Помоги проекту - поделись книгой:
Владислав Даркшевич
Бледнокровная Луна
1
Альмеда оказалась в мрачной комнате внутри часовни. В полумраке свечей она заметила висевшее напротив входа старинное полотно с изображением бледной девушки со скорбным лицом и опущенной на грудь головой. На ее открытой ладони лежал большой красный кристалл, похожий на бутон розы. Под полотном находилась табличка с подписью, практически не различимой в полумраке, но Альмеда видела ее уже много раз и помнила текст наизусть. Там было написано: «
Альмеда была похожа на изображенную загадочную принцессу, гулявшую среди тумана под бледным серпом полумесяца. Черные прямые волосы, острые черты лица и выразительные карие глаза — все было повторено в точности. И эта поразительная точность вызывала у Альмеды живой интерес и трепет перед старинным полотном. Она смутно припоминала, что картина изображала фрагмент старинной легенды, которая витала в этих краях. Легенда гласила о несчастной девушке, потерявшейся во сне, но в чем суть легенды, Альмеда не могла вспомнить. Что-то вертелось в памяти, и каждая попытка воспроизвести историю вызывала у нее сильное головокружение и мигрень. Оставив свои попытки, Альмеда подошла к стоявшему посреди комнаты деревянному гробу. Внутри лежал ее дедушка — Пабло Гонсалес.
***
Задолго до своей смерти, Пабло участвовал в этнографической экспедиции, в которой исследовал языческие племена севера России. По крайней мере, он так всем говорил. Экспедиция продолжалась несколько лет; про тот период времени Пабло рассказывал мало и смутно, хотя иногда и вспоминал о бескрайних ледяных пустынях. Вообще-то ему повезло, потому что он был одним из немногих, кому удалось вернуться домой. Вернувшись, он стал замкнутым и необщительным; Пабло с невероятным рвением начал собирать информацию о древних легендах и мифах, словно разыскивая ответы на тайны, с которыми он столкнулся на краю Земли.
Однажды, исследуя средневековые манускрипты в библиотеке, он нашел записи монаха Антония, жившего в монастыре близ деревни Монтекурто. Антонио описал восстание жителей деревни, разрушение монастыря и свое бегство с ценным артефактом, который он называл «Багровой розой». По словам Антонио, вооруженное восстание произошло после того, как послушники решили благословить воду в колодце из долины Аликато. Антонио забрал «
Узнав об этом, Пабло отправился к останкам монаха в горы Сицилии, а вернувшись, внезапно, вся семья Гонсалесов переехала в небольшое поместье в Восточной Европе. После переезда, Альмеда услышала, как ее отец — Рауль, недовольный решением дедушки, произнес: «В нашей семье наступили тяжелые времена и в этом виноват Пабло!».
Последняя экспедиция и переезд потребовали огромные деньги, из-за чего Гонсалесы потратили значительную часть имеющихся денег, и даже взяли кредит в банке. Пабло парировал любые возражения родственников одним ответом: «Так нужно для нашего блага».
Через год, после переезда, Пабло внезапно умер, и о сути «блага» так никто и не узнал. Альмеде, казалось будто отец и мать скрывали какую-то страшную тайну, связанную со смертью дедушки. До нее доходили невнятные слухи от прислуги, о «
Согласно последней воле, Пабло был похоронен на кладбище в долине Аликато.
***
За несколько дней, до своей внезапной кончины, Пабло очень сильно повздорил с Раулем и заперся у себя в комнате. Рауль винил Пабло в том, что: «Мы теперь разорены из-за этого грё-го переезда!». С тех пор, как Пабло вернулся, отец и сын не общались толком, и разразившийся скандал, который казалось начался с сущего пустяка, сильно испортил отношения между ними. После того, как все утихло Альмеда постучалась в комнату дедушки. Не получив ответа, она вошла в комнату. Внутри было темно: горело всего несколько свечей. «Дедуля не любит использовать электрическое освещение» — всопнила Альмеда.
