Америка глазами эмигранта. Том 1

Правда, такого рода обобщения вызывают некоторое недоверие. Далеко не все Asian Americans такие белые и пушистые, так умны и удачливы. Из личного опыта могу сказать, что, заходя в какой-нибудь корейский, китайский, тайский магазинчик, я всегда удивлялась, что его продавец или продавщица не может сказать двух слов по-английски, не может вступить в контакт с покупателем даже на самом примитивном, необходимом для успешной торговли, уровне. В «Чайна таунах», «Литтл Токио», «Тай таунах» и т. д. и вовсе царит нищета и нещадная эксплуатация своими же собратьями необразованной и неквалифицированной части иммигрантов. Они живут в ужасных условиях, работают как каторжные… Но у азиатской молодежи стремление учиться прямо-таки фанатическое.

Процесс интеграции азиатов в Америке был усыпан не розами, а терниями. Впервые они появились на Западном побережье США где-то полтора века назад. Это были в массе своей малоквалифицированные, низкооплачиваемые «перекати поле», находившие себе применение на полях и в строительстве железных дорог страны.

Отношение к ним американского правительства было откровенно предвзятым, расистским и дискриминирующим. Свидетельства тому – положения, запрещавшие иммиграцию азиатским женщинам; Chinese Exclusion Act 1882 года (закон о высылке из США и запрете на въезд китайцам), остановивший иммиграцию из Китая; Иммиграционный акт 1917 года и Закон о национальной принадлежности 1924 года, повлекшие за собой иммиграционные запреты, распространившиеся практически на всю Азию; а также – интернирование около 120 тысяч американцев японского происхождения и насильственное удерживание их в концлагерях после нападения Японии на Перл-Харбор в 1941 году. Иммиграция китайцев оставалась под запретом с 1885 по 1943 годы. Несмотря на отмену запрета в 1943-м, ограничения сохранялись вплоть до 1965-го.

Столь негостеприимное отношение, разумеется, не способствовало стремлению представителей азиатских стран направлять свои стопы в Америку на протяжении долгого периода – до тех пор, пока правительство США не изменило свою позицию, пока не были приняты послабляющий Закон об иммиграции и гражданстве 1965 года и ряд законодательных актов последующих лет, открывшие, наконец, азиатам доступ к американскому пирогу.

Началась массированная волна мощнейшей иммиграции из стран Азии, продолжающаяся по сей день. Волна, которая несет в себе не полунищих бедолаг, подобных латиноамериканцам, согласных на любую работу, а образованное, высококвалифицированное пополнение – свежую кровь и мозги. Как сказал Билл Клинтон в 1998-м, будучи президентом страны, «Америка постоянно набирает силу и дух от идущих волна за волной иммигрантов». Обладая знаниями, опытом и навыками, свидетельствуют исследователи из Пью-центра, новое пополнение занимает престижные, высокооплачиваемые рабочие места в таких областях деятельности, как наука, техника, медицина, финансы, способствуя их процветанию и развитию. Только за период с 2000 по 2010 год в США прибыло на постоянное местожительство около 14 миллионов переселенцев, из них порядка 80 процентов – азиаты.

Кто же входит в собирательно-обобщенное понятие Asian Americans? Хотя вроде бы само собой разумеется, что азиаты это те, кто живут или жили в Азии, американцы подразумевают под ними, в основном, выходцев из немусульманских ее стран, таких как Китай, Япония, Корея, Вьетнам, Индия, Филиппины. По численности иммигрантов, перебравшихся в США, на первом месте, конечно же, китайцы (более 4 миллионов), на втором – филиппинцы затем – индусы, вьетнамцы, корейцы и японцы.

Более взрослое поколение, особенно рожденные за пределами страны, в американскую жизнь вписывается со скрипом. Мешает, как всем прочим, языковой барьер, незнание здешних законов и правил, наконец, совершенно иная ментальность, резко отличающаяся от их собственной. Все это заставляет их держаться друг за друга, обосновываясь в «желтые районы» со своими магазинами, салонами, медицинскими офисами и т. д., создающими привычную для них среду, в которой даже нет места английскому.

Практически для всех азиатских народов, где бы они ни осели, главенствующее место занимает семья. Азиатоамериканцы не составляют исключения. Достаточно сказать, что среди их женщин только 16 процентов матерей-одиночек – по сравнению с 41 процентом у американцев. Дать достойное образование своим детям для азиата вопрос долга и чести. Поэтому на подходе набирающее силу второе поколение – их дети, рожденные в Америке и получающие американское образование, которые, по всем прогнозам, должны превзойти своих родителей в социально-экономическом статусе и в способности к ассимиляции.

