Равника

— Да, учитель, — машинально ответил Тейо, чьи помыслы по-прежнему были обращены куда-то ввысь. На мгновение он удивился, что аббат не видит сполохов, но даже эта загадка не смогла надолго завладеть его вниманием. Теперь сполохи словно говорили с ним, проникая в самые потаённые глубины его души, порождая гнетущее чувство обречённости, и — вопреки этому — маня его куда-то вперёд.

Наконец алмазная буря начала стихать. Сами алмазы уже иссякли, но песчаный ветер продолжал свирепствовать. Тейо едва обратил на это внимание. Аббат двинулся дальше, на ходу бросив ему: «Вспомни устав, послушник, иначе песок обглодает твои кости», но Тейо и ухом не повёл. Без щита и без песнопений он побрёл навстречу сполохам, в самое сердце умирающей бури.

— Тейо! — окликнул его Артуро.

Аббат Баррез оглянулся через плечо и крикнул: — Держать линию, Верада!

Но ученик аббата уже не мог совладать с собой. Песчинки — и один последний заблудившийся алмаз — в самом деле царапали его кожу. Он чувствовал, как по его щеке стекает кровь. Он зажмурил глаза от ветра — но по-прежнему мог видеть искрящийся, зовущий свет прямо за закрытыми веками. Он споткнулся и кубарем покатился по склону дюны. Он смутно слышал, как аббат и его товарищи звали его по имени. Он попытался подняться, но понял, что увяз в песке по колено. Он подумал, что, наверное, умрёт. Он подумал, что ему стоит попытаться поднять щит. Он подумал, что спасти его сейчас сможет только сфера, но ему ещё ни разу не удавалось сотворить сферу крупнее кулака. Песок уже доходил ему до пояса, и, казалось, изо всех сил старался затянуть его в себя. Он попробовал высвободиться, но песчаный оползень захватил его руку и всё-таки затянул в себя. Часть дюны под ним провалилась, и он скрылся с головой...

Его погребло заживо.

Он силился пошевелиться, силился вздохнуть. От страха и отчаяния он вмиг позабыл все тренировки и широко раскрыл рот, чтобы глотнуть воздуха — но глотнул только песка. Он задыхался. Вокруг было совершенно темно. И в то же время не было. Сполохи. Свет. Этот странный свет будет последним, что Тейо увидит в своей жизни...

Вдруг где-то глубоко внутри него, в самом центре его сердечной вершины, тлеющий уголёк превратился в яркую искру. За этим последовала ослепительная вспышка белой геометрии, казавшаяся предвестницей смерти, и Тейо распался на мелкие песчинки...

Глава III

Чандра Налаар

Чандра Налаар, мироходка и пиромантка, глубже погрузилась в чересчур мягкое кресло в новых апартаментах своей матери в городе Гирапуре, столице мира под названием Каладеш. В её душе соседствовали беспокойство, досада, злость, страх, и, в довершение ко всему, скука.

Пия Налаар приготовила для своей дочери и её друзей поднос с тёмным густым горячим шоколадом, а затем отправилась на заседание совета, попрощавшись — по своему обыкновению — с Чандрой так, словно они виделись в последний раз.

Только сейчас она могла оказаться права.

Отставив нетронутую чашку шоколада на край стола, Чандра сложилась в кресле так, что подбородком почти коснулась груди, и окинула взглядом своих товарищей. На диване напротив сидел маг разума Джейс Белерен. Усталый и измождённый, он неотрывно смотрел в собственную чашку с тёмной жидкостью, словно надеялся разглядеть там секрет победы над Старшим драконом, Николом Боласом. Рядом с ним повелитель времени Тефери откинулся на спинку, прикрыв глаза и глубоко дыша. Примостившись на табуретках у кухонной стойки, львиноголовый целитель Аджани Златогривый и Джайя Баллард, своего рода наставница Чандры в искусстве пиромантии, вели непринуждённую беседу о — кто бы мог подумать? — наблюдении за птицами. В углу неподвижно стоял серебряный голем Карн, видимо, оттачивая свой и без того феноменальный талант подражать безжизненной статуе. Вместе все эти мироходцы составляли Дозор, группу самопровозглашённых спасителей Мультивселенной. Вернее, формально Джайя и Карн так и не присоединились к Дозору, то есть не принесли положенной клятвы. Но они всё равно были здесь, чтобы вместе с остальными выступить против дракона Боласа. Выступить и, вполне возможно, погибнуть.

