Разлом

— Снова Блоррохи пожаловали! — недовольно рычала, выкидывая из залежей схрона немногочисленное отрепье, бесформенной кучей опадавшее у ее ног. Перегнувшись через лицевую стенку сундука, ведунья вынула из самых его низов что-то напоминающее посох и, слава всем здешним богам, топор. Настоящий, с металлическим острым наконечником и удобной рукоятью. Он с удивительной скоростью оказался в моей руке, своей тяжестью придавая уверенности в исходе битвы.

Алариэль стукнула по полу посохом и вывела в воздухе спираль заострённым наконечником, в сердцевине которого белым светом вспыхнул самоцвет. Я удивлённо вскинул брови, проморгался, прикидывая вероятность отравления угарным газом и столь скорого появления галлюцинаций. Но в ту же секунду с рук женщины слетел мощный порыв ветра, сбивший огонь с двери, а с меня оцепенение. Кажется, с сегодняшнего дня, я стал верить и в ведьм, и в колдунов, и в чародеек.

Алариэль поймала на себе мой ошарашенный взгляд и пояснила, неопределённо передернув плечами:

— Бабкин посох иногда приносит больше пользы, чем может показаться.

В голове завопил здравый смысл, настаивая на неправдоподобности происходящего, но я быстро заткнул его. Подобные рассуждения мешают выживанию.

Обгоревшая дверь слетела с хлипких петель от несильного удара ногой. Алариэль смерила меня недовольным хозяйским взглядом, хотя и прекрасно понимала, что, краснеющее от жара полотно, слишком горячо, для того, чтобы касаться его оголенной кожей.

— Сколочу новую. Обещаю.

— Если выживем, — хмыкнула женщина и выбежала на улицу.

Предрассветные сумерки окрасили селение в сливовые тона. Небо, опустилось так низко, что, казалось, ещё немного и оно задушит все живое своим сизым, клубящимся полотном. За сутки я ещё ни разу не видел солнце. Быть может, оно здесь вовсе и не выходит? Потому эти земли и покрыты коркой льда?

Пространство вокруг заполнилось звенящим лязгом металла, криками и плачем женщин, траурным треском пламени, жадным чудовищем поглощающим дома, грозным рыком волков и лошадиным ржанием. Жители беспомощными насекомыми разбегались в стороны от эпицентра битвы, прячась в гуще величественных вязов.

Мы с Алариэль бежали вдоль полыхающих домов, свет и искры от которых оранжево-красными всполохами расплывались по небу. В центре селения в схватке сошлись две противоположности. Блоррохи — рослые, крепкие люди, мощь которых обличена в кольчужные доспехи, настолько надёжные, что топоры противников соскальзывали, оставляя лишь небольшие царапины вместо открытых ран. И мы — некий разномастный сброд, не самый сильный и не самый экипированный. Что могут короткий топор и кожаный доспех против кольчуги, алебарда или глефа? Ничего, если только на вашей стороне не бьются голодные варги.

Между людьми тенями мельтешили волки, раздирая противников на части острыми когтями и перекусывая надвое древковое оружие. Волк Кельвара — самый крупный и норовистый из всей стаи — протяжно выл, вселяя ужас и сея панику среди воинов. Не зазорно и в портки наложить, при таких обстоятельствах. Даже у меня шкура дыбом встала и холодок пробежал по позвонку, а я-то по другую сторону баррикад. И это вот с ним я хотел бороться голыми руками? Бррр.

Но враг, несмотря на лютый страх, был готов к встрече с животными, оттого и оружие подобрал с возможностью поражения на расстоянии. Волки кружили вокруг, сбившихся в кучу мужчин и выставивших колющее оружие перед собой, как смертельную ловушку для любого, кто осмелился бы на них напасть. В центре «шипованной сферы» толпились арбалетчики, обстреливая всех, кто пытался подойти ближе, чем на несколько метров. Делали они это медленно и неточно, затрачивая непростительно много времени на перезарядку. Невольно вспомнились наши автоматы и винтовки — вот, где комфорт в использовании.

