Что сталось с небосводом? НикогдаОн не был так вместителен и емок.От сизого рассвета до потемокВ нем ветер строит башни, городаИз облаков и туч. И синеве просторно,И радуга цветным ручьем течет,Оттенкам неба потерялся счет —Зеленый, матово-жемчужный, черный…Под этим куполом – как детские бирюльки,Деревни притулилися по кочкам,Церквушка машет беленьким платочком,И озеро лежит в своей кастрюльке.Леса в полях брели и заблудились,А он все ширится, огромный небосвод,Земное все, что дышит и живет,Вобрать в свой круг и успокоить силясь.Но он, как раковина, он вбирает шумы;Сквозь купол прорывается война,И если здесь земля пощажена,Ежеминутно слышится угрюмый,Тяжелый гул, такой, что и поляПодрагивают, шкурой шевеля, —Такие ухающие разрывы,Что и березки, вдруг затрепетав,Оглядываются, на носки привстав,И спрашивают: «Все еще мы живы?»1942 г.Татул Гурян
1912–1942
Татул Самсонович Гурян (настоящая фамилия – Хачатурян) родился 4 августа 1912 года в крестьянской семье, которая жила в селении Теджрлу Сумарлинского уезда Западной Армении (что сейчас находится на территории современной Турции). Он рано стал сиротой и переехал в Баку, где работу совмещал с учебой в средней школе. Затем Татул поступил на литературный факультет Московского редакционно-издательского института, после окончания которого вернулся в Баку.
Первый поэтический сборник Гуряна «Кровь земли» вышел в 1932 году. В 1933 году азербайджанское государственное издательство «Азернешр» выпустило в свет его поэму «Днепр». В 1935 году увидел свет новый сборник поэта «Рост». Гурян написал драму в стихах «Фрик», ряд поэм, в том числе «Саят-Нова».
Т. Гурян выступал и как переводчик. Он переводил стихотворения Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Самеда Вургуна и др.
Имя поэтическое «Гурян» – огневой! – дал ему классик армянской поэзии Егише Чаренц, когда Татулу было всего пятнадцать лет. Тогда-то первое стихотворение Татула Гуряна, отредактированное Егише Чаренцем, появилось в газете «Коммунист», издаваемой в Баку на армянском языке, и называлось «Завод», последнее, напечатанное в августе 1942 года, присланное из осажденного Севастополя, названия не имело.
Старший лейтенант Татул Самсонович Гурян погиб при обороне Севастополя 22 июня 1942 года. Посмертно награжден орденом Красной Звезды.
«Хохочет ли ветер, вздымая песок…»
Хохочет ли ветер, вздымая песок,Луна ли струит померанцевый сок, —Здесь смерть и бессмертье – приветствую их!И славлю, покамест мой голос не стих,Того, кто и смертью бессмертья достиг.1942 г.Возвращение
Отдав поклон больнице и палатеИ медсестре, отнянчившей меня,Пришел я вновь на линию огня,Где льется кровь моих отважных братьев.Как вражеская пуля ни лиха —Невмоготу ей одолеть поэта,Чья жажда жить теперь так велика,Что смерть ничто в сравненье с жаждой этой.Сразимся же, друзья мои! Весь мирКоричневой чумою атакован;А нам… нам легче лечь в бою костьми,Чем променять свободу на оковы.Вот враг опять лавиной огневойРванулся к нам; он лезет вон из кожи…Пренебрежем же смертью, уничтожимПрожорливые полчища его!За мной, друзья! Всей грудью на врага!Вперед, на зов армянского поэта!Да будет наша честь нам дорога!Да сгинет враг! Да здравствует победа!Свинцовый дым густеет на холмах,Гремит и содрогается Малахов,Парят орлы, не знающие страха,Поблескивая звездами впотьмах.И огненные наши бастионыПозор и смерть пророчат вам, тевтоны!И каждый наш корабль береговойВыносит вам свой смертный приговор!Крепки ряды друзей моих суровых, —Они встают и падают, но сноваВстают и устремляются вперед,Святая месть сквозь пламя нас ведет.С победной песней, поступью широкойШагаешь, Севастополь наш, и ты,Перед тобой кровавые потокиИ вражьих тел зловещие хребты.И в этот час нам смерть не тяжела,О нас потомки скажут без печали:Они дрались за Родину и пали,Чтоб Родина любимая жила!1942 г.«Снова застит завеса дыма…»