Внезапным и резким движением Джейс поставил чашку на кофейный столик, словно горячий шоколад его чем-то напугал. — Его нет слишком долго, — сказал маг.

«Им» был Гидеон Джура, душа Дозора — по крайней мере, Чандра так считала. Гидди вернулся в Доминарию, чтобы отыскать там ещё одного члена Дозора, некромантку Лилиану Весс, которая должна была встретиться с ними в Каладеше, но почему-то так и не явилась. Джейс уже предельно ясно дал всем понять, что считает эти поиски пустой затеей, потому что Лилиана никогда и не собиралась помогать им в битве против Боласа, а всего лишь использовала Дозор для борьбы со своими личными демонами, — в буквальном смысле, — и теперь, когда эти демоны были мертвы, её потребность в так называемых друзьях также отпала.

Но Гидди отказывался в это верить, и Чандра поддерживала его, а вместе с ней Карн, Джайя и Тефери. Впятером они твёрдо считали, что Лилиана — несмотря на свой извечный и тщательно поддерживаемый образ эгоистки — была настоящим другом и верным союзником. Что они были ей небезразличны, даже Джейс. Может быть, особенно Джейс.

Ведь они когда-то спали друг с другом, верно?

Но Лилиане определённо был небезразличен Гидеон, которого она хоть и постоянно подначивала, но делала это любя. И Чандра не думала, что слишком уж льстит себе, считая, что тоже небезразлична Лилиане. Чандра всегда относилась к ней, как к старшей сестре.

Очень старшей сестре. На-пару-веков-старшей сестре.

Но, тем не менее, сестре. Чандра не сомневалась, что в любой момент Гидеон появится перед ними вместе с Лилианой, готовой вступить в противостояние — последнее противостояние — со злым властелином-драконом. Но приходилось признать, что Гидеона и вправду нет слишком долго. Не то чтобы она за него волновалась: способности Гидеона делали его почти неуязвимым. Остальные могли пасть, — Чандра могла пасть, — но Гидеон не прекратит сражаться. Сражаться, и сражаться, и сражаться...

В этом он весь, подумала она.

Бесстрашный воин, неукротимый джаггернаут с безошибочным чувством справедливости и потрясающими кубиками пресса. В своё время Чандра была без ума от Гидеона. Сейчас она переросла эту влюблённость, но Гидеон по-прежнему оставался для неё самым близким другом в мире. Во всех мирах. В Мультивселенной.

Да какая разница?

Чандра вздохнула. Мироходкой она стала ещё в детстве, но до сих пор ей бывало трудно подогнать свой словарный запас к тому, что за этим скрывалось. Чандра Налаар была одной из немногих избранных, способных перемещаться — ходить — между измерениями, с этого плана бытия на соседний, из одного мира в другой. И в каждом мире, где ей довелось побывать, хватало своих проблем и невзгод. Нигде не нужны были новые опасности, прибывшие с неведомых планов. Поэтому и возник Дозор. Чтобы мироходцы, которым было не всё равно, могли сражаться и охранять миры от межпланарных угроз вроде Никола Боласа.

Ну ладно, не вроде Боласа. От Боласа.

За последние несколько недель стало очевидно, что каждая угроза, с которой они сталкивались, была порождена, инициирована, состряпана коварным драконом. И это не считая личной встречи с ним в мире под названием Амонхет, где Болас легко и непринуждённо надрал им задницы. Конечно, тогда в Дозоре не было Джайи, Тефери или Карна. Только Чандра, Джейс, Гидди, Лилиана и…

Она погрузилась в кресло ещё глубже. Гидеона не было слишком долго. Если они всемером (или всё-таки ввосьмером) действительно хотят опередить Боласа и подготовиться к грядущей битве, им нужно выдвигаться немедленно. Воистину, неопределённость убивала её.