На группу врагов наступали «наши» (надо бы узнать кто мы, раз уже ввязываюсь в чужую войну), защищаясь от свистящих в воздухе стрел, круглыми щитами. Последние, конечно, оставляли желать лучшего. Каждое попадание пробивало тонкую доску острым наконечником, чудом увязая в ворсе древесины металлическими зазубринами, призванными раздирать плоть и наносить трудноизлечимые раны. Варги зубастыми пастями, на подлете к своим туловищам, ловили болты и с победным хрустом перекусывали их.

Нашим нужно отдать должное. Несмотря на численное и вооружённое превосходство противника, всадники боевого духа не теряли. Кельвар с вдохновляющим кличем ярла вёл свой небольшой отряд в наступление, надеясь спасти то, что осталось от его селения. А мне казалось, что он ведёт своих людей на верную смерть. Нахрапом этот колючий клубок не взять, тут нужна смекала, ну или тактика, на худой конец. Уж слишком хорошо ребята держат строй.

Взгляд сразу же упал на избушку, доверху охваченную пламенем. Она полыхала факелом за спинами врагов, а ее брёвна, истерзанные огнём, держались на честном слове, норовя вот-вот рухнуть.

— Если бы удалось придать им нужное направление…

— Что? — переспросила Алариэль, увлечённая развернувшейся битвой. Женщина с тревогой наблюдала за варгами, словно их благополучие беспокоило ее больше всего.

— Та изба сейчас обвалится. Если у нас получится завалить брёвна на Блоррохов, то они потеряют строй и станут уязвимее для волков и пехоты.

Ведунья понимающе кивнула, но с опаской и какой-то странной неуверенностью покосилась в сторону хибары. Сомнения рассек болт, угодивший в лапу одного из варгов, отчего пространство вокруг заполнил жалобный визг животного. Это значительно придало ей ускорения. Алариэль тут же бросилась к торцам избушек, намереваясь по касательной обогнуть поле битвы и вынырнуть сзади нужной постройки. Я следовал за ней, прикидывая, прибегнет ли она к своим фокусам снова или у неё есть другой план. Отчего-то хотелось, увидеть это ещё раз. Возможно, чтобы убедиться в отсутствии, поехавшей крыши. Впрочем, это уже мало что могло бы исправить. Я, совершенно точно, безнадёжен.

Так и произошло. Ведунья посохом вывела в воздухе узор и, шепча что-то на незнакомом языке, испустила из открытых ладоней мощный порыв ветра, заваливший, охваченную огнём, крышу и фасадную стену на противника.

Кого-то придавило, кто-то загорелся, кто-то успел увернуться от опасности, но главная цель была достигнута. Дезориентированный враг получил мощный удар от всадников Кельвара, что при виде паники в рядах противника, впал в боевое исступление. Варги с душераздирающим рыком бросились трепать арбалетчиков, чьё оружие против ловких и быстрых хищников, оказалось малоэффективным. Я, неожиданно для себя самого, не смог удержаться на месте и вступил в бой с остальными. Мной двигало то ли чувство долга за своё «спасение», то ли желание защитить незнакомых мне людей. Необъяснимо, но факт. Слишком много странностей за прошедшие сутки…

… увернулся от полоснувшей воздух секиры, с размаху всаживая топор бойцу в подреберную часть туловища. Хороший все-таки топор, заточенный. Кольчужное плетение пусть и ослабило силу удара, но не смогло полностью уберечь. По чёрному нагруднику потекла вязкая бордовая кровь, окрашивая крупными каплями снег под ногами. Воин мешком рухнул на землю, испуская дух.

Я, конечно, не фехтовальщик и не боец на топорах, моя стихия огнестрельное и короткий армейский нож, но тело, будто само двигалось. Руки и ноги действовали отработано и слажено. Каждый шаг или удар, взмах руки или парирование вражеской атаки, словно доведены до автоматизма долгими, изнуряющими тренировками. Все выверено и отточено.

