В рядах королевской династии

— Залара надо освободить. — завершила Гемтиоза.

— Ну, делов-то. — подытожила я. — Убить злого демона, убить Руазу и Сальнеса, если повезет — Инжена, а Залара освободить. Он будет просто счастлив видеть меня после того, как я устраню его родную сестру.

— Молодец. — на полном серьезе подтвердила Гемтиоза. — Нам нужна война. Мы уберем лидеров нападающих и победим.

Я замолчала. Эльфийка и архивариус тоже. Воцарилось такое неловкое молчание, когда чувствуешь, что ничего не понимаешь, и тебя не понимают, но те — правы.

— Дитя. Ты не понимаешь… — упрекнула меня Гемтиоза.

— Как скажете, бабуля. — буркнула я.

— Кто бабуля?! — взбеленилась эльфийка, но быстро остыла и поправилась: — Анжелесса, слушай. Лучше бить врага, пока его мало. Сейчас его уже больше, чем было сначала. Энаис коварен и … это…

— Наглый он. — подсказала я.

— Шпаришь. — неожиданно на манер моих современников одобрила недавняя «бабуся» и подтвердила: — Вот именно это слово… он разрушил мир на нашей земле, и не будет ему покоя ни в этой жизни, ни в загробной…

— Но они ведь умирают. — с ангельской улыбкой напомнила сексапильная эльфийка. Интересно — не к месту подумала я — а они несексапильными бывают? Наверное, мой взгляд как-то по особому заволокло, потому что Гемтиоза засобиралась, зачем-то прикрыла выступающую в вырезе грудь прозрачным шарфом и удалилась. Я выдохнула и прислонилась спиной к Гильберту. От его пылало таким жаром, что я чуть не отшатнулась обратно. Видимо, эльфийка и на него действовала определенно. Он не собирался бороться с пагубными инстинктами. Так какого фига я должна была это делать? В общем, нечего тут свечку держать. Скажем так — ванная действительно у него была шикарная. На этом я покамест остановлюсь. — Так он демон. Разве у них есть загробная жизнь? — вяло уточнила я, с ужасом отметив, что я действительно готова убить этого несносного… исчадия ада.

После вызова духа прошлой хранительницы стало ясно одно — мне предстоит ликвидировать врагов грубо и бесповоротно. Похоже, никто не сомневался, что именно так я и сделаю. Гильберт взялся обучать меня владению оружием. Конечно, в первую очередь наш выбор пал на подарок добрых духов. Их кинжальчик был такой удобный, а магия тех, кто его создавал, помогала мне безо всяких специальных знаний.

— Энаис — не воин. — поучал меня Гильберт. — Этот демон был рожден в клане колдунов. Но его тяга к власти сыграла с ним злую шутку. Он не умеет толком ни сражаться, ни колдовать. Его защищают его сторонники, из которых самые опасные — орки. Точнее — их классические кланы. Они агрессивны, с ними долго договариваться. Демон решил проблему просто: он пообещал им, что они смогут жить у нас без страха.

Мне было непонятно — как это демона может победить чужак, который только вчера узнал, что такое левитация, на наглядном примере. Подарок агуане был волшебным, и я ловко выучилась им обороняться. Словно моя рука им управляла — но я-то еще была в своем уме, и я помнила, что держу прекрасный клинок в руках второй раз. У Гильберта был меч. Скажем — нехилый такой меч, особенно против моей ковырялочки. Но архивариус напрочь запретил мне так называть оружие.

— Как это глупо — судить о чьей-то силе по размерам. — даже не запыхавшись во время игрушечного боя, говорил он. — Гномы, которые добывают самоцветы в недрах гор равнины Сулар, по размеру не больше пяти дюймов, но их сила оживляет камни и придает им волшебные возможности.

Гильберт не причислял себя к воинам. Но это был такой мир, где каждый, кто хоть чем-то владел, должен был уметь обороняться, или на худой конец — нажить все снова.

