Прекрасное далёко

- Вот это новость, я действительно Николай, только я вас, женщина, не знаю.

- Не знает он. Сбежишь или чаю со мной попьёшь? Не знала, что ты из этих.

- Чаю попью, отчего ж не попить, если у вас чай еще водится. Настоящий хоть?

- Настоящий, не настолько я обнищала, чтоб траву заваривать. Да уж, думала враки всё, а оно вон как, - бормотала тётка, провожая Николая в дом. В прошлый раз Николай в самом доме у Шульженко не был, да и в этот согласился попить чаю отнюдь не ради интерьера. Ему до мурашек хотелось выяснить, какие теперь времена, вернее, в какой год он попал. Беглый осмотр деревни не оставлял сомнения в том, что это какое-то злое и далёкое будущее. Еще и эта сбрендившая, которая его «помнит». Одноклассники Николая так над дедом-сторожем в школе подсмеивались: «Дед, а ты царя помнишь?» И вот на тебе, его самого как того царя кто-то помнит. Смешно.

Нервный смех не пробивался к поверхности, скорее пугал Колькино нутро и мешал планировать свои действия. Ему сейчас надо не бояться, а разговор выстраивать так, чтоб побольше вызнать да поменьше сказать о себе. Лишнее это сейчас, много про себя рассказывать.

Внутри всё оказалось гораздо лучше, чем снаружи. Оборванный вид тётки, резиновые сапоги, какая-то заношенная хламида и старая замызганная куртка поверх неё никак не намекали, что в доме будут симпатичные явно импортные обои на стенах, яркая цветастая клеёнка как из Японии на столе, жутко стильный светильник на потолке. И вообще, крутя башкой Николая увидел много такого, чего не видел в доме своих весьма зажиточных родителей. Да то же японское радио на подоконнике! А рядом с ним микрокалькулятор. Вот скажите, зачем деревенской бабке микрокалькулятор под рукой.

- Чего озираешься, засады боишься? Так нет её, у нас в Теляково сейчас много чего нет. Впрочем, как и в округе. Вот тебе чай, вот конфеты. Или чего посерьёзнее хочешь?

- Нет, совесть не позволит объедать бедную одинокую женщину. – Закинул удочку Герасимов. Он сейчас чувствовал себя секретным разведчиком, заброшенным в чужую и местами вражескую страну.

- Одинокая, это да. Бедная? С этим тоже не поспоришь. Но уж серого путника чем накормить найдется.

- Какого серого путника? – Николай заозирался, тем более что почувствовал в словах тётки какой-то пиетет перед упомянутым человеком. Она даже слово «серый» смогла сказать с большой буквы. «Серого Путника» - вот как звучало.

- А ведь верно! Ты ж не в сером плаще! Может ты никакой не Серый? Погоди, я точно тебя помню, ты тогда в этой же штормовке был. Или у вас плащи все кончились?

- Стоп! Я уже устал слушать про ваших Серых Путников. Кто они такие вообще?

- О как. И денег тогда у тебя нет?

- С деньгами всё нормально. Рублей пятнадцать есть на кармане.

- Тю! Насмешил, пятнадцать рублей! Коробку спичек купить на них прикажешь?

- У вас такие дорогие спички?

- Да, ты точно не Серый Путник. Они всё знают про нас.

- Про каких вас?

- Про людей. Я их сама не видела, но рассказывали взрослые вполголоса. Приходят такие в деревню за продуктами, по одному всегда, расплачивается Серый Путник всяким нужным, а то и деньгами, всегда щедро платит, не торгуясь. А потом лет через десять глядь – опять он пришел, и на лицо не поменялся, и одёжа всё та же. А может не через десять, а раньше или позже прийти. Дед говорил, он вырасти успел и состариться, а этот Серый всё в одной поре. Нелюдь, но полезная.

- А проследить за ними не пробовали?

- Говорят, был один умник. Был, да сплыл. Нечего лезть в дела нелюди, пока она жить не мешает. Только на моей жизни ни один не проходил через деревню.

- Ага.

- Чего «ага»? Чего знаешь про них? Обожди, что ты можешь знать, когда сам про них впервые от меня услышал!