… ловко отскочил прыжком назад от заострённого наконечника глефа, рассекшего тонкий кожаный нагрудник, и, получив новую порцию агрессии от огненной вспышки в области живота, с взбушевавшейся силой кинулся на противника, обрушив на него серию ударов топором. Наше оружие сошлось в равном поединке. Сталь к стали, клинок к клинку. Каждый парированный удар отражался сильной вибрацией в ладони, подстегивая и распаляя азарт. Ощущение звериной выносливости и силы, текущей по венам, приятно пьянило. Губы сами расползлись в улыбке. Раздражённый ликованием противника, воин бросился, сломя голову, в атаку, намереваясь стереть ухмылку с моего лица раз и навсегда. Импульсивность и потеря самообладания не сыграла ему на руку. В подходящий момент я опустился на колени, рассекая лезвием мышцы и сухожилия задней поверхности бедра, не прикрытые доспехом. Ноги сами согнулись, роняя хозяина в снежно-кровавую кашу. Завершающий удар по хребту припечатал бедолагу к ледяной поверхности, вынося окончательный приговор.

На поле боя сражалось ещё около десятка пар, между которыми лавировали волки и испуганные кони, потерявшие своих наездников. В лужах крови, вперемешку с «нашими» лежали тела налетчиков. Кельвар неистово махал топором, раскидывая противников налево и направо, и в своем кровавом безумии чем-то напоминал викинга.

Из общей мельтешащей массы, взгляд выхватил женскую фигуру, затаившуюся между тлеющими хижинами. Алариэль сосредоточенно глядела на своего варга, белоснежная шерсть которого покрылась багряными разводами и скаталась в клочья. Затем зрачок ее глаз расширился, а серо-голубая радужка заполонила все пространство глазницы, полностью вытесняя белок.

Волк пошатнулся, по-человечьи тряхнул головой и кинулся на арбалетчика, попавшего болтом в лапу собрату. Он прыгал зигзагом, не позволяя прицелиться и попасть в себя. Финальный прыжок, грозный рык, хруст костей, голова Блорроха, покатившаяся по полю, и окровавленная пасть зверя. Глаза ведуньи приняли человеческий вид и я всерьёз призадумался: а с той ли женщиной я ночевал?

Битва стихала. Налетчиков, не скончавшихся от полученных травм на месте, разумно взяли в заложники до выяснения причин набега. Кельвар распорядился связать их и отволочить в его хижину, павшим же велел оказать почести и сложить погребальные костры. Немногочисленные жители селения быстро разбились на два лагеря: одни отлавливали и привязывали лошадей, ставших недурной добычей, другие отправились в чащу собирать валежник для будущих костров.

С неба, в перемешку с пеплом, посыпал снег. Он остужал тлеющие избы и скрывал багрово-красные следы бойни, возвращая земле безупречный белоснежный вид. Словно природа стремилась стереть воспоминания о жестокости и агрессии людей.

— Галадон, Делек, обыщите их. Заберите все, что может пригодиться: целые доспехи, оружие, монеты, — хладнокровно отдавал приказы Кельвар, оттирая лезвие своего топора об одежду павшего противника.

— Остальных жду на совете, — ярл полоснул меня недоверчивым прищуром, встал с земли, опираясь на рукоять топора, и добавил: — странника это тоже касается.

— Рюрик, — отчеканил я, протягивая ладонь для рукопожатия.

— Вспомнил? — иронично хмыкнул ярл, но руку все же пожал.

— Сымпровизировал.

— Что за слово такое диковинное? Так говорят на юге?

— Можно и так сказать, — кивнул, решая, что необычных слов в речи впредь стоит избегать.

Совет собрался довольно быстро. Жилище Кельвара разительно отличалось от остальных изб селения. Продолговатая постройка, выстроенная из добротного материала, без щелей и хлипких дверей. У северной стены расположилось массивное резное кресло, украшенное шкурой животного, отдалённо напоминающее трон. Центр дома, будучи его сердцем, занимал большущий очаг, вокруг которого сейчас столпились всадники, игнорируя ряды скоромных кресел у стен. Остановился неподалёку от толпы, чувствуя себя не в своей тарелке. Явственно ощущал, что это не мой мир. Я здесь чужой. Как бы выяснить, что произошло? Почему меня закинуло сюда?

