Буря на американском рынке

Владимир Андерсон

Буря на американском рынке

Экономическая политика Б.Клинтона

Наиболее острой задачей, вставшей перед администрацией, вступившего в должность в январе 1993 г. президента США Б.Клинтона встала задача сокращения дефицита федерального бюджета, который за1992 г. был равен сумме в 290 млрд. долл. (бюджеты 1990 и 1991 гг. также содержали серьёзный дефицит — 221 млрд. долл. и 269 млрд. долл. соответственно)1, что являлось пиковым значением как для 1990-х, так для 1980-х гг. (для сравнения, пиковое значение дефицита федерального бюджета США в 1980-х гг. было в 1986 г. и составляло 221 млрд. долл.2). Кроме того, в отношении федерального бюджета к приходу к власти Администрации Б.Клинтона был принят «Закон об исполнении бюджета 1990 г.» (утративший силу 30 сентября 2002 г.), согласно которому необходимо было снизить его дефицит3.

Что касается самой концепции правления Б.Клинтона, то с одной стороны она включает традиционный для Демократической Партии упор на решение социальных проблем населения (в первую очередь, здравоохранение и образование), а с другой стороны — исполнение предвыборных обещаний (в частности, снижение дефицита федерального бюджета путём увеличения налогообложения для лиц с доходами выше 200 тыс. долл. в год, а не сокращением расходов на социальные программы). Идеологией Б.Клинтона по сути стал «Третий путь» (окончательно принят на конференции в Литл-Роке), имевшим своей целью рост государственных инвестиций (при этом предполагалось реформировать саму систему федеральных расходов) для стимулирования национальной экономики4.

Уже к конца своего первого года пребывания у власти Администрации Б.Клинтона удалось сократить дефицит бюджета с 290 млрд. долл. до 255 млрд. долл.5, и, в первую очередь, это было достигнуто за счёт увеличения поступления подоходных налогов в федеральную казну, так поступления от подоходного налога на физические лица увеличились с 476 млрд. долл. в 1992 г. до 510 млрд. долл. в 1993 г., то есть на 34 млрд. долл. (в то время как рост при Р.Рейгане составлял всего 8 млрд. долл. — с 468 млрд. долл. в 1991 г. до 476 млрд. долл. в 1992 г.)6, подоходный налог с корпораций вырос с 100 млрд. долл. в 1992 г. до 118 млрд. долл. в 1993. г., то есть на 18 млрд. долл. (в то время как рост при Р.Рейгане подобного показателя составлял всего 2 млрд. долл. — с 98 млрд. долл. в 1991 г. до 100 млрд. долл. в 1992 г.)7.

Помимо повышения доходов от налогов снижение дефицита бюджета шло по линии снижения военных расходов, в частности, если в 1992 г. расходы на оборону были равны 298 млрд. долл., то в 1993 г. они составляли 291 млрд. долл., далее 282 млрд. долл. — в 1994 г., 272 млрд. долл. — в 1995 г., 266 млрд. долл. — в 1996 г., 270 млрд. долл. — в 1997 г., 268 млрд. долл. — в 1998 г. и повысился лишь в 1999 г. (в том числе из-за расходов на военную операцию НАТО против Югославии), составив 275 млрд. долл.8 (для сравнения, военные расходы в 1980-х всё время росли, достигнув пика в 340 млрд. долл. в 1989 г.9, и при Р.Рейгане серьёзно снизились лишь в 1991 г., упав на 26 млрд. долл. — с 299 млрд. долл. в 1990 г. до 273 млрд. долл. в 1991 г.)10.

В итоге проводимой администрацией Б.Клинтона политики был достигнут профицит федерального бюджета США на уровне в 69 млрд. долл. в 1998 г. (доходы — 1722 млрд. долл., расходы — 1653 млрд. долл.)11, и далее профициты в федеральном бюджете США имели место также и последующие годы: 125,6 млрд. долл. в 1999 г., 236,2 млрд. долл. в 2000 г. и 128,2 млрд. долл. в 2001 г.12. При этом в бюджете наблюдался рост выплат по нетто-процентов, что по факту не помешало выходу его на профицитный уровень; выплаты по нетто-процентам составили 198,7 млрд. долл. в 1993 г., 202,9 млрд. долл. в 1994 г., 232,1 млрд. долл. в 1995 г., 241,1 млрд. долл. в 1996 г., 244,0 млрд. долл. в 1997 г., начав снижаться лишь в 1998 г. до уровня в 241,1 млрд. долл., затем 229,8 млрд. долл. в 1999 г.13 и 222,9 млрд. долл. в 2000 г.14.

Интересно отметить, что в ходе ликвидации бюджетного дефицита в 1995–1996 гг. между президентом Б.Клинтоном и Конгрессом США разгорелось настоящее противостояние, и, поскольку на тот период преимуществом в Конгрессе обладала Республиканская партия, их бюджет на 1996 фин. г. поначалу и был принят, как альтернативный бюджету демократа Б.Клинтона 29 июня 1995 г.15, причём упор тогда при сокращении расходов был сделан на программы «Медикэр» (на 270 млрд. долл. в течение 7 лет) и «Медикейд» (на 186 млрд. долл. в течение 7 лет)16, как раз те статьи бюджета, которые внесут значительный вклад в формирование рекордного для всей истории США бюджета в 1,41 трлн. долл. в 2009 фин.г. при Б.Обаме (о чём будет подробно сказано в параграфе «Политика Правительства США и ФРС в условиях кризиса»). И, к примеру, Травкина Н.М.17 считает, что разногласия по программа «Медикэр» и «Медикейд» были основным «камнем преткновения» в плане основных бюджетных сокращений (7 декабря 1995 г. Б.Клинтон после отвержения ещё одного предполагаемого бюджета от республиканцев представил свой бюджет, в котором сокращения по двум упомянутым программам было суммарно на 134 млрд. долл. — 97 млрд. долл. по «Медикэр» и на 37 млрд. долл. по «Медикэйд», а также 41 млрд. долл. по программе государственного вспомоществования, что в целом означало сокращений почти в два раза меньше, чем предполагалось у республиканцев — только что отвергнутый план по сокращению дефицита содержал цифру в 750 млрд. долл., чем предложенные Б.Клинтоном 385 млрд. долл.)18. Сам Б.Клинтон в своих мемуарах по сути утверждал, что социальные программы в общем (а не только «Медикэр» и «Медикейд») заботили его особенно, а действия республиканцев, направленные на сокращение этих программ в угоду чрезмерно быстрого снижения бюджетного дефицита, он обрисовывал как непродуманные, как в случае, например, с законом «О помощи американским инвалидам»: «Как ни трудно в это поверить, но всего через пять лет после того, как президент Буш подписал закон «О помощи американским инвалидам», за который в Конгрессе тогда проголосовало большинство депутатов от обеих партий, республиканцы предложили урезать ассигнования на поддержку инвалидов, собственно и позволявшие инвалидам реализовать права, предоставленные этим законом»19.

Ключевой момент в прозванной тогда «великой бюджетной войне» наступил 23 января 1996 г., когда Б.Клинтон выступил в Конгрессе с ежегодным посланием «О положении страны»20, на следующий день после которой один из лидеров республиканцев Н.Гингрич заявил об отказе Республиканской партии от планов по масштабному сокращению расходов21. В отношении самой речи Б.Клинтон вспоминал, что «момент истины» наступил в самом её конце, когда он упомянул ветерана Вьетнамской войны Ричарда Дина22, проработавшего 22 года в службе социального обеспечения и не оставлявшего свою работу, даже когда ему не платили заработную плату23 — таким образом Б.Клинтону удалось сломить сопротивление республиканцев24. Но интересно заметить, что само выступление проходило под лозунгом «Эра «больших правительств» миновала, но мы не можем вернуться в то время, когда наши граждане рассчитывали лишь на самих себя»25, что опять указывает на централизацию социальной сферы в проводимой демократами и особенно президентом политике.

В итоге проводимой администрацией Б.Клинтона политики ликвидации дефицита федерального бюджета США объём собираемого подоходного налога с физических лиц увеличился в два раза с 509,7 млрд. долл. в 1993 г. до 1004,5 млрд. долл. в 2000 г., объём налогов с корпораций — с 117,5 млрд. долл. в 1993 г. до 207,3 млрд. долл. в 2000 г., объём социального страхования и пенсионных отчислений — с 428,3 млрд. долл. в 1993 г. до 652,8 млрд. долл. в 2000 г.26. И стоит сказать, что хотя уровень государственного долга США и вырос в абсолютном выражении, но тем не менее его относительное значение к итогу правления Б.Клинтона пришло на уровень, ниже, чем был при его приходе к власти — на 1993 г. общий федеральный долг составлял 4351 млрд. долл. или 66,1 % от ВВП США27, на 1996 г. приходит пик соотношения долга к ВВП28, когда он был равен 5181 млрд. долл. или 67,1 % от ВВП США, и к 2000 г. общий федеральный долг достигнув цифры в 5629 млрд. долл., был равен уже только 57,3 % от ВВП США29.

В целом, политика ликвидации дефицита бюджета Администрации Б.Клинтона, с нашей точки зрения, весьма удалась, более того, данный период можно назвать одним из самых процветающих (то есть стимулирующих развитие экономики) периодов в истории США: серьёзный рост доходов населения и корпораций (что само по себе является явным фактом благоприятного состояния экономики) позволил не только сократить дефицит бюджета, но и достигнуть уровня профицита на несколько лет, а также улучшить состояние государственного долга США, снизив его отношение к ВВП до уровня 1991 г. (и это тем более примечательно, что при последующих президентах Дж. Буше-мл. и Б.Обаме данное соотношение будет только расти). Разумеется, снижение дефицита и выход на профицитный уровень — заслуга не только Б.Клинтона (сам он утверждал, что «дефицит снижался, быстрее, чем ожидалось»30, и что выход на профицит предполагалось достичь несколькими годами позднее), а, во многом, роста экономики США в целом; но, скорее, следует сказать, что имело место и то, и другое одновременно и во взаимосвязи друг с другом. Интересно отметить, что бывший тогда главой ФРС А.Гринспен считает, что профицит 1998–2001 гг. обеспечен «бумом на фондовом рынке»31.

