Как я выходила замуж

ГЛАВА 13

Итак, изрядно понервничав, мы направились в ресторан мотеля. Как и следовало ожидать, посетителей, кроме нас, не оказалось. Я, грешным делом, подумала, что и обслуживающего персонала не будет, а из еды окажутся лишь холодные закуски, но просчиталась. Нас встретил и проводил к столику приятный молодой метрдотель, а с кухни вкусно пахло съестным. Мы с женихом уселись за столик друг напротив друга, причем Франц даже не почесался показаться галантным перед дамой. Напротив, он с облегчением плюхнулся на свой стул и уставился на меня с воодушевлением во взоре. Очки его так и сверкали в свете электрических лампочек:

– Какая ты хорошенькая! – самодовольно констатировал он, оглядев добычу.

– Я знаю! – с грубоватым вызовом парировала добыча. Хотя усталость, голод, пережитые волнения притупили мои чувства, решение о нелюбви было принято окончательно и бесповоротно! Жених в своем сватовстве пролетел, как фанера над Парижем!

– О! Я знаю! Я знаю! – запричитал Франц с умилением и восторгом, будто чудо произошло, и кукла заговорила человеческим голосом. Поскольку предмет его умиления умел не только говорить, но еще и обладал мыслительными способностями, то он (то есть в смысле я) коварно спросил:

– А закрыли ли Вы машину? Время позднее!

– О, нет! Не надо! – воодушевленно отозвался спутник

– Как это не надо! – возмутилась я, – Ведь там мои вещи! Я буду волноваться!

– Нет волноваться, Танья! Все o`key! – успокоил он, но безрезультатно, так как я с удвоенной энергией продолжала:

– Как не волноваться? Социализм в Польше кончился совсем недавно! Вполне могут обчистить машину – и плакали мои вещи!

– Я не совсем понимает, почему вещи плакать, но я пойти и принести потом! – отозвался Франц.

– Нет, не потом! Прямо сейчас! Сей момент! – настойчиво повторяла я. Францу ничего не оставалось, как отправиться за моей сумкой, что он и сделал, причем, без тени раздражения.

Я же тем временем кинулась к метрдотелю, который внушал мне гораздо большее доверие, чем горе-жених:

– Ах, проше пан, русский, английский! – завела я привычно.

– Русский, пани, русский! Говорите по-русски!

– Ах, пан! Я совсем не знаю того пана, с которым приехала! – идиотски начала я.

– Как же вы тогда с ним приехали?

– Ах, проше пан, это жених по интернету! – глаза моего собеседника расширились и заиграли интересным блеском, – Мы писали письма и встретились в Варшаве сегодня вечером! Но он для меня совсем-совсем чужой! Он везет меня куда-то, не знаю куда! Я боюсь!

Молодой человек покровительственно засмеялся:

– Не бойтесь, пани! Он уже проезжал здесь днем, обедал… Он тихий!

– Тихий… – отрешенно повторила я.

– Да, тихий, но если он вас обидит, сразу бегите ко мне, я буду вас защищать!

Обретя неожиданного союзника в лице очередного польского пана, (ну, как их не любить после этого!), я приободрилась и вернулась к своему столику. Как раз вовремя, надо сказать: тут же прибежал мой горе-жених с сумкой, плюхнулся опять на стул и уткнул свой длинный франкский нос в меню. Моим мнением он поинтересоваться забыл.

ГЛАВА 14

Честно говоря, я устала и переволновалась так сильно, что мой, всегда активный, аппетит вдруг испарился напрочь! А поесть я люблю! И не просто люблю, а очень люблю! И всегда любила. Помню, еще в студенчестве, мы с подружками убежали с какой-то пары, пришли в столовку, отстояли очередь и с упоением съели обед, состоящий блюд из четырех, не меньше. Сытые и довольные, мы лениво двигались к выходу, как вдруг увидели меню комплексного обеда, а в нем – пельмени! Искушение поесть горячих пельмешков было так непреодолимо, что мы, все трое, развернулись, купили по комплексному обеду – суп, салат, пельмени, булка, чай – и радостно слопали! Вот это был кайф! Вообще-то я пробовала сидеть на диете и не раз, но выдержать это безобразие более трех дней мне было не под силу! Но толстой я не была никогда, хотя и худой – тоже! Теперь же со страстью к еде я прочно смирилась, осознав, что худая корова – еще не газель, а все женщины делятся всего на две категории: худые и красивые. Понятное дело, что ко второй категории принадлежать приятнее.