Тяжёлая дверь в избу отворилась и внутрь вошли приближенные ярла, волоча за собой двух окровавленных воинов, наличие адекватного сознания у которых, вызывало множество сомнений. Кельвар с комфортом расположился на троне, широко раскинув ноги, и подперев подбородок мощным стёсанным кулаком. У его ног сгрузили тела, рефлекторно согнувшиеся в чем-то вроде низкого, почтительного поклона. Созерцал эту картину и невольно задумался о размере человеческого эго и тщеславия. Ведь все эти правила поведения и почтения, вроде поклонов, реверансов, книксенов, манеры обращения, вроде «Ваше Величество, Высочество, Светлость, Милость» и дальше по списку, всего лишь выдумка власть имущих. Я попал черт знает куда, в черт знает какое время, наблюдаю крах своей цивилизации, но эти снобские замашки пережили все невзгоды, как сорняки, и теперь растут и колосятся в новой.

Невообразимо.

Гомон голосов моментально стих, стоило ярлу приподнять ладонь вверх, призывая присутствующих к порядку. Возбужденные битвой воины, не таясь обсуждали варианты расправы с обидчиками, откровенно недоумевая к чему вести с выжившими диалог. Именно поэтому Кельвар — вожак. Потому что чашу с агрессией и силой разбавляет интеллект и способность просчитывать шаги наперёд. Так что я устроился в сторонке и с любопытством наблюдал за происходящим и каждым присутствующим, мысленно зарисовывая психологические портреты. Отмечал индивидуальные качества, достоинства и недостатки, ярко бросающиеся в глаза. Профессиональная привычка командира роты.

— Что заставило Блоррохов нарушить и без того шаткий мир? Отвечайте, псы! — громом прогремел голос вожака, резонируя от стен и концентрируясь где-то под невысоким балочным потолком.

Бедолаги сильнее прижались к полу, явно не торопясь раскрывать карты. Отсутствие ответа всколыхнуло затихшую толпу, и самые взбудораженные стали выкрикивать с места свои пожелания.

— Отрубить паскудам головы, привязать к лошадям и отправить в их деревню!

— Да что вы возитесь с ними? Скормите их варгам и разойдёмся. Нам ещё на охоту идти!

— Сперва нужно добиться разъяснений! Пришли одни, придут и другие.

Умм? А вот с этого места по подробнее, пожалуйста. Что за другие?

— И кого ты боишься, Аголон? Когррагов? Или отщепенцев-дикорей, что поселились на берегу Великой реки?

— Я никого не боюсь, Эйвар, — огрызнулся, на мой взгляд, самый разумный из всей толпы, что привело к неконтролируемому балагану. Выкрики сменились спорами на повышенных тонах, ещё немного и начнётся мордобой.

— Хватит! — не выдержав, гаркнул ярл, слитным движением поднимаясь с трона. — Вы двое останетесь живы, если заговорите. А если нет, Талем прав. Скормлю вас своему варгу.

Как бы подкрепляя свои намерения действием, в хижину распахнулась дверь и внутрь вошла Алариэль в сопровождении серо-коричневого волка Кельвара. Его морду мне посчастливилось хорошо запомнить, при тесном контакте. Ни с кем не перепутаю.

— Делек, с твоим варгом все в порядке. Я позаботилась о нем, — прощебетала ведунья, лениво скользнув взглядом по заметно подобравшимся воинам. — Ярл, ты хотел меня видеть, — она едва заметно склонила голову, выказав почтение, и почесала за ухом рычащего волка. Он навис над сгруппировавшимися налетчиками и ронял тягучую слюну из оскалившейся, чертовски зубатой пасти им на головы.

— Лишь один взмах руки вас отделяет от смерти. Хитт голоден и зол, — предупредил Кельвар, расхаживая перед носом пленников, заложив руки за спину.

Нет ничего убедительнее слюны разъяренного лютоволка, заливающей глаза и нос. Двое на полу разделяли со мной эту точку зрения, оттого через мгновение хижину заполнил тихий баритон одного из них.