Отдельно стоит сказать о развитии так называемой «второй экономики» США, то есть тех предприятий, которые, будучи американскими, находятся на иностранной территории — прежде всего, речь идёт о развитии ТНК. Вместе с тем, что на постоянную необходимость притока капиталов в США (в том числе для обслуживания государственного долга) сами США занимаются экспортов прямых инвестиций, разумеется, с последующим возвратом средств в свою экономику. Учитывая, что на ТНК в среднем приходится порядка 90 % прямых инвестиций в период с 1993 г. по 2006 г. объёмы увеличились в 4 раза — до 2,384 трлн. долл. (или 19,4 % от всех объёмов в мире)32. Всего «вторая экономика» в среднем за период конца 20 — начала 21 вв. занимает порядка 20 % мощностей США, где сосредоточено 11 млн. рабочих и служащих, активов на 6,8 трлн. долл., дохода на 208,3 млрд. долл.; при этом несмотря на рост прибылей ТНК в странах с низким налогообложением (с 88 млрд. долл. в 1999 г. до 149 млрд. долл. в 2003 г. в 18 странах, так называемых «налоговых убежищах» — как правило, развивающиеся страны), в основе экспорта прямых инвестиций всё равно лежат развитые страны (их доля хоть и упала, но всего на 4,1 % за период 1983–2006 гг.; на их долю в 1983 г. приходилось 76 % прямых инвестиций, а в 2006 г. — 71,9 %). Отличительной особенностью 1990-х гг. в плане развития ТНК было введение системы «глубокой интеграции», то есть создание глобальной производственной системы, в которой зарубежные филиалы и производственные объекты объединены в структурные «сети» для того, чтобы их связи с экономикой США имели долгосрочный характер33.

Ближе к концу своего правления Б.Клинтон (1999 г.) провёл в жизнь весьма важный законопроект — так называемый Акт Грамма-Лича-Блили (он же Акт модернизации финансовых служб 1999 г.; подписан Б.Клинтоном 12 ноября 1999 г.), который позволял объединяться коммерческим банкам, инвестиционным и страховым организациям в единые компании34, и по сути он отменял Банковский Акт 1933 г. (он же Акт Гласса-Стигала), законодательно разделявшего коммерческие и инвестиционные банки35 (то есть в рамках одной финансовой организации запрещалось существование одновременно депозитных и брокерских счетов, что на практике означает намного более узкие, и вместе с тем менее рискованные, возможности таких институтов). Тем самым для экономики США открылась возможность расширить как оборот средств одной компании, так и оптимизировать движения самого капитала в рамках компании (в данном случае уже объединённых компаний)., что представляло собой совершенно иной уровень контроля капитала (в первую очередь, для ТНК и крупнейших владельцев капитала), и именно поэтому значение этого Акта трудно переоценить (и вместе с тем, необходимо ещё раз отметить, что сам Акт не только расширил возможности финансовых институтов в США, но и повысил риски существования как самих институтов, так и средств, размещённых в них, что в итоге сыграло свою роль в ходе финансово-экономического кризиса второй половины 2000 гг.; так же, помимо всего прочего, Акт усложнил возможности не только контроля, но и мониторинга состояния крупнейших финансовых институтов и их активов — данные последствия будет устранять администрация Б.Обамы в рамках структурных реформ финансовой системы36).

Впоследствии, когда ситуация войдёт в рамки мирового кризиса ряд специалистов будет называть Грамма, одного из главных лиц принятия Акта 1999 г., одним из отцов ипотечного кризиса в США 2007 г… В частности, экономист П.Кругман назовёт Грамма «пламенным сторонником финансовой дерегуляции», а также скажет, что мало кто за исключением А.Гринспена «сделал текущий кризис возможным»37. А в одной из статей «Politico» Грамм будет обвинён не только в принятии Акта модернизации финансовых служб, но и в лоббировании в Конгрессе, Федеральной Резервной Системе и Министерстве Финансов США выпуска банковских и ипотечных ценных бумаг в 2005 и 2006 гг., за что вместе с ещё двумя лоббистами38 получит от дочерней компании в США швейцарского банка UBS 750 тыс. долл.39.

Свою весомую роль в росте экономики США сыграл рынок недвижимости: с одной стороны, растущая экономика в любом случае тянет за собой рынок недвижимости (в первую очередь, конечно, коммерческий сектор), с другой стороны — рост рынка недвижимости (как цен, так и объёмов строительства) вносит свой вклад в общие объёмы роста экономики (во-первых, из-за напрямую затрагиваемых элементов экономики40, во-вторых, сами по себе положительные показатели рынка недвижимости свидетельствуют о благоприятной ситуации в стране в целом, что привлекает инвестиции, а также стимулирует рост фондового рынка).

В отношении недвижимости, рост за период 1993–1999 гг. был весьма быстрым, и если в 1993 г. рыночная стоимость всей построенной за год недвижимости в США равнялась 485,5 млрд. долл.41, то в 1999 г. — 744,5 млрд. долл.42, при том, что соотношение построенной государственным и частным сектором в 1993 г. равнялось 26,23 % к 73,77 %43, а в 1999 г. — 22,72 % к 77,28 %44. При росте общих объёмов строительства за данный период на 53,3 % (744,5 млрд. долл. к 485,5 млрд. долл.) стоит считать изменение в соотношении государственного и частного секторов на 3,51 % в пользу частного сектора (77,28 % к 73,77 %) несущественным, что в определённой степени говорит о сложившейся структурированности предложения на рынке недвижимости США в указанный период.

Но следует сказать, что строительство коммерческой недвижимости росло быстрее жилой, так если рост коммерческой недвижимости составил 66,13 % — с 150,0 млрд. долл. в 1993 г.45 до 249,2 млрд. долл. в 1999 г.46, рост жилой составил 56,8 % — с 208,1 млрд. долл. в 1993 г.47 до 326,3 млрд. долл. в 1999 г.48, тем самым рост коммерческой недвижимости, хоть и немного, но опережал рост жилой недвижимости. В принципе, если считать, что рост объёмов рынка коммерческой недвижимости как таковой означает рост экономики страны в целом (правда, говоря о подобном индикаторе экономики, в первую очередь, говорят о росте ставок на аренду коммерческой, и, прежде всего, офисной недвижимости), то можно утверждать, что экономика США в период 1993–1999 г. развивалась весьма поступательно.

В качестве выводов относительно периода пребывания у власти Администрации Б.Клинтона следует сказать, что задача сокращения дефицита федерального бюджета (при этом принципиально не затрагивая социальных программ, как и обещал Б.Клинтон в ходе предвыборной кампании 1992 г.) была не только выполнена, но и перевыполнена — 4 года США имели профицитный бюджет, и главной составляющей этого роста был рост поступлений от подоходных налогов на физические лица и корпорации. Рост экономики при этом оказался быстрее, чем ожидалось и сопровождался бумом на фондовом рынке, а также росте производства и рынка недвижимости (как цен на недвижимости, так и объёмов строительства). И по факту увеличение налоговой нагрузки не помешало росту ВВП (так, если за 7 лет после 1981 г. общий рост составил 31,1 %, то за 7 лет после 1990 г. — 33,8 %49). Был введён важнейший Акт для экономического развития США — Акт Грамма-Лича-Блили, положивший начало формированию новой системы управления капиталом и отчасти новой системы экономики в целом, что сыграет свою роль в кризисе второй половины 2000 гг.

Экономическая политика Дж. Буша-мл.

Для периода нахождения у власти Дж. Буша-мл. характерно две черты: увеличение военных расходов и снижение налоговой нагрузки. В частности, снижение налогов на доход с полученных дивидендов с 35 % до 15 %, снижение минимальной ставки федерального индивидуального подоходного налога до 10 %, постепенную отмену федерального налога на наследство к 2010 г. (стоимость активов, передаваемых по наследству при полном освобождении от уплаты налогов увеличилась с 675 тыс. долл. В 2001 г. до 3,5 млн. долл. в 2009 г.)50.

В качестве законодательных мер были приняты «Закон об экономическом росте и снижении налогов» в 2001 г. (снизил общую налоговую нагрузку на 2,2 %), а также «Закон о создании рабочих мест и помощи работникам в 2002 г. и «Закон о новых рабочих местах, экономическом росте и снижении налогов» в 2003 г. (которые вместе снизили налоговую нагрузку к подоходному налогу ещё на 1,2 %)51.

В итоге среднее налоговое бремя на семью снизилось с 20490 долл. при Клинтоне до 20353 долл. при Дж. Буше-мл., но с явным увеличением дифференциации в доходах населения, так как за период 2001–2006 гг. доходы семей-миллионеров увеличились на 33 %, а самых бедных семей — на 3 %; на долю 5 % наиболее богатых приходилось 28,4 % доходов всего населения США после налогообложения в 2001 г. и 34 % — в 2007 г.; кроме того увеличилось количество населения, находящихся ниже уровня бедности с 9,3 % в 2000 г. до 9,8 % в 2007 г.52. Тем самым можно утверждать, что реформы при Дж. Буше-мл. проводились в первую очередь в интересах наиболее состоятельной части населения США. Хотя некоторые учёные (как, например, Г.Минцберг) полагают, что подобная политика присутствует в США как обыденный процесс: «В США распределение материальных благ направлено только на то, чтобы простые люди не разбогатели, а бедняки ещё больше обнищали. США — самая богатая из развитых стран, и здесь самый высокий уровень бедности среди развитых стран»53.

Экономист П.Кругман считает, что снижение налогов при Дж. Буше-мл. является не экономическим моментом, а «политическим жестом в соперничестве со Стивом Форбсом и для получения поддержки консерваторов»54.

