Названые братья. Дон

Она — дочь барона Сординского, крайне выгодная партия, говорят, чуть ли не с четырнадцати лет уже женихи пороги обивают.

И он — сын своего отца, очень уважаемого человека, отличный воин, будущий мастер оружия, барон уже приглядывался к нему на этот счет, отец говорил… И это — невероятный рост для обычного солдата, такой же, как и у его отца, прошедшего войну вместе с бароном и получившего свое место отнюдь не за мягкий характер и умение угождать.

И все равно, они из настолько разных миров! И ни в одном из них Дон даже края платья ее не смеет коснуться, а уж мечтать о том, чтобы до руки дотронуться… Или еще до чего, как ему в бесстыдных, никак не контролируемых снах, виделось!..

— Плохо уворачиваешься! — острие клинка отцовского меча, вообще, между прочим, не затупленное, а очень даже острое, коснулось лодыжки, отворяя кровь. — В бою остался бы без ноги!

Дон опять перекатился, вскочил, оскалившись и мельком глянув на порез на ноге. Кровь текла, но не особенно активно. Отец умел сдерживать удар и бить туда, куда требовалось.

Боль заставила быть осторожнее, двигаться шустрее и смотреть по сторонам тщательнее.

Дон неожиданно метнулся в одну сторону, в другую, а затем напрямую — к противнику! И умудрился легкой верткой рыбкой поднырнуть под рукой отца и упереть острие клинка прямо в яремную впадину! И все это — практически из положения полулежа!

Отец замер, с легким изумлением и одновременно затаенным одобрением глядя на Дона.

— Молодец, — сдержанно похвалил он, — шустрый… Прямо как я, в молодости. Вот только на будущее: лучше не сюда. Здесь есть вариант сделать вот так…

И он мягко, едва уловимо отклонился назад, а затем и вовсе ушел от удара!

Дон по инерции качнулся вперед, а, так как стоял он практически на четвереньках, то и упал, едва успев убрать клинок, чтоб не напороться на него по глупости!

В шею ему тут же уперлось острие отцовского меча, а над головой прозвучал довольный голос:

— Вот так вас, щенят, и ловят… Но молодец, молодец… Хвалю. Ты сдал экзамен. Вон, госпоже тоже понравилось…

Отец отошел в сторону, кланяясь, и Дон тут же подскочил и последовал его примеру, почтительно сгибая шею в приветствии неизвестно когда пришедшей во внутренний дворик Мэссании Сординской.

В этот раз она была одна, без своих вечно хихикающих спутниц, смотрела серьезно, чуть прикусив розовую губку, и выглядела настолько чужеродно здесь, среди грубых вояк и общей неустроенности внутреннего двора, что казалась дивным белым цветком, непонятно как проросшим сквозь булыжник мостовой.

— Долгих лет, госпожа, — между тем, поздоровался отец Дона, — что вас привело сюда сегодня? Одну? Что-то случилось?

— Нет… — Мэссания мило покраснела, сжала и разжала немного нервно белые тонкие пальчики на кружевном рукаве, — просто… Папа… Он что-то там говорил, что хочет вас видеть, а все посыльные заняты… А я все равно прогуливалась, вот и…

— О, прошу прощения тогда, оставлю вас!

Отец кивнул еще раз, на прощание, и торопливо пошел к выходу из внутреннего двора.

А Мэссания осталась, пристально рассматривая из-под полуопущунных ресниц грязного, извалявшегося в пыли и соломе, встрепанного Дона…

И от ее взгляда сердце начинало болезненно биться…

— Ладони Матушки, да приходи уже в себя, мастер! — нервный голос разбил сладкий и одновременно горький момент их с Мэсси первого после голубятни разговора, заставил вынырнуть на поверхность. В реальность.

Дон хватанул воздуха, сел, успокаивая бешено бьющееся сердце и возвращаясь из того летнего дня, полного надежд и боли…

— Ну наконец-то! — Ежи, сидящий рядом, радостно выдохнул, — я уж думал, все, не придешь в себя. Крепко тебя приложили…

Дон внимательно изучил ссадину на его щеке и общий возбужденно-изможденный вид, затем огляделся.

Серые стены, тяжелая дверь, а на высоком окне — решетки.

Тюрьма, что ли? Опять?

6

6

Дон, морщась от резкой боли в затылке, порассматривал пару мгновений встревоженную, расцарапанную рожу принца, вздохнул.

— Ну, куда мы опять влипли?