Гильберт пытался показать мне, как устроено их странное королевство. На карте оно было похоже на подкову — или на диадему. Это был остров, который по площади напомнил бы Италию. Широкая часть этой подковы была направлена на юг — не ровно, а север занимали концы этого материка. Подкову — или диадему — окружали моря. Это государство было таким, которое называют многообразным в плане видов ландшафта. Здесь были и горы, и леса, и тот самый пляж Габриэля — на самом юге, возле порта. Порта было почему-то только два — хотя, как я поняла про карту, берега у подковы-диадемы были в большинстве вполне доступны. Только на севере один из углов выглядел неприступным. Там было место, которое называли Хвостом Отшельника — это один из острых хвостов острова. Гильберт сказал, что берега там крайне неровные, в рифах и скалах. Там могут пробиться только те, кто там живет — но они не заинтересованы в налаживании контактов. У них нет портов, они рыбачат, выводят оленей… В общем, там достаточно уединенно. Не то что на юге. А дом Гильберта — точнее, этот милый комплекс из архива, в котором я еще так и не побывала, неведомой лаборатории, в одной из комнат которой был глобус, и жилого комплекса. Так ничего себе библиотечка. Тут могла бы работать куча народа. Но отчего-то здесь витало столько таинственного и необъяснимого, что казалось — никто из посторонних, точнее, из тех, кто живет в этом мире, не захочет здесь тусить лишний раз. Если только балда вроде меня не купится… Меня осенила эта мысль, и я не удержалась, забыв о том, как пространно тут принято отвечать на вопросы. Я спросила — из этого ли мира Гильберт. В это время я успешно научилась отражать удар мечом сверху, которую Гильберт величаво назвал «колющим».

— Конечно, из этого. — отмахнулся он. — Здесь невозможно ничего добиться, если ты не из этого мира. По крайней мере, было невозможно, до твоего прихода. — в это время он подло поменял направление меча, я не успела среагировать, и мой кинжальчик улетел куда-то за спину, бряцнув о стены при падении. — У тебя уникальные условия. — говорил он, тыкая мне в плечи мечом как каким-нибудь пальцем. — Ты можешь перевернуть этот мир. Но я надеюсь, что ты отнесешься к нам милосердно и не будешь потрясать наш и без того отягощенный бедами мир.

Я сопела и глядела на него исподлобья. Подсознательно мне стучалась какая-то мысль крайне протестантского характера. Я еще сама не успела осознать, что же это я тут такое смею подумать — а он, кажется, уже все прекрасно знает, и смотрит на меня с невысказанным упреком. Нашу безмолвную ссору прервал чей-то приход. Гильберт ушел, опять оставив меня в одиночестве. Он предостерег меня, чтобы я остерегалась гостей и не показывалась им на глаза. Я и не показывалась. Но в этот раз он вернулся быстро. Лицо его было таким бледным, что я перепугалась, еще увидев его издали. Он шел, едва переставляя ноги. За то время, пока я здесь, мне показалось, что он не боится ничего. И тут я поняла, что его обеспокоило. Следом за ним шла фигура в черном одеянии. Такая готичная фигура — с косой за плечами.

Глава 5

Моя челюсть отвисла от удивления. Наверное, надо было испугаться. Хотя бы — в ответ на панику Гильберта. Но в этом волшебном королевстве мне уже повстречалось столько чудес. Ну, Смерть. Ну, череп, коса и балахон. Но я же — современная девушка. Я читала Терри Праттчета и даже пыталась слушать металл. Потому, когда она агрессивно рявкнула и занесла надо мной косу, я от неожиданности вскрикнула, села на заднюю точку и загородилась руками.

— Смерть все искупит! — вкрадчивым голосом заявил череп. Жуткое, скажу вам, зрелище. Тут Смерть замешкалась и аккуратно растолкала мои руки косой.

— Ты не Руаза. — разочарованно сделала вывод она и обернулась к Гильберту. — Ты предупредить не мог?

— Я предупреждал — белыми губами оправдывался Гильберт.

Смерть положила косу на плечо.

— Сколько лет мы с тобой знакомы, Гильберт Персиваль Ивес де Лефевр? И каждый раз ты дрожишь передо мной, как заяц перед фотокамерой туриста!

Гильберт медленно кивнул. Лицо его будто немного ожило, но выражение еще было далеко от привычного. Почему ж мне нифика не страшно? Да я вообще, похоже, редко боюсь. Только когда уже в морду дают…

Смерть снова обернулась ко мне и повторила:

— Ты не Руаза… Что же мне с тобой делать?

Я виновато пожала плечами и на автомате повторила:

— Выпить?

— Чего? — переспросила гостья.

— Выпить. Сомной. Утолить женскую, так сказать, тоску.