Так вот, на момент нашего полуночного ужина я устала настолько смертельно, что кусок не лез мне в горло, разве что-нибудь легкое. Но мой vis-a-vis лихо заказал, что бы вы думали? Ни за что не догадаетесь, что можно поесть ночью в придорожном мотеле на польской земле! Гордо выпятив кадык, Франц произнес:

– Шашлык! Два! – я обалдела.

– Что пани будет пить? – цивилизованно поинтересовался метрдотель

– Советский шампань! – еще больше напыжившись выдал Франц. Про даму на этом этапе все опять забыли, а я разозлилась чрезвычайно! Это надо же! Заехать так далеко в Европу, перенести столько невзгод и лишений, и все только для того, чтобы съесть пошлые кусочки мяса с сухой картошкой, что нам ночью, естественно и подали, и выпить советского шампанского! Это все можно было поесть и дома, причем, гораздо вкуснее!

– А даме – воды! – раздраженно потребовала я. Когда заказ был выполнен, мой бельгиец, ни мало не сумняшесь, разлил шампанское по стаканам и радостно провозгласил тост за меня. Я же из чистого чувства протеста налила себе воды (он же опять не поухаживал за дамой!) и залпом выпила. Есть я не могла, пить больше – тоже. Теперь мне хотелось только спать. С трудом дождавшись, когда мужчина доест свое мясо, я потащилась в номера. Нет, слово «потащилась» здесь не подходит. Желание поскорее расстаться с долгожданным женихом было уже такой интенсивности, что я даже не шла, а бежала по лестнице в наши апартаменты в мансарде. Около номера 32, предназначенного для меня, я остановилась и начала прощаться. Тут жених проявил неожиданное внимание и резко захотел внести вещи, осмотреть уровень комфортности и т.д. и т.п. Однако, партия им была уже проиграна и внутрь ему было не прорваться. Когда же он, ласково и умильно глядя мне в глаза, произнес:

– Я стучать утром в твоя дверь! – меня объял ужас от такой перспективы, и я поспешила ответить отказом:

– О нет, Франц, я так устала, что буду спать долго… долго, – Господи, что бы такое придумать! – я сама постучу тебе, когда проснусь!

– О`key! О`key! – согласился жених, что ему еще оставалось делать!

ГЛАВА 15

Закрыв дверь на ключ, и оставшись, наконец, в безопасности, я огляделась. Комната была большая и просторная, на три кровати, с одним окном и умывальником в углу. Было чисто и напоминало общежитие. В комнате было жутко холодно. Душа и туалета не было, что называется, удобства во дворе! То ли от холода, то ли от нервов, меня бил озноб. В туалет по коридору идти было страшно, в душ – еще страшнее: а вдруг он меня караулит за дверью! До сих пор я не могу объяснить себе природу этого страха. Девушкой невинной я не являлась уже много лет. За плечами был законный брак, рождение дочери и прочие приятные приключения. Франц не был отталкивающим, он был даже интересным и колоритным мужчиной, по сути дела, совершившим в мою честь определенный подвиг: не всякий кадр согласится на такой автопробег по Европе лишь только для знакомства с нареченной. Так поступали только принцы эпохи немецкого романтизма. Но я подвиг, как и положено настоящей принцессе, не оценила, осталось только, как в сказке, произнести: «Фи, он же настоящий!», что и было проделано. Но рассуждать здраво и справедливо хорошо только на берегу. Путешественник, же, находящийся в бурном море страстей человеческих, этой способности бывает лишен начисто. Так и я продолжала нервничать и не любить жениха, выглядывая при этом в окно. А за окном мой Франц припарковал свое средство передвижения на стоянке мотеля, вынул из кузова пластиковый контейнер белого цвета, напоминающий тару для молочных продуктов, подхватил его двумя руками перед собой, прямо как наши грузчики в молочных магазинах, и бодро прошел в мотель. Я, припав к двери, дождалась, когда он пройдет к себе в номер мимо моего, залезла в постель, закрыла глаза и попыталась уснуть. Но сразу это мне не удалось. Во-первых, было ужасно холодно, поэтому я легла, не сняв даже шерстяное платье. Во-вторых, мне не давал покоя вопрос, что же было у Франца в этом загадочном контейнере. Так я лежала и дрожала под двумя ватными одеялами.

