Шлюзы

Фотосинтез

Снег на землеи солнца немоеприсутствие.Способность чувствоватьвскружит надолго голову.Возможность выбора —ещё более несвобода,чем её отсутствие.Видишь, солнце согрелокрыши из литого олова?Знаешь, я не хочу жить,захлёбываясь свободой.Мне нравится,когда птицы ходят по краюоконной рамы.Когда так размытыи смазаны времена года.Когда звенит колокол —не по нам, а в колокольнесоседнего храма.И – слышишь —не теряй меня.Я – дом с трубой.Я – перекличка в стае.И, если ты не говоришь со мной —мне незачем дышать,я задыхаюсь.2002

Редакционное утро

Захожу утром. Сонно.Невыспанно.Неизменно пахнет кофе.Пытаюсь поймать твой стремительный(и строгий!) взгляд.Нереальный —как в сказках Гофмана.Гомона уже преисполненыгранит и скрижали го-ро-да.Голоден мой влюбленный разумжелудка. А завтракнескоро, да?…Так хотелось бы невзначайзадевать тебя,в плечи скомканныекутаясь нутром.Так начинается каждоеновое утро.2005

«не хочу задыхаться встречей с тобой…»

не хочу задыхаться встречей с тобойхватит и того что без тебя кислородсжимается в капсулу и глотать кривойпластмассовый воздух в закрытый ротнекрасиво и глупо и хватит ужебесполезными всхлипами бессонной ночьюжонглировать петь и писать в ЖЖи срываться безумными рваными клочьямиистерика мнется рубашки кройи каналы кабельных снов рябятне хочу, чтобы мир был таким с тобойхватит того, что он плох без тебя2005

Герлен

твои фотографии совершенно не вмещаются в рамки,потому что выходят за них, потому что калечат зрение.а я ношу твой запах в маленькой стеклянной банкеи дышу им украдкой; и буду бросать, как курение,клеить на плечи пластырь, на лоб повязку,если не вижу два дня – то считай пропала:представляешь: город и ветер, мокро и грязно,а я эту банку маленькую достала —живой воды (если она живая) хватает и грамма,и если что – то я завожу себя, как машину,ничего не попишешь, такая моя программа:из маленькой стеклянной банки выпускать джинна.2009

На берегу

я начинаю писать и не знаю о чем это будетнаверное ни о чем оно просто во мне клокочетвырывается душит режет колотит мутитя не знаю что ему надо чего оно хочетя начинаю писать бессмысленно время тратитьпользуясь случаем передаю приветтой что ложится спать у меня в кроватиделая вид что меня там и вовсе нетя начинаю писать и заканчиваются словая сама придумала себе эту жизнь на эоны днейа то что она в костер подкладывала дровачтобы я до тла – простим ейя начинаю писать а время проходит мимоя жду когда счастье подцепит мое бунгалоа то что она никогда меня не любила —так это я никогда не воображала2011

«она мне не пишет, а если и пишет, то так…»

она мне не пишет, а если и пишет, то так:слова незнакомые, будто бы с иностранного —какой-то подстрочник, бесчувственный, словно «лайк»в фейсбуке – отметиться просто. мне кажется этостранным:она мне не пишет уже восемь дней и четыре часа,а если и пишет, то все холодеет внутри —и я бы и рада узнать, что так было всегда,но у меня есть почта, скайп, СМС и хистори.она мне не пишет, а только «привет, как ты там»,и даже без этого «как» (что бывает редко),и между нами какой-то вырос универсамсвоей совершенно универсальной стенкой,с товарами первой надобности, и без нее,что-то вроде «с этим часто приобретают».она мне не пишет, но пока еще узнает,жива ли я (это часто со мной бывает).она мне не пишет, а если и пишет, то так —я слышу звон SMS, и, увы, фальстарт:ксения, вас беспокоит райффайзен-банк,две с половиной списано с вашей карты.2010

Черный русский

У черты, скрестив пальцыв тугую косичку,на рогах у черта,пропуская одну за другойрюмку и электричку,одетая в черное —жду тебя.Проходи мимо,не оглядываясь.Так, стало быть, проще.Я прощаю тебя, отпускаю —Спокойной ночи.2007