— А ты не помнишь ничего? — подпрыгнул Ежи, возбужденно скалясь и поминутно оглядываясь на дверь, — что последнее помнишь?

— Не елозь, — поморщился Дон, — рассказывай…

— Ну… Тебя зовут Дон Сордо…

— Не так далеко…

— Карса и дракона напоили! А этих одинаковых придурков связали их же лассо!

— Не так близко…

— Ладони Матушки, Дон!

— Ну все, все…

Дон взмахом руки остановил взвившегося с колен принца, поднялся на ноги, не так шустро, конечно, все же возраст и приличных размеров шишка на затылке, которую он успел нащупать, пока глумился над перепуганным Ежи, давали о себе знать.

Конечно, он уже все вспомнил, кроме, пожалуй, последних мгновений перед тем, как заполучить удар по затылку, но они для понимания ситуации не играли никакой роли.

Дон пошатнулся, скрипнул зубами, выругался тихо.

— Давно я в отключке?

— Полчаса примерно, — пробубнил чуть обиженный Ежи, — стонал, какую-то Мэсси вспоминал… Жена твоя?

Дон промолчал, досадуя на свою внезапную словоохотливость, шагнул к двери, но затем, передумав, отправился к окну.

Подергал решетки, хмыкнул.

— Да, так себе, я уже проверил, — сказал Ежи, — можно выбраться, но…

— Смысла нет, да, — закончил за него мысль Дон.

— Верно… Надо до конца разобраться, пока они не в курсе, кто мы…

Дон посмотрел на принца, кивнул, сел обратно на лавку, прижался пострадавшим затылком к холодной стене, блаженно прикрыл глаза.

— Интересно, где Карс с драконом? — принялся рассуждать вслух Ежи, видимо, обрадованный тем, что теперь есть на кого переложить бремя ответственности. Похоже, парень настрадался тут, один, с бесчувственным Доном под боком.

Дон вспомнил себя в его возрасте и вздохнул. Да, восемнадцать, это , конечно, много… Но так мало, Единый! Ни мозгов нет, ни понимания жизни. Только дерзости и фантазии неуемной через край… Отличный возраст.

— Мне куда интересней, почему они дали себя взять… — пробормотал Дон, не открывая глаз.

Ежи только вздохнул, ответа на этот вопрос у него, похоже, не было.

Он сел рядом с Доном на лавку, вытянул ноги, подражая наставнику. И затих.

А Дон, воспользовавшись благословенной тишиной, принялся вспоминать события, приведшие их сюда, в темную камеру с зарешеченным окном.

После поистине эпического сражения с бандитами, перед путешественниками встал не менее эпичный вопрос: куда девать пленных. Можно было бы, конечно, отправить их следом за приятелями на два метра под землю, но, во-первых, это было немного жестоко, все же разбойники сдались сами, и, что было гораздо более серьезным аргументом, никому не хотелось задерживаться и копать еще одну яму. Предыдущую-то заставили копать самих пленников, а тут пришлось бы трудиться…

В итоге, было принято решение отвести разбойников в ближайший город и сдать с рук на руки градоначальнику.

Карс , правда, обмолвился, что они не планировали сюда заходить, что вообще в другое место шли, гораздо южнее, но не тащить же за собой этих поганцев.

В город, довольно крупный торговый узел, замыкающий на себе не только перевозку товара по суше, но и по воде, добрались к вечеру.

Дракон с Карсом ушли на прием к градоначальнику, прихватив с собой вязанку разбойников, Ежи с Волком отправились гулять по вечернему городу, братья-степняки, надравшись самого крепкого пойла, какое нашли в местном трактире, где вся компания остановилась, завалились спать тут же, на лавках.

А Дон ушел на двор, немного потанцевать с мечом и отвлечься.

Вечер был томный и ничего не предвещало.

Сначала вернулся Ежи. Один, без Волка. Грустный, понурый, он уселся неподалеку от танцующего Дона и принялся смотреть.

Дон повернулся и быстренько превратил зрителя в участника. Ежи не особенно хотел, но сопротивляться не стал, послушно нападал, падал, выслушивал короткие замечания про то, что плохо гнет ноги и некачественно падает, и даже старался что-то поменять, но как-то без огонька, вяловато.

Дон уже хотел его примерно наказать за отсутствие желания тренироваться, когда во двор вошли, чуть покачиваясь, Карс с драконом.

Вид у них был до того необычный, что Дон , по инерции отбив удар Ежи, замер на месте, рассматривая странную картину.