- Ну, всяко бывает. Ты вот про меня знаешь чего-то, хотя бы имя. Притом, что никогда не видела.

- Это я-то тебя не видела?! Ага! Светка я, Шульженки дочка! Ты меня сорок пять лет назад с кабана восставшего сдернул. Да тебя вся деревня помнит. Помнила, когда люди жили.

- Ты Светка? Кнопка чумазая?

- Так ведь сколько времени минуло. Забыл?

- А я и не знал. Сел, включил, слез. А тут вона чего. А про твоих Серых – кончилось их время, видимо. Видал я там плащ, валялся в пыли. И аккумулятор у машины сел.

- У какой машины?

- У машины времени. Импортной, между прочим.

- Это понятно как раз. Что импортная, свои машины мы так и не научились строить. Американская?

- Французская. Да какая разница! Свет, как вообще всё?

- Да нормально. Живём потихоньку.

- Да? А так сразу и не скажешь. Деревни, считай и нет. Сорок пять лет, говоришь? А люди где?

- Старики поумирали, а кого и дети увезли. Молодёжь уехала, понятное дело.

- Кому понятное? В райкоме куда смотрят?

- Ха-ха-ха! Во ты сказанул! Ты из какого времени вообще?

- Из семьдесят седьмого. У нас там сейчас идет. Шёл.

- Забавно как! Из семьдесят седьмого. Погоди, так у тебя советские деньги?

- А какие еще? Вот. – И Николай полез в карман за кошельком.

- Ну-ка, ну-ка! Покажь, сто лет не видела эти бумажки. Ух ты, маленькие какие! Забыла уже. Я семидесятого года рождения, когда деньги поменяли, молодая была еще.

- Да ты, Свет, и сейчас ничего. Для своего возраста, я имею в виду. Тебе пятьдесят два же сейчас?

- Ага.

- Вот видишь! Три года до пенсии, а на старушку вообще не похожа! – Бросился подбадривать собеседницу Герасимов. Как мог.

- Сказал тоже, три года. Шалишь, Коля. Бабы на пенсию в шисят идут теперь. А мужики в шисят пять.

Светка, как заметил Николай, то и дело бросала взгляд на микрокалькулятор, видимо ей срочно хотелось что-то посчитать. Может даже проверить, сколько лет прошло. Не все же пожилые люди в уме могут двухзначные числа складывать и вычитать. Женщина заметила, что её желание не секрет и всё-таки взяла калькулятор в левую ладонь. Указательным пальцем быстро потыкала по кнопкам, а потом зачем-то приложила калькулятор к уху.

- Семен! – неожиданно громко заголосила Светка, - у нас всё в силе? Ты сегодня как обычно поедешь? А для меня всё по списку купил? Спасибо тебе большое!

Герасимов чуть с табуретки не сверзился от такой эскапады, а может от того, что слишком резко повернулся ко входу на летнюю кухню. Поперхнулся чаем, но хоть не облился – переодеваться-то не во что. В дверях не было никакого Семена, около окна во дворе тоже никого. А хозяйка дома продолжала кричать:

- Я сегодня рассчитаюсь, не волнуйся. Да, деньги есть сейчас. Нет. Да ты и так помогаешь! Еще раз, спасибо! Увидимся сегодня. Да. Я женщина свободная, могу и иначе отблагодарить, ты только намекни.

Создавалось впечатление, что она с кем-то разговаривает, а её фразы – ответы на реплики воображаемого собеседника. «Кабзда информатору! Умом бабка тронулась от одиночества» - решил для себя Николай. Когда взрослая тетка играется с микрокалькулятором в телефон, это диагноз.

- Николай, выдохни! Выдыхай, говорю. Это телефон у мен в руке! Вот же повылезают тролли подгорные, да на мобилы крестятся.

- Чего?

- Того. Пока ты во времени путешествовал, мир не стоял на месте. На, гляди, только из моих рук.