При этом стоит сказать, что имелись и явные положительные моменты для большей части населения, в том числе численность работающего населения увеличилась на 9,2 млн. человек, а инфляция снизилась с 3,6 % в 2000 г. до 0,1 % в 2008 г… Также произошёл рост одного из важнейших показателей для экономики США — рост потребительских расходов населения; например, индивидуальное потребление на семью в год выросло с 38045 долл. в 2000 г. до 49638 долл. в 2007 г.55, то есть на 30,47 % за 8 лет.

В целом, значение подоходных налогов в американской экономике значительно понизилось: уменьшилась доля индивидуального подоходного налога в структуре федерального бюджета с 49,6 % в 2000 г. до 45,4 % в 2008 г., а общее снижение налоговой нагрузки изменилось с 20,9 % от ВВП до 14,8 % от ВВП. Что касается абсолютной величины собираемых налогов, то он упала с 1,2 трлн. долл. в 2000 г. до 1 трлн. долл. в 2009 г.56.

Принципиально важно для периода нахождения у власти Дж. Буша-мл. подчеркнуть тот факт, что как в структуре экономики возросла роль ценных бумаг, так и то, что во владении ценными бумагами важнейшее место занимает непосредственно население, а не финансовые институты.

Во-первых, корпорации в США на 2007 г. получали 80 % денежных ресурсов посредством выпуска ценных бумаг57. Во-вторых, объём американских акций намного больше, чем активы банков, что является уникальной ситуацией для рыночной экономики в настоящее время — капитализация акций в США на 2007 г. составляла 19922,3 млрд. долл., в то время как активы банков — 11194,1 млрд. долл.; для сравнения, в Евросоюзе подобные показатели равны соответственно 14730,9 млрд. долл. и 43746,3 млрд. долл., а для Японии — 4663,8 млрд. долл. и 7839,4 млрд. долл… Кроме того, порядка 30–50 % выпущенных в Евросоюзе акций вращается на американских фондовых рынках.58. И, в-третьих, если рассматривать весь финансовый рынок США, то в нём доля ценных бумаг составляет 81,7 %, а доля активов — 18,3 %; для сравнения, в Евросоюзе подобные показатели равны 52,5 % и 47,5 соответственно59.

Как одно из следствий подобной разницы рынков ценных бумаг и банковских активов можно назвать большую динамичность американской финансовой системы в целом. Дело в том, что активы банков — величина, меняющаяся относительно медленно с течением времени (даже если представить критическую ситуацию с банком, когда по какой-либо причины все его участники хотят в срочном порядке вернуть свои средства, банк либо временно прекращает свою работу, либо передаёт свои функции другому банку, но в любом случае возвращает средства в очень ограниченном количестве, в результате чего, по большей части сами средства в итоге всё равно остаются внутри банковской системы) и способная, как правило, к постепенному увеличению (как, например, вклады физических лиц, особенностью которых является существование в рамках банках в течение продолжительного периода времени), что в определённой степени говорит о её стабильности. А фондовый рынок — величина, способная измениться иногда даже не за недели или дни, а за минуты (самое большое минутное падение, например, индекса Dow Jones было 6 мая 2010 г., когда за 5 минут он потерял более 550 пунктов60, при том что пик падения за тот день составил с 10,862.22 пунктов при открытии до нижней границы в 9,869.62 пунктов, хотя к закрытию и отыграл до 10,520.32 пунктов61), что говорит о её большей нестабильности. Кроме того, для банковской системы в целом совершенно нехарактерна «игра на понижение» (предполагается, что, в частности, денежные активы банков как таковые должны расти), что является обыденным делом для биржи (такие действия называются открытием «короткой позиции»62, то есть действием, рассчитанным заработать при падении определённого финансового инструмента), что напрямую влияет на капитализацию фондового рынка. Тем самым, учитывая, что соотношение фондового рынка к банковским активам в США составляло примерно 1:1,78, в Евросоюзе — 1:0,34, в Японии — 1:0,59, можно утверждать, что финансовая система в США сама по себе намного более нестабильная в плане роста, чем в Евросоюзе и Японии.

Интересна в этом плане фраза председателя ФРС США А.Гринспена63: «Крупные заводы, офисные здания и даже жилые дома стоят ровно столько, во сколько участники рынка оценивают перспективы их использования»64, ведь данная фраза отлично подходит для фондового рынка, где стоимость определяется не только спросом, но и прогнозами на спрос (то есть по факту не только действиями на фондовом рынке, но и прогнозами этих действий — доклад рейтингового агентства часто меняет индекс ценных бумаг сильнее, чем фактическая сделка крупного игрока на рынке). И так же важно подчеркнуть отношение председателя ФРС (который явно был сторонником не только «свободного рынка», но и свободы действий для участников такого рынка, например, для хедж-фондов) к движениям на рынках — поскольку речь идёт именно о «перспективах» использования, то логично предположить, что А.Гринспен, говоря о предстоящем росте экономики США (в своей книге 2010 г. он утверждал, что экономика США вырастет к 2030 г. на 75 % в реальном выражении в случае, если «не будет неожиданно долгих кризисов»65), вполне может обосновывать беспричинный рост ценных бумаг в любые периоды времени, бездействую тем самым в противодействии образованию «мыльных пузырей».

Так же важно заметить, что А.Гринспен выступал за свободу действий хедж-фондов, фондов прямых инвестиций и инвестиционных банков (то есть как раз именно тез финансовых институтов, которые подверглись в кризис второй половины 2000 гг. наиболее серьёзному удару), так как по его мнению «их деятельность обеспечивает равновесие на рынке, уменьшая нерациональное использование дефицитных сбережений»66. Впоследствии, как покажет история, хедж-фонды сыграют весьма весомую роль в усугублении ситуации в кризис. Дело в том, что инвестиционные банки, формирую хедж-фонды как отдельные юридические лица, будут надеяться, что в случае возможных убытков, это не коснётся их самих (на практике такое отношение к ведению бизнеса приводит к большему объёму совершённых сделок и большим заимствованиям, что само по себе резко повышает риски существования финансового института), но по факту получится наоборот — знаковым событием станет судебное дело по двум хедж-фондам Bear Stearns, по убытках которых, согласно решению суда, сам банк будет отвечать, несмотря на то, что данные хедж-фонды являлись самостоятельными юридическими лицами67.

Отдельно можно сказать, что принцип существования хедж-фондов таков, что их существование не только создаёт дополнительную динамику движения рынка, но и сам их контроль весьма сложен (в том числе из-за количества проводимых операций). И здесь можно согласиться с А.Гринспеном, что сбор данных об их балансе бесполезен68. Но в этом случае правильнее было бы говорить не о предоставлении им большей доли свободы на рынке, а, наоборот, об ограничении как их количества, так и объёмов их сделок (если уж нельзя не только контролировать, но и следить за отчётностью финансовой организации, то лучше хотя бы ограничить масштабы её деятельности во избежание как объективных резких изменений на рынке69, так и образования в нём «мыльных пузырей»). В итоге, подобный неконтролируемый рост деятельности хедж-фондов сыграл немалую роль в образовании «мыльных пузырей» не только на фондовых рынках, но и, как следствие, в экономике США в целом.

Важно отметить, что при А.Гринспене политика ФРС (а именно эта организация занимается проведением кредитно-денежной политикой США, в частности, сделками на открытом рынке) на открытом рынке в области купли-продажи ценных бумаг стала открытой, чтобы участникам рынка не надо было самостоятельным образом правильно воспринимать, какие же действия на самом деле были приняты ФРС70. Проще говоря, для изменения биржевых котировок ФРС самостоятельно проводит операции по купле-продаже ценных бумаг (обычно казначейских облигаций), что, по понятным причинам, меняет их индексы, учитывая, что объём сделок весьма высок — ряд инвесторов следовал действиям ФРС и совершал аналогичные операции, что меняло индексы ещё больше. И если раньше такие сделки совершались без публичных объявлений о них (то есть о фактическом проведении сделки), то теперь ФРС публично объявляло о самих сделках, в результате чего инвесторам, следовавшим политике ФРС уже точно было известно о том, какие действия (покупку или продажу) им следует совершить.

Вероятнее полагать, что такая политика ФРС в очередной раз ведёт к образованию «мыльных пузырей», то есть намного большему номинальному росту индексом (причём если вначале подобных акций речь может идти о котировках на казначейские облигации, то их движение, по логическим причинам, приводит к росте остальных индексов), чем он должен был быть фактически. Но справедливо заметить тот факт, что предыдущая практика, видимо, перестала себя оправдывать, и для сравнения можно привести мнение А.Гринспена о том, что «серьёзных потрясений» не будет, если Япония или КНР будут совершать крупные сделки по продаже с казначейскими облигациями США, так как при общем высоком уровне ликвидности на валютных рынках подобные сделки будут несущественными71. Учитывая, что к апрелю 2007 г. у Японии в наличии было таких бумаг на 615 млрд. долл.72, а у КНР — на 414 млрд. долл.73 (важно заметить, что с течением времени вложения Японии и КНР станут ещё больше — к концу июня 2010 г. КНР будет владеть казначейскими облигациями на сумму в 843,7 млрд. долл., а Япония — 803,6 млрд. долл.74) можно утверждать, что объёмы сделок ФРС, действительно, не сильно могли отличаться от крупнейших кредиторов США; таким образом, на собственном опыте в ФРС приняли решение больше воздействовать в области публичных заявлений, нежели фактических сделок, понимая, что такая политика более эффективна.

Важно также сказать про активное использование очень специфических финансовых инструментов — деривативов. Дериватив является производным финансовым инструментом на фондовом рынке (то есть производным от ценной бумаги, например; но при этом список весьма широк, это может быть дериватив на уровень инфляции или процентную ставку, статистическую информацию или данные о состоянии окружающей среды), то есть индекс напрямую зависит от базового актива, производным которого он является. И главная его особенность в том, что его количество (в отличие от количества тех же ценных бумаг) фактически (за редким исключением) не регулируется эмитентами базового актива, и, более того, контроль объёма таких финансовых инструментов весьма трудно осуществим на практике. Кроме того, деривативы часто используются для управления рисками (разумеется, в плане объёмов, в первую очередь, это крупные компании)75.