— Среди северных племён прошёл слушок, что Аваллон поглотил не всех магов. Кому-то удалось скрыться от Чёрных гончих.

— Авал’атар озолотит того, кто восполнит недостающее звено, — как-то слишком алчно, для своего унылого положения, заговорил второй.

Невольно перевёл взгляд на «ведунью», выпрямившуюся в тугую струну, но не падавшую обеспокоенного вида, словно речь шла не о ней.

— В таком случае, что же вы забыли в Волдрекке? — непонимающе взревел ярл, энергично размахивая в воздухе руками.

— Вождь велел прошерстить все селения и племена. Мы тычемся, подобно слепым котятам, ибо маг умело заметает следы.

— Мы наслышаны о твоём прозвище, Кельвар Беспощадный, оно давно шагает впереди тебя. Но, молим, на сей раз, отступись, пощади. Впредь ни одна нога Блорроха не ступит на твою землю.

— Я бы и отступился, обещал ведь жизнь в обмен на слово. Да только гляжу Хитт против, — Кельвар щелкнул пальцами, не спеша возвращаясь к трону, а зал заполонил хруст костей и рычание варга, по команде хозяина сорвавшегося с места.

Я старался даже не моргать, впитывая каждую частичку жестокой расправы. Она отрезвляла. Наполняла до краев суровой реальностью, окончательно отбрасывая на второй план все сомнения: мне придётся в кратчайшие сроки приспособиться к этому миру и узнать о нем как можно больше, чтобы выжить. Знание — сила.

— Что дальше, ярл? — с трудом перекрикнул чавканье варга смышленый малый.

— Блоррохи в поисках несуществующего мага потеряли достаточно людей. Нам представилась прекрасная возможность отвоевать их земли.

— Да!

— Давно пора!

— Там значительно лучше. Можно заняться земледелием.

— К тому же, наши дома разрушены. Большинству негде жить, а до потепления ещё несколько месяцев.

На перебой загомонили голоса в толпе, поддерживая затею своего ярла. Слабо представлялась мне возможность воплотить задуманное в жизнь, с тем количеством «боеспособных солдат», что остались у многоуважаемого вождя. Но больше этого меня беспокоил вопрос с Алариэль. Кто ещё из деревни знает кто она такая на самом деле? Долго ли скрывается? Почему открылась мне? Зачем рисковала, защищая варгов?

— Готовьте снаряжение, отдыхайте. На рассвете выступаем. Все свободны, кроме чужака.

А вас, Штирлиц, я попрошу остаться. Ведунья, покидая зал, полоснула меня трудночитаемым взглядом и закрыла за собой тяжёлую дверь. Волнуется, что я сдам ее с потрохами?

Двое в зале, не считая, лениво развалившегося лютоволка, и пары обглоданных скелетов. Обстановка мало располагала к долгим задушевным разговорам, хотя сытость варга, признаю, действовала несколько успокаивающе.

Кельвар подошёл ко мне вплотную и заговорил, медленно цедя каждое слово сквозь зубы:

— Сегодня ты помог нам одолеть врага, убив двоих. Лишь поэтому я разрешаю тебе остаться и примкнуть к моему отряду. Но заруби себе на носу, если я узнаю, что этот набег твоих рук дело, клянусь Праотцами, тебе не спастись от моего гнева. Ты позавидуешь участи этих двоих.

— Мысль уловил, уяснил. Могу быть свободен?

Брови ярла дрогнули в удивлении, а затем лицо, исполосованное зарубцевавшимися шрамами, снова приняло непроницаемо-сосредоточенную маску. Он шагнул ближе, с вызовом выпятил вперёд квадратную челюсть с каштановой бородой, заплетенной в толстую косу и стянутую на конце чёрным кожаным жгутом. Уголки тонких губ, выглядывавших из-под жесткой щетины, нервно подрагивали, на дне серых глаз клубилась злость, а в напряжённой позе недвусмысленно читался плохо завуалированный вызов.