Снова застит завеса дымаКрымских высей седую даль,Стоит биться за горы Крыма,Погибать ради них не жаль.Как в декабрьской эпопее,Здесь до смерти – подать рукой,Враг беснуется, свирепеет,Кровь сраженных течет рекой.Враг безжалостен, нагл, бездушен,Жизнь мраком своим накрыв,Отовсюду – с воздуха, с суши —Надвигается он на Крым.Пламя мчится, преград не зная,Мины в каждом таятся рву,Ширь небесная и земная —Раскаленный ад наяву.Черноморцы грозны, как вихрь,И неистовы в жаркой схватке,Чужеземцы при виде ихРазбегаются без оглядки.Не страшит нас орудий вой,Смерть не ставит нас на колени,Рядом с павшим встает живой,Чтобы ринуться в наступленье.Обессиленная вконец,Смерть уж пятится шаг за шагом;Наше мужество и отвагаВозлагают на нас венец.Снова застит завеса дымаКрымских высей седую даль,Стоит биться за горы Крыма,Погибать ради них не жаль.1942 г.Муса Джалиль
1906–1944
Муса Мустафиевич Джалилов (Муса Джалиль) родился в 1906 году в деревне Мустафа, Оренбургской губернии. Начальное образование получил в деревенской школе, затем учился в медресе «Хусаиния» в Оренбурге, позднее в Казани на рабфаке, а в 1931 году окончил Московский государственный университет.
Муса Джалиль работал в татаро-башкирском бюро ЦК Комсомола, редактировал детские журналы «Кечкенэ иптешляр» («Маленькие товарищи») и «Октябрь баласы» («Дитя Октября»), принимал активное участие в создании Татарского государственного театра оперы и балета, написал для этого театра либретто опер «Алтынчеч» и «Ильдар». Опубликовал несколько поэтических сборников. Накануне Великой Отечественной войны Муса Джалиль возглавлял Союз писателей Татарии.
Когда началась война, Джалиля направили на Волховский фронт корреспондентом армейской газеты «Отвага». Летом 1942 года фашистам удалось окружить вторую ударную армию, в рядах которой сражался Джалиль, и отрезать ее от основных сил советских войск.
Больше двух месяцев бойцы вели в окружении ожесточенные бои с немецко-фашистскими захватчиками. Кончились продукты, не хватало снарядов и патронов. Но никто не думал сдаваться фашистам.
В конце июня наши бойцы сделали попытку вырваться из вражеского кольца. Ночью проложили по болоту дорогу из поваленных деревьев и утром пошли на последний штурм. Некоторым удалось проскочить, а Муса Джалиль был тяжело ранен осколком вражеской мины, потерял сознание и остался среди волховских болот. Так он попал в плен.
Вскоре в тылу врага возникла подпольная организация, во главе которой стоял Муса Джалиль. Подпольщики устраивали побеги из лагерей, печатали и распространяли среди военнопленных антифашистские листовки.
Когда подпольная организация была раскрыта, фашисты пытали Джалиля и требовали, чтобы он выдал товарищей. Ничего не добившись, заперли его в каменном мешке – сырой и холодной камере Моабитской тюрьмы в Берлине.
Но и тут в ожидании смертной казни поэт продолжал писать. В тюрьме Джалиль написал лучшие свои стихотворения – «Горная река», «Дуб», «Цветы» и другие. Он записывал их в маленький самодельный блокнотик, который прятал от надзирателей. Этот блокнот вынес на волю сосед Джалиля по камере, бельгийский патриот Андре Тиммерманс.
А самому поэту не суждено было дождаться свободы. Он был казнен 25 августа 1944 года.
За свой подвиг Муса Джалиль посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. А бессмертный цикл его стихотворений «Моабитская тетрадь» отмечен Ленинской премией.
Прости, Родина!