Молодое поколение стремится как можно скорее покинуть свое «расовое гнездо», получить высшее образование и интегрироваться в американскую жизнь. Они берут не столько талантами, сколько невероятной усидчивостью, трудолюбием, целеустремленностью – упертостью, одним словом. И за счет именно этих качеств добиваются того, чего хотят, обходя конкурентов задолго до финишной прямой – шаг за шагом, день за днем, по принципу вода камень точит. Некоторые университеты Америки даже вынуждены были ввести ограничения на прием студентов желтой расы, дабы те своими достижениями не задвинули в угол белых американцев, не говоря уже о черных и бронзовых.

Студенты американских университетов на форумах в интернете рассказывают, с какой ревнивой неприязнью относятся к ним сокурсники-азиаты, как раздражает их, что белым науки даются легче, чем им, без напряга и титанических усилий. А там, где намечается численный перевес азиатов, начинается неявное, но целенаправленное вытеснение представителей других рас.

Аналогичная тенденция якобы прослеживается и в учреждениях, среди специалистов. Тактика везде одна: игнорируй всех, кто не свой, и гни свою линию – незаметно, с каменным непроницаемым лицом, пока все, кто не свои, не выдержав, не ретируются. За объективность подобных сведений ручаться естественно не могу. Клановость и стремление окружить себя своими присущи, в принципе, любой этнической среде, поскольку она создает иллюзию защищенности.

Но если представителям других рас удается ладить друг с другом, органично сплетаясь в коллективы, то с азиатами дело обстоит несколько иначе. Народы желтой расы сильно отличаются своей культурой, мировосприятием, традициями, ментальностью от всех прочих. Их трудно понять, с ними трудно контактировать. Они – как бы вещь в себе. Во многом это связано с воспитанием, не рекомендующим показывать свое настроение, переживания… одним словом, эмоции. Отсюда – их внешняя бесстрастность и отстраненность, нервирующая и напрягающая более раскованных представителей других рас.

Возможно, именно эти различия побуждают их не смешиваться, вступать в брак с себе подобными, даже в иммиграции. А мужчины, привыкшие в своей стране быть культом для женщины, наверное и не смогли бы ужиться с эмансипированной представительницей другой культуры. Зато мужская часть «другой культуры» с удовольствием берет в жены азиаток, и семьи у них получаются дружные и крепкие.

Пример тому – звезда Голливуда, Николас Кейдж. Дважды он был женат, и в обоих случаях сумел выдержать лишь несколько месяцев. (Его второй женой, как известно, была дочь Элвиса Пресли.) Третий брак стал прочным и продолжительным, когда он женился на простой девушке-кореянке Эллис Ким из суши-бара, где они познакомились и где она работала официанткой.

Из личного опыта общения с американскими азиатами могу вспомнить период своей работы в университете UCLA, где узкоглазые бледнокожие лица студентов мелькали повсюду в кампусе. Наша компьютерная лаборатория находилась в ведении Института биологических имиджей, директором которого был молодой, умный и волевой индус. В составе 8 сотрудников лаборатории – два китайца, один филиппинец и одна индуска, родственница директора.

Филиппинец был чудесный парень. Общительный, доброжелательный, знающий специалист. Благодаря его помощи мне удалось освоить премудрости сложных компьютерных программ. Индуска держалась особняком, но с претензией на лидерство, как родственница шефа. Китайцы ни с кем не общались, в несвязанных с их прямой работой мероприятиях не участвовали. Мы видели в основном только их затылки перед компьютерами. Руководитель лаборатории по происхождению датчанин, но жену свою – японку, привез из Токио. У них подрастало трое сыновей, и жили они в подаренном отцом-режиссером большом доме в Беверли-Хиллз. На «корпоративных сходках» она вела себя раскованно и дружелюбно, практически ничем не отличаясь от остальных, и не прочь была хорошо выпить.

Пару раз директор института – тот, что индус, приглашал к себе «на парти» весь коллектив, так что у меня была возможность познакомиться с его бытом: трехэтажный особняк с садом и двумя бассейнами на разных уровнях в престижном и богатом районе Бел-Эир, горничная, гувернантка у ребенка, просторные комнаты, фитнес зал и домашний кинозал на нижнем этаже. Хозяин вел себя, как маленький царек, всем своим видом демонстрируя, что оказывает нам честь, принимая нас у себя.

Если у кого-то возникнет вдруг желание понаблюдать за азиатами Америки в больших количествах, советую заглянуть в казино. В Калифорнии, например, ими забиты все многочисленные игорные заведения в индейских резервациях. Их привозят специальными автобусами огромными партиями (это не считая тех, кто прибывает своим ходом). Те, что с автобуса, как правило, пенсионеры, не садящиеся за руль. Они обычно играют на чем попало, лишь бы играть. Но есть категория, которая выбирает дорогие автоматы или столы с высокими ставками (high limit). Эти с каменно-бесстрастными лицами просаживают сотню за сотней, как долларовые бумажки.