Último

И я, наверное, зря ее тяну в эти тексты,слова остреют, царапают, как наждак.С ней все кажется терпче; она – дорогие специи,хотя, если присмотреться: съедобно и так.Эта инфекция в меня вселилась и жгла,ее SMS то свинцовое сверло, то патока;еще минуту назад я жила тем, что их ждала —щекой засыпала в облаке стекловаты.Это в последний раз меня рвет словами, ломаеткостьми,играет настойчиво в песнях по радиоо том, как она улыбается, и не спастись,и какая там льется бронза у нее под платьем.Это в последний раз я кручусь с боку на бок,набиваю подушку слезами, волчком ворочаюсь.Она крошит меня голубям, отдает собакам,и по привычке еще читается в этих строчках.2011

Февраль, 27

Она еще не была никем.Шкафы ловили ее углами.Ласкали тысячами свечейдневные лампы. А я шарфамилечила шейные позвонки.Они трещали от взглядав спину. Мой новый ангелуже трубил. И снег неглаженнымпалантиномтолкал декабрь на эшафот.К концу дымилось и трубы пели.А у меня все наоборот: танцуютяркие акварелиЕе глаза – ярче всех витринласкали тысячи лиц иных.Она уже оказалась всем.А я – ничем. И удар под дых —зиме назло я учу словаи молчу о ней. А пришить бы так —немного неба на два стежка —к пологой крыше ее зонта.2007

Второй фронт

Пишу вам, мой ангел, пишу вам, едва дыша,тут расстреливают SMS из-за каждой бойницы.Если и дальше так будет крошиться душа,затягиваясь под горлом, как будто шарф,не хватит хосписов, санаториев и больниц.Вы поймите, мои орудия ее бастионам, увы, не чета,мы еле справляемся всеми литыми наречиями.Но туманом слепит глаза, и уже не понять ни черта,и каждая горизонтальная ось мне почти черта,и делать здесь больше особенно не с кем и нечего.Иногда так в воздухе холодно, что аж коробит,онемеешь, напьешься сидра, намажешь йодомплечи, руки, и вроде бы крепче остов.Она не какая-нибудь баронесса, не выше ростом,но я не могу ее, хоть убей, выдыхать из ребер.2011

Hat verloren

Остановите здесь. Я хочу сойти. Вырвите проводки.Нас сшивали исчезающим операционным швом.Твои звонки не дойдут – частоколом стоят гудки.Останется голос: абонент ушел,да и тот через час охрипнет, как накричится.Это мои рубежи, границы, мой новый левел,выбор за тем, кто тебя растреплет, потом пригладит,кто научил тебя так отличать от плевелзерна; носить вот такие платья,и приходить к нему, выжигая глаза мне?Остановите: лимит истрачен, забор огранен,руки – так ровно сложенные под пистолет.По инерции дам телеграмму: тебе удачи,а у меня тут на завтра выигрышный билетв прачечную, где отстирывают память.2008

Письмо в визовый центр Великобритании

Здравствуйте, уважаемый секретарь генерального консульства,мне так необходимо попасть в Великобританию,я много читала про Темзу, Биг Бен, и английский училас пятого класса, правда безрезультатно.Здравствуйте, уважаемые сотрудники визовой службыэтого же генерального консульства,мне очень нужно попасть в Великобританию,книги вашей писательницы Джанет Уинтерсон —по мне, вроде Библии,а еще у меня есть собрание сочинений Диккенса.Здравствуйте, генеральный консул генерального консульства,мои карты дерьмо, я – пас, как писал еще Бродский,но мне очень надо попасть в Великобританию,я ношу ваш флаг на кедах, а в четвертом классея прочла «Затерянный мир» Конан Дойла.Здравствуйте, королева английская, Елизавета Петровна,хотя Петровна – это моя соседка по лестничной клетке,мне очень нужно попасть в Великобританию,я не буду падать вдребезги на Тауэрский.Здравствуйте, граждане Объединенного Королевства,помогите, чем можете, а лучше попасть в Великобританию,я ведь люблю доктора Хауса за Хью Лори,и Стивена Фрая, и Льюиса Кэрролла, и Эми Вайнхаус,и еще одного человека – с российским паспортом —я люблю больше всехвышеозначенных.2009

«Всю ночь тошнило стихаими, трясло стихами…»

Всю ночь тошнило стихами, трясло стихами,неустойчивы стрелки кранов и грозовые фронты.Я такая маленькая, а карета у ней лихая:через две минуты останется размытый контур.Она – Мэри Поппинс и I-330 – венозная кровь,а я, как Щелкунчик, как Пеппи с цветным чулком,её голос, как джаз или вихрь льняных снегов,мой звук, как мой шаг – отбойник под каблуком.Вот так и запишем: проигран последний бой,я жду, когда боль напляшется перед сиестой.Господи, ты же мог ее сделать моей сестрой,чтобы я любила ее и не хотела инцеста.2008–2009