Смерть махнула рукой.

— А давай. Гильберт, тащи бухло.

Я прибалдела от такой осведомленности местных высоких сил. Ведь Смерть — высокая сила? Впрочем, речь не о том. Надо разрядить обстановку и выяснить, почему эта гостья из незваных не может мирно отвалить — ведь я, к счастью, не Руаза.

Через полчаса мы сидели перед камином, а еще бледный Гильберт с длинным смешным именем разливал нам по маленькой.

— Так ты понимммаешь… — Смерть быстро опьянела. Впрочем — я тоже, хоть вино было легкое. — Эта красотка ведь того…. — она издала звук, какой издавали персонажи «Операции Ы», когда решили, что им велят убить бабушку. — И я должна ее забрать. Эльфы — они… геморрой блин на запущщшшшной стадии… Их низя так морально разлагать. Она ведь… заблушд…дшая… ее дитя… Я должна ее забрать, чтобы искупить ее грех — вместдто нее. Пнимашь?

Я кивнула. Что-то стучало в голову, не совсем о Руазе. Что-то такое надо было спросить у Смерти, ноя никак не могла сосредоточиться.

— Што ты дрожишь? — обиделась Смерть на Гильберта. — Подый нормальнохо вина… это… гхрадусов 40.

— Пджди. — я взяла костлявую за плечо. — Эт… А я?

— Ты? — я кивнула, при чем с размахом, сначала завернув голову назад, а потом с размаху вперед. — Ты за нее.

— Но ты меня не заберешшшш?..

— Не. Я эт… дам… дам… тебе ченс. — Смерть подняла на меня глазницы. — Ар ю спи-ик ингишь?

— Ик. — согласилась я. — Че ты мне дашь — то?

— А… шанс. Эх, жизнь моя жестянка. — в это время Гильберт с отрешенным видом налил нам что-то покрепче — боюсь предположить, что именно. Но его еще каменное лицо говорило о том, что он не будет спорить с костлявой. Смерть залпом выпила горячительное и заявила: — Давай споем?

Я кивнула и подумала, что как пожилая дама Смерть любит что-нибудь застольное. Мы спели «Колокольчики мои», «Валенки», но потом язык начал заплетаться. Я попыталась спеть что-нибудь из современного. Смерть меня устыдила, заявив, что это полная шняга, и попыталась исполнить «Я свободен», переделывая довольно ловко мужской род в женский. Она даже попыталась исполнить голосом гитарное соло из известной баллады — это вышло у ней так лихо, что я зааплодировала и пообещала больше не слушать всякое то, что «не того этого». Потом я все-таки спросила:

— Так ик что?

— А… то…а што я сказала?

— Смерть искупает фсеоооооооо. — попыталась я передать ее в лицах.

— А. Так слуший, да? Эта… эльфийка… Я должна забрать ее. И тебя могла бы забрать. Ведь ты за нее? — я опять тупо кивнула. — Та-ахк воть. Но мне нужна она. Ты здесь пробудь, а там поадртал откроется, и я зап…перу свое. Веришшь?

Я больше не кивала. От выпитого перед глазами все плыло.

— Че-нипбудь спросить хошишь? — догадалась Смерть. Легко сказать. А как я теперь соображу — что я там хотела спросить?

— А Смерть Плскхого Мира прправда такхой? — проикала я. Смерть кивнула — на мой манер, с «разбегом».

— Таккк…ой. Тока писака ваш… он тохго… больно его пожалел. Ваши воощше наших жалэють. Ну што за работа? Ход…ди, забирай… А они… Хоть бы спасбо хто сказал. Лежат, страдают от бол лезней, от старости, б… бббл…

— Не выражайсе. — попросила я.

— Блезней… А, это я уж ховорила. Я п-прихожу — а они меня не ждали. Воттт… ты — меня звала?

Я подумала и кивнула. Ну, было, пожалуй. Особенно когда башка так блин раскалывается, и вставать надо, а неохота. Но Смерть не обратила внимания на мой кивок.

— Прихжу — а они — изыыди. Абыдно, да? И нихому мня не жалко. Я вв… ведь подневоль…ное… Забрал-дставил… Вот тебе мну жалко?

Я кивнула, икнула и затянула «Таганку», но не справилась. С предложения собутыльника, мы спели «Что так сердце растревожило», но и эту песню я с трудом осилила.

— Эх, Ася, труд у меня… этось… Гильберт, как его? А, тьфу на тебя. В опшшшем, мать. Неблаходарный он у меня. Трутт. — Смерть с размаху положила мне руку на плечо. — Вот ты мну боисси?

— Не. — не подумав, пискнула я.

— О. А он боитси. За шчт…то?

Я пожала плечами. Мы обе укоризненно посмотрели на Гильберта.

— Вощше — то, этот Гильберт…Гильбертушка — он хрошший. Дружбан мой. Был. Покка не ссстрарилсе. А теперь… боится… хад… — Смерть всхлипнула. Мы спели в знак протеста «Вечерний звон» — хорошо пошел этот старинный медляк.

— Вспомнила! — гаркнула я так резко, что все вздрогнули, а я даже малость протрезвела.

— Слушай…те.

— Давай, мать, на ты. — своим таинственным голосом предложила Смерть.

— Ты. — быстро согласилась я. — Этого того. Ты… Как тя… Смерть. Ты все знаешь… как это… согласно длжссстным инструхцьям?

Смерть задумалась, потом осторожно кивнула, с любопытством ожидая, что я спрошу.

— Как упить демона? — промямлила я.

Я услышала, как за спиной выдохнул невидимый Гильберт.

— Демонна… — протянула Смерть. И тут, обращаясь к Гильберту, рявкнула — Слышь, подай дичь!

Я не видела своего учителя, но слышала, как что-то зашевелилось. Дичью оказалась рыба с завтрака.

— Слышь. — продолжала Смерть. Потом она обратилась к Гилберту и указала на сиденье косой: — Гильбертушка, прилипни задом к стулю… — когда маг послушно сел, она продолжила. — Энаиска — то, он это… того… В глубине трудный ребенок… этой… че там у них. Ты его лови на жвца. Пняла?

Я не поняла. Смерть объяснила:

— У тебя диадема есть. — слово «диадема» вышло у ней длинно, с почтением, как песня. Тут Смерть снова отвлеклась. — Не хватает… это… развлечений…

— Чегось? — не поняла я.

— Это… Ну, мальчиков что ли.

Смерть медленно подняла голову на Гильберта. Маг — архивариус не пошевелился, только начал покрываться бардовой краской.

— Гильбертушка. Развлек бы, штой, девочек?

Я поняла, что сейчас она будет провоцировать мага на стриптиз. Мне было дико любопытно на это посмотреть. Но сейчас мне было его жаль.

— Низя. — мявкнула я. — Мое.

— Чеось? — медленно переспросила Смерть.

Я собрала руку в пьяный кулак и тыкнула ей в то место, где у черепа нос.

— Во. — пояснила я.

Смерть напряглась. Но сообразительный Гильберт разлил — на этот раз и себе тоже. Мы выпили. Смерти пришлось присоединиться. Она задумалась:

— Энаиска — он, понимашь, демон. — ее пустые глаза еще были обращены на Гильберта. — Кароче. Ему нужен проход. Проход пока ш не откроеится — пока Инжен не зарядит ресурс. А — это… Ну можно хоть топлесс? — снова отвлеклась она. Гильберт опять побледнел — на этот раз от возмущения.

Я пошатнулась и на ее манер — с размаху — положила руку ей на костлявое плечо:

— Ты мене уважаишь?

Смерть на всякий случай кивнула.

— Давай… эт…Докажем ему, шчто женская дружжжба есть. — предложила я.

— А давай. У меня знаешь — и не таких. У меня знаешь какие есссть? Сиди туть с этим… пнем. В общем, Энаис ему не хватаит миров. Грустнтно у нго там… И пусссст…то… Аж есл он здесь не отвоюет — пойдет знаишь куда? Х тебе. — и, словно не видя мою реакцию, продолжила: — Ему заговорить зубы — эт… легко, вощем. В обббпщем… Замани его… И мне пришли.

— Как? — едва ворочая языком, спросила я.

— Демоны… Они… их тахк просто не того этого. Найди лабораторыю… шшш…колы. Гильбертик-ик…Ик… покажет. Там есть зелье. От этих…. Красавчиков.

— Демонов. — подсказала я.

— Угуг. И когда он придет за диадемой — его надо того… зеленкой…

— Зельем. — поправила я.

Смерть энергично кивнула.

— Ну, на посошок.