Из ряда вон

Особенно напрягало отсутствие связи — никто не давал каторжанам со Жмыха доступа к терминалам, а узнать какую-то достоверную информацию от членов экипажа «Гил-Гэлада» не представлялось возможным — они говорили исключительно по-эльфийски и делали удивленные глаза всякий раз, когда кто-то из пассажиров пытался заговорить с ними. Княжна тоже не появлялась — проконтролировала, чтобы каторжан разместили — и скрылась из виду.

С остальным всё было в порядке — Гай даже получил доступ в тренажерку и гонял себя до седьмого пота, физически ощущая как обновляется организм, очищаясь от миазмов Жмыха. Пять-шесть литров воды в день он точно выпивал — и постепенно приходил в норму. Остальные — даже неугомонные медвежатки предпочитали безделье и отдых.

* * *

Рованион предстал перед взорами людей во всей своей красоте. Золотистые облака, в которых парили летающие острова-замки местных аристократов, зеленый ковер покрывающего всю планету леса, ленты рек и сверкающая гладь пресноводных морей, ажурные шпили и воздушные колоннады городов…

«Гил-Гэлад» завис на низкой орбите и к нему тут же полетели челноки, похожие на гигантских белых птиц.

— Нерациональный расход ресура, — буркнул Дон, глядя в иллюминатор. — Они слишком многое делают просто для красоты, понимаете? Это неэффективно.

— Что-то немного красоты я на Жмыхе заметил, — резонно прокомментировал черный медвед.

— Так то коммерческий проект, для извлечения прибыли. А это — Рованион! Родина! — объяснил Таир. — Не думал, что когда-то увижу ее снова… Жаль, что свидание это будет недолгим…

— Это с хрена ли — недолгим? — рыкнул дядя Миша. — Ты что-то знаешь? Что нас ждет?

— Испытание! — пожал плечами Таир. — Потом — арена.

Больше из эльфа так ничего и не вытянули.

— Вы можете подобрать себе одежду по вкусу, — раздался за их спинами голос княжны Кайнэ Аркуэнэ. — Постарайтесь выглядеть прилично, когда будете проходить испытание. Нелепо будет умереть в старом затасканном комбинезоне из Разлома!

Гай обернулся и увидел, что княжна движением фокусника распахнула двери одного из помещений.

— Прошу, господа!

Каторжане толпой ринулись внутрь — осточертевшие оранжевые комбинезоны хотелось поскорее снять. Гай задержался немного, гадая — в чем была необходимость княжне лично работать гардеробщицей? Она выжидательно посмотрела на него, подняв бровь.

— Чего же вы ждете? Вам не по-душе выбор одежды?

— Я бы предпочел бронескаф, если честно… — мрачно ухмыльнулся Кормак.

Княжна обозначила улыбку, дав понять, что оценила шутку.

— Думаю, у вас всё получится, ваше величество, — сказала она. — Я не сомневаюсь в вашей невиновности — уже. Но согласно канону вы должны предстать перед Древом.

* * *

Челнок мчал их сквозь золотые облака, каменные лица эльфийской стражи в голубых чешуйчатых доспехах не выражали ни единой эмоции, бывшие узники Жмыха разместились на мягких сиденьях и пытались не думать о том, что в самое ближайшее время их судьба решится.

В обновках они теперь выглядели почти нормальными людьми — насколько вообще модификантов, киборгов и генетиков можно считать нормальными. Гай пошаркал подошвами тяжелых ботинок и довольно хмыкнул. Обувь — решает. О чем думали эльфы, когда предоставляли им настолько широкий выбор экипировки — он не знал, но такую обувку вполне можно было причислить к дробящему оружию. Металлические вставки на носках и пятках, тонкая бронепластина внутри подошвы — всё это предназначалось для защиты от противопехотных мин. Или для нанесения мощных ударов нижними конечностями.