Кстати, ответы на оба эти вопроса я получила несколько лет спустя! С температурным режимом оказалось все очень просто: нужно было просто повернуть яркий красный кран на батарее отопления, так как на экономном Западе не принято обогревать пустые помещения. А широкое использование пластиковых контейнеров для хранения и переноски личных вещей мне продемонстрировал первый же мой визит в магазин IKEA в Москве. Но сообразить все это в тот момент мне было просто не под силу.

За стеной, где спал мой жених, было тихо, но мне изо всех сил казалось, что он там пыхтит, храпит и издает всякие страшные звуки. Усталость, однако, взяла свое и я уснула каким-то лихорадочным сном. Проснулась я рывком посреди темной ночи, села на кровати с одной мыслью, четко светящейся в мозгу: «Бежать! Надо бежать!» Посмотрев на часы и обнаружив, что еще только четыре часа утра, я решила, что бежать еще рано, укрылась одеялами и стала составлять план бегства.

Так, деньги и билеты – в надежном месте, а что делать с документами? И как объяснить мой поступок Францу, если он проснется раньше меня и пойдет стучать ко мне в дверь? Как в этом случае уговорить его вернуться в Варшаву? И тут меня осенило! Он, почему-то, не хотел встречаться с полицией. На этом и сыграем! Я встала, достала из сумочки паспорт и засунула его туда же, куда и деньги – в трусы – аккуратно приколов булавками, чтобы не выпал. Живот, правда, сделался слегка плоский и квадратный, но зато появилась возможность импровизации. Скажу Францу, что оставила паспорт вчера в том полицейском участке, где он меня нашел. Естественно, без паспорта нельзя, и ему придется вернуть меня туда, где и подобрал, то есть на Варшавский железнодорожный вокзал! Составив такой гениальный план, я вздохнула свободнее и обнаружила, что хочу в туалет! Эта проблема с туалетами просто преследовала меня по всей Польше! В номере удобств не было, а выйти мне было страшно: вдруг жених только этого и ждет, чтобы ворваться ко мне! Нет, так рисковать не стоит! Лучше уж применить испытанный в местных условиях прием с умывальником!

За этими размышлениями я не заметила, как часы пропикали шесть утра. Пора! Час побега настал! Я тихонько открыла дверь, выскользнула на площадку, закрыла дверь на ключ и спустилась вниз. За стойкой сидела давешняя девушка-портье. Я кинулась к ней и начла выяснять обстановку, опять задав для начала свой коронный вопрос:

– Пани, русский, английский? – пани говорила на ломанном русском. Далее я стала производить разведку местности:

– Пани, где мы находимся?

– Мы в мотель «Заяц»! – ответила догадливая пани, но я этим не удовлетворилась:

– Тот пан, с которым я приехала, мало мне знаком. Это мой жених по Интернету. Мы встретились впервые вчера в Варшаве и он увез меня сюда! – начала я свой рассказ, пани отреагировала с чисто женской солидарностью:

– Такая коханая пани! А он какой-то болной! Нэт, не надо пани такой жених! – и она, окончательно проснувшись от возмущения, начала на карте показывать мне наше географическое положение. Местечко, куда завез меня Франц, называлось «Мястечко» и находилось от столицы примерно так же удаленно, как Волоколамск от Москвы. Причем, от мотеля до населенного пункта «Мястечко» было километра три, а автобусы утром предусмотрены не были. Частника же ловить милая девушка мне отсоветовала по причине большого количества мошенников. Вот уж влипла – так влипла!