Моби

Никаких новостей и цветных чернил,все те же дебри и те же дроби.Жаль, что никто меня не любил,кроме прирученной кошки Моби.Жаль, что никто меня не заметил,а так – царапали оболочкусердечной мышцы; позвоночный вертел,олицетворяющий когтеточку.И вот грызу свой роял канин,в холке чернею и вою койотом,и каждый день я опять плюс одинк мурчащим имя твое.2008

Одна ода

Я люблю в ней все, такой тренажер для сердца.Ее карты всегда океанисты, мне нечем крыть,в ее голосе тональностей под сорок герц,ей холодно в мае, она не умеет греться,хотя я уверена: ей просто страшно остыть.Она обжигает и бьет под все двести двадцать,прислушивается к показаниям своего барометра,это как способ самоубийства – пообниматься,она так любит, что ни с одним не сумела расстаться,чтобы вот раз – и нету, и стерла номер.В ее руках плавится сталь, взрывается динамит,она экономит на личных границах, разделяет словом,она может так смотреть, что внутри все дотла сгорит,она нежнее шелка, притягивает, как магнит,а потом заботится: аккуратнее, не разбей голову.У нее есть два ужасно смекалистых продолжения,она решила быть сильной, хотя никто ее не просил,она мастер ассоциаций и предложений,она и хочет остановиться, но без движенияуже не может, и падает, когда нет сил.В ее коже звенит миндаль, и в глазах искрится,она читает журналы про бизнес, кредит,она не выносит двери, куда приятнее притаиться.Я люблю в ней все, даже то, что она боится,потому что бояться нечего, когда болит.2008

Май. Мегаполис

Город в пяти мегапикселяхпопадает в фокус.Формат – сепия.Круглые лабиринты.Я люблю девочку,которая читает Forbes.Не оставившую, уезжая,ни адреса,ни постскриптума.Раскручиваю предельноприцел любопытного зума.Каждую кирпичную стенувспышкой-очередью расстреляю.Я люблю девочку,которая в приват-румпьет белое.И глупостей не прощает.Развешиваю по стенамосколками фотосессии:самые лучшие лица,самый глянцевый вид.Я люблю девочку,которая живет в столицеи носит Esprit.2005

Из ненаписанного на салфетках

Писать по-московски – это значит не писать вовсе.Лишь «разбуди меня» на дверном косяке у порога.И дружить по-московски – это шляться к кому-нибудьв гости,согревая руки мурчащим системным блоком.Целовать по-московски – это значит у всех на виду,и неважно куда – не определяется степенью близости.А мне наплевать: я с утра к остановке иду,чтоб по веткам трамвайным булгаковским, как по карнизу,струиться по улицам. И ни о чем не жалеть.Забывать по-московски – такой же немыслимый трафик.Только пульса фламенко, запущенное на самотек,оставляет привычку любить тебя без географий.2007

Лукопопс

В этом году никакой весны.Утро. Темно. За границейлоджии – снежно.В эту ночь мне присниласьты. И шарф небрежно розовый —тот же. И невыносимая нежность,ошпаренная кипятком черногочая. Чтобы горькое горчежгло. На уровне горла —чтобы молчать. Я скучаю.Мне так повезло: с тобойпрочла по ладоням рукрасстояния иногородние.Вчера в салат кольцевала лук,а плачу – сегодня.2003

«это как в сказке про сороку-ворону – двуличную суку…»

это как в сказке про сороку-ворону – двуличную суку,которая этому дала и этому дала, а потом ушла,обожгла до гжели уши, глаза и руки —чтобы я лучше училась и все-таки поняла:ревность делает слух острее, точнее глаз —впредь никто не пройдет в этот кадр и в эти сны,оставайся во мне, ведь никто не увидит нас,даже я – потому что и нет никакого «мы».не спрошу: кто же сыплет в пустое соленое моресахар – две ложки, каким лабиринтом водит?кто тебя гладит, влияет на ход истории?кто в тебя входит и что говорит при входе?кто на плечах тебе держит огромное небо,чтобы не снились тетки с пустыми ведрами?неужели не я, вероятно не я, ведь меня там не было,значит, точно не я – тот, кого ты сжимаешь бедрами.…а сорока-ворона кашу свою варила – из топора,нелюбви и страхов,и расхлебывать ее теперь абсолютно незачем,этому дала, этому дала, и пошла на херсовершенно будничным темным вечером2010

«Вторая зима в Москве: колокольный звон…»