Уверенности придавала и плотная куртка из материала, похожего на дубленную кожу — такая может служить легким доспехом, защитить от царапин и ссадин… Ну и штаны — с карманами, конечно. Карманы постепенно наполнялись разными полезными мелочами, которые можно было найти в каюте, столовой, гардеробе и техническом отсеке.

— Клептомания — говорили они. Барахольщик — говорили они… Из чего я сделаю пращу, или куботан, если не оставлю себе вот этот ремешок и этот болт — вот что я спрашиваю! — парню не хватало нормального ножа, и спрятанное за голенищем керамическое убожество из столовой вовсе не решало этот насущный вопрос.

— Что ты там бормочешь, Гай? — дядя Миша блаженно растянулся в кресле. — Посмотри — красота-то какая! Лепота-а-а!

— «Лепота-а-а!» — передразнил рашена Кормак. — Мне бы до гала-связи добраться — вот то была бы настоящая лепота!

Челнок дернулся, останавливаясь. Раздались резкие команды на эльфийском и каторжанам недвусмысленно указали на открывшийся шлюз. Выстроившись в цепочку, они один за одним покидали шаттл. Шагнув наружу, Гай вдруг почувствовал, что совершенно оправился от последствий Жмыха. Да и гравитация на Рованионе была очень близка к стандартной — так сворачивать горы парень был готов теперь в самом что ни на есть буквальном смысле.

— Следуйте за мной! — проговорила княжна, вновь явившаяся из ниоткуда.

Теперь на ней не было чешуйчатой брони — и два десятка пар глаз просто пожирали взглядами изгибы точеной фигуры, которую скрывало легкое летящее платье из тончайшего шелка. Затейливо уложенные волосы удерживались диадемой из самоцветов, в которых Гай с удивлением узнал гессельгадолины с Горго.

«Для сложных оптических приборов, значит!» — подумал он, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не пялиться на пятую точку ее светлости. Наверняка никто из каторжан не запомнил дороги — так все они были увлечены зрелищем, которого были лишены во время жалкого существования в Разломе.

А Гай думал о том, что всё это может быть частью хитрого плана — их покормили, дали отдохнуть, приодели — и перевели на другой уровень потребностей, о которых свора одичавших мужиков и думать не думала до этого, сосредоточившись на выживании и проблемах сиюминутных. Что это за психологические игры — он понятия не имел, но играть в них точно не собирался. Обойдутся ушастые мозгоправы…

Вдоль тропинки, по которой княжна Кайнэ вела гостей (пленников?) Рованиона, тянулась живая изгородь из густого жестколистного кустарника. Гай в просветах между ветвями замечал тени в голубых доспехах — стражи были тут, неподалеку. Свобода была мнимой.

Над головами нависали кроны деревьев — зеленых лиственных исполинов, сквозь которые едва-едва проникали лучи солнца — вокруг царил полумрак.

— Пришли! — внезапно сказала эльфийка и исчезла.

Только что была — и р-раз — пропала! Каторжане загудели, а дядя Миша, принюхавшись, заявил:

— Никакого колдовства или телепортации. Я чую ее запах — она совсем близко. Спряталась.

Они высыпали на поляну и осмотрелись. В самом ее центре располагался круг из огромных замшелых валунов, создающих как бы ограду вокруг странного на вид дерева — белого, лишенного коры и листьев.

— Вы должны подойти к дереву, коснуться его рукой и сказать, почему считаете, что ваше пребывание в Разломе — это ошибка, — раздался глубокий и выразительный голос.

Из-за дерева шагнул высокий эльф в длинном церемониальном одеянии, с золотистым посохом и золотой же диадемой на белых, в цвет дерева волосах. Увидев, что люди не решаются, он взглянул на Таира и кивнул:

— Ты знаешь, зачем ты здесь, Таир Тамбаро. Сделай то, зачем пришел!