Еще немного поговорив с приятной пани, я решила немного поесть и прошла в ресторан. Утром он выглядел гораздо спокойнее и привлекательнее. Изучив меню, я выбрала национальное польское блюдо – омлет со сливовым джемом – и «каву з мляко». Обслуживал меня молоденький официант, он очень старался, про омлет понял все, а вместо кофе с молоком принес одно молоко, впрочем, мы быстро объяснились, и он исправил ошибку.

Кроме меня в ресторане сидел у окна только один посетитель – приятный респектабельный мужчина средних лет. Он тоже завтракал. Я, движимая некоей силой, совершенно помимо моей воли, вдруг встала и, подойдя к завтракающему пану, начала неприлично к нему приставать:

– Пан, русский, английский? – он оказался инженером, получившим образование в России. По-русски говорил, соответственно, свободно! И здесь мне повезло, меня опять выручил польский пан! Ну, как их после этого не любить! Выслушав мою историю, он сказал:

– Я с радостью Вам помогу, но я еду из Варшавы! – тут я не дослушала и расстроено пустила слезу, не забывая при этом старательно втягивать живот, чтобы мужик не заметил его (живота) плоскости и квадратности. Маневр удался, расплакаться мне не удалось, а он продолжил:

– Я отвезу вас на станцию, куплю вам билет, посажу в электричку и все будет хорошо!

– Ах, спасибо! – только и могла воскликнуть я. Мы договорились доесть завтрак и встретиться у входа в мотель. Омлет с джемом оказался очень даже ничего, несмотря на необычное для русского брюха вкусовое сочетание. Ну, а «кава з мляко» и подавно вернула мне жизненный тонус. С удовольствием позавтракав, я, окрыленная, отправилась наверх. Первые два этажа я пролетела довольно бодро, а перед своим, третьим, этажом слегка сдрейфила: а ну как Франц уже проснулся и стучится в дверь мою мощным мужским кулаком! Мышкой, стараясь не звенеть ключами и вообще, копируя повадки привидений и не дыша, я подхватила все свои вещи в охапку и ринулась бежать. По нашему этажу я бежала тихо и осторожно, на цыпочках, а миновав опасную зону, рванула, словно болид Формулы 1 со старта. Затормозить мне удалось лишь у стойки портье:

– Пани, я уезжаю! До свидания!

– О! А как же Ваш болной пан? – тут же отозвалась девушка. Заговорщицки нагнувшись к ней, я горче зашептала:

– Не надо говорить ему, что я уехала! Пусть он думает, что до сих пор сплю!

– О, конечно! – проявила она женскую солидарность и поспешила меня приободрить – чтоб не бросился догонять! А то где он еще найдет такую коханую пани!

На этом мы тепло распрощались и я направилась к выходу. Быстренько надев в вестибюле пальто, я с облегчением покинула мотель со смешным и милым названием, и остановилась на крыльце.

ГЛАВА 16

Спасителя моего еще не было, и я полной грудью вдыхала воздух свободы. При свете дня страхи прошлой ночи рассеялись, однако ни малейшего сожаления, ни желания вернуться я не испытала. Оглядевшись по сторонам, я увидела старушку, торгующую расчудесными сувенирчиками: в коробке у нее сидели восхитительные куколки в ярких национальных костюмах и горкой лежали бархатные подушечки для иголок в виде сердечек. Не купить такую красоту было бы просто преступлением! Сердечки были красные и черные, с яркими цветами, вышитыми художественной гладью, по краю был пущен бисерный узор. Не хуже были и куколки: длинные шелковистые русые косы, белая блузочка, цветная полосатая юбочка и кружевной передничек. Я тут же представила, как обрадуется моя дочка, получив такие сувениры польского государства. Куклу мы сразу назовем панна Зося или панна Марыся и усадим на новую кроватку с бархатной подушечкой… От умиления и острого чувства любви и нежности к своему ребенку я даже прослезилась и быстро купила чудесные польские подарки.