Светка, хотя какая Светка, пожилая женщина протянула натруженную руку крестьянки с ярким маникюром, в которой полностью уместился приборчик, принятый поначалу за микрокалькулятор. Да, ошибся Коля, таких маленьких калькуляторов ему видеть не доводилось. Но ведь как похож! Серенький экранчик, жидкокристаллический, как вспомнил наш герой, маленькие кнопки с цифрами на них и незнакомыми символами под кнопками. Еще несколько кнопок на узеньких боковинах пластмассовой красивой коробочки.

- Да, дорогой аппарат. Где взяла?

- Этот? Дешёвка китайская, дешевле и не бывает небось. Но мне и такого хватает, чай в интернет не выходить.

- Чево-о-о?

- Понятно всё с тобой, прошлый век.

- Точно. У вас же сейчас двадцать первый наступил! Я в будущем.

- Сказал тоже – наступил. Давно уже и наступил, и потоптался. Кого в лепёшку, кого просто пнул. А с другой стороны, вроде и ничего. На самом деле живём не хуже, чем тогда.

- Живём? А ты с кем тут обитаешь? Замужем?

- Не боись, по мордасам не прилетит! В разводе я. Кстати, зацени: я теперь Селезнёва!

- И чего?

- Тьфу-ты, ну-ты, палки гнуты! Ты из прошлого, а я Селезнёва из будущего! Ну? Допёр?

- Не-а. – Светка смотрела и ждала понимания в глазах молодого парня, заброшенного судьбой в её пристройку. А в глазах так ничего и не всплыло.

- Забудь. Это я протупила. Ты ж, говоришь, из семьдесят седьмого. У вас тот фильм по ящику не крутили.

- По ящику?

- По телеку.

- А какие у вас телевизоры, цветные?

- Сказал тоже, цветные! Думай башкой, раз у нас такие телефоны, то какие у нас телевизоры!

- А куда можно по такому телефону позвонить? В соседнюю область можно? Межгород есть?

- Матерь божья, да хоть по всему миру. А если нормальный смартфон, то и с картинкой, с видеосигналом то есть.

- Ты сказала, твой китайский плохой. А советские какие?

- Чего? Какие советские? А никакие. Нет такой страны на планете.

- А что есть? – Николай приготовился слушать про Всемирную Социалистическую Федерацию или Европейский Союз Советских Народов на худой конец.

- Россия есть. Украина есть. Еще. Всякие Эстонии, Германии, Грузии, Франции… Зато у нас теперь все телевизоры импортные. И показывают нормально, и не ломаются каждый год.

- Да ну! Телевизоры – это здорово. – С сомнением в голосе попытался выйти на оптимистическую ноту Коля. - Жалко, что у тебя нет, я бы посмотрел, как это – импортный цветной…

- Темнота! У меня и панель, и спутниковая антенна, небось не в лесу живем. Хотя… насчёт леса я погорячилась. Пошли покажу.

Хозяйка открыла дверь из летней кухни в дом и повела пришельца из прошлого в светлое будущее, почему-то маскирующееся под наследие ядерной войны или послевоенной разрухи. Вслед за ней в будущее зашел и комсомолец в брезентовой штормовке. «Это я удачно зашёл!» - воскликнул кто-то в его голове голосом Леонида Куравлёва. В доме будущее явило свой блеск в полную силу. Куда там барыгам и продавщице из гастронома! Да у райкомовских, и то такого шика не встретишь! Поправочка – у тех райкомовских. А как живёт сейчашнее партийное руководство, надо сильно лоб морщить, и то фантазии не хватит. Начать с того, что обои на стенах сверкали золотом и насыщенными красками, а поверх обоев неописуемой красоты картинки и экибаны из не-пойми-чего. Ковер во весь пол, за каким давиться будешь полсуток, и не урвёшь всё одно. Люстра вообще непонятная, хромированный спрут со стеклянными шариками и отростками во все стороны во все стороны рассылает лучики респектабельности. И это она еще выключена! А это что такое? Черный или почти черный прямоугольник был практически вставлен в непонятную мебельную конструкцию. Более всего это было похоже на школьной доску, только покрытую матовым стеклом и без надписей. «Доска», как и положено ей, была плоская, с узенькой рамочкой. Николай поискал взглядом мелки на полочке и не нашёл.

- А чем писать на ней?