Таир шагнул вперед. Он весь трясся, но, перебарывая себя, шагал к дереву. Прислонив руку к его гладкой поверхности, он сказал:

— Я виновен, многократно виновен. Я хотел лишь увидеть родные леса еще один раз — и умереть.

В ту же секунду он рухнул на траву, как подкошенный, выдохнул и замер.

— Охренеть! — сказал дядя Миша. — И что бы это значило?

— Умер! — сказал Дон.

— Да ладно?! — глянул на него рашен.

— Кто из вас желает быть следующим? — седовласый эльф повел рукой. — Таир недостоин сражаться на арене — и он знал это заранее. Потому он лежит сейчас здесь, а душа его — далеко в чертогах Манве.

Дядя Миша тряхнул головой, рявкнул что-то вроде «абанамат» и «дахусим» и в несколько шагов пересек поляну:

— Я невиновен! Они хотели отравить меня и забрать мое имущество, а я убил их — это было честно! В традициях моего народа есть печенку — и я съел печенку, и они были уже мертвы в тот момент, когда я ел их печенку и не страдали! Полиция не стала разговаривать со мной, а стала стрелять в меня — и я стал сражаться с полицией! Я невиновен, тысячу раз невиновен, и готов отстаивать своё видение с оружием в руках, или без оружия — мне всё равно! А? А, деревяшка?

Ничего не происходило. Эльф кивнул и указал дяде Мише на открывшийся в живой изгороди проход. Старый медвед всё порыкивал и стучал кулаками себе в грудь — его колотило от нервного напряжения. Следующим был Дон. Он просто подошел к дереву, прислонил к нему обе ладони и сказал:

— Это была месть. Месть за самых дорогих и любимых мне людей. Я не знал, что там была его семья, но я не жалею, что сделал это. Я хочу умереть — и встретиться с моими любимыми, но не могу покончить с собой — хотя пробовал уже восемнадцать раз. Можно считать — сейчас девятнадцатый.

Он постоял еще немного — потом хлопнул по дереву и отошел, покачав головой. Повинуясь жесту эльфа, он исчез во вновь открывшемся проходе.

Гай будто в прострации наблюдал за тем, как один за одним к дереву подходили каторжане. Оба новичка-четверки рухнули на землю, как и большинство киборгов — из них осталось только двое. После того, как медвежатки остались живы все втроем — Кормак всё больше начинал понимать, что дело вовсе не в справедливости приговора — а во внутренней уверенности в собственной невинности того, кто прикасается к дереву. Что это было за устройство — он не брался гадать. В любом случае — его уверенность проистекала из твердых фактов, а потому он мог не волноваться. Они остались вдвоем с Дум-Думом, и чернокожий зумбец наконец шагнул вперед.

— Я пират и контрабандист, и, пожалуй, не зря попал на Жмых. Но, кажется мне, что пользы снаружи я принесу гораздо больше, чем сидя в Разломе и перебирая жижу. Я хочу заняться чем-то стоящим, послужить людям, построить дом, завести семью! Я собираюсь начать новую жизнь и знаю, как это сделать. А теперь можешь убить меня, деревяшка. Я всё сказал.

И этого оказалось достаточно — он остался жив! Махнув Кормаку рукой, Думбийя пропал в зарослях. Гай широко улыбнулся и расправил плечи. Слитным движением на поляну с шагнули стражи, эльф с посохом попятился.

— Эй-эй, я не собираюсь корчевать ваш биокомпьютер, или что это за хрень такая? Я согласен играть по правилам — до тех пор, пока вы сами их придерживаетесь. То есть я мог бы сейчас выдернуть этот дурацкий посох, и устроить тут бойню — и был бы в своем праве. Почему? — Гай ухватился за нижнюю ветку дерева. — Потому что я Гай Джедидайя Кормак, и я уже говорил вашей светлой княжне Кайнэ Аркуэнэ, кто я, мать вашу эльфийскую, такой и по какой-такой причине я попал на Жмых. Я — самовластный монарх Ярра, и меня ждет куча дел на моей планете, понимаете? Один подлец поймал меня — и отправил гнить в Разлом. Это будет мне хорошей наукой, но, Господи Боже, я понять не могу, какого хрена между мной и моей планетой стоят разряженные в пух и прах эльфийки, какие-то типы в голубых доспехах и вот эта сраная деревяшка? Я должен выступить на вашей арене и с кем-то там сражаться? Давайте уже скорее, я домой хочу, ладно?