Таким образом, с одной стороны, посредством активного использования деривативов резко растёт ликвидность рынка, с другой стороны, так же резко растёт риск неконтролируемых убытков компаний, использующих данный финансовый инструмент. Не отводя принципиальной роли деривативам в произошедшем кризисе, подчеркнём, что дериватив как финансовый инструмент был неотъемлемой частью финансовой системы, особенности которой и привели к кризису — в том числе как инструмент, активно использовавшийся хедж-фондами. Тем самым можно сказать, что деривативы лишь «подлили масла в огонь» при формировании динамичного и ликвидного фондового рынка с огромным количеством «мыльных пузырей», обвалившимся в 2008–2009 гг.

Что касается участия населения во владении ценными бумагами, то к концу 2005 г. акциями владело 56,9 млн. американских семей, что составляло 50,3 % от их общего числа. А если рассмотреть основных владельцев акционерного капитала американских корпораций, то в настоящее время первое место по объёму владения ими занимают «домашние хозяйства» (то есть семьи): в 1990 г. им принадлежало 1760,0 млрд. долл. (при 3530,2 млрд. долл. стоимости всего акционерного капитала), 5035,0 млрд. долл. во втором квартале 2002 г. (при 13339,3 млрд. долл. стоимости всего акционерного капитала), 9167,9 млрд. долл. в 2007 г. (при 25218,4 млрд. долл. всего акционерного капитала); для сравнения также крупными владельцами являются взаимные фонды (на их долю приходится в соответствующие периоды 233,2 млрд. долл. в 1990 г., 2 532,8 млрд. долл. во втором квартале 2002 г., 5 476,9 млрд. долл. в 2007 г.), частные пенсионные фонды (на их долю приходится в соответствующие периоды 592,5 млрд. долл. в 1990 г., 1 720,5 млрд. долл. во втором квартале 2002 г., 2 863,3 млрд. долл. в 2007 г.) и иностранные компании (на их долю в соответствующие периоды приходится 243,8 млрд. долл. в 1990 г., 1 418,3 млрд. долл. во втором квартале 2002 г., 2 750,4 млрд. долл. в 2007 г.)76. Одним из следствий подобного доминирующего положения «домашних хозяйств» является чересчур маленькое наличие денежных средств непосредственно на руках у населения (по мнению некоторых экспертов 25–30 долларов на человека в непосредственный момент времени), остальное — в инвестициях в ценные бумаги. А если говорить о личных сбережениях в целом, то их значение постоянно падает: 3,4 % ВВП в 1995 г., 1,3 % в 2004 г. и 0,4 % в 2007 г. 77.

По мнению руководителя Центра внешнеэкономических исследований Института США и Канады РАН Портного М.А. это приводит к прямой зависимости роста экономики США от иностранного притока капитала, так как тратящее больше, чем зарабатывающее население США активно использует механизм кредитования, необходимость подпитки которого происходит за счёт иностранного капитала78.

Здесь важно сказать о конкурентноспособности американской экономики, позволявшей ей получать в необходимом количестве иностранный капитал. В основе конкурентноспособности по мнению Говориной О.Л. лежат следующие факторы: долгосрочное государственное политическое стимулирование НИОКР, благоприятный предпринимательский климат для активизации инновационной деятельности, федеральная поддержка образования, здравоохранения и пенсионного обеспечения (в подтверждение этому автор указывает на то, что четыре пятых всех учебных заведений финансируются на государственные средства), антимонопольное законодательство, эффективная экологическая политика (в подтверждение этому автор указывает на то, что в США на охрану окружающей среды тратятся средства в размере около 2 % от ВВП, из которых 75 % идёт от частного сектора)79, денежное регулирование, привлечение прямых иностранных инвестиций и развитие ТНК (в подтверждение этому автор указывает на то, что общий объём иностранных инвестиций в ТНК составил 4 трлн. долл., а объём продаж американский ТНК достигает уровня в 25 % от мировых продаж), повышение жизненного уровня населения в целом (в подтверждение этому автор указывает на то, что доля населения, находящегося за чертой бедности снизилась с 35 % в 1959 г. до 11,3 % в 2000 г.), увеличение объёмов ВВП80.

Отдельно можно подчеркнуть развитие так называемой «новой экономики» в США. Общий объём затрат на НИОКР в США достиг рекордного значения в 2008 г., превысив 383 млрд. долл. или 2,7 % ВВП (при стремлении поднять этот уровень до 3 % ВВП); данная цифра уже составляет 33 % от мировых затрат на НИОКР (для сравнения, затраты Японии равнялись примерно 13 %, а КНР — 11 %), это сопровождается лидерством США в производстве высокотехнологичной продукции81. Кроме того, выросли расходы на образование в целом по стране, превысив уровень в 1 трлн. долл. или 7,5 % ВВП в 2007 г. (по данной статье расходов преобладает финансирование государства)82.

Важно отметить, что после кризиса 2001 г (особенно из-за падения биржевых индексов, в том числе высокотехнологичного NASDAQ) произошла некоторая переориентация вложений средств: с вложений средств в акции во вложение средств в жилищное строительство83. Помимо владения ценными бумагами, для населения США в период правления Администрации Дж. Буша-мл. характерно покупка новой жилой недвижимости, а зачастую и инвестиционные сделки на недвижимости (то есть покупка недвижимости с целью не жить в ней, а продать подороже через некоторое время).

По данным журнала Economist рыночная стоимость жилой недвижимости в 20 развитых странах выросла с 40 трлн. долл. до 70 трлн. долл. за период с 2000 г. до 2005 г., и наиболее значительно в США — на 8 трлн. долл.84. Тем самым рост в США составил 26,66 % от всего роста (от 30 трлн. долл.) недвижимости в мире. Важно подметить, что одной из составляющих быстрого роста цен на недвижимость в наиболее развитых странах в том, что на протяжении конца 20 века во многих из них был отменена высокая норма ускоренной амортизации на недвижимость (то есть кредиты по ним стало отдавать намного легче, нежели до этого), чего не было сделано для других сфер экономики85, что по факту означало большую привлекательность недвижимости для инвестиций по сравнению с другими возможными инвестиционными объектами.

Всё это стало возможным благодаря государственной поддержке ипотечных компаний Fannie Mae и Freddie Mac, которые имели возможность предоставлять субпрайм-кредиты (то есть кредиты для лиц с плохой кредитной историей), за что получили дотацию в виде процентных ставок с очень низкими премиями за кредитные риски по этим долговым бумагам, это позволило им быстро расти; а сама их деятельность привела к «деформированию рынка и превратилась в проблему»86. С одно стороны можно согласиться с А.Гринспеном, что подобные институты (а именно их доминирование на рынке) создают некоторую «деформацию рынка», но с другой стороны вряд ли стоит утверждать, что это настолько значительно как сам факт существования субпрайм-кредитов.

Во-первых, рынок по сути не может быть подвергнут чрезмерным рискам в случае не то что доминирования, а даже монополизации его со стороны какой-либо организации — рынок будет испытывать дискомфорт (для других его участников), он, скорее всего, не будет поступательно и прогрессивно развиваться, но это не угрожает ему по сути. Чего нельзя сказать про финансовые инструменты, так как с нашей точки зрения рынок не столько зависим от субъектов, из которых состоит, сколько от связей этих субъектов друг с другом; а связи формируются посредством особенностей финансовых инструментов (то есть в данном случае субпрайм-кредитов).

Во-вторых, сам А.Гринспен (и будучи руководителем ФРС и после ухода с этого поста) стоял за то, чтобы цены на недвижимость росли, а число домовладельцев постоянно увеличивалось: с одной стороны он утверждал, что прирост на 3–5 % стоимости жилья ежегодно трансформируется (то есть по сути оказывает влияние на рост) в повышение спроса на все виды товаров и услуг87 (что, вообще говоря, всегда было благом для экономики США, так как увеличивало потребительские расходы населения), а с другой стороны он говорил: «Я убеждён, что увеличение доли домовладельцев среди населения стоит этого риска»88. Под самим риском подразумевались как раз возможные потери от невыплат по ипотечным кредитам (и возможные побочные явления), а в качестве блага от роста домовладельцев — тот факт, что всё большее количество людей в США будет считать сами США своим собственным домом (проживая в своём собственном, а не арендуемом жилье89). Но, как показал ход событий в период кризиса, далеко не все американцы, потерявшие свои дома за долги, стали так считать, в частности, массовая порча отчуждаемых домов их бывшими владельцами, что привело к падению стоимости таких домов иногда в два раза, и иногда продажа таких домов уже не имеет смысла90.

В качестве выводов следует отметить следующее. Налоговые реформы при Дж. Буше-мл. проводились, в первую очередь, в интересах наиболее состоятельной части населения США, общая налоговая нагрузка, при этом снизилась с 20,9 % ВВП в 2000 г. до 14,8 % в 2009 г… По факту число бедных увеличилось с 9,3 % в 2000 г. до 9,8 % в 2007 г… В данный период фондовые рынки стали намного более динамичными и ликвидными, чем ранее и, вместе с тем, более рискованными для его участников. При этом характер торговли на бирже изменился таким образом, что на рынке стало больше хедж-фондов, причём использующих ненадёжные, но дешёвые (например, деривативы) финансовые инструменты. При этом подобные действия участников рынка стимулировались политикой ФРС (и лично его главой А.Гринспеном — на деле это выражалось, прежде всего, в постоянном снижении учётной ставки, то есть постоянного облегчения рефинансирования уже существующих кредитов), что привело в итоге в образованию большого количества "мыльных пузырей" на фондовом рынке и на рынке недвижимости.

Начавшаяся после кризиса 2001 г. переориентация инвестиций из ценных бумаг на бирже в недвижимость, а также формирование сегмента субпрайм-кредитов в сфере ипотечного кредитования (при участии компаний Fannie Mae и Freddie Mac, имевших государственную поддержку) привели к росту объёмов строительства и цен на рынке недвижимости. Что, в свою очередь, сформировало "мыльные пузыри" и на рынке недвижимости. А, учитывая бездействие ФРС в области контроля (а часто даже и корректного мониторинга) реального состояния как рынка, так и его участников, ситуация вылилась сначала в ипотечный кризис, а затем (учитывая также военные операции США, стихийные бедствия в бассейне Мексиканского залива и рост цен на сырьевые ресурсы — иными словами, резкий рост расходов, в том числе незапланированных) и в финансовый.