Чандра выпятила нижнюю губу и дунула вверх, лениво пытаясь убрать рыжий локон, заслоняющий ей левый глаз. Попытка не увенчалась даже скромным успехом. Она попробовала снова. И в третий раз.

А затем внезапно вскочила на ноги, взбудораженная странным зовом, пронёсшимся сквозь измерения. Остальные отреагировали не столь бурно, но не менее озабоченно.

— Вы тоже почувствовали, да? — спросила Чандра, заранее зная ответ.

Все молча кивнули. Она взглянула вверх, на небо, и, разумеется, увидела лишь потолок в апартаментах своей матери. Но между ней и потолком вспыхнули разноцветные сполохи. Они искрились, словно драгоценные камни, и звали её отправиться за ними в… в… в Равнику!

— Равника, — вслух произнесла Джайя.

Остальные согласно зашептали.

— Что это значит? Мы опоздали? — спросил Карн.

Никто не спешил отвечать. Всем было известно, что Болас ждёт их в Равнике. Что он подготовил там для них какую-то ловушку. Они рассчитывали прибыть туда раньше него, чтобы испортить его ловушку, помешать его вторжению и сорвать все его гнусные планы. Но предыдущий опыт противостояния Боласу подсказывал им, что если чьи планы и будут сорваны, то только их собственные.

Джейс заговорил медленно, осторожно, словно пытаясь убедить самого себя. — Это может быть зов о помощи от тех, кому известно, что Болас направляется в Равнику.

Тефери пожал плечами. — Это может означать, что он уже там.

Чандра по-прежнему не могла отвести глаз от сверкающих сполохов. Синие, зелёные, красные, белые и искристо-чёрные, они манили её, суля верную гибель, но вместе с тем вызывая непреодолимое желание последовать за ними в другое измерение, на другой план бытия, в мир-город Равнику.

— Чувствуете это притяжение? — спросила она, всё так же зная ответ.

Все вновь кивнули.

В тот же миг вспышка золотистого света возвестила о прибытии Гидеона Джуры, который возник посреди комнаты с видом истинного героя, держа ладонь на рукояти Чёрного Клинка — пожирающего души меча, способного, как они надеялись, убить Боласа, раз уж ничто другое до сих пор не сработало.

Да, конечно, сорвать его планы — это здорово и всё такое, но на самом деле мы просто хотим прикончить проклятого дракона. Видят боги, он это заслужил.

— Ну наконец-то! — почти хором воскликнули Чандра и Джейс.

— Простите, — сказал Гидеон, — мне пришлось приложить усилие, чтобы попасть в Каладеш. Я ощущал мощный позыв отправиться прямиком в Равнику. И до сих пор ощущаю. А вы?

Джейс кивнул, подняв свой капюшон. Чандра заподозрила, что этот жест был призван отвлечь внимание, поскольку Джейс внезапно сам приобрёл весьма героический вид — вероятно, он сотворил иллюзию приукрашенного себя, чтобы скрыть своё общее утомление… или чтобы неосознанно посоперничать с Гидди, не нуждающимся ни в каких иллюзиях.

— Что же, это тревожно вдвойне, — ответил Гидеон. — Как по-вашему, Болас уже расставил свою ловушку?

Тефери вновь пожал плечами: — Будет разумнее предположить, что да.

— А где Лилиана? — выпалила Чандра.

Гидеон отвёл взгляд. — Я не обнаружил её в Доминарии. Она ушла оттуда — но, очевидно, так и не пришла сюда.

— Может, она тоже услышала призыв в Равнику и не смогла устоять? — с надеждой предположила Чандра.

Гидеон покачал головой. — Она могла отправиться в Равнику, но в таком случае она сделала это ещё до призыва, откуда бы он ни взялся. И она знала, что мы договорились сначала собраться здесь.

— Не хочется напоминать, но я предупреждал, — заметил Джейс.

— Я думаю, именно этого тебе и хочется, — нахмурился Гидеон.

Джейс выглядел уязвлённым.