Пабло сидел в полудреме в глубоком кресле, повернутом спиной ко входу, и рядом с ним стояло несколько винных бутылок. В одной все еще поблескивала на свету темная жидкость. Альмеда догадалась, что дедуля был изрядно пьян.
— Вот твой ужин, — сказала Альмеда и уже собиралась уходить, когда Пабло прокашлянул и заговорил:
— Альмеда, милая, тебе нравиться наш новый дом?
— Да…
— Я рад… Я ведь стараюсь для вас, что бы жили в достатке. А кажется, совсем недавно, я ютился в брезентовой палатке среди тундры, плоской как блин… На сотни тысяч километров вокруг не было и живой души…
Альмеда поняла, что дедуля стал рассказывать о своих странствиях в России. Он говорил очень тихо и ей приходилось внимательно вслушиваться в его голос. Он продолжил свой бессвязный и часто прерывающийся монолог:
«Было одно племя… Мы проезжали мимом, когда кто-то из геологов предложил посетить этих забытых богом людей. Наш проводник нашел общий язык с местными, и мы расположились лагерем рядом. Мне было интересно пообщаться и я, оторвавшись от основной группы вошел один в деревню. Меня заметила старуха и пригласила в один из самых больших чумов… то есть палаток, сделанных из оленей шкуры. Как сейчас, я помню, как было просторно в том чуме и как темно, как с потолка свисали, слабо позвякивающие от ветра, длинный ожерелья, выточенные из кости тюленей и рога. Мне в нос ударил омерзительный запах тухлого мяса. Старуха, которая пригласила меня, исчезла и осматриваясь, я заметил человека, лежавшего под целой грудой шкур. И тут я понял, что он и был источником ужасного запаха. Старик еле дышал, когда я подошел к нему, и нагнувшись я смог услышать ослабший голос. Оказалось, что этот старик был шаманом племени и он умирал из-за рваного пореза на груди. Смертельную рану он получил во время охоты. Старик просил у меня помощи, потому что его соплеменники боялись к нему подойти. Он рассказал мне о том, как можно обмануть саму смерть. Сон недосягаем для смерти… — сказал он. — Нужно всего лишь заключить сделку с
Рассказа Пабло прервался, и он уснул, а Альмеда ушла в свою комнату. Тогда Альмеда не восприняла всерьез историю дедушки и посчитала, что: «Дедуля слишком много выпил и решил напугать меня страшной сказкой». Через несколько дней Пабло умер и рассказывать кому-нибудь о странной истории покойника, Альмеда не стала.
***
Вечером, после похорон, Рауль вломился домой, как обезумивший кинулся на второй этаж и заперся в кабинете. Альмеда и ее брат — Луис слышали звуки шагов своего отца до самой глубокой ночи, который отчаянно метался по кабинету, как волк в клетке. Они не знали, что Рауль искал личные записи Пабло и документы на дом. Утром следующего дня, Альмеда обнаружила, что кабинет был открыт. Тогда она не догадывалась о причине внезапного ухода отца из дома.
***
Пабло Гонсалес записывал информацию о ходе своих исследований, проведенных в долине Аликато, и значительно позже в руки Альмеды попали только несколько листов из его дневника. Остальные листы, вероятно, были потеряны или сожжены Раулем, чтобы никто не догадался о страшной тайне нависшей над семьей Гонсалесов.
Пабло писал о том, как впервые решил посетить старинный колодец в долине. Тот день был очень жаркий и ему пришлось долго идти до места, поэтому дедуля сильно устал и ему захотелось пить. Он помнил о старинной истории, оставленной монахом Антонио. Днем ранее, беседуя с жителями деревни Монтекурто, Пабло нашел множество подтверждений древней легенде. Крестьяне рассказали, что их прадеды побоялись мести обитателей колодца и поэтому им пришлось разрушить монастырь и разогнать монахов. Староста деревни неоднократно предупреждал послушников об опасности, но монахи не восприняли в серьез предупреждение старосты.