Вторая зима в Москве: колокольный звон;проснулась под смех приветливых проводниц,под хруст снегопада, греющего перрон,под шепот заиндевелых крутых ресниц.Я снова жива, мои пальцы картавят слог,и сердце все также горит, превращаясь в пар.Сквозь солнечный лепет и предвечерний смогшагами японскими передвигаюсь в бар.Вторая зима в Москве: целлофан огней,оранжевый запах абхазский очищен, взвешен.Этот декабрь сверну и отдам тебевместе с хронической, неоперабельнойнежностью.Как хорошо глотать этот свежий снег,как сладко щекочет горло махровый шарф.Вторая зима в моей-немоей Москвепривычно не остудила мой злой пожар.2009

«это после случается утро, полное запахов…»

это после случается утро, полное запаховзапоминаешь всю комбинацию – дождя и липа сначала холодно, ветрено; пьешь и стряхиваешьс пальцев песок, который уже прилипночью море приснится вчера – а сегодня из логовасмотришь на реку и несерьезные кораблидумаешь: вот же влип я, какого черта,какого Богамне просить о тебе? (чтобы быстро и без молитв)я стою тут большой, серьезный, как настоящийпоэт, идиот, и, в общем-то, ни на йотуне сделался старше – за эти годы, что я выращивалсвою неспособность напомнить тебе кого-томне кажется, я непростительно много знаю:что на чеках из Вьеткафе проступает Басё,что придется стареть, и – что многое объясняет —нет любви, которая может всё.2011

От безделья в кофейне

Ты нарисовала кораблик,и он поплыл по моей стене.В воздухе пахло рябью.Я принесла ладонь,и она пошла по твоей спине.Море, казалось, рядом.Ты показала мне красоту,и она пошла по моим костям,тканям, связкам.Я написала слово,и оно по нервным пошло сетям,снам, развязкам.У меня сегодня нет еще ничего с тобой;ничего – то есть.Мерзнет город под первым снегом.Я написала письмо и оставила здесь,чтобы шло по твоему следу.В совершенно пустой кофейне зеленый чай —плещется и звенит,греет пальцы фарфоровым пледом.Я пишу тебе: за вчерашнее – извини,а сегодня, может быть, пообедаем?2010

Учебник географии

московская ночь – плотная, как картон.петербургская – размокший батон,в слова смолотый.мы построим город.уходить не спеши.у меня еще есть градус, есть комбикорма души,и немного сил за воротом.мы построим город!а в кухнях откроем курсы джао да и дао цигун.а руки твои – никогда ко мне, и я не колдун,чтобы наворовать твоих рук от голода.мы построим город.ночь петербургская – в кости, как домино.ночь московская – в шашечках от такси,под колею заточенная.а мы – в нами придуманном городе —будем расти: одна к одной.на батарейках, как тамагочи.2007

«Сиам, отзовись…»

сиам, отзовись, наведи мостки,на берег находит волна —волна моей нежности и тоски,вода горлового дна.сиам, отзовись, отзовись, сиам,мне кажется, я одна.сиам, отзовись, будет жаль сдыхать,что ли в шторм тебя укачало?тонуть – это легче, чем выдыхать,я кричала, сиам молчал.я всегда отвечала тебе, сиам,всегда тебе отвечала.сиам, этот город впервые тих,ему же привычней петь,казалось, что мы направляем вихрь,по линиям тащим снедь,сиам, у меня под глазами дно,оно продолжает чернеть.сиам, неужели сошли на нетвсе линии, что в началемаяк, что и так выходил на связь,мне звуком обозначали?сиам, я приемник сдала в ломбард,хочу, чтоб не возвращали.сиам, оглянись, посмотри кругом —машет шторами, лыжами, счастьемгде-то там твой единственный новый дом.солнце тянется день начать.сиам, только берег теперь молчит,я просила его молчать.2011

Снаружи Шопен играет

(2012–2022)

Галич

а когда я вернусь и пустое гулкое времязастучит в автомате зажав мою руку в тиски где увяз коготокя на берег пойду остывать и охрипнув как ветеротмахнусь от тоски наплывающей как катока когда я вернусь кто-то спросит меня беспечноне хочу ли забыть – завершить этот путь астронавтаничего не меняй во мне – пусть это длится вечнои под вечностью я как и все понимаю завтраа когда я вернусь чей-то голос на средней волнеразвернется в ушах словно молот за старым сараемесли что, возвращать долги приходи не мнея возвратов не принимаю.2020

«марсиане вокруг…»