Ипотечный кризис 2007 г.

Летом 2006 г. ситуация на рынке недвижимости США осложнилась: в июне упали продажи как новых одноквартирных домов (на 15 %), так и уже существующих91 одноквартирных домов (на 9 %), также упали и цены на недвижимость (на 19 %)92, что по факту означало достижение пикового значения цен на недвижимость с начала века.

За 2007 г. резко упали продажи на рынке недвижимости США, а также упали объёмы инвестиций в её строительство: инвестиции в строительство жилой недвижимости за декабрь 2007 г. упали на 20,7 % по сравнению с декабрём 2006 г., а средняя стоимость жилья упала с 244700 долл. США в декабре 2006 г. до 219200 в декабре 2007 г., то есть на 10,4 %. В 2008 г. ситуацию ещё более усугубилась: показатели года были самыми низкими показателями как в области продаж новостроек и вторичного жилья, так и в области объёмов нового строительства с января 1991 г. — в сравнении с предыдущим г. показатель продаж июня 2008 г. к июню 2007 г. упал на 33,2 % 93.

9 августа 2007 г. французский банк BNP Paribas объявил о замораживании 2,2 млрд. долл. из своих активов по причине проблем субпрайм-кредитов94, что вызвало панику на биржевых рынках. Далее немецкий банк IKB Deutsche Industriebank объявил (03.09.2007), что его потери от инвестиционных операций на американском рынке субпрайм-кредитов достигли уровня в 1 млрд. долл. 95.

Одной из причин столь резкого изменения на рынке недвижимости США многие специалисты называют высокорисковые ипотечные кредиты «subprime», выдаваемые в США — данные кредиты выдавались не только лицам, риск невозврата долгов которых был выше, чем лиц с хорошей кредитной историей, но ещё и сам процент по ним был выше; если для кредитов «prime» ставка процента в среднем 5–6 %, то для «subprime» — 9-11 %96. То есть мало того, что кредит «subprime» находится у лица, который менее вероятно вернёт долги, так ему ещё и отдавать надо на порядок больше, что в геометрической прогрессии увеличивает риск невозврата такого кредита по сравнению с «prime».

И если говорить о конкретных величинах, то А.Гринспен называет цифру в 3 трлн. долл. средств, выданных в виде кредитов на приобретение жилья по ипотеке в 2006 г., из которых одна пятая часть (то есть примерно 600 млрд. долл.) была выдана в области субпрайм-кредитов и ещё одна пятая — в виде кредитов Alt-A (то есть лицам с хорошей кредитной историей, но с неполным пакетом документов о доходах)97.

Уже в этот период мнения оценки убытков от кризиса (за 2007 г.) стали сильно разниться друг с другом: от 50 млрд. долл. до 500 млрд. долл.; по мнению С.Вайна данные расхождения происходили в том числе из-за того, что эпицентр этих убытков находился в «специализированной части рынка, о которой мало кто знал»98. Отчасти можно согласиться с С.Вайном, но не стоит считать, что подобная разница в оценках кроилась прежде всего в «неизвестности» данной части рынка (хоть рынок субпрайм-кредитов и был создан менее 10 лет до этого). Разумеется, далеко не всем аналитикам может быть известна степень вовлечённости банковской системы какой-либо страны в инвестициях ипотечного рынка субпрайм-кредитов в США, но это можно фактически сказать про любую область мирового рынка (по понятным причинам финансовые институты делятся с общественностью информацией о своих сделках лишь частично). Правильнее следует считать даже не степень вовлечённости (хоть она играет весомую роль), не рыночные условия существования финансового инструмента (хоть они определяют, в частности, скорость, с которой может меняться значение самого инструмента), а наличие «мыльных пузырей» в самом рынке. Именно эту часть рынка и сложнее всего рассчитать при каких-либо прогнозах, и величины возможных падений тем больше, чем больше объём таких «пузырей», в том числе и потому, что в отличие от особенностей рынка и действий его участников, а также государства какой-либо финансовый инструмент может не подвергнуться серьёзным изменениям (в отношении своего индекса), но разрыв «мыльных пузырей» должен случиться в любом случае, зачастую порождая ещё большее падение даже после своего исчезновения.

Осложнилась ситуация и с инвестиционным банком Bear Stearns, два хедж-фонда которого инвестировали в ипотечные облигации. В августе 2007 г. он объявил о том, что потерял все вклады своих клиентов на сумму в 1,6 млрд. долл., что также сразу привело к тому, что из банка уволился сопрезидент, директор подразделения по торговле облигациями и акциями У.Спектор99, позднее, в марте 2008 г. банк Bear Stearns купит J.P. Morgan100 за 236,2 млн. долл., то есть по 2 доллара за акцию при рыночной цене в 30 долларов за акцию101. Но важнейшим моментом была не столько сама ситуация с Bear Stearns, сколько решение суда о том, что сам банк несёт ответственность за убытки двух своих хедж-фондов (которые являлись отдельными от него юридическими лицами), что означало, что и остальные банки также будут отвечать за свои потери в подобных ситуациях102. А ситуация в данном случае заключалась в средствах SIV, которые использовались как краткосрочные средства при финансировании долгосрочных долговых инструментов с высоким кредитным рейтингом (как раз то, чем занимались оба хедж-фонда Bear Stearns); рынок коммерческих нот, в которых использовались SIV на конец августа 2007 г. в США был объёмом в 998 млрд. долл., а в Евросоюзе — 240 млрд. долл.103. Таким образом, учитывая что SIV стали невозможны в использовании на рынке рефинансирования с середины сентября 2007 г. возникла потребность перефинансировать (то есть по сути заменить в плане рефинансирования одни средства, в данном случае SIV, на другие), что по понятным причинам ранее банками не предусматривалось104. Это вызвало новую волну ипотечного кризиса.

Далее ряд крупнейших банков США объявил о своих убытках. Citigroup объявил об убытках на 3,1 млрд. долл. по причине падения котировок инвестиций в облигации субпрайма (02.10.2007), затем ещё на 5,9 млрд. долл. (15.10.2007) и ещё на 8-11 млрд. долл. (04.11.2007), то есть суммарные потери за этот период составили более 17 млрд. долл. Почти одновременно с Citigroup о своих убытках сообщил инвестиционный банк Merill Lynch (24.10.2007); в качестве причин назывались списания по CDO, облигациям субпрайма и кредитам, выданным фондам прямых инвестиций105.

Тогда (30.10.2007) были приняты ответные меры: снижены на четверть процентного пункта ключевая ставка на однодневные пункты (до 4,5 %) и ставка дисконтирования (до 5 %); в качестве объяснения необходимости данного шага указывалось, что «рост экономики замедляется по мере того, как падают цены на рынке недвижимости»106.

О тяжёлой ситуации не только в недвижимости, но в экономике в целом свидетельствовал так же тот факт, что уже на конец 2007 г. доходность облигаций со сроками до погашения 2–3 года была ниже, чем доходность краткосрочных инструментов со сроками до 1 года107, тем самым очевиден показатель того, что инвесторы не ожидали в ближайшем будущем ничего хорошего, более того, такое понимание ситуации стало массовым.

Об этом свидетельствовал и уровень безработицы — к декабрю 2007 г. общий показатель безработицы в США достиг цифры в 5,0 %108 при среднегодовом проценте в 4,6 % за 2006 г. и 4,6 % за 2007 г.109. Особенно высокой безработица была среди рабочего и обслуживающего персонала, так, для сельскохозяйственного и лесного секторов уровень составил 12,1 %, для добывающей промышленности и строительства — 11,7 %, транспорта — 7,2 %, сферы услуг — 6,7 %, обрабатывающей промышленности — 6,1 %, то есть выше (в некоторых сферах даже больше, чем в два раза) средних показателей по стране; для сравнения: для административно-управленческого персонала и специалистов уровень безработицы составил 2,2 %, а для работников торговли — 4,8 %110. Можно подчеркнуть, что этот факт является одним из причин, почему среди ипотечных кредитов больше всех пострадали кредиты субпрайма — именно к его кредитополучателям относятся вышеперечисленные группы (здесь даже можно вывести некоторую закономерность для ипотечного кредитования США в целом — чем выше безработица в той или иной области экономики, тем выше степень просрочек по платежам среди большинства его кредитополучателей).

Важно отметить, что рынок недвижимости изменился не только в США, но и, например, в Великобритании. 29 ноября 2007 г. английская строительная компания Nationwide заявила о том, что темпы роста цен на рынке жилой недвижимости Великобритании замедлились, а банк Англии в свою очередь сообщил, что число одобренных ипотечных кредитов упало до уровня трехлетнего минимума111.

В качестве выводов следует отметить следующее. Рынок недвижимости (прежде всего, жилой) стал обваливать весьма резко с одной стороны (что говорит о фактическом наличии на него "мыльных пузырей"), и при этом, с другой стороны, обвал стал системным не только в крупнейших финансовых организациях США, но и в других развитых странах (что говорит, в первую очередь, о системности кризиса и его глубине). Первостепенной составляющей ипотечного кризиса стали субпрайм-кредиты (в инвестиции которых, как оказалось косвенно участвовал целый ряд не только американских, но и зарубежных финансовых институтов), просрочки по платежам которых, и привели к обострению ситуации и в сфере недвижимости и в банковской сфере. Кроме субпрайм-кредитов важно отметить широкое использование финансовых инструментов SIV посредством хедж-фондов (причём как отдельных юридических лиц) при наличии безответственного отношения к их использованию. Знаковым моментом для усугубления кризиса и перехода его из стадии ипотечного в финансовый стали огромные списания крупнейших финансовых институтов США — Citigroup и Merill Lynch, а также решение суда об ответственности Bear Stearns за убытки подчинённых ему хедж-фондов.