Спустя столетие в долине все-таки появилась маленькая часовня, в стенах которой стали проходить воскресные молебны. Однако даже теперь, отношение крестьян к долине не изменилось. Жители деревни все также запрещают своим детям приближаться к долине и тем более пить воду из старого колодца. Неизвестно кто вырыл колодец и, кто за ним ухаживает; колодец пытались закопать и даже взорвать, но всякий раз крестьяне обнаруживали колодец снова целым. Когда Пабло спрашивал о тех, кто жил в колодце, то селяне от страха наотрез отказывались продолжать беседу.
Тайна витающая вокруг долины все сильнее захватывала интерес дедули и несмотря на старые предрассудки, бояться которых, для него не было свойственно, Пабло опустил старое ведро в колодец. Тогда он подумал, что устал от долгой прогулки и поэтому ведро с водой было тяжелее положенного. Потратив немало усилий и все-таки подняв ведро на поверхность, дедуля не поверил своим глазам, потому что ведро было наполнено не водой, а золотыми самородками. Пабло увлекся изучением вытряхнутого им на землю золота, и не заметил, как ведро, стоявшее на самом краю, пошатнулось и с жутким грохотом, рухнуло обратно. Когда ведро достигло дна колодца и грохот утих, цепь, к которой было приковано ведро, стала подозрительно позвякивать и раскачиваться, словно кто-то карабкался по ней на поверхность.
Выволевшееся из недр колодца создание, Пабло описывал, как: «гибрид змеи и слизняка, с вытянутым веретеновидным телом и тремя парами тонких конечностей, как конечности паука. Склизкое тело извивалось, я остолбенев от страха, к своему ужасу, заметил круглое ротовое отверстие, сплошь усеянное длинными и острыми рядами клыков, похожих на клыки миноги или пиявик».
Трясущимися руками, Пабло писал, что в долине Аликато находятся руины давно забытого храма. Некоторые помещения были уничтожены, но значительная часть святилища сохранилась глубоко под землей в катакомбах. Дедуля был уверен, что старый колодец в долине и темные залы храма связаны и черное нутро подземелий извергает кошмарных созданий с бледной кожей и веретеновидным телом. Через колодец эти существа могут попасть на поверхность. Читая записи, Альмеда заметила, что Пабло описывал строение храма с поразительной точностью, словно сам бывал внутри много раз. Записи дедушки внезапно обрывались и Альмеда так и не узнала, чем закончилась встреча Пабло с чудовищными созданиями.
***
Рауль пропадал целый день, ночь и вернулся только утром следующего дня и после своего возвращения, он изменился до неузнаваемости. Соседи стали подшучивать, что Рауля Гонсалеса подменили и ведь в этих словах была доля правды. Наиболее завистливые говорили, будто он продал душу за золотые самородки. Отец Альмеды перестал здороваться с соседями, словно не узнавая их. Рауль объяснял перемену своего поведения тем, что упал и ушиб голову, когда прогуливался в лесу и после этого стал страдать частичной амнезией и мигренью. Однако Альмеда стала замечать за своим отцом много странностей, некоторые из которых не были связаны с изменением его поведения. Например, новорожденные дети в его присутствии плакали и кричали, успокоить их становилось практически было невозможно, до тех пор, пока Рауль сам не уходил на достаточное расстояние, схожее воздействие он производил на собак и птиц, которые в панике убегали от него. Необычным была перемена отношения Рауля к жителям близлежащей деревушки. Раньше он недолюбливал селян, но теперь, он симпатизировал им и даже нанял несколько девушек приносить ему свежую газету.
На этом череда странностей не закончилась, семья Гонсалес оказавшейся после переезда обанкроченной, внезапно разбогатела: Раулю удалось добыть деньги и раздать долги кредиторам. Пошли слухи о золотых самородках и что Рауль обнаружил золотую жилу где-то в долине. Мать Альмеды — Бланка пыталась разузнать об источнике богатства, но Рауль не рассказывал об этом даже своей жене. По ночам он уходил в лес, росший рядом с поместьем, а потом возвращался с тяжелым и мокрым мешком, содержимое которого прятал глубоко в подвале.