Прости меня, твоего рядового,Самую малую часть твою.Прости за то, что я не умерСмертью солдата в жарком бою.Кто посмеет сказать, что я тебя предал?Кто хоть в чем-нибудь бросит упрек?Волхов – свидетель: я не струсил,Пылинку жизни моей не берег.В содрогающемся под бомбами,Обреченном на гибель кольце,Видя раны и смерть товарищей,Я не изменился в лице.Слезинки не выронил, понимая:Дороги отрезаны. Слышал я:Беспощадная смерть считалаСекунды моего бытия.Я не ждал ни спасенья, ни чуда.К смерти взывал: приди! добей!..Просил: избавь от жестокого рабства!Молил медлительную: скорей!..Не я ли писал спутнику жизни:«Не беспокойся, – писал, – жена,Последняя капля крови капнет —На клятве моей не будет пятна».Не я ли стихом присягал и клялся,Идя на кровавую войну:«Смерть улыбку мою увидит,Когда последним дыханьем вздохну».О том, что твоя любовь, товарищ,Смертный огонь гасила во мне,Что родину и тебя любил я,Кровью моей напишу на земле.Еще о том, что буду спокоен,Если за родину смерть приму.Живой водой эта клятва будетСердцу смолкающему моему.Судьба посмеялась надо мной:Смерть обошла – прошла стороной.Последний миг – и выстрела нет!Мне изменил мой пистолет…Скорпион себя убивает жалом,Орел разбивается о скалу.Разве орлом я не был, чтобыУмереть, как подобает орлу?Поверь мне, родина, был таким я, —Горела во мне орлиная страсть!Уж я и крылья сложил, готовыйКамнем в бездну смерти упасть.Что делать? Отказался от слова,От последнего слова, друг-пистолет.Враг мне сковал полумертвые руки,Пыль занесла мой кровавый след…… Вновь заря над колючим забором.Я жив, и поэзия не умерла:Пламенем ненависти исходитРаненое сердце орла.Вновь заря над колючим забором,Будто подняли знамя друзья!Кровавой ненавистью рдеетДуша полоненная моя!Только одна у меня надежда:Будет август. Во мгле ночнойГнев мой к врагу и любовь к отчизнеВыйдут из плена вместе со мной.Есть на друзей у меня надежда, —Сердце стремится к одному:В ваших рядах идти на битвуДайте, товарищи, место ему!Июль 1942 г.Варварство
Они с детьми погнали матерейИ яму рыть заставили, а самиОни стояли, кучка дикарей,И хриплыми смеялись голосами.У края бездны выстроили в рядБессильных женщин, худеньких ребят.Пришел хмельной майор и медными глазамиОкинул обреченных… Мутный дождьГудел в листве соседних рощИ на полях, одетых мглою,И тучи опустились над землею,Друг друга с бешенством гоня…Нет, этого я не забуду дня,Я не забуду никогда, вовеки!Я видел: плакали, как дети, реки,И в ярости рыдала мать-земля.Своими видел я глазами,Как солнце скорбное, омытое слезами,Сквозь тучу вышло на поля,В последний раз детей поцеловало,В последний раз…Шумел осенний лес. Казалось, что сейчасОн обезумел. Гневно бушевалаЕго листва. Сгущалась мгла вокруг.Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,Он падал, издавая вздох тяжелый.Детей внезапно охватил испуг, —Прижались к матерям, цепляясь за подолы.И выстрела раздался резкий звук,Прервав проклятье,Что вырвалось у женщины одной.Ребенок, мальчуган больной,Головку спрятал в складках платьяЕще не старой женщины. ОнаСмотрела, ужаса полна.Как не лишиться ей рассудка!Всё понял, понял всё малютка.«Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать!» —Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.Дитя, что ей всего дороже,Нагнувшись, подняла двумя руками мать,Прижала к сердцу, против дула прямо…«Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь?»И хочет вырваться из рук ребенок,И страшен плач, и голос тонок,И в сердце он вонзается, как нож.«Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты вольно.