марсиане вокруг итог у меня недугвижу вас – волна ультрафиолетаспасибо за шоколад и еще за этоя бы сказала предчувствиеловкость руквоздух визжит в окно а во мне бежиттоки нельзя проверить но опыт проченспасибо за шоколад и еще за оченьмногое, что меня тут спасает и сторожитчто меня учит верить смеятьсяразвеэто не стоит части моей души?спасибо за шоколад и за то что вшитв меня этот механизмбеспрерывной связи2012

tvrain

сегодня семнадцатое февраля, и ты выпиваешь в «марте»,мандариновый снег тяжелый и тает на куртках,осень уехала в отпуск в пустом плацкарте,возможно, на юг – зимой там, должно быть, крутона балконе все белое, словно рассыпали мел,размололи простыни или натерли кальций.заныла серена, какой-то певец запел,потом замолчал; а теперь – онемели пальцывоскресенье длиннее, если проводишь его один,вечер тугой и тянется как резиная накрасила ногти, купила юбку для балерин,хотя ненавижу их ровные злые спинысегодня февраль, ты выпиваешь в «марте», толпа гремит,корпоратив для такой корпорации как асана;ты не услышишь звонка, но хочется позвонить —так, подрожать на дне твоего кармана.2012

«поведи горячим плечом, чтобы утро смахнуть за ворот…»

поведи горячим плечом, чтобы утро смахнуть за воротосенние птицы вздрогнут за школьным порогомда какая школа? тебе уже тристапора вставать на работуехать в метро, в дождь выходитьс богомкое-кто обещал на тебе жениться, помнишь, у лифта,провожал до восьмого, ловил между этажей,бегал вечером в продуктовый, мерцающие сердечки гифками,говорил вот накопим наклейки —получим набор ножейвы вступили в партию, в клуб перекресток, ногой в говноон говорил это к счастью, а ты смеялась, едва услышавэто было в прошлом столетии, при прошлой власти, очень давноон из этого клуба уже пару леткак вышел«а в прошлую пятницу дали пособие, прибавку к пенсиипомидоры пустили корни, сначала цветочки, затем плодыпо “радио дача” передают сейчас нашу песню,если кто-то и будет мне сниться, так это ты»отмахни рукой сон, пусть он идет куда-нибудь досыпатьосенние птицы вскрикнут, как от уколамама будит тебя, говорит, что пора вставать,впереди еще целая жизнь, каникулы,опоздаешь в школу2020

«здравствуй, моя золотая – роща, монета, рыба…»

здравствуй, моя золотая —роща, монета, рыба —я болею тобой всегда,ты как вирус, допустим, гриппа.одиночество – как пустотапустот, суета бессмыслицы.ты – беззаботная роза,выпавшая из теплицы.я – неудавшееся подобие акробата —шаг, пропасть, проповедь —у меня внутри живут демоны —на одну зарплату, впроголодь.ждут, когда я опять за свое,за эти рваные рифмы:словно ток выстреливаетв руке,но быть живой мне нравится больше,чем быть поэтом.твой живот мне нравится больше,чем быть на этомматерике.ответь, моя неизбывная нежность —проигранный бой,золотая карточка в клубепровальных единоборств —были ли у тебя связи крепче,чем здесь, со мной?может ли кто-то сравнитьсясо мной в упорстве?и страсть эта не животная, а человеческая,сплошная музыка, струна к струне,потому что сначала слово,и это слово – часть моей речи —ты —прилагательное ко мне.2017–2021

«я хочу тебя всю: без единого “надо же”, без единой ретуши…»

я хочу тебя всю: без единого «надо же»,без единой ретуши, без единогона метро —а потом по набережной,а потом по небушку,на глазах прищуренных злых соседушек,там, где ветер с рубашкой воюет бешенои окно по-южному занавешеноштурмом брать мостыи рубашка сдается – уже не страшнои нет укреплений на черной башнеи я красивая, словно бражник,и ты красивая, словно ты.я хочу тебя всю без единого «извини»,без «прости мою чудовищную откровенность»,без еще чего-нибудь, что меня бы оправдывало,потому что мне нет оправданий.потому что я твой человек,потому что я твой пропавший цветок,потому что я твой заблудившийся демон —летящийсияющийнастоящий.и самое время найти мне проводника,коллектора или налоговика,чтобы выпроводить меняподальше.но и там я буду ждать от тебя звонка,приходить к автомату и мужикам,которые его пропили,буду ждать как списанная со счетови построю что-нибудь из мослов,облаков, записок и плавников —например, твою полную копию2021