***
Время до переезда, Альмеда запомнила, как самое беззаботное в своей и брате жизни. Их родители всегда были рядом. Казалось, что все было просто идеально. У Гонсалесов с давних времен была собственная конюшня, и Альмеда вместе со своим братом, помогали ухаживать родителям за животными. После рокового вечера и изменений в поведении Рауля, до Бланки стали доходить ужасные слухи, будто бы он изменял ей с женщинами из Монтекруто. Из-за слухов и тайны происхождения денег, в семье Гонсалесов стали часто происходить скандалы.
***
Альмеда лепетала о том, что больше не вернется домой. Дело было в том, что она застала отца с чужой женщиной на сеновале. Альмеда помнила, как торчали женские ноги и валялось рядом женское белье, а еще она увидела отцовские сапоги и пояс, который лежал рядом. От одних только стонов, исходивших из глубины стога, ее тошнило и кружилась голова. Она все еще не верила, что отец мог так поступить!
«Не вернусь! Не вернусь! Не вернусь!» — так Альмеда говорила себе. Из-за слез, которые заливали глаза, она не видела дороги и бежала до тех пор, пока не ощутила непривычную лесную прохладу и журчащие звуки воды. Альмеда оказалась в глубине леса, и ей захотелось умыться. Она подошла к ручью, в том месте, где течение становилось спокойнее. Ей было плохо, грустно и хотелось рыдать, но плачь словно бы застревал поперек горла.
Когда Альмеда немного успокоилась, ее внимание привлек старинные и массивный ясень, словно разорванный изнутри легендарный Иггдрасиль. Кора дерева пыталась зарастить в себе дыру, но осязаемая темнота мешала растению излечиться. Бесконечная внутренняя борьба изранило дерево, но и изменило его, превратив крону и ветви в подобие тела непобедимого титана, отчего-то казавшегося Альмеде особенно прекрасным. Вглядываясь в черную бездну дупла, Альмеда ощутила, как из темноты за ней что-то бдительно наблюдало. В воздухе повис низкий стрекот, похожий на стрекот больших цикад. Существо внутри молчало, но Альмеда «
Альмеда вспомнила, как бывала в конюшне, и похожая «беседа» у нее происходила с лошадьми; без слов она в точности могла понять эмоции лошади; нередко и лошадь в точности определяла настроение хозяина. Но сознание, с которым общалась Альмеда, значительно превосходило ее по части «произносимых» эмоций. И кто был животным, а кто был человеком в данной ситуации — спорный вопрос.
Через некоторое время телепатического разговора, создание, посчитав, что Альмеда готова, решило выйти из темноты дупла на свет. Оно медленно выползло, расширяя отверстие внутри дерева, разрывая внутренности колоса. В первое мгновение, Альмеда думала, что из дупла просачивается лунный месяц, но потом поняла, что создание больше похоже на огромную перевернутую каплю, или на сморщенный палец, раздутый на самом конце. Последний вариант ближе всего был к истине, потому что Альмеда не сразу заметила узлы, делившие тело создания на части, наподобие суставов делящие палец на фаланги. Оно не было способно общаться с Альмедой при помощи голоса, из-за отсутствия рта, ушей и глаз. Бледная и склизкая кожа, которая словно бы светилась на дневном свете, выдавало в этом создании жителя ночи.