В угоду азиатскому наплыву добрая треть выпускаемых последние годы игральных автоматов имеет китайскую или японскую тематику, с соответствующей музыкой и персонажами. А в азиатские праздники залы казино украшаются китайско-японской символикой – драконы, фонарики, ленты и прочее…

В местной прессе появились данные о супервысокой покупательной способности американских азиатов, названные ошеломляющими. Способность эта в разы превысила среднестатистические показатели и достигла за год 718,4 миллиардов долларов. Столько потратили азиато-американцы в магазинах Америки. А это, кроме всего прочего, означает, что именно они будут оказывать влияние на ассортимент выпускаемой продукции, поскольку маркетинг не может не принимать во внимание такой мощный покупательский спрос.

Высокий уровень потребления и покупательной способности указывает на соответствующий уровень благосостояния. Количество предпринимателей, владеющих крупными и средними фирмами, в азиатском сообществе перевалило за 40 процентов (сравните с 18 процнетами у американцев).

Среди иммигрантов в первом поколении, Asian Americans в настоящее время – самая быстрорастущая расовая или этническая группа в США, по численности обогнавшая уже латиноамериканцев за счет наращивающей темпы иммиграции. (Скорость же притока латинос, особенно из Мексики, напротив, резко замедлилась – из-за спада в американской экономике и ужесточения контроля на южной границе.)

Иные аналитики склонны характеризовать данное явление, как самую быструю мультикультурную демографическую экспансию из всех, когда-либо имевших место в истории США. В десятках штатов, особенно в таких, как Техас, Миннесота, Калифорния и Невада, темпы роста численности азиато-американцев превысили 200 процентов.

Последняя перепись населения показала, что на долю азиатов приходится сейчас около 6 процентов населения США, или 18,2 миллиона человек. Три четверти из них родились за пределами страны. Порядка 8 миллионов приехали за последние 30 лет. И хотя между ними, как представителями разных культур и национальностей, существуют значительные различия, большинство из них добивается настолько выдающихся успехов на американской земле, что речь уже идет об их лидерстве в экономике, политике, бизнесе в целом, о том, что на шаткой и трудной лестнице наверх они начинают опережать самих американцев.

Добрая половина всех азиатов проживает в западных штатах. Калифорния, как традиционные ворота для выходцев из Азии, имеет на данный момент наибольшее их количество – почти 6 миллионов. В основном же все они отдают предпочтение трем городам – Лос-Анджелесу, Сан-Франциско и Нью-Йорку.

China Town («Китай-город»), расположившийся в самом центре Сан-Франциско, является старейшим и крупнейшим средоточием китайцев во всей Северной Америке – этакий город в городе с населением около 100 тысяч человек. Многие из них живут и в других районах, в общей сложности на них приходится примерно пятая часть населения Сан-Франциско. Кстати, с конца XIX века здесь, в Чайна-тауне, находится ставка международной китайской организованной преступности, известной, как Триады. В целом же азиаты в Сан-Франциско уже составляют 33 процента, а молодежь до 18 лет – 40 процентов, и они теперь, как пишет американская пресса, называющая Сан-Франциско «Азиатским городом у Залива», уже не считают себя меньшинствами, что отражается на их ощутимо меняющемся поведении.

От этнического соотношения населения напрямую зависит и соотношение голосов избирателей. Так например, впервые в истории Сан-Франциско в 2011 году мэром города (а по традиции и всего округа) был избран китаец – Эдвин М. Ли. В Лос-Анджелесе, например, азиатов пока только чуть больше 10 процентов, зато латинос уже все 50. И, как результат, 8 лет Городом Ангелов правил мексиканец Антонио Вилларайгоса.

В многоликом и многонациональном Нью-Йорке азиатов тоже порядка 10 процентов, что не помешало в этом году китайцу Джону Лю, городскому ревизору и одновременно представителю коммунистической организации Китая «Объединённый фронт», выставить свою кандидатуру на пост мэра Нью-Йорка.

Волна иммигрантов из Азии продолжает расти, несмотря на то, что во многих ее странах уровень жизни заметно повысился, и экономика на подъеме, тогда как в США она все еще на спаде. Аналитики считают, что все дело в благоприятных переменах в системе иммиграционного законодательства Соединенных Штатов, остро нуждающихся в притоке свежих умов и капиталов. Но есть тут, вне сомнения, и подводные камни… Во что превратятся Соединенные Штаты, если большинство их населения составят латинос и азиаты – китайцы в первую и основную очередь?

13

Краснокожие – бледнолицые: реванш?