Отпустив жалобно скрипнувшую ветку, парень ошеломленно помотал головой — так вот как это работает! Явно какой-то токсин, проникающий под кожу и заставляющий вываливать всё, что на душе накипело! Хитрые ушастые засранцы!

— Следуйте за мной, ваше величество, — возникшая словно из воздуха княжна Кайнэ протянула ему руку.

— Дамы вперед! — не принял руки он. — Не смею задерживать!

Она снова выгнула бровь, а он демонстративно отер руки об одежду. Мало ли что находиться в этих изящных перстнях, или просто нанесена на ее бархатистую кожу? Трогать эльфов и эльфийские штучки? Ну не-е-ет, уж извините.

— Я смогу получить назад свой комбинезон и сандалии? — спросил он, шагая сквозь проход в живой изгороди. — Мне очень нужна моя одежда, знаете ли…

Глава 8,

в которой парень размышляет о самом паскудном

Это было похоже на паранойю — но, как давно известно, если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят. Один из писателей древности — то ли Суатолла, то ли Эрнест, думал, что за ним следит тамошняя Сигуранца. А ему твердили что у него паранойя. В итоге — он спился и застрелился, а потом оказалось, что за ним реально следили.

Так что Гай стирал потертый оранжевый комбинезон в умывальнике и с грустью глядел на прекрасные тяжелые ботинки и штаны с карманами, и кожаную куртку, которые лежали аккуратной стопочкой тут же, на табуреточке. Воздействие белого дерева и печальный опыт общения с предательским скафандром из сектора Чайниш.

Кто сказал, что во время поединка он вдруг не почувствует желание прилечь на песочке арены, или наоборот — не превратится в берсерка? Такие расклады парню не нравились, так что оставалось и дальше шерудить руками в мыльной воде. Хорошо бы вообще прокипятить одежду — но где взять открытый огонь и выварку в этом мире изящных мультиварок и экологически чистых электроплиток?

— Эй, енот-полоскун! Тут меньше часа осталось, а ты всё плещешься! — хохотнул дядя Миша. — Ты серьезно собираешься в этих обносках выступать?

Сам-то он был одет в роскошные шаровары, белую рубаху, дубленый тулуп и высокие сапоги. И на кой хрен ему нужен был тулуп? Разве что в качестве дополнительного слоя защиты? И откуда тулуп в эльфийском гардеробе? Стоило признать — смотрелся дядя Миша весьма фактурно — как богатый купец со старых картин.

Кормак сунул комбинезон с потертой белой тройкой на спине в сушилку, загудел поток горячего воздуха, выдувая из материи влагу.

— Что, и сандалии наденешь? — ухмылялся медвед.

Парень с сомнением посмотрел на ботинки: он отдраил их изнутри и снаружи, залил антисептиком и высушил — может быть, этого будет достаточно?

— Есть целлофановые пакеты? — спросил он.

— Это родина эльфов, откуда тут целлофан? Хочешь, я тебе свою майку на портянки распущу, она у меня свежая, из последней поставки в Разлом.

— А давайте! — не стал брезговать Гай.

Портянки — это был выход. Всё-таки каторжанские сандалии — это было полное дерьмо.

* * *

— Chto den' gryadushchij mne goto-о-о-оvit?.. — пропел дядя Миша густым басом, шагая по коридору.