Сказка на ночь

корвалол выбивает зубы моим словам,отжимает мышцы, прячет глаза в подушку.хочешь печальную сказку, мой лучший враг?что ж: слушай.…в тридесятом царстве жила королева, и жил шут.королеве не по чести с шутами крутить романы,но она проверяла на нем свой придворный кнут,иногда – пряник.чем кончилось? кончилось. да и какое нам дело до них?у нас тут свой актуальный бред:доброй ночи, это последний стихо тебе2012

Савеловский

говорю с тобой через чужой рот,через чужие каналы – в один кликпосмотри эту пьесу: вот,прочти эту книгу.читай так, будто эта о нас – строка заплелась тесьмой,даже если по буквам шаришь во тьме,этот мир целиком есть мое письмо,написанное тебеговорю с тобой маршрутками, номерами веток черезмосты,названиями улиц, станциями метрочто там написано, думаешь ты,что? я никак не разберу – чтотам написано (жаль, я не могу тебе прямо писать как есть,жаль, что буквы я вынуждена подсовывать тебе чужие)там написано (беги прочь, но упрямо лови сеть)я хочу тебя, разреши мне2014

Зверобой

не трава тебя вылечит – не зверобой, не ромашка,не глина белая, только моя ладоньвот тут ложись – ребром под мою рубашкуздесь для тебя свой срок отбывает броньне слишком ли откровенно без полнолунийдля этих блакитных сумерек февраля?так спросит меня при встрече одна колдунья,когда-то пообещавшая мне тебяя ускользну: зачем нам опять встречаться?она усмехнется: я зря, что ли, ворожу!уйду не прощаясь, надо бы отмолчатьсяа ты мне сегодня снилась. не расскажу.2020

Идиотка на чердаке

кто-то хочет спрятатьсясказать: я тут ни при чемя не виноват и залечь на дно —закатиться мячикомне перематывай пленку —один ведь черт —все равно начнется зимавсе равно – прячьсямороз залезает в горлои там дрожитвыдыхаешь егои дальше идешь – до маявот открытка тебе:пожалуйста, не спешине спеши убегать —все равно я тебя поймаю2020

«милый мой мальчик / горячая голова…»

милый мой мальчикгорячая головавылепленный из совершенноиного тестауже отцвели хризантемыуже не растет траваот одной только мыслину же, представь нас вместемилый мой мальчикловкие руки и хвост трубойбудто бы созданный длямоего протестапротив других престолови себя самойглавный герой моих снови моих текстовмилый мой мальчикчистое полотнозолото рассыпанное по кожепоживи ещеналомаем дровв следующем годупозже2013

«… время тащит за волосы, год – и уже до плеч…»

июнь едва не поскальзывается на поворотах,время тащит за волосы, год – и уже до плеч.на сей раз весны не случилось —и лето за узкий ворот падает, и платье легче.забывать я не научилась, дурное – и хитрое,теперь бы привыкнуть, что прошлое неизлечимо,что память приколота к разным тишинкам ихитровкам,и жалит так горько, как самый ядреный чили.Москва как всегда прекрасна; мозоли готовы к летуот бега к тебе, от тебя, к себе, от себя, от всех.беспокойные сумерки светят в лицо рассветамиили недозакатами. южный смех.и под утро так сны слепят, что болят глаза,надо привыкнуть: это как видеть тебя раздетой,и опять обманываться – так недалек вокзал,будто бы я уеду.2013

«все, что ты любишь, должно уезжать все дальше…»

все, что ты любишь, должно уезжать все дальше,исчезать с радаров, не оставлять ни следа, ни тени.ты должна быть готова, что это случится раньше,чем ты подготовишь себя к спасению.время течет, ничего не проходит, хоть и стремится к нулю,это похоже на неисправные водопроводные краны.для «я люблю тебя» и «я больше тебя не люблю»не бывает ни поздно, ни вовремя, ни ты что-то раносегодня. такой уговор с судьбой: поймай меня,обними меня, если сможешь;как дети за двойку боятся стыда и ремня —так руки дрожат от простого альянса с кожейдругого. не ходи без лица по улицам, это же моветонсделай какую-то маску, может, животного —из папье-маше и резинки. задай себе тон,настроение, производную.не молчи, опрокинь стакан, подари трафарет стене,круглый след на скатерти оставляй бокалом,будто ты жива и все еще хочешь к другой спинеприжаться щекой, хотя это уже – пропало.кухни всегда малы: так что оба в проеме окна,а если в проеме пусто – значит, выключен свет,не пугайся кислого привкуса слез – избыток винаи вины. сделай вид, что тебя исключительно нетдома. так спокойно и мягко плывет босфориз мыслей в пустой голове, и каким-нибудь вечеромпока горит мигающий светофор,есть время сказать:мне сказать тебе больше нечего.2013