За все недолгое время совместного путешествия, он уяснил одну очень интересную вещь: в компании плохо относились к алкоголю. Волка, из-за некоторых особенностей организма, спиртное просто не брало, дракон морщил нос на запах, видно, слишком чувствительный или переборчивый. Кто его знает, может, у них, у драконов, свои напитки… Степняки уважали только забористую, жутко вонючую бурду, основным составляющим которой, как подозревал Дон, была лошадиная моча. Эту хрень подавали не в каждом трактире, на памяти Дона сегодняшний раз был первым, когда братья нашли то, что им по душе и расслабились. Карс был сам настолько ядовит, что никакая отрава его не брала. Ну, а Ежи никто ничего не позволял в силу возраста.

Потому видеть сейчас явно пьяных, причем, очень сильно пьяных Карса и дракона, было странным до невозможности.

Дон внимательно изучил своих нанимателей, неверной походкой заходящих во двор, а затем, чуть нахмурившись, глянул за их спины…

И легко перебросил меч в другую руку, одновременно вытаскивая из-за пояса длинный нож.

Потому что следом за Карсом и драконом во двор зашли еще человек пятнадцать. Выглядели они очень опасно, да и по движениям угадывалось: не за выпивкой сюда нагрянули…

Карс и Ассандр, словно не замечая эскорта, вяло попереговаривались друг с другом, не обращая внимания на замерших принца и Дона, будто не узнавая их, и потопали ко входу в трактир.

В этот момент Ежи, тоже почуявший неладное, кинулся к ним, да так шустро, что Дон не смог его остановить:

— Карс! Что такое?..

Он не успел договорить, Карс недовольно сверкнул на него взглядом, пошатнулся… И упал!

Ежи был настолько потрясен этим зрелищем, что замер на месте, неверяще переводя взгляд с лежащего на земле Карса на стоящего рядом и холодно смотрящего на него дракона.

А затем Ассандр тоже мягко, плавно, опустился рядом с Карсом. Прямо на землю.

Ежи не успел никак среагировать, один из пришедших вместе с Карсом и Ассандром людей коротко глянул на него и скомандовал остальным:

— Этот с ними. Взять.

На Ежи тут же кинулись двое, явно рассчитывая быстренько перехватить, но верткий парень оступил а затем довольно ловко кольнул одного из нападавших в живот, а второго — в горло. Дон мог бы гордиться собой, совсем недавно эти удары ставил принцу.

Наступила непроложительная шоковая пауза, на осознание, так сказать, после которой на Ежи кинулись сразу пятеро.

Дон вздохнул и шагнул вперед, привлекая к себе внимание и перетягивая часть нападавших.

Он дрался, привычно отбивая удары, уворачиваясь, неожиданно падая плашмя и поднимаясь, подсекая ноги, норовящие потоптаться по нему, и непрестанно смеясь, как и положено пьяному человеку, у которого чисто случайно получается не попадать под клинок.

При этом он умудрялся прикрывать бешено прущего напролом принца, не подпуская к нему нападающих.

Правда, Ежи не понимал стратегии Дона, лез вперед постоянно, вообще никак не помогая. Нападавших оказалось больше, чем думалось в первые минуты, отбиваться, одновременно сдерживая слишком прыткого принца, становилось все тяжелее…

В итоге, Дон все же отвлекся, получил плашмя чем-то тяжелым по затылку и вырубился. Последнее, что помнил, так это свое бесконечное удивление: почему не убивают? Судя по поведению, явно живыми хотели взять… Зачем? Было в этом всем что-то глубоко неправильное…

Он открыл глаза, посмотрел на молчаливого бледного Ежи, вздохнул опять.

Однако, надо что-то делать…

Или нет?

Ждать развития событий?

Дон очень надеялся, что Карс и Ассандр знали, что делали…

Размышления его прервал невнятный шорох, доносящийся от окна.

И опять принц оказался шустрее, рванув прямо с лавки к решетке так быстро, что Дону пришлось приложить усилия, чтоб опередить его.

Резкое движение отозвалось болью в голове.

Ох, уж эти восемнадцатилетние юнцы!

Дон чуть отпихнул Ежи от окна, а сам, легонько подпрыгнув, поймал за шкирку невысокого паренька, ковырявшегося возле решетки снаружи.

Паренек, не ожидавший такого, пискнул сдавленно, выронил в камеру глухо звякнувшую железку и уставился на Дона огромными напуганными глазами.

У странного пришельца были тонкие запястья и пухлые не по-мужски губы…