Рук, Альмеда не видела, туловище словно бы росло из глубины дупла. Вместо ужаса и страха, Альмеда чувствовала спокойствие и радость, навязанные эти созданием. Они продолжали беседу, странную и местами тернистую. Альмеда узнала, что
Находившееся перед Альмедой создание принадлежало к инопланетной расе, у которой не было принято давать имена, но ощущение радости и симпатии отчасти примерило Альмеду с его ужасной внешностью, и Альмеда решила назвать существо — Луной. Луна могла путешествовать в пространстве и во времени, но она всегда должна быть частью чего-либо. Поэтому Альмеде стало жаль Луну, потому что Луна всегда была узницей того места, в котором материализовалась, как и ясеня, внутри которой она материализовалась. Также Альмеда узнала, что представители ее расы не знают, как звучит голос других существ, выглядит цвет травы или неба, не знают, как пахнет хлебное поле, но при помощи чувств Альмеды, Луна теперь все это узнала. Луна испускала радость от мысленного контакта, однако ощущение радости медленно сменялось печалью, горечью и раскаянием.
— Почему? — вопрос, который успела задать вслух Альмеда, перед тем, как ее захлестнул страх за свою жизнь. Но перед тем, как Альмеда почти упала в обморок, Луна вытянула к Альмеде тонкое и костлявое подобие руки и коснулась ее лба. В этот момент Луна переда Альмеде очень важную способность, которая формируется у представителей лунной расы с младенчества — невосприимчивость к тьме.
Альмеда очнулась, словно ото сна и уже не помнила, что с ней произошло. Она помнила голубое небо, раскидистые ветви дубов и тропинку, ведущую к дому. Тогда она впервые потеряла часть своих воспоминаний и забыла свою встречу с Луной и отца на сеновале. Альмеда не знала, что Луна не хотела ей навредить. Луна жалела Альмеду, опечалившись ее будущим.
***
Вечером вторника Альмеда нашла свою маму мертвой в своей комнате. Войдя в комнату и открыв занавески, по ее спине уже пробежались мурашки: Альмеде хватило одного взгляда, чтобы заподозрить самое худшее.
— Мама? — Альмеда позвала, но никто не ответил. Бланка лежала без движений, бледная и очень красивая с растрепанными каштановыми волосами. Альмеда подошла к ней, но было поздно: пульса не было и ее сердце давно не билось. Не выдержав горя измены и ужасного к себе отношения, Бланка решилась на худшее.
Позже на вызов приехали полицейские, и один из них выразил свое недоумение своему коллеге: «Я впервые встречаю самоубийцу, который не оставил после себя предсмертной записки». В это время Альмеда находилась за дверью комнаты и слышала слова полицейского.
Через несколько дней, после смерти Бланки, Альмеда впервые услышала, как Рауль говорил сам с собой. Он вел бессвязный монолог, то спрашивая себя, то отвечая и смеясь так, что по спине Альмеды пробегали мурашки.
— Бланка, жива? — спрашивал Рауль.
— Конечно, жива. О другом не может быть и речи! — отвечал он на свой вопрос, немного другим голосом, в более низких тоннах.
Рауль повторял снова и снова, что Бланка жива, словно пытаясь убедить себя в этом. Позже, Альмеда, решилась спросить отца, о том, что с ним происходит.
— Происходит со мной? Я прекрасно себя чувствую! — ответил Рауль, на вопрос дочери, разразившись сардоническим хохотом.
***
Альмеда открыла глаза и увидела на расстоянии десяти метров мужчину в кожаном пальто и шляпе. Это был сон. Альмеда стразу это поняла, по странному ощущению в теле — она словно бы немного парила над землей. Лица мужчины Альмеда не видела: он стоял к ней спиной. В руке Альмеды оказался странный пистолет: очень вытянутое дуло, с трубками и светящейся ампулой вместо обоймы с патронами. Девушка навела дуло пистолета на спину неизвестного. Она поняла, что точность сейчас не важна — главное выстрел и попадание, и если Альмеда промахнется, то у нее не будет второго шанса. Она нажала на курок и из дула пистолета вырвался голубой шар всё испепеляющего пламени и… Из глубины странного сна Альмеду вернул в реальность стук в дверь.