Перезимуем

Снег ужасно белый, похож на медицинскую вату,такой вытирают нос, если он разбит.Скоро Новый год, ничего особенного, ну и ладно —ни одна ведь планета не скатывается с орбит.Хожу вдоль стен, осыпаюсь безвольно елкой,сажаю аккумулятор, меняю профиль.Вся память забита: осталось так мало пленки —ну, может, на самую маленькую любовь.Зимуем: с утра невесело, ночью мрак,и пляшет дым вальском над твоей трубой.Я ладони сложила домиком: держу их такнад твоей совершенно горячечной головой.Сколько можно военных действий: довольно трат.И молчание так предательски оглушительно.Никогда б не узнала, что буду ему так рада —бесконечному снегу, что абсорбентом, огнетушителемрвется в окна. Идем по наитию, цель не близка:так синеет закатная полоса или поезд чуетколесами рельсы. Зацепка болит у виска,но мы завтра же это вылечим. Перезимуем.2013

«Влюбись в меня. То есть – смотри на меня в упор…»

Влюбись в меня,то есть – смотри на меня в упор,прямо спрашивай – может, и выйдет толк,касайся меня без вины, ведьс недавних пормежду нами струится варево:смолы, токВлюбись в меня,то есть ревнуй меня словно псих,спрашивай, почему я не отвечала,изводись в выходные,или с ума сходипосле каждой встречи —опять, сначалаВлюбись в меня,будь моим славным мальчиком,случайным призом,стрелой, меня обнаружившей в камышах,и знай, что мне – никогда не бывавшей снизу,так невозможно легко под тобой дышать2013

Болотная

мартовская зима крошит на пол хлопья;трубы кашляют будто дети, пробующие в затяг.в макбуке у Марихен двенадцать открытых окон,и в каждом из них – сквозняк.Марихен посещает митинги с белой лентой:этой зимой очень модно быть легитимным.«надо достроить дом, хорошо, что пошлипроценты.позвони мне в четверг, а до пятницы не звони мне»полчетвертого от метели все так же мутно.кошка гудит как положено всем котам.а вдруг Марихен приснится сейчас кому-тои останется сниться там?мартовская метель засыпает пляжи,беготня через мост похожа на эстафету,я пишу Марихен; а что я пишу – неважно —потому что есть вещи намного важнее этого,я хотела писать о них. получилось вот что:Марихен, я забыла слова и, по ходу, сплю,обещай мне одно, что ты завтра откроешь почтуи подумаешь: черт, а ведь я же ее2012

«и как ночь опустилась в лес…»

Дмитрию Толстобе

и как ночь опустилась в лесокунувшись лицом в тумануронив свой огромный вескак монеты в пустой кармани осталась на некий срокпомогая нам без трудазапастись тишиною впрокпропускающей поездаи сквозь марлю они летяткак оса потерявшая ройесли двое сейчас не спятто я первая, ты – второйрассчитайтесь на раз и дваразбудив свой собачий нюхесли ночь укроет меняпочему ей не спрятать двух?сквозь меня говори – не ждипусть слова не тревожат сонподойду и увижу какв твои окна посмотрит кленнаклонившись поймает ритмчерез ветер и прочий шумговори теперь, говория тетрадь взяла и пишу2020

«хорошо, это можно: иди без слов…»

хорошо, это можно:иди без слов,оставайся вне зоны моей сети,и плевать, что, кажется,ты – остов,а я – все, что должнона нем прорасти,так расходятся швыи ломают крой,так на папертия стою с протянутойк тебе рукой —памятником памятипроходи, проходи —проживем и так —как живут без родины —мимо, словно не человек я,а куст смородины2017

Считалочка

в этом городе купол естьиз туманов и облаковя слепила себе тебяпо рецепту для дураковв этом городе я однао тебе говорю в ночия хотела бы знать ответ,но, пожалуйста, промолчив этом городе тридцать дваголоса – все моиты не слушай меня, не верь,а иди просто помолисьв этом городе снег идет,провода – в темноте как нитья люблю тебя – это оннаказал мне тебя любить2017

В романе «Мы»