Тут появился и мой добрый гений. О! Его появление в корне отличалось от вчерашней встречи с несчастным Францем! К подъезду подкатила новенькая, чистенькая, блестящая иномарочка, то-ли «Ауди», то-ли BMW. Пан инженер вышел, обошел автомобиль и распахнул передо мной дверцу:

– Прошу Вас садиться! – любезно предложил он. Вещи он погрузил в багажник и мы тронулись в путь. Мы вели светские беседы о Москве, о России, о моем горе-женихе…

– Что же подвигло Вас, милая пани, на поиски мужа за границей?

– Это сложный вопрос… Ответить, неверное, придется так. Чтобы женщине комфортно жить как в России, так и в любой другой стране мира, необходимо либо иметь обеспеченного мужа, либо много и добросовестно трудиться. Всем кажется, что зарубежный жених разом решит все проблемы…

– Но это не всегда так, пани! Ни один состоявшийся и полноценный мужчина, интенсивно занятый бизнесом никогда не пустится в подобные аферы!

– Да. Похоже, вы правы! Я уже убедилась в этом и рада, что выпуталась из этой истории целой и невредимой!

– Я рад помочь вам! – галантно промолвил пан инженер.

– О! – восторженно подхватила я, – польские мужчины – это мечта! Польщенный пан инженер улыбнулся в усы и с гордостью произнес:

– Да, мы умеем ценить женскую красоту! Галантность, забота и желание защитить и помочь женщине – это национальные особенности! – с чем я с радостью согласилась.

Пан не подкачал и дальше: на станции он изучил расписание, купил билет, проводил меня на платформу, усадил в вагон и даже умильно помахал мне вслед. Ну, скажите мне теперь, можно ли не любить польских панов?

Нервы мои уже пришли в норму, особенно этому посодействовала цивилизованная поездка с паном инженером, и я с удовольствием разглядывала людей в вагоне и пейзажи за окном. Электричка неслась вперед. Останавливалась на станциях, предусмотренных расписанием, пассажиры входили и выходили, и все как на подбор казались мне милейшими людьми! Еще бы! Они ведь не грозились меня съесть и не везли коварно в неведомые дали, а вполне мирно ехали со мной рядом по своим делам. Ничто не предвещало никаких потрясений. Так прошел час. Мы продолжали ехать, Варшавой и не пахло! Прошло еще полчаса – ситуация та же! Тут уж я заволновалась и бросилась на разведку. Ближайшим источником информации оказалась милая польская бабулька в белом беретике и митенках:

– Пани, не будете ли Вы так любезны. Подскажите мне, когда Варшава! – пошла я в наступление, изменив своей привычной фразочке-выручалочке. И тут же села в лужу: бабулька по-русски не говорила. По-английски она не говорила тоже, но очень стремилась помочь иностранке. Поэтому, вскоре со мной беседовал весь вагон. Здесь нужно пояснить, что вагоны польских электричек также отличаются от наших. У нас в вагонах просторно, много посадочных мест и народу набито всегда столько, что плюнуть некуда! А у них каждый вагон разделен на три больших таких своеобразных купе, каждое приблизительно человек на 15-20, имеет, соответственно, по три двери для посадки и немного пассажиров. Так вот, в моем спасении участвовало лишь одно купе, около 10 человек:

– It’s soon! It’s very quickly! (Уже скоро, очень скоро!) – пытались объясниться школьники.

– Да! Не надо волноваться, пани! – успокаивал толстый милый дядька, не давая никакой информации, кроме моральной поддержки.