Казино! Праздник и разочарование. Болезнь души и самообман. Да и если бы только «само…» Но не будем вдаваться в психологию и теорию этого древнего как мир пристрастия, основанного на неизбывной вере человека в госпожу Фортуну. Лучше поговорить о тех, кто любезно берется сыграть для нас роль этой самой Фортуны. В США до 1983 года игорный бизнес был локализован в Лас-Вегасе и Атлантик-Сити, пока на арену не вышли, казалось бы, совсем неожиданные действующие лица – бесправные краснокожие аборигены. С 1877 года изолированные правительством в специальных резервациях, индейцы до той поры мирно прозябали в дремучей нищете. Правительство оказывало им финансовую помощь, и немалую, но это не помогало.

Справедливости ради надо отметить, что права современных аборигенов Америки, как законных граждан страны, теперь практически ни в чем не ограничены, включая и свободу расселения. Тем не менее как минимум треть индейцев до сих пор предпочитает жить в резервациях. Так им не только спокойнее, но и выгоднее. Их, например, не призывают в армию, даже в случае всеобщей мобилизации. В резервациях не действуют законы штатов. У них своя система управления, свои племенные суды и правоохранительные органы, свои законы, обычаи и правила. Но при этом жители резерваций получают всевозможные субсидии и льготы от правительства страны, для них созданы специальные программы. Территория резерваций и все, что на ней выращивается или строится, то есть доходы от земли, не облагаются налогами. Вот она лазейка для игорного бизнеса!

Толчком к изменению ситуации послужила политика Рональда Рейгана, предложившего создать режим благоприятствования экономическим инициативам племен. Мотив звучал заманчиво и весьма гуманно: бедствующие индейцы получат возможность не только собственными усилиями поправить свои финансовые дела, но и облегчат задачу государственного бюджета. Индейцы тотчас на эту инициативу среагировали, изъявив желание заняться игорным бизнесом, и резво взялись за дело.

Начиная с 1983 года бизнес этот приобрел законный статус, за короткий срок превратившись в настоящую индустрию. В 1988 году Конгресс принял закон «О регулировании азартных игр, организуемых индейскими племенами» (IGRA – The Indian Gaming Regulatory Act), закрепивший эксклюзивное право племен открывать на территории своих резерваций игорные заведения. Вскоре из 51 штата незараженными остались всего пять. Калифорния, естественно, не только примкнула к большинству, но и заняла лидирующее место.

И пошло-поехало, закрутилось совсем было проржавевшее колесо индейской фортуны. Сначала на склонах выжженных солнцем гор, в диких пустынных местах появились брезентовые продолговатые шатры с первыми бинго, игральными автоматами и карточными столами.

К ним робко потянулись живущие поблизости бледнолицие хозяева страны – фермеры, горожане. Дурной пример заразителен. Точнее – заразен. А игромания особенно. Всего за несколько лет еще недавно игнорировавшие индейцев американцы добровольно начали свозить в их игральные шатры столько своих трудовых и пенсионных денег, что на полученную фантастическую прибыль в нищенствовавших дотоле резервациях развернулось небывалое строительство казино-курортов. На льющиеся щедрой рекой деньги индейцы принялись строить себе новые дома, культурные центры, школы и… скупать близлежащие земли для расширения игорного бизнеса. Кажется, быть индейцем и жить в резервации скоро станет престижнее и выгоднее, чем «на воле».

Итак, краснокожие аборигены с опозданием, но берут реванш, обирая и разлагая потомков завоевателей, так сказать, изнутри, будто задавшись целью отыграться за застарелые обиды. Впрочем, попутно разлагаясь и сами, поскольку играют с тем же азартом, что и их гости. Согласно статистике, в целом американцы тратят больше времени на азартные игры, чем на культурные мероприятия, книги, музыку и кино.

Удивительная метаморфоза: американские граждане, еще пару десятков лет назад вряд ли и помнившие о существовании тех, кого когда-то, мягко говоря, потеснили, и уж тем более даже не помышлявшие о том, чтобы протянуть им руку помощи, теперь добровольно везут в резервации свои деньги – не лишние, а заработанные потом и кровью. Гул моторов частных автомобилей и комфортабельных туристических автобусов, ежедневно доставляющих толпы игроков, не смолкает теперь в этих, некогда полудиких местах круглосуточно.

В игорном бизнесе с психологической точки зрения все продумано до мелочей, все работает на то, чтобы легковерные мотыльки сами летели на огонь. Праздничная обстановка, приятная прохлада в любую жару, живая музыка, бесплатные напитки, звон автоматов, сверканье огней, трепетное ожидание заветного бонуса. Бесплатные номера в отеле для завсегдатаев, дешевая, вкусная еда прекрасного качества, еще и со шведским столом – ешь, не хочу. Если ты пенсионер или инвалид – не беда. Не водишь сам машину и привезти тебя некому? Какие проблемы! Для таких организованы специальные бесплатные рейсы на комфортабельных автобусах. Только приезжай и играй.