помнишь какв романе «мы»в гениальном романесамом лучшем романео любвинаписано чтолюбишь точто не можешьсебе покоритья не могутебя покоритья не могуперестать воеватья не могуперестать хотетьцеловать тебяи если я тысячу разизвинюсьи скажупомнишь какв романе «мы»в гениальном романесамом лучшем романе о любвивсе закончилосьочень плохоим стерли памятьони ничегоне помнилине о чем было жалетьне о чем воеватьнекого целоватьну так вотизвининоя не хочу забыватья ничего не хочу стиратьда и зачемничего тут такогострашногоэто всего лишьна всю жизнь2014

Папа

Ты, исчезнувший,пропавший без вести,если вестью считатьзвонок,засыпанный временем,словно известью,мне не приснившийсяв срок,безучастно стоящий,пока пеленают,не смотрящий в злойпотолок,не отвечающийна входящие —не захотел? не смог?недолюбивший, тоскующий,все в порядке:так продолжалось шоу —сыгравший в ящик, как будтов прятки:иду искать —и ушел.И какой же толк в бесконечныхпамяти блокахрыться с упорствомзавидным,если даже в твойтеатральный бинокльничего не видно.2020

Рео

за окном ничего: нет марса и нет лунывесь небосвод за тучами приунылцеловать тебя в шею, оставаясь рео пурпурными в наказание – йодистой сеткой ажурнойи поезда проносятся словно бы нет опозданийбудет зимапозови меня на свиданиевсе уже отцвететособенно эта смелостьрассвет прилипает к окну как дендробиумбелыйи вереск перебирает ветеркак пальцы волосынет ничего – ни марса ни днани космосани ошалевших глазмерцающих словно звездыв сумраке остывающих процедурныхцеловать тебя в шею, оставаясьрео пурпурнымна т-образном ветреномперекрестке2020

Копирайтер московского транспорта

Дмитрий сказал: здравствуйте, я принес арбузсейчас ведь еще не сезон, но я вам его нашелкак падчерица подснежникии шагнул в ботинках на паркет елочкойутром вымытый с моющим средствоми надежда сказала: дмитрий, снимите ботинкипроходите на кухнютам есть все, что вам нужноно дмитрий стоял как недвижимостьпод его ногами на елочки упрямо стекала лужая подотру повинился дмитрийпонимаете мне неловкопроходить к вам на кухнюбрать ваши нож и доскуи что еще там мне для этого необходимопотому что на самом делея прихожу сюдакаждый деньпотому что я вас люблюно это так же нелепокак мозаики с павелецкой, которые висят на новокузнецкой,а вы знали, что раньше там был портрет сталинана том самом месте где теперь ленин?надежда ответила: нет2018

Пандемия

я уже была на карантине в 95-мв санатории огонектам лежали дети со сломанными костямиу меня тоже кое-что было сломаноточнее спинамои родители не могли прийти ко мневесь декабрьпотому что у нас был карантиня смотрела в окно с подоконникатам на снегу стояли онии махали мнеи улыбались так сильнобудто их кто-то щекочети оставляли записки у вахтершив записке мама писалау вас карантин не скучай не грустискоро это пройдетна новый год будем вместеи бабушка писала в запискеу вас карантин не скучай не грустия читаю горького мои университетыкот тима спит на твоем одеялескоро это закончится(и это закончилось)дима гопник с которым я целоваласьписал в запискексюха без тебя скучно но не грустина новый год оторвемсялучшая подруга юля писала в запискексюнь не ссы прорвемсяхотя она вряд ли писала именно такнам же было по десятьучилка французского ольгавладимировнаписала в запискексенья сэ ля вино регреттэ парьян до рьянили еще что-то такоеона говорила меня ждут в классехотя это вряд лино они все обещали мнечто вот-вотпридет новый годи закончится карантиня поправлюсьи так и случилосьпоэтому вот чтонам нужно просто дождатьсянового годав маеа пока писать запискио том что скучаюлюблюне грустии не ссысозвонимся2020

«протянешь руку и разойдется вода по швам…»

протянешь руку и разойдется вода по швампобежит по темечку словно шальные бесыкак восьмая нога собаке, как телу шрамя нужна тебе – то есть совсем без толкупозовешь и голос провалится будто рыбак под ледприходи и ляг со мной лучше всего валетомговорили мне в детстве ты идиот, идиотничего из тебя не получится, а получилось этохорошо, хорошо, идиот, мне это вполне идетплюй на меня с террасы своей колокольниты не первый и не последний, наоборотты тот, кем я буду мерить насколько больноподходишь ближе и дернет током – не подходивсе, что внутри – не колокол и не мышитак хотелось взять твою руку и приложить к грудивот послушай, хотя не слушай, уже не слышно2017