– Проше, пани! Не надо тревожиться! Я еду в Варшаву и скажу вам, когда выходить! – донеслась сквозь общий гомон фраза на чистом русском языке. Конечно же, вы догадались, что это был очередной спасительный польский пан, кстати, очень приятной наружности!

– Дзенкуе, панове! – поблагодарила я, неожиданно вспомнив уроки пана Станислава. Оставшиеся час–двадцать минут пути я уже не волновалась, целиком и полностью положившись на очередного моего спасителя. Он же, по прибытии в Варшаву, не только помог мне вынести вещи, но любезно проводил с пригородного вокзала на международный, то есть помог мне безошибочно проделать тот путь, с которым не справился бельгийский коммунист. Пока мы плутали по подземным переходам, я злорадненько представляла, как Франц, раскатав губу, суетится утром около двери моего номера в мотеле, не получив ответа, он волнуется, сильно волнуется, ему плохо, страшно, обидно, как было мне на темной польской автотрассе! В этот момент мои злопыхательства были прерваны милым паном, который, доведя меня до места, начал прощаться. Он поцеловал мне руку и побежал по своим делам, я же направилась по уже известному маршруту: за долларами – в ватерклозет, за злотыми – в пункт обмена валюты, за билетом – в кассу. Только камера хранения выпала из списка за ненадобностью: хотя мой поезд с романтичным названием «Полонез» отправлялся только вечером, сил еще на какие-то приключения у меня уже не было. Я тихо села в зале ожидания, поставила сумку с ненадеванными нарядами поближе к себе и, поверьте, тихо просидела так до самого вечера. После пережитых накануне страхов все, что находилось за пределами вокзала, вызывало у меня стойкую неприязнь.

Дорога домой была мирной и приятной. Особенно этому способствовал тот факт, что в Польше купе делились по половому признаку на дамские и джентльменские. На моем билете так и было написано: «Дамен», что гарантировало полную безопасность и скуку. Стакан питьевой воды стоил доллар, кроме того, конечно, что входил в ланч, а это отбивало последнюю охоту к общению и чаепитию. Зато мне удалось преотлично выспаться. В родной России неприятности меня не поджидали, а домочадцы встретили с распростертыми объятиями. Бельгиец мой никак больше не проявился. Лишь однажды кто-то долго молчал в трубку, слушал мой голос, а потом удовлетворенно отключился. Наверное, это был он.

Последней точкой этой истории был заполошный звонок какого-то очень небедного немца: ведь я все еще фигурировала в качестве интер-невесты во всемирной паутине! По-русски немец не говорил, а по-английски объяснялся с трудом, но настойчиво требовал немедленной свадьбы! Ему, видите ли, нагадал какой-то псих, что до конца текущего года он должен жениться на славянке с голубыми глазами. Его выбор пал на меня, возражения не принимались и мне поручалось, – вы только подумайте! – немедленно собираться и ехать жениться в Польшу!.. Ну, не объяснять же было ему, что я только что совершила по этой стране целевое турне со всеми вытекающими последствиями! Я истерично рассмеялась, чем повергла неотразимого немецкого жениха в шоковое состояние, аккуратно положила трубку и больше на иноязычные звонки не откликалась!

ГЛАВА 17

…– Ой, я сейчас умру от смеха! «Молодожевы схрониськи»! Такое нарочно не придумаешь! Ха-ха-ха! – заливались мои подруги из хим. лаборатории. Не знаю, как сама поездка, но рассказы о ней имели бурный успех. Это был мой звездный час. Сослуживцы просто лежали от хохота, когда я в лицах изображала все наши дурацкие диалоги и перипетии.

– Представляю, какой это был мужчина, если даже польская девица приняла его за больного! – в возбуждении повторяла Иринка, – как ты не испугалась сразу же, и с первого момента не кинулась бежать?!

– Чего уж было бежать, если так далеко заехала?

– Правильно, не догнала, так хоть согрелась!