Закрой глаза, но голову не прячь,Чтобы тебя живым не закопал палач.Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно».И он закрыл глаза. И заалела кровь,По шее красной лентой извиваясь.Две жизни наземь падают, сливаясь,Две жизни и одна любовь!Гром грянул. Ветер свистнул в тучах,Заплакала земля в тоске глухой.О, сколько слез, горячих и горючих!Земля моя, скажи мне, что с тобой?Ты часто горе видела людское,Ты миллионы лет цвела для нас,Но испытала ль ты хотя бы разТакой позор и варварство такое?Страна моя, враги тебе грозят,Но выше подними великой правды знамя,Омой его земли кровавыми слезами,И пусть его лучи пронзят.Пусть уничтожат беспощадноТех варваров, тех дикарей,Что кровь детей глотают жадно,Кровь наших матерей…Октябрь 1943 г.Мои песни
Песни, в душе я взрастил ваши всходы,Ныне в отчизне цветите в тепле.Сколько дано вам огня и свободы,Столько дано вам прожить на земле!Вам я поверил свое вдохновенье,Жаркие чувства и слез чистоту.Если умрете – умру я в забвенье,Будете жить – с вами жизнь обрету.В песне зажег я огонь, исполняяСердца приказ и народа приказ.Друга лелеяла песня простая.Песня врага побеждала не раз.Низкие радости, мелкое счастьеЯ отвергаю, над ними смеюсь.Песня исполнена правды и страсти —Тем, для чего я живу и борюсь.Сердце с последним дыханием жизниВыполнит твердую клятву свою:Песни всегда посвящал я отчизне,Ныне отчизне я жизнь отдаю.Пел я, весеннюю свежесть почуя.Пел я, вступая за родину в бой.Вот и последнюю песню пишу я,Видя топор палача над собой.Песня меня научила свободе,Песня борцом умереть мне велит.Жизнь моя песней звенела в народе,Смерть моя песней борьбы прозвучит.1943 г.Владислав Занадворов
1914–1942
Владислав Леонидович Занадворов родился 15 сентября 1914 года в Перми в семье инженера-строителя. В 1929 году он окончил в Свердловске школу-восьмилетку и поступил в геологоразведочный техникум, после второго курса уехал в Ленинград, где стал работать в геологоразведочном тресте. В 1933–1934 годах Занадворов участвует в экспедициях на Кольском полуострове, за Полярным кругом, в Казахстане. «С 1930 года, – говорится в автобиографии поэта, написанной в 1939 году, – я начал странствовать самостоятельно – в геологических партиях, в экспедициях. Это были годы первой пятилетки, когда нас – подростков – властно влекла к себе жизнь, и нам, конечно, не сиделось дома. Потрепанные учебники были закинуты в угол, на ноги обуты походные сапоги, и ветер скитаний обжигал щеки».
В 1935 году Занадворов поступил на геологический факультет Свердловского университета, затем перевелся в Пермь, где в 1940 году окончил университет с отличием и правом поступления в аспирантуру при Геологической академии. Но Занадворов остается геологом-практиком и уезжает на работу в город Верх-Нейвинск. Увлекаясь геологией, Занадворов одновременно пишет стихи и прозу. В 1932 году в Свердловском журнале «Штурм» впервые были напечатаны его стихи из цикла «Кизел» и поэма «Путь инженера». В 30-е годы Занадворов входил в литературную группу «Резец», его стихи печатались в журнале того же названия, в альманахах «Уральский современник» и «Прикамье». В 1936 году отдельной книгой для юношества вышла повесть Занадворова «Медная гора». Первый сборник стихотворений «Простор» увидел свет в 1941 году в Перми.
В феврале 1942 года Занадворов был призван в Красную Армию, в июне закончил военную школу. В звании лейтенанта командовал подразделением минометчиков. Участник Сталинградской битвы, Владислав Занадворов геройски погиб 28 ноября 1942 года в бою у деревни Русаково Ростовской области. Похоронен в братской могиле в станице Чернышевской.