***
Ночь была жаркой и ясной; за окном стрекотали сверчки. Приоткрыв дверь и заглянув щель, Альмеда увидела Луиса, нервно переступающего с ноги на ногу. Луису было всего восемь лет, но его юное лицо уже изображало глубокую озабоченность. После смерти Бланки, отец стал замкнутым и неразговорчивым, казалось, что в доме стало нарастать напряжение.
Альмеда открыла дверь и Луис вошел в комнату.
— Что ты здесь делаешь? — прошептала Альмеда своему брату.
Казалось, что Луис колебался, но потом все-таки сказал:
— Я слышал, как открылась калитка…
— Наверное, это был ветер, — ответила Альмеда.
— Нет! Я знаю, что это был отец! Он продолжает ходить в лес по ночам! Альмеда, пойдем вместе за ним, а?
— Что? Даже думать забудь! — ответила Альмеда испугано, вспомнив, как однажды решила спросить у отца о содержимом мешков. Но вместо ответа, Рауль так посмотрела на Альмеду, что она до смерти испугалась и решили больше не задавать вопросы.
— Ты помнишь Каталину? — вдруг спросил Луис.
— Каталина? Девочка, которая приходит к нам со свежей газетой из Монтекурто. Конечно, я знаю, ведь ты каждый раз ее встречаешь и разговариваешь по дороги обратно. Причем она здесь? — удивленно спросила Альмеда.
— Она исчезла несколько дней назад! Ее не нашли… Я боюсь самого страшного. Вдруг это отец ее утащил в лес? — почти рыдая воскликнул Луис.
— Как ты можешь такое говорить, про нашего отца?!
— Тогда, я пойду один и все узнаю сам! — сказав это, Луис со слезами развернулся и побежал к себе в комнату.
Весь следующий день для Альмеды оказался очень тяжелым — наступила пора сбора винограда и ей приходилось много работать, помогая взрослым и вечером зайдя к себе в комнату, Альмеда рухнула в постель и практически сразу уснула, совершенно забыв о странном ночном разговоре с братом.
На следующий день старая нянька рассказала Альмеде, как среди ночи она слышала скрип калитки. Старуха уверяла, что видела Луиса с керосиновой лампой в руках, уходившего в лес. После той ночи Луис пропал. После разговора с няней, Альмеда отправилась к отцу в кабинет и рассказала, что Луис в одиночестве отправился в лес. Рауль с бледным лицом рухнул в свое кресло, не проронив и слова. Брата Альмеды не искали, он просто исчез в ночи; Альмеда и прислуга боялись даже обсуждать загадочное исчезновение.
***
Прошло четыре года со дня исчезновения Луиса. Рауль стал совсем седой и перестал общаться с прислугой и с Альмедой. Рауль мог исчезнуть на несколько дней, и не принимать пищу все это время (из-за чего он сильно похудел); лицо его осунулось, глаза впали, обведенные темными кругами, взгляд стал словно бы хищным, очень внимательным. В последний раз Альмеда видела отца за ужином, и Рауль был чем-то доволен и даже рад, стал вдруг разговорчив с окружающими.
— Альмеда, завтра все измениться. У меня все получилось, и мы встретимся с Луисом! Получилось сторговаться! Цена была так высока… И мне приходилось отдавать все больше и больше… Ха-ха! — отец Альмеды разразился безумным хохотом и после некоторой паузы, внезапно встал и ушел к себе, продолжая что-то бормотать.
Альмеда продолжила сидеть за столом, не понимая, что могло все это значить. Она была настолько взволнована, от неожиданной речи отца, что даже не осмелилась спросить его о возвращении брата домой.
***
На следующий день — в день летнего солнцестояния, Альмеда проснулась рано утром во влажной от пота постели: ей снилась ночь, когда пропал Луис.