Первостепенные меры Правительства США и ФРС в области преодоления ипотечного кризиса не дали сколько-нибудь ощутимого эффекта (что подтверждается реакцией участниками рынка в области казначейских облигаций США, доходность по которым была выше для краткосрочных инструментов, чем для долгосрочных). Кроме того, данные по безработице показывали, что ситуация с невыплатами по субпрайм-кредитам в ближайшем будущем только увеличится. А в след за американским рынком недвижимости стали падать и рынки недвижимости других развитых стран, например, Великобритании.

Банковский и биржевой кризисы 2008–2009 гг

Тяжёлая ситуация в продажах и строительстве сопровождалась резким осложнением положения банков, занимавшихся ипотечным кредитованием, а также инвестиционных фондов (такие осложнения связаны с в первую очередь с двумя факторами: падения рынков ценных бумаг и просрочки по кредитам). Например, ипотечная компания New Century Financial Corporation за 2009 г. потеряла 90 % капитализации своих акций и вообще прекратила выдавать кредиты112; ипотечный фонд American Home Mortgage Investment Corp. (AHM) сначала приостановил выплаты по квартальным дивидендам, а затем, сократив штат сотрудников с 7000 до 750 человек, перестал принимать заявки на кредиты113; кроме того, в июле появилась информация о том, что общие потери инвесторов в США оцениваются в сто миллиардов долларов114. При этом самым серьёзным ударом для ипотечного кредитования стала ситуация с ипотечными компаниями Fannie Mae и Freddie Mac115 (сентябрь 2008 г.), которые во избежание банкротства были взяты под государственный контроль путём выделения им 400 млрд. долл. США (то есть покупки их активов), что по факту означало национализацию этих компаний116 (вообще сама национализация этих компаний была законодательно закреплена ещё в 1992 г. как возможность федеральной власти США в случае недостаточной их капитализации117; на деле и Fannie Mae и Freddie Mac можно было бы давным-давно национализировать, но такое решение не принималось, в том числе по причине влияния этих компаний на политику Правительства США, достигаемое путём найма бывших членов президентских Администраций разных лет118).

Ситуация на рынке недвижимости и ипотечном кредитовании усугубила в свою очередь и банковскую сферу в целом, и здесь весьма ощутимым моментом стало заявление о банкротстве банка Lehman Brothers (15 сентября 2008 г.), одного из крупнейших банков США, активы которого на тот момент составляли 691 млрд. долл. США, а кредитная задолженность 613 млрд. долл. США119. И стоит сказать, что в результате последующих расследований вину за банкротство Lehman Brothers возложили как на конкурентов банка (J.P. Morgan Chase и Citigroup), так и на его руководство (генерального директора, финансового директора и управляющего директора, обвиняемых в даче неверных комментариев о положении дел в компании); при этом аудитор банка Ernst & Young фактически закрывал глаза на одобрение квартальных отчётов, ведущих к краху банка, кроме того в курсе ситуации был и тогдашний министр финансов Полсон120.

После решения суда о банкротстве Lehman Brothers был приобретён банком Barclay’s Capital 22 сентября 2008 г., о чём заявлено на его официальном сайте. Под руководство Barclay’s Capital перешёл также бывший персонал Lehman Brothers в составе 10 тысяч человек121.

Одновременно с заявлением о банкротстве Lehman Brothers другой крупный банк Merill Lynch объявил (также 15 сентября 2008 г.) о заключении соглашения об объединении с Bank of America, по которому Merill Lynch входил в состав Bank of America с 1 января 2009 г.122. Помимо этого, в докладе Комиссии по ценным бумагам и биржам США говорится, что чистые убытки Merill Lynch за 4-й квартал 2008 г. равны 15,31 млрд. долл.123. Интересно отметить, что в тот период генеральный директор Bank of America Кеннет Льюс скрыл (как впоследствии он заявил во время дачи показаний, под нажимом председателя ФРС Б.Бернанке и министра финансов Г.Полсона) от акционеров реальные убытки Merril Lynch, чтобы сделка по поглощению состоялась124. Более того, непосредственно перед объединением с Bank of America в Merill Lynch были выплачены бонусы в размере 3,6 млрд. долл. (скандал по данному вопросу разгорелся в феврале 2009 г.)125.

Всего за период с 3 квартала 2007 г. по 19 мая 2008 г. по данным Bloomberg крупнейшие потери в банковском секторе коснулись следующих организаций: Citigroup — 37,3 млрд. долл. на списания и 5,6 млрд. долл. на убытки по кредитам, Merill Lynch — 37 млрд. долл. на списания, Bank of America — 9,2 млрд. долл. на списания, 5,7 млрд. долл. на убытки по кредитам, J.P. Morgan — 5,5 млрд. долл. на списания и 4,2 млрд. долл. на убытки по кредитам, Morgan Stanley — 12,6 млрд. долл. на списания126.

Важно отметить, что большая часть из указанных сумм (101,6 млрд. долл. из 117,1 млрд. долл., то есть 86,76 %) коснулась списаний, то есть по сути инвестиционных убытков, а не кредитных. В случае невозврата долгов банку они переходят под пункт убытков по кредитам (то есть те средства, которые банк уже точно не получит, оставив себе только залог), а если речь идёт о списаниях, то это категория убытков, например, по ценным бумагам, чья стоимость основательно упала, тем самым они являются текущими (и в случае сохранения самих ценных бумаг у организации, сама организация теоретически может ничего и не потерять в случае, если стоимость ценных бумаг вернётся в изначальное положение). То есть убытки по списаниям могут не совсем отражать реалии положения банков, при этом как в худшую, так и в лучшую стороны (с одной стороны, правильно полагать, что банк заявит об убытках по списаниям только после закрытия позиции по ценной бумаге, то есть после того как переведёт их в кэш127, но с другой стороны банк может сбросить со своего баланса и не все имеющиеся у него в наличии ценные бумаги, потерявшие в цене, или для того чтобы сокрыть свои убытки, или в надежде на то, что они снова вырастут в цене — в этом случае формально банк терпит меньшие убытки, а по факту подвергается ещё большему риску). Справедливости стоит сказать, что в определённых случаях политика финансовой организации, владеющей ценными бумагами, держать их «до конца» в случае их неконтролируемого падения оправдана. Такое может быть в случае крайне плохих дел у такой компании, например, если очередное списание средств по ценным бумагам станет для неё фатальным (то есть в случае, если закрытие позиции по текущим ценам неминуемо приведёт к разорению компании, в определённом смысле целесообразно использовать «последний шанс» и надеяться на возвращение цен на имеющиеся в наличии ценные бумаги). Отдельно подчеркнём, что подобная политика действий целесообразна только в случае крайне плачевного положения какого-либо финансового института.

Отдельно можно указать и на внешнюю реакцию состояния экономики США — так КНР в период с июня 2009 г. по август 2010 г. продал казначейских облигаций на общую сумму в 72 млрд. долл., масштабным сокращением стал период с мая по июнь 2010 г., когда власти КНР продали 24 млрд. долл., сократив их общий объём с 867,7 млрд. долл. до 843,7 млрд. долл., при этом, правда, всё равно оставшись крупнейшим их держателем. Второе место занимала Япония, чьи объёмы достигали цифры в 803,6 млрд. долл.; более того, Япония в тот же период времени не продала, а купила казначейских облигаций США на общую сумму в 17 млрд. долл. — так что можно говорить, что реакция оказалась не совсем однозначной128.

Кризис в финансовой системе отразился и в сфере производства, в частности, в автомобилестроении, и хотя, в первую очередь, это затронуло производство в Европе, тем менее капитал в них присутствовал именно американский; компании Daimler, Opel (входит в группе General Motors) и Ford в октябре 2008 г. объявили о сокращении производства автомобилей в Германии129; данная политика автомобильных компаний объяснялась их руководством как вынужденная мера, необходимая вследствие уменьшения потока выдаваемых банками кредитов на покупку машин.

При этом необходимо отметить, что GM являлась самой убыточной компанией в США ещё за 2007 г., когда общая цифра потерь составила 38,73 млрд. долл. США; на втором месте тогда был оператор связи Sprint Nextel (убытки — 29,58 млрд. долл. США); на третьем инвестиционная компания Merill Lynch (убытки — 7,77 млрд. долл. США)130.

И если смотреть на индекс деловой активности в производственном секторе, то для сравнения видно, что если в 2000 г. он составлял 51,6 пунктов, в 2005 г. — 54,4 пункта, то в 2008 г. всего 45,4 пункта (хотя при этом немного поднялся в 2009 г. до 46,25 пункта)131.

В области строительства недвижимости с момента перехода экономики из состояния ипотечного кризиса в состояние финансового кризиса серьёзных изменений не произошло, и тенденция предыдущего 2007 г. продолжилась — в денежном выражении строительство жилой недвижимости падало, а нежилой (в том числе коммерческой) росло.

По официальным данным Бюро переписи США если за 2007 г. было построено жилой недвижимости на общую сумму в 500,4 млрд. долл.132, то за 2008 г. — на сумму в 357,7 млрд. долл.133, тем самым падение составило 142,7 млрд. долл. (или 28,52 %). Можно, конечно, сказать, что доля жилой недвижимости, построенной государством, выросло на 3,7 %, но по сравнению. с общим объёмом в США её величина слишком мала — 7,5 млрд. долл. в 2008 г.; при 350,2 млрд. долл. частной недвижимости134.