— Это не приносит мне удовольствия, Гидеон. Я первый готов был поверить, что она изменилась. Никто не уповал на это больше, чем я.

— Кроме самой Лилианы, — парировал Гидеон.

Джейс сделал глубокий вдох и кивнул.

— Да. Кроме неё.

Джайя собрала длинные седые волосы и заправила их под свой капюшон, который накинула на голову. — Чертовски досадно, что и говорить. Нам бы пригодился её опыт, её навыки, её сила.

— Ну, теперь уже поздно что-то менять, — отрезал Аджани.

— Уже поздно что-то менять в ней, — сказал Гидеон. — Я понимаю. Нам пора отправляться в Равнику и выяснить, что же Болас для нас приготовил. Нам известно, что это ловушка, а значит, мы можем попытаться избежать её. Но даже если у нас не выйдет, мы всё равно туда пойдём. Нельзя позволить дракону сделать с Равникой то же, что он сделал с Амонхетом. В городе размером с целый мир на кону будет стоять слишком много невинных жизней.

Никто не сдвинулся с места. Чандра почувствовала, что закипает.

Джайя, видимо, тоже это почувствовала, поэтому наградила свою протеже взглядом, в котором ясно читалось: Дыши, дитя.

Поскольку Чандра вовсе не хотела устроить пожар в маминых апартаментах, она последовала безмолвному совету и досчитала про себя до десяти. Она злилась на Лилиану. И одновременно боялась за неё. Но на самом деле её мысли были заняты вовсе не Лилианой Весс. Как бы сильно она ни скучала по своей «сестре», по Ниссе Ревейн она скучала гораздо сильнее, втайне желая, чтобы сейчас эльфийка была рядом с ними.

Рядом со мной.

Нисса была последней из основателей Дозора. Но несколько месяцев назад она покинула их, бросив Чандру и остальных на произвол судьбы. Нисса была неиссякаемым источником силы для Чандры, для всех. В каком-то смысле даже большим, чем Гидеон.

Но здесь уже тоже ничего не изменишь.

Они потеряли Ниссу столь же безвозвратно, как и Лилиану. Теперь их было лишь семеро.

Семерых должно хватить.

Чандра обвела взглядом мрачные лица товарищей.

— Слушайте, всё не так уж и плохо, — сказала она, ощущая потребность приободрить их — и саму себя.

— Она права, — согласился Аджани. — Мне удалось заручиться поддержкой Киоры и Тамиё. Они не давали клятв, но пообещали встретиться с нами в Равнике.

— А Джейс по-прежнему Живой Договор Гильдий, — добавила Чандра, по-дружески пихнув мага кулаком в плечо. — Его слово в Равнике — закон. В прямом смысле. Даже Болас не может это изменить, верно?

— Верно, — ответил Джейс, потирая плечо и пытаясь внушить всем уверенность, которую, вероятно, не чувствовал сам. — Так что давайте уже приниматься за дело, — с этими словами он переместился в Равнику, распавшись на сложные пересекающиеся узоры, сотканные из голубого света.

Гидеон и Аджани последовали за ним в круговороте золотистых искр; Джайя — в языках багрового пламени. Тефери, казалось, превратился в голубой вихрь, который стёр его из комнаты и исчез сам, а Карн попросту испарился с резким металлическим ЗВЯК.

Чандра задержалась, оглядев опустевшую комнату. — Пока, мам, — прошептала она. — Пожелай нам удачи.

Затем, оставив после себя яркую огненную вспышку, она покинула родной Каладеш и отправилась навстречу тому, что ожидало их в Равнике...

Глава IV

Раль Зарек

В Равнике Раль Зарек, мироходец и де-факто гильдмейстер Лиги Иззет, подошёл к своей союзнице, Кайе — тоже мироходке и невольному гильдмейстеру Синдиката Оржов. Призрачная убийца лежала без сознания на полу колокольни Сената Азориус, в нескольких футах от гудящего Маяка, который Раль только что активировал. Вызванная им гроза уже стихала, но шквалистый ветер по-прежнему с воем врывался в помещение сквозь разбитое стрельчатое окно семи футов высотой.