Могилы моих друзей
Моих друзей не надо искатьНа кладбищах городских:В два метра длиной кроватьКажется тесной для них.По-братски обнявшись, они лежат,Воинский выполнив долг,Словно выспаться спешат,Пока тревогой не поднят полк.Но, заглушая метели плач,Без отдыха, день за днем,Над ними каменный трубачТрубит, задыхаясь, подъем.Еще друзья остались в тайге,Как будто легли отдохнутьС компасом, сжатым в руке,Чтобы утром отправиться в путь.В песках, где горел саксаул,Их прикрыли грудой камней:Так воды отдаленный гулПривычному уху слышней.Но посмотришь, – в любом краюМы проходим по их следам…Коль будет нужно – могилу моюТы отыщешь где-нибудь там…Не позднее июня 1941 г.Кусок родной земли
Кусок земли, он весь пропитан кровью.Почернел от дыма плотный мерзлый снег.Даже и привыкший к многословью,Здесь к молчанью привыкает человек.Впереди лежат пологие высоты,А внизу – упавший на колени лес.Лбы нахмурив, вражеские дзотыВстали, словно ночь, наперерез.Смятый бруствер. Развороченное ложе.Угол блиндажа. Снаряды всех смели.Здесь плясала смерть, но нам всего дорожеОкровавленный кусок чужой земли.Шаг за шагом ровно три неделиМы вползали вверх, не знавшие преград,Даже мертвые покинуть не хотелиЭтот молньей опаленный ад.Пусть любой ценой, но только бы добраться,Хоть буравя снег, но только б доползти,Чтоб в молчанье страшно и жестоко драться,Всё, как есть, сметая на своем пути.Под огнем навесным задержалась рота,Но товарищ вырвался вперед…Грудью пал на амбразуру дота —Сразу кровью захлебнулся пулемет!Мы забыли все… Мы бились беспощадно…Мы на лезвиях штыков наш гнев несли,Не жалея жизни, чтобы взять обратноРазвороченный кусок родной земли.1941–1942 гг.Война
Ты не знаешь, мой сын, что такое война!Это вовсе не дымное поле сраженья,Это даже не смерть и отвага. ОнаВ каждой капле находит свое выраженье.Это – изо дня в день лишь блиндажный песокДа слепящие вспышки ночного обстрела;Это – боль головная, что ломит висок;Это – юность моя, что в окопах истлела;Это – грязных, разбитых дорог колеи;Бесприютные звезды окопных ночевок;Это – кровью омытые письма мои,Что написаны криво на ложе винтовок;Это – в жизни короткой последний рассветНад изрытой землей. И лишь как завершенье —Под разрывы снарядов, при вспышках гранат —Беззаветная гибель на поле сраженья.1942 г.Юрий Инге
1905–1941
Юрий Инге родился в 1905 году в Стрельне, в семье моряка. Дед его был офицером военно-морского флота, и Юрий был влюблен в море с самого детства, но из-за слабого здоровья он долго не мог попасть на флот. Пятнадцати лет пошел на завод «Красный Треугольник», вначале был чернорабочим, потом резинщиком. На «Треугольнике» проработал до 1929 года. И все же невероятным упорством он добился переаттестации и получил погоны моряка. Был журналистом газеты «Красный Балтфлот», писал стихи, участвовал в боевых походах балтийских кораблей против белофиннов, в десантных операциях (зима 1939–1940 года).
Поэму «Война началась» он написал за несколько дней до нападения Германии. В первые дни войны ее декламировали по радио: «Получена первая сводка… Товарищ! Война началась!».
Война шла на земле, на море, в небе и – как бы сказали сейчас – на информационном фронте. Воюющие стороны забрасывали друг друга листовками. Своих подбадривали плакаты, высмеивающие фашистов. На этот агитационный фронт были брошены лучшие умы и таланты Германии и Советского Союза. Воевал на нем и молодой поэт-краснофлотец Инге. Из-под его пера появляются призывные стихи, стихотворные фельетоны, подписи к сатирическим плакатам, а также рассказы, очерки.
28 августа 1941 года фашисты торпедировали корабль «Вальдемарас». Ю. Инге находился на его борту. В этот день газета
«Красный Балтийский флот» напечатала его последнее стихотворение.
Юрия Инге знали и ненавидели гитлеровцы. Впоследствии в освобожденном Таллине были обнаружены документы гестапо, – имя Инге значилось в списке заочно приговоренных к смерти.