– А вот моя Ульяна…– норовила вставить Муляева, тряся фотографиями, но ее сквозь гомерический хохот было просто не слышно.

– Да она мерзла всю ночь, даже не согрелась!

– И правильно, лучше русского мужика никто не согреет!…

Такие, или примерно такие диалоги мы вели довольно долго, пока не обсудили все, вплоть до мелочей. Посмеялись всласть. Наконец, обретя возможность соображать, выслушали и про муляевскую Ульяну. Да, девушка не подкачала. Она завела весьма перспективные знакомства. Одним из них оказался итальянец. Взрослый, солидный мужчина, очень далеко за сорок, он вел с девицей оживленную переписку и всерьез приглашал в гости. К слову сказать, в гости в Италию Ульяна таки поехала ближайшим же летом. Ее путешествие в корне отличалось от моего вояжа! Что тому причина – точно не знаю, но могу предположить, что в основе успеха лежали высокий уровень материального обеспечения жениха и высокая же самооценка невесты.

Эта самая самооценка – великая вещь! Не зря все пособия по психологии направлены, в основе своей, именно на воспитание любви к собственной персоне, на осознание себя как личности, достойной всего самого лучшего! Вспомните хотя бы аффирмации Луизы Хей, автора прекрасных книг для женщин с синдромом жертвы (а это национальная русская черта): «Я люблю и одобряю себя», «Я везде пользуюсь успехом», «Я заслуживаю самого лучшего и принимаю его сейчас» и так далее. Поэтому, педагогический талант Муляевой (а она как раз воспитывала в своих подопечных высокую самооценку, умение принимать самостоятельные решения и нести ответственность за собственную жизнь и собственные поступки), отточенный на любимой дочери и на тот момент активно применяемый на мне, не мог не принести плодов. Но о плодах позднее, сейчас вернемся в хим. лабораторию.

Итак, Ульяна, воспитанная в лучших муляевских традициях, не стала слушать осторожных советов, а просто загрузилась в автобус и без лишних проволочек отправилась к итальянской границе. Там она, согласно законам жанра, должна была упасть в пылкие объятия страстного итальянца. Однако итальянский папик папиком вовсе не оказался, а повел себя крайне благородно. Увидев воочию порядочную, умную и, вдобавок ко всему, невинную русскую девушку, он не стал портить прелесть общения пошлой чувственностью, а проявил другие чувства – отцовства. Он провез путешественницу по стране и доставил ее на семейную виллу на каком-то, уж не припомню точно, острове. Его дети, внуки, сестры, братья, даже, может быть, жены, приняли Ульяну с таким радушием, что отдых показался ей просто раем: пляжи, море, скалы, дискотеки, путешествия…

– Вот до этой скалы она плавала каждый день туда и обратно восхищенно рассказывала нам впоследствии Муляева, – а это целый километр! Представляете! Каждый божий день!

Дружба после этой поездки сохранилась еще на несколько лет, пока Ульяна не вышла замуж. Итальянцы все грозились нанести ответный визит в Россию, причем непременно зимой.

Мой же пыл по отлову иностранной птицы счастья уже угас. Так называемая энергия дела за счет многочисленных повторений плавно перешла в энергию слова, а это не предполагает никаких результатов. На все настойчивые предложения отправиться на передачу к Меньшовой находилась масса причин, чтобы не ехать. Но душа моя жаждала реванша.

– Отступать нельзя! – увещевала Муляева, – нужно бороться! Вы сейчас на пути друг к другу!

– Кто на пути? – не понимала я.

– Что значит кто? – кипятилась она, – Конечно же, ты – с одной стороны, а он с другой стороны! Земля круглая, вы идете, идете, и в результате неизбежно встречаетесь! – воодушевляла меня моя наставница.

– Мы можем двигаться по разным меридианам! – парировала я.

Тут Иринка, тихо читавшая газетку, издала жуткий вопль:

– Вот! Нашла! Это как раз для тебя! Татьяна! Нужно искать жениха среди своих!