Раль присел перед Кайей на корточки и покосился на бессознательное тело Лавинии неподалёку от неё. Затем он позволил себе бросить быстрый взгляд на Гекару, лежащую в луже собственной крови. В конечном счёте их осталось лишь четверо. Точнее, четверо плюс Враска.

Кайя дёрнулась и тихонько застонала. Раль прикоснулся к металлическому боку своего патентованного Аккумулятора, висящего у него за спиной, и разрядил в него остатки статического электричества, которые всё ещё циркулировали сквозь его тело. Затем он осторожно дотронулся бледными пальцами до тёмной щеки Кайи и прошептал её имя, словно призывая её обратно в сознание. Она приоткрыла один глаз и попыталась сфокусироваться на его лице.

— Раль?

— Ага.

— Мы победили?

Он не ответил, — не знал, что ответить, — но помог ей подняться на ноги. Её взгляд сразу же упал на Гекару, и она схватилась за него покрепче в надежде обрести опору, как моральную, так и физическую.

— О нет… Гекара… Мне очень жаль.

— Этого нельзя было избежать.

Хотя они с Гекарой принадлежали к разным гильдиям, обладали разными темпераментами, и вообще не имели ровным счётом ничего общего, эта ловкая и чересчур энергичная ведьма лезвий пожертвовала собой ради него, просто потому, что считала Раля Зарека своим другом. Если подумать, посланница Культа Ракдоса была, вероятно, одной из лучших друзей в жизни Раля. Сейчас это лишь усиливало его горечь и чувство вины, не столько за её жертву, сколько за то, как он относился к ней, пока она была ещё жива: чаще всего как к досадной помехе, от которой не терпелось поскорее избавиться.

Здесь не хватает Томика, сказал он себе, хотя, признаться, был даже рад, что Томик Врона пропустил эту битву.

Меньше всего Раль желал видеть ещё одного дорогого ему человека мёртвым на полу.

Это было нелёгкое сражение. Ещё одно в череде многих, постепенно перерастающих в нелёгкую войну.

И ведь война ещё даже не началась.

Никол Болас вознамерился захватить Равнику, и Раль носился вокруг, как обезглавленный петух, пытаясь сделать всё, что было в его, в общем-то, немалых силах, чтобы организовать ему достойное сопротивление. Но почти каждое усилие оборачивалось крахом и смертью. Следуя приказам своего бывшего гильдмейстера, — Нив-Миззета, Пылающего Разума, — Раль попытался объединить все десять гильдий Равники и с их помощью наделить дракона Нива могуществом, достаточным для того, чтобы он мог на равных схлестнуться со Старшим драконом Боласом. Раль собрал — или думал, что собрал — группу единомышленников, готовых оказать ему поддержку. В неё вошли Кайя, Томик, Лавиния, Гекара… и горгона-мироходка Враска. Раль не спешил доверять Враске, которая сразу призналась, что когда-то была агентом Боласа и лишь благодаря ему смогла стать гильдмейстером Роя Гольгари. Но Раля с Боласом связывала своя тёмная история, и со временем он начал считать Враску настоящим другом и союзником — до тех самых пор, пока она не предала их всех.

Хрупкий альянс десяти гильдий, который Раль с таким трудом создавал, в один миг разлетелся вдребезги, словно стеклянное окно колокольни. Нив-Миззет был вынужден сражаться с Боласом без дополнительных сил, на которые он рассчитывал. И теперь Нив был мёртв, Гекара была мертва, а Болас уже вовсю бесчинствовал в Равнике.

— А что с Враской? — спросила Кайя, отпуская Раля.

— Я пустил в неё молнию, которая должна была поджарить её до хрустящей корочки — но вряд ли могла испепелить её без следа. Раз нигде не видно её трупа, остаётся предположить, что она ушла в другой мир.

— Думаешь, она вернётся?

— Возможно, когда развеется дым от пожара, устроенного Боласом. Я надеюсь на это. И надеюсь, что сам доживу до этого момента. Я мечтаю лично прикончить её за всё, что она натворила.

— Раль.

— Она сама сделала свой выбор.