Что касается нежилой недвижимости, то рост её строительства составил с 651,9 млрд. долл. (в том числе 65,2 млрд. долл. на офисы, 89,7 млрд. долл. на торговую недвижимость и 40,6 млрд. долл. на промышленную недвижимость) в 2007 г.135 до 709,8 млрд. долл. (в том числе 68,6 млрд. долл. на офисы, 86,2 млрд. долл. на торговую недвижимость и 53,2 млрд. долл. на промышленную недвижимость)136, то есть на 8,88 % за год. Таким образом, видно, что в денежном выражении выросли объёмы строительства всех основных предпринимательских составляющих нежилой недвижимости. Причём важно отметить, что рост произошёл не только в государственном (который в сфере нежилой недвижимости, в отличие от жилой, занимает весьма значительную часть), но и в частном секторе. Так, если объём построенной нежилой недвижимости в частном секторе составил с 370,0 млрд. долл. в 2007 г.137 до 408,6 млрд. долл. в 2008 г.138 (или 10,43 % за год), то в государственном секторе — с 281,8 млрд. долл. в 2007 г.139 до 301,2 млрд. долл. в 2008 г.140 (или 6,88 % за год). То есть рост нежилой недвижимости был достигнут в первую очередь посредством частного сектора экономики, который обеспечил две трети роста всей нежилой недвижимости США (рост всей недвижимости США — 57,9 млрд. долл., при 38,6 млрд. долл. роста в частном секторе) или 5,92 % из достигнутых 8,88 %141.

Но в 2009 г. падение объёмов строительства коснулось и нежилой сферы недвижимости, причём именно в частном секторе — объём общей (и государственной и частной) построенной нежилой недвижимости в 2009 г. равнялся 654,2 млрд. долл.142 (то есть упал по сравнению с предыдущим годом на 55,6 млрд. долл. и по сути вернулся к уровню 2007 г.): 346,7 млрд. долл. в частном секторе (падение на 61,9 млрд. долл. к предыдущему году) и 307,5 млрд. долл. в государственном секторе (рост на 6,3 млрд. долл. к предыдущему году)143. Более того, из-за столь резкого падения строительства нежилой недвижимости, темпы падения всего объёма строительства увеличились ещё больше, по сравнению с предыдущим годом — если падение в период с 2007 по 2008 гг. составило 85 млрд. долл. (с 1152 млрд. долл. в 2007 г.144 до 1067 млрд. долл. в 2008 г.145), то в период с 2008 по 2009 гг. падение выросло до 160 млрд. долл. (с 1067 млрд. долл. в 2008 г. до 907 млрд. долл. в 2009 г.146). Тем самым падение увеличилось с 7,37 % в год до 14,99 % в год, то есть более чем в два раза.

Жилая недвижимость в 2009 г. в денежном выражении упала немного меньше, чем в прошлом году — до 253,6 млрд. долл.147, то есть на 104,1 млрд. долл., но в процентном соотношении это составляло уже 29,10 % (против 28,57 % за 2008 г.). Таким образом, за два года темпы строительства жилой недвижимости упали почти в два раза (на 246,8 млрд. долл.).

Интересно заметить, что государственный сектор жилой недвижимости продолжил рост, который составил 6,23 %, но в денежном выражении всё равно представлял собой весьма малую цифру в 7,9 млрд. долл.148; тем самым, доля государственного сектора жилой недвижимости — 3,14 % в 2009 г. (что, правда, больше, чем 1,44 % в 2007 г.)149.

Но в отношении нежилой недвижимости доля государства от всего объёма в США выросла с 43,24 % в 2007 г.150 до 47,00 % в в 2009 г.151 (исключением был 2008 г., когда из-за высокого роста частного сектора нежилой недвижимости доля государства упала до 42,44 %152).

В области продаж новых домов (в данном случае «домов для одной семьи») наблюдался ощутимый спад во всех ценовых сегментах рынка — по официальным данным Бюро Статистики США продажи новых домов падали по всех ценных сегментах рынка — как самых дешёвых (ниже 125 тыс. долл.), так и самых дорогих (выше 750 тыс. долл.). Так, домов стоимостью до 125 тыс. долл. было продано 31 тыс. единиц в 2008 г. и 25 тыс. единиц в 2009 г.153 — процентный спад за указанное время составил 19,35 % (или 6 тыс. единиц в абсолютном выражении). Домов стоимостью свыше 750 тыс. долл. было продано 18 тыс. единиц в 2008 г. и 10 тыс. единиц в 2009 г.154 — процентный спад за указанное время составил 44,44 % (или 8 тыс. единиц в абсолютном выражении). Падение продаж новых домов всех ценовых сегментов в целом произошло с уровня 485 тыс. единиц в 2008 г. до 375 тыс. единиц в 2009 г.155 — процентный спад за указанное время (оно же среднее падение продаж новых домов без учётах ценовых сегментов рынка) составил 22,68 % (или 110 тыс. единиц в абсолютном выражении).

Важно отметить, что намного меньший спад продаж произошёл в наиболее покупаемом ценовом сегменте рынка, находящимся в ценовом промежутке от 150000 долл. до 199999 долл… Объём продаж в этом сегменте упал с 106 тыс. единиц в 2008 г. до 96 тыс. единиц в 2009 г.156 — процентный спад за указанное время 9,43 % (или 10 тыс. единиц в абсолютном выражении), таким образом данный ценовой сегмент остался на первом месте по объёмам продаж. Своё место сохранил и второй по объёмам ценовой сегмент (промежуток от 200000 долл. до 249999 долл.), продажи которого снизились с уровня 86 тыс. единиц в 2008 г. до 66 тыс. единиц в 2009 г.157 — процентный спад за указанный период 23,26 % (или 20 тыс. единиц в абсолютном выражении).

Некоторые изменения произошли в 2009 г., когда третье место занял ценовой сегмент с промежутком от 250000 долл. до 299999 долл. падение его продаж составило с 63 тыс. единиц в 2008 г. до 48 тыс. единиц в 2009 г.158. В то время как падение продаж в ценовом сегменте с промежутком от 300000 долл. до 349999 долл. составило с 69 тыс. единиц в 2008 г. до 46 тыс. единиц в 2009 г.159. Тем самым в 2009 г. ценовой сегмент «300000-349999» уступил третье место сегменту «250000-299999» — 46 тыс. единиц против 48 тыс. единиц, вернув себе третье место в 2010 г. — 44 тыс. единиц против 43 тыс. единиц. Но нельзя назвать данное изменение хоть сколько-нибудь серьёзным изменением на рынке. Что касается процентного спада за указанный период, то для сегмента «300000-349999» он составил 33,33 % (или 23 тыс. единиц в абсолютном выражении) и для сегмента «250000-299999» — 23,80 % (или 15 тыс. единиц в абсолютном выражении).

А величина и доли различных средств, при помощи которых были куплены новые дома, изменились в кризис весьма значительно — в первую очередь, резко стало падать количество домов, купленных по ипотеке, не имеющей дополнительных гарантий.

По данным Бюро статистики США, если в 2008 г. при помощи ипотеки, не имеющей дополнительных гарантий платежей (в американских официальных источниках такая форма ипотеки проходит как категория Conventional Mortage — форма ипотеки, у которой нет гарантий, что кто-то продолжит проводить ежемесячные платежи в случае невозможности делать это лицом, изначально взявшим ипотечный кредит) было куплено 358 тыс. объектов, то в 2009 г. их количество упало до 234 тыс. единиц160 — общий процентный спад за текущий период составил 34,63 % (или 124 тыс. единиц в абсолютном выражении).

А если говорить об ипотеках, имеющих гарантии со стороны каких-либо юридических лиц, то их число наоборот выросло в кризисный период. Продажи по ипотеке, имеющей гарантии со стороны Федерального жилищного управления и Министерства жилищного строительства и городского развития (в американских официальных источниках такая форма ипотеки проходит как категория FHA Mortage) выросли в кризис с 77 тыс. единиц в 2008 г. до 92 тыс. единиц в 2009 г.161 — общий процентный рост за текущий период составил 19,48 % (или 15 тыс. единиц в абсолютном выражении). А продажи по ипотеке, имеющей гарантии со стороны Администрации Ветеранов США (в американских официальных источниках такая форма ипотеки проходит как категория VA) выросли с 27 тыс. объектов в 2008 г. до 32 тыс. объектов в 2009 г.162 — общий процентный рост за текущий период составил 18,52 % (или 5 тыс. объектов в абсолютном выражении).

Тем самым видно, что доля домов купленных по никем не гарантированной ипотеке (Conventional Mortage) резко снизилась не только сама по себе, но по отношению к гарантированным ипотекам (FHA Mortage и VA Mortage), так, если в 2008 г. соотношение было 3,44:1 (358:104), то в 2009 г. соотношение стало уже 1,89:1 (234:124). То есть всего за один год соотношение используемых видов ипотек изменилось на огромную величину, что свидетельствует о нестабильности не столько желания приобретать жилую недвижимость, сколько неустойчивость системы негарантированной ипотеки — с одной стороны, можно утверждать, что у банковской системы нет необходимых ресурсов в кризисный период, с другой стороны, что нет желающих среди населения использовать данную систему ипотеки. И в данном случае, вероятнее всего, говорить о том, что оба утверждения верны.

Кроме того, важно отметить, что альтернативная составляющая покупок жилой недвижимости, «свободные деньги» (в американских источниках подобная форма средств называется «cash» или в русском звучании «кэш», что означает непосредственное наличие денежных средств в наличной или безналичной форме в данном случае у лица, покупающего жильё), в относительном соотношении уменьшила свою долю среди покупаемой жилой недвижимости, так же изменив и свою абсолютную величину. Так, если по всем формам ипотеки (гарантированной и негарантированной) было куплено 462 тыс. объектов в 2008 г. и 358 тыс. объектов в 2009 г., то за кэш было куплено 23 тыс. объектов в 2008 г. и 17 тыс. объектов в 2009 г.163; таким образом, соотношение ипотеки к кэшу изменилось с 20,09:1 (462:23) в 2008 г. до 21,05:1 (358:17) в 2010 г… При этом падение абсолютной величины кэша составило 6 тыс. единиц или 26,09 % от общего числа за период с 2008 г. по 2009 г. (хотя в 2010 г. произошёл некоторый рост на 2 тыс. единиц, то есть до уровня в 19 тыс. единиц164).