«Придет пора: заплесневеет порох…»
Придет пора: заплесневеет порох,Потухнет злоба, мир изменит вид,И всё, что нынче побеждало в спорах,Лишь в сказках превосходство сохранит.Наступит день, и, может быть, мой правнукЗакончит дело, начатое мной,И наших дней торжественную правдуОн назовет последнею войной.Не зная, как на поле битвы горекВкус бьющей горлом крови и слюны,Он подойдет бесстрастно, как историк,К неповторимым ужасам войны.Все это взяв как массу перегноя,На коем мир спокойствие воздвиг,Он все сегодня конченное мноюИспользует как первый черновик.Наступит день – и труд мой, как основаИли чертеж, понадобится дням,Я мысль свою, заверстанную в слово,Как эстафету в беге передам.И потому мы побеждаем в спорах,Что вместе с песней в будущем стоим.Придет пора… Но нынче нужен порох,Сегодня он вдвойне необходим.1933 г.«В картине были воздух и пространство…»
В картине были воздух и пространство,А в легких клокотала пустота.Он отдал всё – любовь и постоянство —Куску одушевленного холста.Другой шел в бой, не кланяясь шрапнели,Брал города, одетые в бетон,И гордые полотнища знамен,Пред ним склонясь, покорно шелестели.Они погибли оба на рассвете:Один в своей постели, а другойНа поле битвы умер, как герой.И к их могилам подходили дети,И бились одинаково сердцаНад прахом живописца и бойца.1941 г.Пробил час
Наши пушки вновь заговорили,Пробил час. Мы выступили в бой!Мерно лаг отсчитывает мили,Чайки вьются низко над водой.И родимой Балтики просторыБороздят эскадры кораблей.Миноносцы, лидеры, линкорыПо волнам проходят без огней.Враг настигнут меткостью зенитокИ поспешно заметает след,Всё длиннее бесконечный свитокНаших замечательных побед.Каждый слог оперативной сводкиДышит мощью точного огня,Лижет море перископ подлодки,Гордое спокойствие храня.Грозного похода якорь выбран,Дым войны над Балтикой опять,Бьют орудья главного калибра.Пробил час. Врагу несдобровать!22 июня 1941 г.Хазби Калоев
1921–1943
Хазби Александрович Калоев родился 15 августа 1921 г. в ауле Байком (по другим данным – в селении Зака) Северной Осетии. После школы Хазби поступил в Осетинский педагогический техникум, однако окончить его не смог из-за болезни и один год работал секретарем суда в Орджоникидзевском районе.
В 1938 г. Хазби поступил на филологический факультет Тбилисского госуниверситета. Через год перевелся на второй курс литературного факультета Северо-Осетинского педагогического института.
Хазби Калоев стихи начал писать еще в шестом классе, на осетинском и русском языках. Сборник его стихов «Луч солнца» («Хуры тын») впервые вышел в 1956 г. В книгу вошла лишь часть произведений поэта (54 стихотворения и одна поэма).
В августе 1941 г. Хазби призвали в ряды Красной Армии. С августа 1941 г. по сентябрь 1942 г. он учился в Камышинском танковом училище, окончив которое в чине младшего лейтенанта, в октябре был отправлен в действующую армию на должность командира танка.
Воевал на Калининском и Ленинградском фронтах в составе 108-й танковой бригады. В письме, написанном в октябре 1941 г., X. Калоев отмечал: «Сейчас смертельный бой идет за Крым и Донбасс. Враг хочет (мне так кажется) отрезать Кавказ, затем окружить Москву и идти дальше на Восток. Почему отступает наша армия? Не хватает оружия. Но это не говорит о том, что враг победит нас. Нет!»
8 июля 1943 года Хазби Калоев погиб на Курской дуге, в бою под Белгородом. Похоронен в селении Красная Поляна Обоянского района Курской области.
Первое утро войны
…Не вовремя…Под утроПришел огонь, коснулся мирных крыш.И все-таки я знаю —Как ни трудно,О родина моя,Ты устоишь…Ты победишь!..Пес-рыцарь, стой!..Посланец смерти,Смерть тебя настигнет.Ты обезумел,Ты ослеп!О, как несовместимы —Чело высокое земли и твойКровавый след. Остановись!Ты, порожденье грязи и обмана,Агония ведет тебя сюда…Ты видишь – из туманаВзошла пятиконечная звезда.Еще – как дальняя комета,А тучи наглы и спесивы…И все-таки она – сама победаИ сила!Пес-рыцарь, стой!Рискуешь головой!22 июня 1941 г.«Не пожалею жизни, ибо знаю…»
Не пожалею жизни, ибо знаю:Жизнь схожа с водопадом… Грянет бой —Паду, быть может, землю обнимая,Но гордо встречусь с трудною судьбой.Подруга лира, ты покрылась пылью,Уже забыл осанку я твою…На боевом ветру, расправив крылья,Я, как орел, что бури ждет, стою.Сентябрь 1941 г. Камышин«Воротясь с великой войны…»