И приезжают, как на работу. И играют – до одури, пока не вывернут карманы. Из автобусов, как правило, выползают толпы престарелых азиатов, вообще не говорящих по-английски, да наши – постсоветские. Преодолев, скажем извилистый дикий каньон, под названием Дикая Кошка или Волчий Ручей, проехав по выжженным солнцем безлюдным голым горам, они попадают в рай под названием Барона, Пала, Вэлли-Вью, Харраз, и забывают обо всем на свете.

Стоит хотя бы из любопытства пройтись по казино и понаблюдать за игроманами. Чистейший дурдом! Один гладит автомат, нашептывая ему ласковые слова. Другой матерится и бьет ладонью по экрану так, что весь агрегат ходуном ходит. Третий тычет пальцем в экран, указывая тупому аппарату, где ему следует расположить нужные комбинации. Кто-то трясется от злости, не замечая никого и ничего вокруг, кто-то дико хохочет и визжит. А если курящий, то зажигает одну сигарету от другой, не заботясь, что обволакивает дымом соседей. И все до одного одержимы манией выиграть.

Только в Калифорнии к настоящему времени расплодилось уже больше сотни так называемых, индейских казино. «Так называемых», потому что строятся-то они на территории резерваций, а самих индейцев там задействовано не более 10 %.

По дороге в Палм-Спринг – излюбленное место отдыха зажиточного населения Лос-Анджелеса, индейское племя моронго, когда-то едва сводившее концы с концами, а ныне самое богатое, в 1983 году первым в Калифорнии открыло скромное казино, которое только за один год принесло ему прибыль в $350 млн. Это позволило племени выкупить соседний с резервацией Миллардский каньон, некогда принадлежавший племени, и, вложив $250 млн в строительство, переоборудовать прежнее, сараеподобное, казино в шикарный игорный город-курорт с современнейшим 23-этажным отелем, гордо доминирующим над всей округой. Его торжественное открытие состоялось в декабре 2004 года.

По тому же пути пошли и другие резервации. Их первые шатры-казино преобразуются в курортно-игорные комплексы со всем набором современной атрибутики лас-вегасского образца. Ну разве что скульптур и слепящей глаза мишуры поменьше. А в остальном – помимо собственно казино и отеля, концертные залы – открытые и закрытые, спортзалы, площадки для гольфа, оздоровительные spa-комплексы, бассейны с джакузи, рестораны, сувенирные магазины и даже этнические музеи (как например в Бароне, графство Сан-Диего).

Средняя прибыль индейского казино только от слот-машин составляет $185 млн в год. Сегодня индейский игорный бизнес – это мощная индустрия, включающая 320 игорных заведений по всей стране. В нее вовлечено более 200 из 562 живущих на территории США племен. Их совокупный годовой оборот уже перевалил за 20 млрд долларов. Согласно данным National Indian Gaming Association, индейский игорный бизнес предоставил 300 000 рабочих мест.

Резервации стали притягательны настолько, что представители других национальностей обманным путем стремятся объявить себя индейцами, чтобы быть поближе к дележке жирного пирога. Известны случаи, когда племя в судебном порядке пыталось избавиться от сотен подобных лжесородичей.

Новоявленные бизнесмены так воодушевились одержанными победами и свалившимися на их головы миллионами, что не могут уже остановиться. 26 калифорнийских племен обратились в правительство Калифорнии за разрешением начать открывать игорные заведения за пределами своих резерваций. В частности, племя габриэлино-тонгва собирается построить казино в непосредственной близости от Лос-Анджелеса, а племя гратон-ранчериа нацелились на кошельки жителей Сан-Франциско. И энтузиасты эти далеко не единственные.

Не случайно именно теперь индейцы заговорили вдруг о самоопределении. Одним из первых заявлений, сделанных делегатами лакоты (конфедерации из семи самостоятельных племён), был отказ платить налоги федеральному правительству с прибылей от казино. А потом старейшины племен весьма кстати вспомнили о неоплаченных долгах. Речь зашла об исках в национальные и международные органы на основании собранных документов о «непрекращающихся кражах земель», о «незаконной добыче сырья», о «суровых условиях жизни коренного народа».

Пробным – не камешком, а увесистым булыжником на данной стезе явился коллективный иск от имени 300 тысяч индейцев, самый крупный за всю историю США, поданный в федеральный суд, когда истцы потребовали от правительства вернуть им долг в размере… 137,2 миллиарда долларов. Каким образом могла набежать такая гигантская сумма?