— Ты слишком умело обращаешься с оружием и я до сих пор не могу понять, что ты делал на открытых просторах Ледяного лога. Но будь уверен, я узнаю. И тогда Эли тебе не поможет.

Этот бессмысленный зрительный поединок я прервал первым. Развернулся и быстрым шагом покинул хижину, оставляя ярла наедине со своими бредовыми обвинениями.

Или, быть может, не такими и бредовыми? Сила, переполняющая мое тело, словно, на самом деле, не была моей. И ростом, будто стал выше. А что если я не в своём теле? Что если моя душа переселилась в тело предателя или преступника? Не придётся ли мне отвечать головой за чужие дела?

Взглянул на кисти, испещрённые вздутыми венами, и не заметил белый шрам от зубов старого ретривера, прихватившего ладонь в порыве схватки с соседским псом. Зато на них оказалось несколько старых незнакомых мне повреждений.

Проклятье. Как бы мне не хотелось признавать это, но в словах ярла есть зерно здравого смысла. Кем я являюсь для этого мира и чем мне это грозит — вопросы выживания.

У одного из обугленных домов осталась брошенной за ненадобностью бадья, полная воды. Вынул верхушку, успевшую схватиться крепким слоем гладкого льда, и уставился на своё отражение.

Чужая шкура…, пусть и схожий типаж.

Пшеничные, непривычно длинные волосы собраны в тугой хвост на затылке, густая борода, скрывающая подбородок и верхнюю часть шеи, выглядит неопрятной, запущенной. Лицо молодое, но лоб расчерчивает глубокая морщина, а между светлыми, кустистыми бровями пролегают две параллельные борозды, выдающие в нем вдумчивую натуру. Аквамариновый цвет глаз кажется слишком насыщенным, быть может из-за воды. Во взгляде отчётливо читается усталость и какая-то вселенская осознанность, то ли от теней, залёгших под глазами, то ли от паутинки морщин, испещрившей кожу у их внешних уголков.

— Ты можешь оказаться, как преступником, так и меценатом, парень. Твоя внешность не облегчила мне задачу, — выдохнул своему отражению и отправился в хижину к Алариэль. Мне нужен нож. Я уважаю местные веяния моды, но ходить с хвостом и неухоженной бородой не стану.

Глава 3.

Глава 3.

«Следует быть рабом своих обязательств или же отказаться от всякого доверия к себе»

Пьер Буаст

На пол упал русый хвост, туда же отправились клочья бороды. В полной тишине я срезал скатавшиеся в клок волосы, заглядывая в маленькое надтреснутое и потемневшее от времени стёклышко, по форме напоминающее боковое зеркало автомобиля. Несколько раз оцарапал кожу, пока сбривал спутавшуюся бороду, ругая предшественника за неопрятность. Бездомный пьяница и тот лучше выглядит.

Алариэль перебирала травы у тяжелого стола, несколько раз ненадолго выходила из хижины и возвращалась с хмурым выражением на лице. В отражении я дважды ловил обеспокоенный взгляд светлых глаз, читал в них смятение, неуверенность и даже страх.

— Я не выдал тебя.

Заверил женщину, поймав в зеркале очередной неоднозначный взгляд. Вместе с лишней растительностью на голове и лице, я сбросил с себя несколько лет возраста и груз с плеч. Шанс, что меня не узнают в новом амплуа все-таки имелся.

— Почему? — она тихонько опустила деревянный горшочек на стол и подняла на меня голубые глаза. В них плескалась нечто, напоминающее надежду с примесью отчаяния.

— Ледяной лог не прощает ошибок одиноким скитальцам. Не заступись ты за меня, возможно, сегодня я бы не встретил рассвет. Я вернул долг.

Алариэль неопределённо кивнула, то ли соглашаясь со мной, то ли с мыслями, кружащими в ее голове.

— Раз мы знаем тайны друг друга и теперь можем говорить открыто и на равных, то предлагаю заключить сделку.

Женщина иронично усмехнулась, как бы, отвергая предложение на первых порах, но затем заинтересованность и живое любопытство преобразили черты ее лица, побуждая все же разузнать подробности.

— Решил, будто можешь шантажировать меня?