Воротясь с великой войны,Я у дома сижу своего.Я живым воротился с войны,Но, увы, не забыл ничего:Это шепчут муки мои —Матеньки мои!Всю неделю – всё марш, марш…Был тот край непохож на наш —Неизвестный клочок земли,За который мы бой вели…Враг коварен и враг жесток,Только нас он сломить не смог.… А потом всходила луна,Я вверял ей судьбу свою.Стисни зубы – война, война,И с рассветом – опять в строю…И шептали губы мои —Матеньки мои!..Человек, живая душа,Здесь не стоишь ты ни гроша,И не жаль тебя никому…Как я выжил – сам не пойму!Враг коварен и враг жесток,Только нас он сломить не смог.Я вернулся с великой войны,Я у дома сижу своего,Я живым воротился с войны,Но, увы, не забыл ничего.Это шепчут муки мои —Матеньки мои!Октябрь 1941 г. Камышин«Метель деревья рослые сломила…»
Метель деревья рослые сломила,Сугробы злые под ноги легли…Великая нужна поэту сила,Чтоб описать всю боль моей земли!Я видел: реки крови багровели…О мертвых братьях память я несу.Дай, молодец, свирель – на твоей свирелиЯ мир знобящей песней потрясу!Метель уже стихает, исчезает —Дождь солнечных лучей ее пронзает.1943 г. Ленинградский фронтДавид Каневский
1916–1944
Давид Исаакович Каневский родился в 1916 году в городе Лохвице на Полтавщине в семье служащего. С 1931 года он жил в Харькове. После окончания школы ФЗО работал слесарем на электромеханическом заводе. Его заметки и стихи печатались в местных газетах. В 1937 году Д. Каневский поступает на исторический факультет Харьковского университета имени А. М. Горького, окончить который ему не дала война. Первый сборник его стихотворений – на украинском языке – «Родная улица» вышел в 1939 году, следующая книга – «Летчики» – в 1940 году.
С началом Великой Отечественной войны Каневский вместе с другими поэтами-харьковчанами участвует в выпуске агитплакатов, а вскоре уходит добровольцем в армию. В армейской газете «Мужество» часто публикуются очерки и баллады Каневского, прославляющие героев сражений. Почти все фронтовые стихотворения Каневского написаны на русском языке и лишь немногие – на родном украинском.
26 декабря 1944 года капитан Давид Каневский, выполняя задание редакции, погиб в воздушном бою над Будапештом.
«Если ночью вышел в час тревоги…»
Если ночью вышел в час тревоги,Ты иди и не гляди назад.Будет ветер звать нас у дороги,Будет простирать к нам руки сад.Вся земля пойдет к тебе на помощь,Дождиком приветит горячо,Сладкий дым жилища – только вспомнишь —Как родной, обнимет за плечо.Не поддайся ни тоске, ни горю —Память душу плавит, только тронь.Видишь, звезды блещут на просторе?То не звезды – пушечный огонь.Ты иди и твердым будь, как камень,Пусть огни рассвета далеки.Честь отцов, их заревое знамя —Лучшее наследье – сбереги.По земле пройди дорогой боя,Так, как должно, – из конца в конец.Пусть не разлучается с тобоюЛишь победа. Помни: ты – боец.1941 г.Тысяча девятьсот сорок третий
Подымите заздравные чаши, друзья!Он родился уже, он идет, —За него и непьющим не выпить нельзя —Сорок третий сверкающий год!И какую судьбу этот год мне сулит,Я не знаю, но верит народ:Будет год молодой на века знаменит,Коль выходит со словом «Вперед!»Это слово незыблемо, как закон, —Поднялися и Волга, и Дон.На знаменах бессмертною славой горятСевастополь, Москва, Сталинград.Подымите заздравные чаши, друзья!Чтоб вела нас к победе стезя.Чтобы стяг заалел далеко-далеко,Чтобы стало на сердце легко.За победу, друзья! Не простое числоОтрывается с календаря —Это с нашей земли выжигается злоРаскаленным штыком января.Это белый рассвет, а не белый листок.Это Родина гонит врага.Это близкого счастья заветный ростокПробивается сквозь снега.1943 г.«Тебя, кто пал на поле боя…»
Тебя, кто пал на поле боя,Не оскорбили плачем, нет, —В последний раз мы шли с тобою,Как бы с живым, во цвете лет.Ты был водитель танка, – этимСудьбу свою с огнем связал.Тебя убили на рассвете,Ты слов прощальных не сказал.Твою мы прочитали волюНа лбу упрямом в полумгле,И на раздолье в чистом полеТебя мы отдали земле,Ветрам полынным, чистым рекам,Мерцанью тополиных крыл:Ты настоящим человеком,Отважным человеком был.1942 г.Фатых Карим
1909–1945