В 1871 году Конгресс США издал закон об индейских резервациях, объявив их земли общественной собственностью коренного населения, не подлежащей купле-продаже. Но как только на отданных под резервации землях обнаружили полезные ископаемые – уголь, серебро, золото, нефть – был издан новый закон, согласно которому земля эта делается частной собственностью, а следовательно ее можно купить и продать. И шустрые бледнолицые аферисты скупали за бесценок у краснокожих изгоев земли их резерваций – участок за участком.

За 40 лет после принятия последнего закона индейцы лишились таким путем 63 процентов выделенных им земель. Они пытались отстаивать свои права с оружием в руках, но поняв, с кем тягаются, на долгие годы смирились.

И вот теперь индейцы лакота пригрозили правительству США, что если оно не проявит «добрую волю в вопросе возрождения нации», они воспользуются «правом на удержание имущества за долги». Надо понимать, начнут присваивать федеральную собственность на территории своих резерваций…

За первым шагом последовал второй – Совет старейшин семи племен лакоты сиу (70 тысяч человек), проживающих на территории пяти штатов США: Небраски, Южной и Северной Дакоты, Монтаны и Вайоминга, направил официальное уведомление в Госдепартамент США о своем одностороннем решении выйти из состава США и выделиться в самостоятельное государство – «страну Лакота», подчеркнув, что отныне считает недействительными договора, заключенные их предками около 150 лет назад.

Известие это вызвало шумный резонанс во всем мире. Но только не в самих Штатах. Белый дом хранил молчание, никак не отреагировав, а вернее – проигнорировав вызов краснокожих аборигенов. Не получив ожидаемой поддержки мировой общественности, бунтари, похоже, пока угомонились. По крайней мере, сведений о дальнейшем развитии событий в прессу не поступало.

На сегодняшний день на территории США, примерно в 300 резервациях проживает два миллиона индейцев. 562 племени контролирует 225 тысяч квадратных километров территории страны. И их самосознание явно не стоит на месте…

14

Святая Каталина

По соседству с деловым, прагматичным Лос-Анджелесом, до отказа забитым круглосуточно снующими машинами, существует оазис совсем иной жизни – размеренной и неторопливой, не зараженной так присущей миру страстью к эволюции – этакий лубочно-идиллический мирок.

Обосновался он на скалистом острове Святая Каталина (Santa Catalina), отгородившемся от суетной Америки завесой из туманов и полоской воды в 22 мили.

Его обитатели, для которых бег истории словно застрял и остановился на временах немого кино, отнюдь не имитируют для привлечения туристов быт своих предков. Они просто живут однажды заведенной жизнью, естественной и привычной.

Гости с материка сами тянутся к ним, чтобы вкусить прелесть умиротворения и покоя, чистоты воздуха, глубины неба и океанских далей, а заодно и развлечься. Проводить уикенд на Каталине обожают, в первую очередь, калифорнийцы (в том числе и наша семья), и еще – дайверы со всего мира. До миллиона туристов ежегодно! Вот лишь несколько подаренных ей эпитетов: «Волшебный голливудский остров», «Колониальная Америка 1930-х», «Изумруд Калифорнии», «Заповедник красивой жизни».

Административно Santa Catalina принадлежит графству Лос-Анджелес, географически – архипелагу Channel Islands. Во всех других планах Каталина не принадлежит никому (не считая крупных магнатов, вкладывающих в нее деньги). Разве что океану и небу, как и положено кусочку рая, оброненному Богом на землю.

Архипелаг Channel Islands состоит из восьми, практически необитаемых (но зато хорошо военизированных) островов, протянувшихся вдоль тихоокеанского побережья США, отгораживая его – этаким природным волнорезом – от буйства водной стихии. Наверное, благодаря ему здесь не бывает сильных штормов. В ясную погоду все острова просматриваются с берега.

Песчаные благоустроенные пляжи по кромке покрытых лесами гор, у причалов бесчисленное множество яхт со сложенными парусами-крыльями, узкие и крутые улочки, идеально ухоженные цветники, кукольные домики в средиземноморском стиле и такие же кукольные машины – вот это и есть Санта-Каталина.