В качестве выводов следует сказать следующее. Знаковым моментом для всей экономической системы США (когда кризис перешёл из фазы ипотечного в финансовый) стало банкротство одного из крупнейших банков страны инвестиционного банка Lehman Brothers (а одновременно с ним и другого крупного инвестиционного банка Merill Lynch), после которого Правительство США начало принимать серьёзные ответные меры, в частности, национализацию ипотечных компаний Fannie Mae и Freddie Mac, находившихся под гарантийным статусом федеральной власти и выдававшим за это субпрайм-кредиты.

Потери в банковском секторе коснулись чуть ли ни всех его участников, и самыми массовыми убытками стали убытки от списаний, то есть от потерь на рынках ценных бумаг, а не от просроченных долгов.

Вместе с банковской системой и биржей ухудшились дела в производственном секторе, и это следует связать не только с падением фондовых индексов, но и с ростом безработицы и, как следствие, снижением объёмов автомобильного кредитования.

В сфере строительства недвижимости в период с 2007 г. по 2008 г. наблюдалась интересная тенденция — падение объёмов строительства жилой недвижимости при увеличении объёмов строительства коммерческой (причём и в денежном выражении даже в условиях падения цен), при том, что основной рост (две трети от общего объёма) был достигнут благодаря росту в частном секторе (хотя государственная доля в коммерческой недвижимости была весьма ощутимой, в отличие от жилой недвижимости). Но в 2009 г. ситуация усугубилась и пошла на резкий спад и в нежилом секторе (причём именно в частном секторе, в то время как государственный сектор показал хоть и маленький, но всё-таки рост), что говорит об отсутствии перспектив на развитие у участников рынка в то время.

В области продаж домов, учитывая, что потери коснулись ипотечного сектора кредитования Conventional Mortage (то есть негарантированной ипотеки, в том числе и субпрайм-кредиты), а сектор кредитования FHA Mortage и VA Mortage (то есть гарантированных ипотечных кредитов) наоборот вырос, можно утверждать, что субпрайм-кредиты являются центральной причиной обвала рынка недвижимости, в противном случае, упал бы и альтернативный сектор кредитования FHA Mortage и VA Mortage (отдельно отметим, что нельзя утверждать, что в случае отсутствия субпрайм-кредитов кризис в недвижимости бы не случился, но можно сказать вполне уверенно, что в этом случае на рынке недвижимости не последовало бы столь резких и катастрофических обвалов, изменяющих его структуру функционирования).

Политика Правительства США и ФРС в условиях кризиса

Осенью 2008 г. министерство финансов США разработало План спасения финансовой системы США (он же "План Полсона", он же "Акт 2008 г. о чрезвычайной экономической стабилизации", который был принят и подписан президентом США Джорджем Бушем (5 октября 2008 г.). План предполагал выделение 700 млрд. долл. в качестве федерального вмешательства в финансовую систему страны165. Кроме того, увеличивалось страховое покрытие банковских депозитов со 100 тыс. долл. до 250 тыс. долл. (иначе говоря, для основной массы населения вопрос сохранения в безопасности своих средств в банках был решён), применялось специальное стимулирование в энергетике (в частности, для внедрения в производство автомобилей, работающих на альтернативном топливе), а также налоговое льготы для бизнеса и индивидуальных предпринимателей на общую сумму в 110 млрд. долл. (одной из причин, почему были выбраны меры, касающиеся налогов, был пакет налоговых мер 2001 г. против рецессии того года, который по мнению экспертов М.Шапиро, Д.Слемрода и Д.Паркера обеспечил тогда рост потребительских расходов на 25 %)166

Подавшее весьма тревожный сигнал банкротство Lehman Brothers побудило правительство США к серьёзным мерам, и было принято решение о национализации (17 сентября 2008 г.) за 85 млрд. долл. США компании AIG (являющейся крупнейшим страховщиком в США; доля США после сделки составила 79,9 % акций), занимающейся в том числе и страхованием банков. Но даже после этого ситуация в компании кардинально не изменилась, и по итогам 4-о квартала AIG потеряла 61,7 млрд. долл. США (что является крупнейшей квартальной потерей за всю Историю США), а по итогам всего 2008 г. — 99,3 млрд. долл. США167. В это же время фактически были национализированы и ипотечные компании Fannie Mae и Freddie Mac168 за 400 млрд. долл. США, выделенные федеральной властью.

План по выходу из кризиса, пришедшего к власти нового президента США Б.Обамы, отличался от его предшественников, в том числе и в отношении рынка недвижимости. План по спасению рынка недвижимости и ипотечного кредитования был обнародован в феврале 2009 г. и включал три этапа. Во-первых, меры по снижению ставок по ипотечным кредитам, в данном случае, путём протекции государства при рефинансировании ипотечных кредитов граждан, купивших жилье до начала снижения цен на недвижимость (то есть взятые ранее кредиты, обеспеченные залогом под недвижимость, уже не могли быть далее ей же быть полностью обеспечены из-за падения стоимости самой недвижимости; меры Обамы должны были привести к тому, чтобы рефинансировать такие кредиты и снизить ставку по ним до уровня около 5-и % годовых). Во-вторых, прямое выделение денежных средств от правительства США в размере 75 млрд. долл. США в пользу тех заёмщиков, чьё положение по выплате долгов наиболее тяжело для их доходов (в данном случае имеются в виду тех заёмщики, чьи ежемесячные платежи составляют порядка 40–50 % от общего уровня доходов; таковых в США на тот момент насчитывалось от 4 до 5 млн. человек; предполагалось, что меры позволять снизить их ежемесячные выплаты до уровня в 31 % от общего уровня доходов в месяц). В-третьих, средства, которые правительство США намерено выделить на покупку ценных бумаг компаний Fannie Mae и Freddie Mac, увеличены в два раза до уровня в 200 млрд. долл. на обе организации169. Впоследствии властями США (об этом заявил министр финансов США Гайтнер в августе 2010 г.) будет принято решение о том, что Fannie Mae и Freddie Mac больше не будут играть ту роль, которую они играли до кризиса, то есть их объёмы на рынке будут снижены170.

Касательно самого бюджета следует сказать, что неопределённость в отношении бюджета на 2010 фин. г. была уже в январе 2009, так как дефицит его рос непредсказуемыми темпами — если прошедший 2008 фин.г. (закончился 30 сентября 2008 г.) имел дефицит в 454,8 млрд. долл., то за первые три месяца (октябрь, ноябрь, декабрь 2008 г.) действия бюджета 2009 фин. г. дефицит составлял уже 485 млрд. долл., превышая прошлогодние аналогичные показатели на 378 млрд. долл.171. Вообще, сама ситуация, при которой дефицит бюджета за три начальных месяца текущего года достигает уровня в 106,6 % от дефицита за весь предыдущий год (при том, что сама по себе за предыдущий год она являлась рекордной), разумеется, говорит не только о плачевном состоянии финансовой системы, но и о том, что проведённые меры правительства не дают должного эффекта. Ведь сами расходные статьи бюджета во многом и формируются (прямо или косвенно) за счёт выделения средств на противостояние кризисной ситуации и подпитывание экономики страны — неконтролируемое увеличение подобных расходов является прямым показателем неэффективности их действия. Таким образом, уже в этот период можно говорить об определённой профанации федеральной властью своей налогово-бюджетной политики.

При этом сама налогово-бюджетная политика, как часто это бывает в американской политической жизни, у Демократической и Республиканской Партий была разной. И показательным моментом разницы позиций демократов и республиканцев стал «бюджетный саммит» (23.2.2009) в Белом Доме, на которой приоритетами были вопросы о пенсионной системе и программах здравоохранения (программы медицинского обслуживания для пенсионеров «Медикэр» и программа медицинского страхования для малоимущих граждан «Медикейд», которые директор АБУ (Административно-Бюджетного Управления) назвал «путём к фискальной ответственности»). Данные реформы считались весьма дорогостоящими и принятие их вряд ли предполагалось в условиях резко возросшего дефицита бюджета, и стоило на саммите передать слово сенатору-республиканцу Дж. Маккейну (бывшему оппоненту Обамы на только что состоявшихся выборах президента), как он раскритиковал Б.Обаму за сохранение программы президентских вертолётов (финансирование которых изначально обходилось в 6,1 млрд. долл., но затем было увеличено до 11,2 млрд. долл. на 28 единиц, в результате чего каждый вертолёт обходился в 400 млн. долл.)172. И хотя случай с президентскими вертолётами является скорее лишь символичным для отношений двух партий, как следствие всего саммита, единого решения про пенсионной реформе и реформе здравоохранения принято не было.

В конце февраля 2009 г. Б.Обама представил проект федерального бюджета на 2010 фин.г., в котором предусматривалось оставить на текущем уровне военные расходы (без учёта военных операций) на уровне 530–550 млрд. долл., но увеличить расходы на Агентство по охране окружающей среды (до 10,5 млрд. долл., при уровне в 7,5 млрд. долл. в 2008 фин. г.), Национальное управление по исследованию и освоению космического пространства (НАСА; до 18,7 млрд. долл., при уровне в 17,2 млрд. долл. в 2008 фин. г.), Национальный научный фонд (ННФ; до 7,0 млрд. долл., при уровне в 6,1 млрд. долл. в 2008 фин. г.), а также увеличить расходы по социальным программам: пенсионной (до 695 млрд. долл., при уровне в 662 млрд. долл. в 2009 фин. г.), программе «Медикэр» (до 453 млрд. долл., при уровне в 425 млрд. долл. в 2009 фин. г.), программе «Медикейд» (до 290 млрд. долл., при уровне в 259 млрд. долл. в 2009 фин. г.)173. Тем самым увеличение по одной только социальной составляющей бюджета составило 92 млрд. долл. (с 1346 млрд. долл. до 1438 млрд. долл.) или на 6,8 % от её прошлогодней величины.

Интересно отметить, что в качестве дополнительных доходов были представлены доходы от продаж квот на выбросы парниковых газов (предполагается ввести в 2012 г.) для частных компаний, которые должны принести в казну порядка 120 млрд. долл. в течение 2012–2019 гг. (а также уменьшить сами выбросы на 14 % к 2020 г. по сравнению с уровнем 2005 г.)174.