Альмеда позвала гувернантку, ожидая услышать знакомые звуки шагов, но почему-то к ней никто не пришел. В доме было тихо, не было слышно скрипящих половиц, привычных звуков утренней суеты и движения, голосов людей; и даже звукам вне дома не удавалось пробиться внутрь, сквозь звуконепроницаемую стену опустошения. Альмеда вышла из своей комнаты и обошла весь дом, заглядывая в каждую комнату, до тех пор, пока не поняла, что:
— Я осталась одна! В доме никого! — произнесла она вслух, чтобы удостовериться в том, что не оглохла. — И прислуга исчезла, но что могло случиться этой ночью?
Альмеда пыталась вспомнить о ночных звуках внутри дома, но у нее получалось вспомнить только о кошмаре. В нем Луис обвинял Альмеду в том, что она не пошла с ним в лес и после своих обвинений, он обращался в волка и гнался за сестрой по извитым каналам каких-то катакомб.
Испытывая свою судьбу, Альмеда решила спуститься в подвал — единственное место, в которое она не отважилась спускаться. Перед спуском Альмеда решила приготовиться, тем самым отсрочивая неизбежный спуск в темноту. Она взяла с собой керосиновую лампу, спички и ключи от подвала. Ключи от подвала Альмеда нашла в кабинете Рауля и кроме них, она нашла на рабочем столе, отрывки записей исследований дедули Пабло. В них, дедуля писал о том, как он впервые оказался в долине Аликато и воспользовался колодцем, из которого на поверхность вырвалось извивающееся чудовище.
***
Вход в подвал был закрыт толстой дверью с несколькими замками. Отперев все замки и войдя, Альмеда обнаружила темную лестницу, уходящую глубоко под землю. Она слышала, как каждому ее шагу вторило еле слышимое эхо из темноты. Кроме Рауля и Пабло в подвале никто не бывал, и Альмеда была первой из непосвященных, кто оказался в этом месте. В воздухе витали запахи разложения и плесени. Что-то подсказывало Альмеде стараться идти, как можно тише. Спуск вниз казался бесконечно долгим и когда она дошла до конца лестницы, то обнаружила небольшую каменную площадку. С одной стороны, к ней примыкала толстая дверь, наподобие той, что вела к спуску. Ключей у Альмеды больше не было. С другой стороны, от двери, находился проход в новый туннель, в который Альмеда и направилась. Но идя через центр каменной площадки, она ощутила, что передняя часть ее стопы, почему-то зависла в воздухе и тогда Альмеда направила свет лампы себе под ноги. Она громко ахнула, от неожиданности. Оказалось, что еще немного и Альмеда рухнула бы в черную дыру посреди площадки.
Альмеда осторожно двинулась ко входу во второй туннель внимательно присматриваясь к полу. Пройдя туннель, она оказалась в небольшом тупиковом помещении, в центре которого располагался шестиугольный каменный столик. На столике лежал драгоценный камень красного цвета, который был точной копией изображенного камня на старинном полотне из часовни в долине Аликато.
«Это же Багрова роза! Точно такая же, как и на древнем полотне… Но как этот камень оказался здесь?» — подумала Альмеда.
Камень крепился к цепочке. Повесив Багровую розу, на шею Альмеда решила вернуться в дом.
***
Не в силах больше находиться в одиночестве и в особенности в темноте, Альмеда вышла на задний двор дома и услышала громкий собачий лай. Завернув за угол, Альмеда поняла, что лай прервался. Собака, вероятно, испугалась и скуля рванула прочь в кусты.
На земле Альмеда заметила свежие следы рытья, а потом уже яму. Она ощутила странный запах исходивший от ямы (от этого запаха во рту Альмеды оставался вязкий привкус железа). Альмеда подошла ближе и взглянула вниз. Вся прислуга, которая работала в доме, теперь неподвижно лежала на самом дне. Там лежала уборщица, старая няня, гувернантка, конюх и несколько детей из деревни Монтекурто и даже пастор из часовни.