Земли у островитян не так уж и много – 22 мили в длину и 8 – в самом широком месте. Но и ее практически не используют, оставляя в первозданном виде. Весь остров объявлен заповедником, как часть национального Парка Channel Islands. Одних только разновидностей гнездящихся здесь птиц более сотни. На скалистых берегах лежбища sealions – калифорнийских ушастых морских львов. Туристов специально возят полюбоваться представителями местной фауны. Помимо морских львов, это небольшое стадо черных антилоп, островная серая лисица, американские бизоны…

Небольшое стадо бизонов, кстати сказать, было завезено на Каталину в 1924 году для съемок немого фильма Зэйна Грея «Исчезающий американец» (The Vanishing American). Новые выгоны им, видимо, так понравились, что за несколько десятилетий стадо размножилось до 600 голов. Пытаясь как-то контролировать их численность, «лишних» бизонов партиями отправляют на материк – на аукционы или индейским резервациям Моронго и Лакота. Служба Охраны природы, проведя научное исследование, пришла к заключению, что стадо в пару сотен голов острову не помешает – для экзотики, так сказать. Правда, недавно зоологи обнаружили, что каталинские бизоны «почему-то» на 45 процентов «состоят из коров»…

Почти все человеческое население острова (90 процентов из четырех с небольшим тысяч) сконцентрировано на берегу живописной, уютной бухточки – в единственном городе не только Каталины, но и всех 8 островов – Авалоне.

Название города как нельзя лучше соответствует райской тематике. Пусть оно не ассоциируется у вас с маркой машины. Авалон – вымышленный мистический остров из средневековой кельтской легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Авалон – это другое измерение, это потусторонний мир, где живут волшебницы-феи, и где нашел вечный покой покинувший землю король Артур.

Но давайте заглянем в историю Святой Каталины. Люди появились здесь очень давно. Свой остров они называли Пиму или Пимугна (Pimugna), а себя соответственно пимугнанцами или пимувитами (Pimugnans, Pimuvit). Островитяне регулярно общались с материковыми племенами, обмениваясь продуктами охоты и товарами.

Археологические исследования показали, что пимугнанцы жили на Каталине уже в 7 тысячелетии до н. э. А помогли археологам узнать о быте и занятиях здешних племен древние свалки, куда пимугнанцы выбрасывали все, что отслужило свой век. Сегодня они представляют собой покрытые поздними наслоениями холмы и холмики, и легко определяемы по их округлой форме. Считается, что таких холмов на Каталине не менее 2 тысяч, из которых обнаружено меньше половины, и далеко не все вскрыты. По ним было определено, что за 2 тысячи лет до н. э. здесь жило не меньше 2,5 тысяч человек. Они добывали мыльный камень и торговали им. Эта многофункциональная порода (талькохлорит), известная людям издревле, пользовалась большим спросом вдоль всего побережья Калифорнии.

Ну а первым европейцем, ступившим на остров, был испанский исследователь Хуан Родригес Кабрилло. В 1542-м он объявил остров собственностью Испании, дав ему название в честь корабля, на котором приплыл Сан-Сальвадор. Более полувека спустя другой испанский исследователь, Себастьян Вискайно, высадился на острове накануне дня Святой Екатерины (Saint Catherine) и переименовал остров в ее честь (Екатерина на кастильском испанском звучит как Каталина).

От этих двух посещений остров ничего не приобрел, кроме названий. Монахи францисканцы собрались было построить там свои миссии, но отказались от этой затеи из-за нехватки пресной воды. Возможно по той же причине на острове долго никто не селился, и в течение последовавших 300 лет он служил лишь пристанищем для пришлого люда – американских контрабандистов, рыбаков, русских охотников на выдру и тюленя, да алеутов с русской Аляски. Ах да, еще остров приглянулся пиратам. Их привлекали близость к материку и большое количество укромных бухт, укрытых от посторонних глаз невысокими горами.

Как бы там ни было, колонизация Калифорнии наихудшим образом отразилась на коренных жителях острова. Пимугнанцы либо умирали от занесенных европейцами болезней, на которые у них не было иммунитета, либо переселялись на материк в поисках заработка. К 1830 году ни одного из них там уже не осталось.

В 1860-ых Золотая лихорадка коснулась и Каталины, но быстро закончилась. Золотоискатели вместо золота нашли в больших количествах высококачественный тальк – мыльный камень. Чтобы оградить остров от проникновения конфедератов во время Гражданской войны, федеральное правительство США разместило на его западной оконечности небольшой военный гарнизон. Он просуществовал всего несколько месяцев. Сохранившиеся казармы стали единственной «исторической достопримечательностью» острова. В настоящее время их занимает Яхт-клуб.

Кто-то строил там ранчо, кто-то претендовал на земли в целом, кто-то пытался найти в их недрах полезные ископаемые, а в пещерах и затонувших кораблях пиратские сокровища. Но никто не приживался на Каталине. С конца XIX века остров стал практически необитаемым, не считая нескольких фермеров-скотоводов. Но рядом с ним, на материке, набирая силу, разрастался гигантский город – Лос-Анджелес. Понятное дело, что зеленый, уютный остров в 20 милях от берега не мог не привлекать к себе внимание новых американцев.

