатюрной «девушке». Которая всё это время, находясь под моим «гипнозом», мирно стоит у нашего шлюза.

Приказываю Хансу впустить её. Зашипели, заклацали древние механизмы.

И вот девушка и входит…

Хм.

Метр шестьдесят пять, вообще-то. Это она по друдским понятиям — миниатюрна. Поскольку у них почти нет (Ну, не было!) мужчин ниже двух метров. А так…

Килограмм шестьдесят. И — действительно приятное лицо. Если абстрагироваться от его грушевидной формы. Глаза — большие. Носик — две дырочки. Ротик… Хм.

Ладно. Приказываю ей снять наконец скафандр. Да заодно и остальную одежду.

Смотри-ка, мы — точно из их генов изготовлены!

Потому что готово у меня всё к тому, ради чего её сюда, на базу, и отправили!

Осталось только расстелить на палубе тарелки одеяло, которое Ханс принёс сюда перед полётом (Если честно — я просто собирался в него закутаться, пока летели — холодно!), да приказать своему пилоту, абстрагировавшись от того, что будет происходить у него за спиной, полетать где-нибудь не очень далеко от любимой планеты!

Чтоб, стало быть, я ощутил все те ощущения, что пытаются ощутить экстремалы, запирающиеся для секса в туалете самолётов!

10. «Классическая» Англосаксонская политика

Пришлось, конечно, поднапрячься, и пораскидать усилием воли по Лунной поверхности кое-какие камни — чтоб, стало быть, нагреть внутреннее пространство тарелки до хотя бы плюс двадцати — а то видел я, как зябко ёжится моя инопланетяночка, предмет моих подлых мстительных вожделений. Ведь я сейчас представляю, как в её лице в какой-то степени отплачу всем этим гадам: за то, как они нас —!.. Почти сорок тысяч лет.

Но когда посмотрел на её милое и растерянное лицо, такое беззащитное и открытое, злобно-мстительные мои порывы как-то рассосались. Сами собой. Я ведь не изверг какой — издеваться над беспомощной малышкой. Пусть и метр шестьдесят пять.

Взялся за неё нежно — сам поражаюсь: даже как-то… По-семейному. Прелюдия, и всё прочее, что положено делать с любимой (Извините за тавтологию!) любовницей. Сам не заметил, как втянулся, и уже абстрагировался и от серой кожи, и от прочих мелочей!

О-хо-хо!!!

Ну, что могу сказать после того самого…

Очень даже близки по конструкции и потребностям наши с друдскими мужчинами тела и помыслы. Потому что всё, чего хотел, я получил.

По-полной.

А что самое странное — и моя партнёрша, из мозга которой я, конечно, всё считывал, и «подлаживался», не осталась, как это у неё обычно бывало — равнодушной! То есть — восприняла секс не как работу, а меня — не как обычного похотливого кобеля, а как… Ну, как партнёра!