Эльфийская стража пригласила их готовится, и теперь все выжившие после общения с белым древом шагали в полумраке подземелья по белым каменным плитам — туда, где слышалось многоголосье толпы. Они вошли в помещение, которое одновременно напоминало гримерную, спортивную раздевалку и арсенал — зеркала, шкафчики, скамейки, стойки с холодным оружием…

— Кондопога есть? — разнесся голос дяди Миши, а потом медвед оглядел хмурых стриженых эльфов, сидящих по углам, и пожал плечами. — Ну да, что это я?..

Один из эльфийских стражей сделал жест рукой, указывая на разнообразное оружие, имея в виду, что выбирать можно что угодно. Гай бегло осмотрел предложенные экземпляры и повернулся к эльфу:

— Джанавар катне, большой кукри с Сарасвати… Понимаешь о чем я?

Ему удалось пробиться сквозь стену безразличия — взгляд эльфа едва заметно изменился и он кивнул, развернулся на пятках и вышел.

— С кем хоть сражаться будем? — Думбийя взвешивал в руках топор, а на пояс прицепил ножны с кинжалом.

— Судя по всему — стрелять в нас не будут, и на том спасибо, — сказал Гай.

Он высмотрел неплохой нож — но червь сомнения пожирал его. Токсины, токсины — они теперь мерещились ему всюду! Выход был — он достал из кармана полоски ткани, на которые пустил кое-что из своих старых, еще разломовских вещей и принялся бинтовать руки. Да, подвижность пальцев будет уменьшена, но какая-никакая защита, да и зубодробительные апперкоты никто не отменял. Апперкоты — вещь страшная, в этом убеждались уже многие самонадянные противники: от киборгов до драконов.

— Завяжи? — протянул он руки Дум-Думу.

Тот понимающе хмыкнул и закрепил бинты. Он тоже имел возможность испытать на себе тяжелую руку монарха Ярра.

Наконец, нож отправился за голенище ботинка, а стражник доставил джанавар в ножнах. Не такой, как подарил Гаю Ллевелин: этот был гораздо более массивный, тяжелый, и, конечно, без атомарной заточки — но это был именно он, джанавар катне, с хищным изгибом лезвия и удобной рукояткой, которая сидела в ладони как влитая. Парень не удержался и крутанул клинок, с гулом рассекая воздух.

— Эй, эй, полегче! — выставил вперед ладони Дон, который ходил между рядами и выбирал себе оружие по руке.

— Эй! Эй! — вздернул клинок вверх Гай, салютуя как настоящий эсток.

— Чего ты? — удивился модификант. — Чего скалишься? Я тебя таким веселым еще ни разу не видел!

— Настоящий зеленый эсток, а тем более Подорожник или Чертополох идет в бой с улыбкой на лице — в память о вожде, которого звали Марч Длинный Меч! Он сражался с мехами с одним только мечом в руках, и сразил дюжину врагов в безнадежном бою! Он улыбался, когда скрестил клинки с ними, улыбался, снося железные головы и улыбался, когда умирал и кровь текла у него изо рта! — пояснил Гай и вогнал джанавар в ножны.

— А-а-а-а… Ну, это многое объясняет! — покрутил пальцем у виска Дон.

А дядя Миша похлопал парня по плечу:

— Познакомишь меня с этими твоими эстоками?

— Познакомлю, дядь Миша. Есть там один старикан — вы с ним точно общий язык найдете… Только они это, ну…

— Чего — ну?

— Каннибализм не одобряют.

Рашен только отмахнулся.

В этот момент раздались голоса труб, и стражи настойчиво попросили их пройти на арену. Снова белые плиты коридора и гулкие шаги в полумраке, потом — свет сквозь ажурную решетку — и они в центре огромного амфитеатра, полного зрителей!

Звучали какие-то слова на эльфийском, тревожная музыка. Гладиаторов под гомон толпы провели по кругу и вернули назад — в полумрак коридора и дальше — в раздевалку-арсенал.