- На чём писать? Зачем писать? – недоумённая Света к тому времени уже привычно бухнулась в шикарное кресло. «Да, братцы, – прокомментировал Герасимов сам для себя и не вслух – такого кресла во всем Союзе не найти» А потом увидел, что кресло парное. Мало того, у другой стороны притаился такой же диван. И диван не был накрыт покрывалом! Выглядело это так, словно хозяева никак не берегли своё мебельное чудо. Собеседница откуда-то из задницы жестом профессионального фокусника извлекла еще один телефон, если это был он, и ткнула в «доску». Миг, и в уши Николая полился незнакомый голос, а «доска», оказавшаяся экраном, показала ему говорящую голову. Причём размеры экрана оказались такие, что голова ведущего отобразилась практически в натуральный размер. Цвета и оттенки тоже были нереально реальными, ни строчек, ни «зернышек» в изображении. Более всего это походило на то, что перед ошеломлённым зрителем раскрылось окно, за которым не просто сидел человек, а имелся целый мир, удивительно яркий. Такую картинку Коля наблюдал только на первомайской демонстрации в Донецке, когда солнце лупит, зелень свежая, флаги новые, а памятник товарищу Артёму только что вымыли. И восторг, восторг непонятно от чего.

- Я фигею! Это что, телевизор такой?! Здравствуй, будущее! За такой телевизор можно было простить и убитую деревню, и рваный лапсердак хозяйки.

- Ты чего стоишь-то? Садись уже.

- Не, я ж по лесу несколько дней шарился, испачкаю красоту вашу.

- Тоже верно. Тогда табурет из кухни неси и садись. А то у меня шея заболит на тебя снизу вверх смотреть.

Николай осторожно обошёл низко висящие усики люстры и вынырнул из будущего на веранду. Уф-ф, даже дыхание непроизвольно задержал, словно ныряя в воду. Сейчас он примерно понимал, что чувствовали папуасы Новой Гвинеи, когда к ним приплыли европейские первооткрыватели Де Гамы или Магеллана. Он не помнил точно, кто это был, сейчас он выступал в роли маленького чёрного папуаса, рассматривающего позолоченную фигуру, висящую под бушпритом корабля. Умного папуасика, понимающего, что ежели такая бесценность у них спереди, то что у этой огромной лодки внутри! И сразу понимание – отломить и утащить ничего не получится. Стоп, а где табуретка? А вот она – не сколоченная из брусков и досок хрень в потёках краски, а очередное произведение прикладного искусства с вкручивающимися в металлическое основание ножками. Такой конструкции небось сносу нет! А лёгкая какая!

- Николай, что ты планируешь делать дальше? Николай!

- А? Что?

- Понятно всё с тобой. При включенном телевизоре ты соображать и разговаривать не можешь. Иммунитет не выработался.

- А ты можешь?

- У меня он почти и не выключается, весь день бормочет себе.

- Зачем?

- Ну вроде как кто-то дома есть, не так одиноко. – И Света с явным моральным усилием выключила аппарат. – Теперь говорить можешь?

- Теперь могу. На самом деле сильно отвлекал. Всё такое яркое, глаз не отвести.

- Тогда повторяю вопрос: Что. Ты. Собираешься. Делать?

Глава 5 Племянник

Весьма неожиданный вопрос от женщины за пятьдесят, особенно, от такой… От какой? Неделовой, негероической, выглядящей так, словно только что выползла с грядки. Только маникюр, причём невиданный Николаем никогда в его жизни намекал – эта тётя не поставила на себе крест. И вообще, могёт. Что она могёт, непонятно, но сама постановка вопроса, тон, всё вместе это подсказывало, что между детскими соплями среди грядок и пожилым кряхтеньем тут же был совсем другой период. Впрочем, не принесший хозяйке дома никаких дивидендов. Кроме ноготочков. И телевизора с прочей обстановкой в доме. И стремления к хорошей жизни.

- Чего замолчал? Задумался? Что ты вообще умеешь делать, Николай?

- По большому счету единственное, что я умею делать хорошо – ремонтировать автомобили. Но в вашем веке это уже не актуально. Тут небось все по небу летают.

- Ха-ха-ха! Ну ты насмешил! С чего такой вывод?