Первым владельцем Каталины, скупившим ее на корню за 200 тысяч долларов, был спекулянт недвижимостью из Мичигана Джордж Шатто. Однако судьба Санта Каталины неразрывно связана с другим именем – Уильямом Ригли (William Wrigley Jr.), потомственным мыльным магнатом из Филадельфии, перекупившим остров.

Ригли был человек предприимчивый и сообразительный. Следуя семейным традициям, он продавал мыло, но стремился к самостоятельности и личной инициативе, печенкой чуя, чего не хватает покупателю и чем его можно зацепить. Добавляя к каждому куску мыла бесплатный пакетик соды, Ригли приговаривал: Everybody likes something extra, for nothing. А когда его сода стала пользоваться большим спросом, чем мыло, он уже прикладывал к соде жевательную резинку, вводя на нее моду в Штатах. Той же печенкой учуял он и несокрушимую силу воздействия рекламы на простого обывателя, став попутно со жвачкой и ее родоначальником. Свои огромные затраты на рекламу Ригли комментировал так: Tell them quick and tell them often.

Вот этот «мыльно-жвачно-рекламный король» Америки и стал крестным отцом Святой Каталины, с 1919 года практически безраздельно владея ею. И не только отцом крестным, но и «биологическим», поскольку именно ему остров, в первую очередь, обязан тем, что он есть сегодня. Ригли с энтузиазмом принялся благоустраивать остров, налаживать его контакты с материком и строить Авалон. Он создавал город на пустом месте – закладывал инфраструктуру, проводил дороги, обсаживая их деревьями на крутых перевалах, завозил песок на пляжи, озеленял склоны гор, строил жилые дома, отели, закупал корабли и катера для связи с материком.

Позаботился он и о трудоустройстве привлеченных им жителей острова, открыв несколько экологически чистых заводов на местном сырье, таких как производство керамической плитки и посуды. С появлением этого господина началась звездно-туристская история острова-курорта. Только на период Второй мировой войны остров был закрыт для туристов, потому что вместе с другими тихоокеанскими островами страны использовался как полигон для американских военных сил – морских, сухопутных и воздушных. Именно тогда на вершине горы был построен аэропорт Airport in the Sky. До этого на остров по воздуху можно было попасть только на гидроплане. С 1947 года курортно-туристическая жизнь на острове возобновилась. И не прекращается по сей день.

В 1975-м дети Ригли, через 43 года после его смерти, передали свои права на остров под управление некоммерческого общественного Фонда охраны Санта-Каталины. А их семейный особняк стал отелем.

Со времен «жвачного короля» (именно так знает Америка Уильяма Ригли) Каталина ни чуточки не изменилась. Ее жители ревностно сохраняют атмосферу первой половины ХХ века. Здесь по-прежнему курсируют допотопные туристические автобусы. Основной индивидуальный транспорт ограничен велосипедами и электрокарами для гольфа.

Уже издали, при заходе в Гавань Авалон, в глаза бросается огромное круглое здание, выдержанное в мавританском стиле. Оно доминирует над всей гаванью и городом, слишком маленьким для такого помпезного сооружения. Это главное детище Уильяма Ригли, построенное в 1929 году и названное им «Казино», стало символом города. Причем к игорному бизнесу ни тогда, ни после оно не имело никакого отношения (по-итальянски «казино» – «место встречи»).

Здание предназначалось для развлечений и отдыха, и не только горожан. На его верхнем этаже – самый большой в мире танцевальный зал, диаметром 55 м на 6 тысяч человек. То есть раза в три больше, чем при его открытии было жителей на острове. А на нижних – огромный кинотеатр, музеи, художественная галерея и ресторан… (Кстати, интересная деталь: в здании, высотой в 12 этажей, нет лестниц, вместо них – плавно спускающийся пол.) Зал знаменит на всю страну не только своими размерами, но и тем, что там выступали всемирно известные джаз-банды, поскольку Авалон всегда тяготел к джазу.

Немое кино еще делало свои первые шаги, а на Каталине в 1913-14 годах уже снимали «Морского Волка» по Джеку Лондону и эксцентрическую комедию «Морские Нимфы» МакСеннетта. Этот тихий остров так полюбился Голливуду, что в 1920-40 годы превратился в его постоянную съемочную площадку. Причем снимали здесь практически любую натуру – от Таити (Mutiny on the Bounty, 1935) до Нового Орлеана (Тhe Buccaneer, 1938). И фильммейкеры, и актеры обожали работать на Каталине. Они селились на просторных виллах с верандами на океан, к их услугам были яхты, водные лыжи, рестораны, бары, кафе… и пышные балы в танцевальном зале «Казино» под оркестры всех звезд джаза свинг эры – Глена Миллера, Бенни Гудмана, Вуди Германа, Томми Дорси, Лес Брауна…