Земля под ногами Альмеды затряслась; птицы, небо и дом закружились в безумном вихре, затем весь мир погас в одно мгновение. Ощущение полета прервалось острой болью от падения. Альмеда оступилась и упала в яму; мертвецы уже протягивали к ней свои холодные руки, утаскивая ее куда-то в глубину — в Ад. Альмеда пыталась сопротивляться, но все было бесполезно. Последнее, что она увидела, перед тем, как провалилась в полусон — восход кровавой Луны на небосводе.
2
Я очнулась на траве, недалеко от кошмарной ямы. Дом и сад окрасились в бардовые и фиолетовые оттенки и над моей головой витал целый вихрь из низко пролетавших стрижей. Мне пришлось напрячься, чтобы заставить себя снова взглянуть в яму, но когда я сдала это, то обнаружила, что там находилась только липкая грязь. Тела людей исчезли! С противоположной от меня стороны я заметила следы примятой травы и множество следов, будто все люди, которые находились в яме, встали и ушли куда-то прочь. Направившись домой, я услышала знакомый голос — это был Луис! Он напевал песню, я почти сразу узнала мелодию, которую напевала нам в детстве мать! Меня терзало дурное предчувствие, но я не могла оставить Луиса. Сделав несколько шагов к дому, я поняла, что мелодия стала утихать. Не теряя времени, я схватила керосиновую лампу, которую я оставила у калитки поднимаясь из подвала, и побежала на звуки мелодии. Вдали на холме я увидела силуэт мальчика, который направлялся к сараю.
***
Я потянула дверную ручку, и дверь в сарай разразилась ужасающим скрипом. Проклиная свою нерешительность, я вошла, высоко держа зажженную лампу над головой. Я затаила дыхание, напряженно прислушиваясь к полумраку. Мне приходилось бывать здесь и раньше, я часто навещала конюха и помогала ему ухаживать за лошадьми и собаками. Мерцающий свет лампы позволил мне разглядеть груды старых досок, прислоненных к ветхим стенам сарая.
— Марцо… — я прошептала взволнованно, вспомнив, что старый конюх тоже лежал на дне ямы, заполненной телами.
Пройдя пустые стойла, я заметила, что на полу было разбросанно сено, запачканное свежей кровью. От едкого запаха крови у меня закружилась голова и я чуть не выронила лампу. В дальнем и самом темном углу сарая что-то громко по-лошадиному фыркнуло и от внезапности я споткнулась и упала на пол. Из темноты ко мне приближалась черная фигура.
Мне удалось поднять меркнувший фонарь и разглядеть обезображенное и косматое лицо конюха! Его лицо искривила злобная гримаса, достойная чертей готической гравюры. Конюх держал в руке предмет, зловеще блеснувший в тусклом свете фонаря. Я смогла только выдавить из себя приглушенный визг и закрыть лицо руками, когда он замахнулся тесаком, затем я ощутила невыносимую боль и почувствовала, как мое лицо стала заливать теплая жидкость. Конюх не прекращал кромсать мои руки тесаком. В привычном мне движении я схватилась за предмет, висевший на шее и стала молиться.
Вдруг все исчезло в темноте: я снова потеряла сознание. Вместо едкого запаха крови, я внезапно ощутила горький и душистый запах полыни. Открыв глаза, я увидела извилистую дорожку, освещенную тусклым лунным светом. Оказалось, что предметом, который я сжимала в ладони и приняла за крест, оказался загадочный рубин из подвала дома.
— Мне это приснилось? — растерянно я задала вопрос себе, но кровоточившие шрамы на руках говорили о реальности произошедшего. Я разорвала на лоскуты подол своего платья, чтобы перебинтоваться и справившись с этим, я обессиленно легла в траву и зарыдала. Луна полностью вышла из-за облаков, и отброшенные ею лучи окрасили ветви полыни в белый цвет. Подул слабый ветер и вдали раздался заунывный звон часовни. Легкое дуновение пронеслось по поляне и принесло смесь запахов тимьяна, шалфея и полыни. Я приподняла голову и увидела перед собой Луиса, выглядевший точно таким же, как и в ночь своего исчезновения.
Поделиться книгой: