— А теперь, девочки, я объявлю инструкторов групп. Слушать внимательно, повторять не буду. Первая группа, господи, прости — сержант Рэйель Алирэ. — На моменте объявления из строя сержантов шаг вперёд сделал эльф. У него было узкое скуластое лицо, фиолетовые раскосые глаза и белые волосы. Ростом он, очевидно, не уступал Ригеру.
— Вторая группа — сержант Соел Гиллс. Берегите его, девочки, он у нас тоже нежный. — Среди сержантов замялся и покраснел высокий стройный юноша с коротко стриженными и взъерошенными волосами цвета блонд. Он выглядел очень мило и безобидно — крайне располагающая к себе приятная внешность. Ригер продолжал: — Третья группа — сержант Сими Хабу. — О себе дала знать обезьяна- капуцин ростом чуть выше среднего семилетнего ребёнка. — Четвёртая группа, вам достаётся экскурсовод вашей выставки белых людей — старший сержант Луно Гиритикс. Удачи, сущность в форме гномика… — После этих слов лепрекон, выглядевший как рыжий подросток, уменьшенный до размеров опять же очередного ребёнка, скрестил руки на груди, недовольно поморщился и харкнул.
— Пятая… удачи, Китти. Ваш инструктор — старший сержант Китти Хаунд.
— Всем привет! — нежным добродушным тонким голоском поприветствовала всех та самая Китти Хауд: низкорослая, фигуристая девушка, с нежным, по- детски добрым лицом и грустными голубыми глазами. Её пепельно-русые волосы были собраны в высокий хвост.
— Шестая — сержант Леон Ришар! Не спи, кошак. Всполошился действительно сонный человекоподобный барс.
— Седьмая — младший сержант Влад… погодите… — Фил прервался, бросил взгляд на состав шестой группы, а затем внимательно рассмотрел ребят из седьмой.
В шестой группе были три человека (ну, или тех, кто был на них очень похож) и только одна девушка-рептилия. А вот седьмая группа пестрила экзотикой: капуцин, два человекообразных кота (точнее, кот и кошка) и, в заключении ко всему, корнирог — раса существ, похожая на людей, но имеющая рога и морды, немного смахивающие на овечьи, а кожа покрыта короткой шерстью.
— Так! Там, что ли, что-то напутали! — искренне удивился Фил. — Почему Влад у нас директор зоопарка? Впрочем… Младший сержант Влад Чиж, удачи на посту заведующего зверинца.
Фил обласкал добрым словом буквально всех и каждого. Обиженные курсанты с трудом сдерживали обиду и злость. Но Эрина выкрикнула:
— ОНИ НЕ ЗВЕРИНЕЦ!
Все в удивлении всполошились и словно восхитились храбростью девушки.
— А кто, Подсолнух? Цветочная выставка? Рот закрой и не возникай.
— Я не Подсолнух!!! — возмущённо, но с нотками ужаса в дрожащем голосе, вскрикнула Эрина. — Я Эрина Уилд! — Мне плевать, как тебя мама с папой назвали, Подсолнух.
Фил встал напротив возмущённой, но испуганной курсантки. Эрине стало не по себе, что кто-то смотрит на неё свысока: она привыкла быть либо выше большей части населения, либо хотя бы смотреть оппоненту в глаза, а тут — двухметровое мрачное чудовище в облике прекрасного эльфийского принца смотрело сверху вниз сверлящим пугающим взглядом. Эрина за долю секунды осознала свою ошибку, побледнела, а затем и позеленела, почувствовав, как ноги становятся ватными и еле держат её в вертикальном положении. Во вторую половину секунды вся жизнь пронеслась у девушки перед глазами в самых ярких и сочных красках. И последние её мысли: «Как же здорово было жить!».
Она на полном серьёзе приготовилась расстаться с жизнью. Если не впоследствии сокрушительного удара от эльфа, то точно от сердечного приступа, вызванного бурей эмоций.
— Дежурство вне очереди, борец за правосудие ты наш. Скажи спасибо, что не наряд. Подсолнух.
Внутри Эрины что-то оборвалось. Это напоминало туго натянутую струну гитары, самую низкую и самую тонкую из шести, железную и громко звенящую. Казалось бы, лопнула струна — поставь другую, но эта ещё и в лицо зарядила острым концом, вызвав чувства боли, унижения и обиды. Она тяжело вздохнула, осознавая, что ночь проведёт без сна, скорее всего намывая самые пыльные аудитории академии.
Глава 3
Лучи яркого света ворвались в кабинет через закрытое окно, очевидно покрашенное в белый уже много-много раз, но краска постоянно трескалась и облуплялась. Снаружи по стеклу били ветки уже почти полностью потерявших свою листву рябин. Это могло быть единственным, что нарушало тишину в помещении, где находились трое лейтенантов. Один из них, а именно Фил, решил отказаться от чаепития, затеянного лейтенантом Аароном Корфом, родственником генерала Льюиса Корфа. Если Филу не изменяла память, этот Аарон приходился Льюису племянником, они даже были похожи: Аарон рыжий кот, правда, с голубыми глазами. Рядом с Аароном на диване сидел лейтенант Абу Хоба, человекообразная обезьяна с золотой шкурой и такого же цвета глазами. Тёмно-синяя форма довольно-таки приятно сочеталась с этим оттенком шерсти примата. Обезьян держал небольшую кружку весьма странным способом: удерживал ручку большим и указательным пальцами, а оставшиеся оттопыривал веером.
Пока эти двое наслаждались изысканным чаем, привезённым Абу специально для Аарона, как для истинного ценителя различных редких сортов этого напитка, из своего родного мира Иритас, Фил решил достать с полок все дела курсантов своего отряда. Двадцать восемь папок рухнули с грохотом на стол. Абу и Аарон аж подпрыгнули на месте, чуть не пролив ароматный чай, запах которого резал Филу нос, пусть он и был на приличном от них расстоянии. Эльф даже стал переживать, что эти двое разольют его на уже истершийся красный ковёр у себя под ногами, и запах останется здесь с ним как минимум навсегда.
— Что это ты вдруг? — поинтересовался Абу.
— Какое тебе дело, примат?
Абу пожал плечами.
— Фил, — мягко начал Аарон, — тебе стоит быть мягче с окружающими. Всё- таки никто из нас не желает тебе зла. Фил не стал ничего отвечать. Хотя где-то внутри его передёрнуло от слов этого рыжего кота, который, говоря это, смотрел на него такими наивными большими голубыми глазами, отражавшими яркий солнечный свет, точно аквамарин под яркими лампами. Аарон источал благополучие, спокойствие и миролюбие, точно холёный домашний кот. Тот, что на четырёх лапах. Ригер, перебирая папки, мысленно спрашивал: «Что ты вообще забыл в магармии?». Возможно, ответ, который пришёл ему в голову, был достаточно верным: семейное дело. Примерно такая же ситуация, как и у него самого, но он, в отличие от своего сослуживца, лишний раз не пестрит родственной связью с важными людьми, вроде своей матери, оттого и носит другую фамилию.
Среди всех курсантов Фил приметил дела Фриды Марц, той самой огромной мускулистой эльфийки, и ещё одной эльфийки, которую он сразу в толпе новобранцев даже не заметил: Аринэт Колат. Он открыл её дело, внимательно прочитал: имя, дату рождения (10 апреля 1772 года, 18 лет), рост (184), вес (65), физические нормативы сданы на 85 баллов из 100, магические на 87 из 100, теория 91 из 100. Отличные результаты. Фил тут же перевёл взгляд на фотографию, закреплённую сверху: сказать, что она красотка — ничего не сказать. Лицо даже излишне симметрично и изящно, как будто бы какой-то идеалист её рисовал с определённой целью — создать объект своих ночных вожделений. Судя по чёрно-белому фото: тёмные волосы, светлые глаза, достаточно светлая кожа. Тут же Фил отвлёкся на дело Фриды: дата рождения 9 ноября 1771 года, 19 лет; рост 195 (что всего-то на 4 сантиметра ниже его показателей). «Огромная женщина…» — думал он, продолжая чтение: вес — 80, физические нормативы — 95 из 100. Заприметив это, Фил даже невольно ухмыльнулся от осознания того, что Горилла хороша. Но магические нормативы всего лишь 65 из 100. Эльфа даже охватила лёгкая тоска. Хотя он прекрасно понимал, что эти ребята здесь также для того, чтобы поднять уровень своего мастерства минимум вдвое к моменту отправки на передовую. И в конце теория — 78.
Вдруг под руку попалось ещё одно дело. «Эрина Уилд». Над ним рука Фила даже как-то дрогнула. Прежде, чем начать изучать его, он всё же решил сесть за стул, а не стоять. Тяжело вздыхая, вспоминая эту дохлую бледную девчонку с волосами цвета блёклой соломы, Фил принялся за чтение.
Дата рождения 19 марта, 1772 год, 18 лет. Рост 178, вес 53 — Фила аж скривило от этой цифры: точно нельзя выпускать в ураган. Когда дело дошло до нормативов, то эльф тяжело вздохнул, увидев физические показатели на уровне 45. Она едва ли перешла порог — 40. И то благодаря тому, что в последние годы его существенно понизили с 60. От ощущаемого возмущения и огорчения, связанных с тем, кого сейчас набирают на службу, Фил озадачено почесал затылок. Но тут его глаза в шоке округлились: магические нормативы — 99 из 100.
— Охренеть, — вслух выругался он. Одного балла не хватило до его показателей, когда он заступал в эту академию двенадцать лет назад. После Фил посмотрел на фото, а на нём увидел уже хорошо знакомое лицо милашки- блондинки с глазами, полными света. Фил даже поморщился, ощущая эту живую энергию, исходящую от фото, на себе. Теория тоже не подкачала: 95 из 100. Немного поглядев дела остальных курсантов, Ригер всё убрал на место, заварил себе кофе и, только присев снова за стол, чтобы начать его пить, — такой горький, терпкий и ароматный, — как заметил, что двух товарищей уже и след простыл. На этом же столе, у себя под носом, он обнаружил записку, оставленную, судя по аккуратному каллиграфическому почерку, Аароном:
«
Фил удручённо вздохнул. Делать было нечего — отнести отчёт необходимо. Он уже его подготовил, сразу, как освободился от увеселительных программ со своими первогодками и сержантами. Нехотя ему прошлось пройти несколько узких коридоров; какие-то из них были светлыми, какие-то мрачными. Где-то были разбитые плитки на полу, где-то — затёртые доски, омерзительно скрипящие при каждом его шаге. Дверь, ведущая в кабинет заведующей их роты, была в самом конце одного из коридоров, где уже стоял Фил, вглядываясь в густую тень, скрывающую ту самую дверь. Было тихо и пусто, голубой оттенок стен и малое количество света из окон добавляли этому месту какой-то мрачности и холодности — хотелось уже поскорее отсюда убраться.
Эльф без стука зашёл внутрь. За тёмным столом, позади которого было окно, закрытое плотными тёмными шторами, не пропускающими свет, сидела человекообразная кошка с черной шерстью и жёлтыми глазами — капитан Джейн Тейлор. В этот момент она отвлеклась от своей бумажной волокиты, бросила строгий взгляд на Фила и молча стала ждать от него дальнейших действий. Её тяжелый хищный пристальный взор вынудил его, с трудом сдерживая отвращение и желание нагрубить, отдать отчёт. Он уже было хотел уйти, как Джейн его окликнула:
— Фил Ригер, останься.
Фил со злостью хлопнул дверью, на месте развернулся и подошёл к столу капитанши.
— Садись.
Он сел на стул напротив, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.
— Ты как всегда не настроен на разговор. Пора уже выговор писать на тебя. Да боюсь, у меня бумаги не хватит.
— Чем могу помочь, товарищ капитан?
— Генерал Льюис интересовался, как ты тут, адаптировался ли ты, хорошо ли себя чувствуешь. Он переживает за тебя.
Фил закатил глаза. Вдобавок ко всему, он даже не знал, что ответить — что вообще стоит сказать.
— Передайте ему, что я мёртв внутри.
— Не очень-то оптимистично, Фил.
— Какой, нахуй, оптимизм после всего того дерьма, что случилось со мной и моими товарищами?
Капитан Джейн поникла, отвела взгляд. Фил не видел, но слышал, как она шаркает пушистым хвостом по полу, точно метёлкой, выражая волнение, разочарование и тревогу.
— Я прекрасно тебя понимаю, Ригер. Всё-таки у меня там погиб сын… Этот факт острым холодным ножом кольнул Фила где-то в районе груди, настолько сильно, что на мгновение стало тяжело и больно дышать. Роджер Тейлор был его другом ещё со школьной скамьи. Фил с огромным усилием сдерживал распирающие его чувства и эмоции, отчего у него задрожали руки и задёргалась губа. Вина, его душила вина, что он ничем не смог помочь: Роджера подорвали магическим снарядом, а Фил не успел его прикрыть, из-за чего чёрного кота в буквальном смысле разорвало на две части. И ещё несколько минут он оставался жив, молил о помощи, захлёбывался в крови, а его оторванная нижняя половина тела изредка побивалась в остаточных судорогах. Фил помнил это сейчас так, будто бы этот эпизод снова происходит на его глазах. Чтобы его лучший друг не мучился, Фил собственноручно убил его выстрелом в голову.
Руки затряслись ещё сильнее. Он защёлкал зубами. Джейн лишь оставалось с выпученными глазами на него смотреть, но тут она всё же вывела его из ужасных воспоминаний:
— ФИЛ! Всё хорошо! Ты сейчас здесь. Не там. Успокойся.
Он довольно-таки быстро взял себя в руки, хотя неприятная сковывающая дрожь вновь и вновь ещё несколько минут прокатывалась по всему телу, сопровождаясь то подступающим, то исчезающим чувством тошноты.
— Я читала твой отчёт… ты… поступил правильно. И ты сделал всё, что мог. Отпусти уже это.
— А вы отпустили? — его вопрос был больше похож на выпад защищающегося зверя.
Джейн покачала головой. — Я стараюсь жить дальше. Думаю, этого бы хотел мой сын.
Повисло неловкое молчание. Гнетущая пустая тишина, которая в ушах Фила стала перерастать в омерзительный дребезжащий звон, доносящийся из ниоткуда. От дискомфорта он сжал зубы, стараясь хотя бы в лице и теле не подавать виду, что что-то не так.
— Я вообще, конечно, хотела бы с тобой поговорить о том, что произошло там, — осторожно начала Джейн, врываясь расплывчатым эхом в ту самую звенящую в ушах эльфа тишину. — Но если ты не в состоянии, то мы закроем эту тему. — Что вас интересует, капитан? Помимо того, что я написал в отчёте, — сдержанно отозвался эльф, уставившись в пустоту.
— В твоём отчёте сухие факты и ничего о моменте перед взрывом и после него.
Фил тяжело сглотнул.
— На тот момент, когда мы составляли этот отчёт, я едва ли что-то помнил о том, что было после. Что было перед всем этим кошмаром, за минуты, я ни черта не помню. Совсем. Пустота. Все мои воспоминания оборвались на моменте, когда я прострелил вашему сыну башку. В больнице, под всей той наркотой, что в меня кололи, я начал вспоминать кое-что, что было после. Но отчёт был уже отправлен. Да и не было у меня желания его дополнять тем, что мне начало сниться каждую грёбанную ночь. Каждую ночь.
Фил буквально рухнул на колени, едва успев упереться лицом в раскрытые дрожащие ладони. Джейн обеспокоенно подскочила.
— Всё хорошо, капитан, — очень хрипло, неестественно для себя, пробурчал он словно на последнем издыхании. Захлёбываясь собственными воспоминаниями и отчаянием, вызванным неизгладимым ужасом, который он предпочёл бы не вспоминать никогда. Но какая разница? Всё равно он снова увидит всё это этой ночью, когда попытается уснуть. Фил продолжил, не поднимая головы: — Разруха, творящаяся там, была не самым страшным, что я помню. Я помню, как полумёртвый, будто бы во сне, я брёл через эту горящую чёрную пустошь… сначала ни души, никого. Мне казалось, что я умер и попал в то, что люди зовут адом. Мне даже казалось, что я слышал какие-то демонические завывания со всех сторон, капитан. Я правда начинал верить, что меня уже нет, и я в самом настоящем аду. Но знаете, что ещё я вспомнил? Чем дальше я шёл, тем чаще я стал встречать то, что можно было бы назвать живыми мертвецами: тела моих товарищей и сослуживцев…
Фил с трудом сдержал рвотные позывы. Джейн подскочила к нему, положила руку на плечо.
— Всё, достаточно. Я тебя поняла, Фил. Это действительно ужасно.
Но её слова звучали, как мираж, как искажённое отражение реальности в этом уродливом скрипучем мире, наполненном тягучим, застилающим всё мраком, который с невероятной и невыносимой тяжестью ложится на всё тело, не давая ни дрогнуть, ни вздохнуть. Фил даже не понял смысла и значения её слов. Вместо этого он вернулся в тот самый ад на земле. Пустошь, окутанная дымом и тьмой, огненные вихри, вздымающиеся над обожженной землей и разрушенными в пыль домами. И бредущие в никуда живые мертвецы с отваливающейся, сгоревшей до углей плотью. Они уже не должны были быть в живых, но они продолжали куда-то идти, очевидно, в поисках своих душ, которые покинули эти бурые изуродованные тела быстрее, чем сама жизнь, треплющаяся в тканях. Фил не мог поверить, что эти люди были всё ещё живы. Не хотел. Даже думать о таком не было ни малейшего желания, осознавать то, в каких муках они продолжали умирать, если были всё ещё действительно живы. Они были в настоящем аду. Но за какие грехи они платили такую страшную цену?
Понемногу отпуская свою тревожность, — или она отпускала его, — Фил приходил в себя. Всё ещё не поднимая головы, он вяло поинтересовался:
— А что ещё вам говорил генерал? Может, какую-то особую информацию?
Джейн была в замешательстве. Совсем недавно эльфа накрывало и, казалось, что с ним может случится что-то серьёзное, а теперь он довольно-таки спокойно интересуется, что ещё ей рассказывал её командующий. — Н-ничего, Фил. Да уж, лучше не будем больше поднимать эту тему.
— Да, пожалуй, не стоит…
Вернувшись в офицерскую, Фил не обнаружил там никого, что было очень кстати. Взяв кружку с недопитым остывшим кофе, он взялся за телефонную трубку и начал набирать номер генерала Льюиса Корфа. — Корф у аппарата. — Генерал, это лейтенант Ригер.
— Здравствуй, Фил…
Предвидя его вопросы, Фил отрезал:
— Вам все новости моей новой радостной и безмятежной жизни уже очень скоро поведает капитан Тейлор, я же звоню по другому вопросу.
— Говори, я слушаю.
— Мы-то оба знаем все детали произошедшего. Генерал, что вы задумали и какие у вас планы на счёт моей особенности?
— Если у тебя есть какие-то переживания, то отбрось их: главмаршал магармии Шарлотта Гриффин запретила тебе и слово говорить касательно этой темы. Ты для всех, кто в курсе, абсолютно неприкосновенен, а информация засекречена и запрещена к распространению.
— Вот оно как…
— По секрету скажу: не теряй бдительности. Есть кое-кто, кому интересен твой феномен.
— Понятно.
— Кстати, Фил. Сменю немного тему: я тут узнал, что в твоём отряде числится Мелисса Корф, моя внучатая племянница. Ты, это, будь к ней снисходительней, а то я тебя знаю.
— Не переживайте, генерал. У меня уже есть козел отпущения для того, чтобы скрашивать его страданиями моё никчёмное существование…
— Как замечательно! Тогда до скорого, лейтенант Ригер.
— До свидания.
Фил повесил трубку прежде, чем услышать гудки. Не успел он глубоко задуматься, усевшись в кресло рядом со стеллажом документации, как кто-то постучал в дверь.
— Заходите.
В кабинет зашёл Соел Гиллс, инструктор второй группы. Он выглядел зажатым и ожидающим чего-то плохого.
— Что хотел, рыбка? — начал Фил, уже, наконец, приступив к питью своего до омерзения остывшего кофе. Отхлебнув немного, он поморщился — дрянь та ещё, но продолжил пить.
— Я по поводу Эрины Уилд.
— Кто это? — Он демонстративно сделал вид, что не помнит её. Хотя помнил. Подсолнух.
— Ну, это девушка, которая повздорила со смотрителем Панкратом, ну, а потом и с вами, лейтенант, — осторожно и несмело пояснял Соел, стоя у двери.
— Что она опять натворила? — Кофе был невыносимо отвратительным.
— Судя по всему, она очень сильно ударилась головой и в течение дня из-за этого чувствует недомогания. Не могли бы вы всё же освободить её от принудительного дежурства и назначить дату наказания на другой день?
— Ей голову не прострелили — она просто ею долбанулась. Да и там всё равно, очевидно, пусто. Пускай пашет. Я чуть позже схожу проверю, кстати, как она справляется.
— Но… товарищ лейтенант…
— Иди отсюда. И так день не задался, а тут ещё ты стоишь со своей кислой мордой.
— Лейтенант… — Соел совсем поник, склонив от досады голову, развернулся и ушёл.
А на дне кружки кофе оказался ещё более мерзким. Но Фил справился и допил его. Заполнив после этого никому не нужную, но обязательную документационную макулатуру, и разминувшись со своими коллегами, отправился проверять, как же справляется его подопечная.
К своему удивлению, Фил заметил, что за окнами уже закат. Яркие сочные краски растекались по небу, по которому неторопливо плыли тёмные облака, отливающие в некоторых местах ослепительным золотом. Эльф на минуту загляделся за эту красоту, которая стремительно угасала и обретала тёмные угрюмые тона. Небо нехотя расставалось с теплом солнечного дня и принимало в себя холод грядущей ночи.
Эрину Фил обнаружил в кабинете магической теории (магтеории), спящей за одним из столов, довольно сопящей и невероятно безмятежной. Он неслышно подошёл ближе, всмотрелся в её умиротворённое милое личико. Осмотревшись, эльф понял, что уборка ещё далека от завершения. Тут, вдобавок ко всему, недавно был ремонт, и именно от его последствий необходимо избавиться.
После он снова взглянул на сладко дремлющую девушку, которая вдруг начала себе бурчать под нос:
— Бекон… вареники… отбивная…
Филу даже показалось, что всё встало на своих местах: девчонка такая тонкая, потому что всё время голодная, а мяса и вовсе не видит. Вот вам и производственный, передовой прогресс всех сфер промышленности. Ему её даже стало как-то жалко, настолько, что и вовсе перехотелось будить и заставлять продолжать уборку. К тому же, воспоминания накатили тёплой согревающей волной, когда он тоже был восемнадцатилетним юнцом, в этом же самом кабинете вместе со своей первой возлюбленной отбывал наказание, потому что тоже любил повздорить с офицерским составом. Тяжёлый вздох, тело само немного обмякло, из-за этого эльф ссутулился, от бессилия и осознания невозвратности беззаботного прошлого. — Мя-я-я-со… — снова протянула Эрина, вытягивая Фила из его светлых воспоминаний, где этот кабинет был освещён дневным нежным светом, в реальность, окутанную холодными тенями. Эльф толкнул её рукой в плечо.
— Эй, курсантка.
— Ме-ме-ме… — замямлила Эрина, а по щеке у неё точно пробежала капля слюны. Томно и счастливо, наслаждаясь чувствами, вызванными очевидно столь приятным сном, Эрина протёрла глаза руками, а после глубоко зевнула. Такая беспечность вызывала у Фила глубокое недоумение, он только и мог с выпученными глазами наблюдать за приятным пробуждением девушки. Но та быстро поняла, что к чему, увидев и поняв, кто стоит напротив неё с озлобленной и возмущённой гримасой.
— ЛЕЙТЕНАНТ УШИ! — вскричала она, вскакивая из-за стола и отдавая честь. Фил в недоумении поинтересовался: — Уши?…