Домуша из Заброшенки

И почти в тот же самый миг под полом послышалась какая-то возня.

«Пожалуй, не стоит сейчас привозить сюда Юльку, — мелькнула у меня мысль. — Сперва надо с мышами разобраться».

Тем временем шум усиливался, я, как будто, услышал шарканье ног. И наконец, часть пола начала приподниматься. Я понял, что это — люк, который делают в деревенских домах, чтобы спускаться в подпол.

Пока эти мысли вихрем проносились у меня в голове, крышка откинулась, и из люка показалась голова старушки. В первый миг мне показалось, что это — Прасковья Федотовна Байбукина. Что она здесь делает? Забыла что-нибудь? И почему без сына?

Старушка, тем временем, шустро выбралась из подвала и уселась на табуретку (для этого ей пришлось слегка подпрыгнуть).

Нет, это была не Байбукина, хоть и очень похожа. Она была ещё меньше ростом, очки не носила. Но зато её наряд требовал особого описания, потому что то тряпьё, которое было на ней, не всякий бомж решится надеть. Выгоревшее и вылинявшее, когда-то цветастое, а теперь неопределённого бурого цвета платье, к тому же с прорехами во многих местах, было просто огромным для её тщедушного тельца. Старушка понимала это, поэтому в несколько оборотов подпоясалась какой-то бечёвкой. На голых ногах были надеты тапки, такие же грязные, дырявые и огромные. Чтобы они не сваливались с ног, старушка привязала обувку к ступням грязными бинтами. Платочек на голове соответствовал остальному наряду.

«Вот я и влип, — обречённо подумал я. — Бомжиха. И, к тому же, кажется, сестра Прасковьи. Ну и что же мне теперь делать?»

— Вы кто? — озвучил я, наконец-то, свои подозрения. — Сестра Прасковьи Федотовны?

Старушка хихикнула.

— Скажешь тоже! Взаимно поинтересуюсь: а ты кто таков будешь? Для какой нужды в мою избу заявился?

— Я новый хозяин этого дома и участка. У меня есть соответствующие документы. Вчера я приобрёл этот дом у Прасковьи Федотовны Байбукиной. И её сын мне дом показывал…

— Покажь бумагу, — потребовала старуха.

Не знаю зачем, я вынул документы и передал ей. Она схватила файл с бумагой своими тощими ручками и несколько секунд его разглядывала (я заметил, что вниз головой).

— Забери ты этот документ, — она делала ударение на «у». — Не обучена я грамоте-то. Скажу тебе только, что не документ это, а филькина грамота.

— Почему? — ошарашенно спросил я.

— Да потому, что Параскева, что здесь жила, годков тридцать уже, как померла. А наследничков-то у неё не было! Кто же тебе избу продавать станет?

— Вы знаете Прасковью Федотовну? — спросил я.

— Как не знать! Почитай, всю жизнь рядом прожила. И Федотку, отца ейного знала, и деда…

Я перебил её:

— Вы ошибаетесь. Я вчера Прасковью Федотовну видел живой и здоровой. И вы очень похожи…

Старушка так расхихикалась, что чуть не свалилась с табуретки.

— Скажешь тоже! Параскева баба дородная была! Вот, донашиваю её одёжку! — и она указала на свой балахон. — Точно, что померла она! — вот здесь и поминки справляли, как сейчас помню.

У меня всё мутилось в голове…

— И фамилие её не как ты сказал, а Собакина! И сына у неё не было никогда. Мне ли не знать!

Я подавленно молчал, переваривая масштаб катастрофы.

— Постой, постой! — вдруг взволновалась старушка. — Как, говоришь, его фамилие?

— Байбукин, — пробормотал я.

— А звать-величать как? — продолжала допытываться старушка.

— Он не сказал. Вроде бы, сложно произносить. Только инициалы назвал: Б. А.

— А обличие какое? — продолжала допрос старушка.

Я описал внешность Байбукина.

— Он, — твёрдо сказала моя визави. — Ах окаянец, ах, сквернавец! Вот уже и за мой дом взялся!

— Вы о ком? — поинтересовался я. — Он что, аферист какой-то?

— Про то, какой-такой аферист, я не знаю, а только скажи мне, неужто сам не догадываешься?

— Нет.

— Ну вот скажи мне, кем тебя в детстве пугали, когда ты капризничал, спать не хотел?

— Никем, — ещё больше удивился я. — Причём здесь мое детство?

— Что же такое деется? Ничему дитё не научили!

— Чему меня должны были научить? — старуха всё больше меня раздражала.

— Он тебе представился, а ты ничего и не понял! Б. А. Байбукин! Ну!

— Что, ну?

— Да ты что, милок? Никогда про Бабая из рода Бук не слыхал?

Да, теперь я припомнил, что приходилось слышать от людей, что детишек пугали Бабайкой: «Не будешь спать, Бабайка придет и тебя унесёт!» Но ведь это сказки! Да и вообще, в наш век триллеров Бабайка потерял свою мрачную харизму и не котируется.

— Это всё суеверные глупости! — бодро сказал я. — Сейчас никто ни в каких Бабаек не верит. Даже дети маленькие.

— Ну и зря! — ответила старушка. — Бабай — он начальник ночных кошмаров. Силу имеет великую. Мой тебе совет, родимый. От греха подальше, убирайся-ка ты из этого гиблого места, и никогда боле не возвращайся. Он, вишь, глаз на тебя положил… А ты супротив его — как былинка супротив топора. И не такие, как ты головы свои сложили…

Этот разговор меня уже даже не занимал, а утомлял. Хотелось вернуться в город, найти этого жулика Байбукина и его мамашу и призвать их к ответу.

Я встал и начал запихивать в сумку документы, термос и пакет с гамбургером, который едва надкусил. И поймал голодный взгляд старушки.

— Может быть, вы есть хотите? Вот, пожалуйста, только тут я слегка откусил. Можно отломать этот кусочек.

— Не надо! — воскликнула старушка, жадно впившись зубами в гамбургер. Зубы у неё были ровными и белыми, что не вязалось с остальным обликом. Я налил в крышку от термоса чай и придвинул к старушке. Она выпила всё одним глотком и взглянула на меня умоляюще. Я подлил ей ещё чая.

Вскоре со всем съестным было покончено. Старушка блаженно зажмурилась.

— Сколько же лет маковой росинки во рту не было… Вот уважил, так уважил! Страсть, как хочется такого-то хозяина иметь! Да ничего не сделаешь, слаб ты супротив Бабая! Не приезжай, родимый, больше сюда никогда!

«Она, наверное, хочет и дальше в этом подвале ютиться, — подумал я. — Только что это за жизнь такая, врагу не пожелаешь».

А вслух произнёс:

— Ну, мне пора. Как-нибудь ещё увидимся. Скажите мне только ваши имя, отчество и фамилию.

Я уже твёрдо решил для себя, что, независимо от того, чем кончится встреча с Байбукиным, я постараюсь что-нибудь сделать для этой старушки. Хорошо бы пристроить её в дом престарелых. Всё-таки, там кормят.

Но старушка вновь захихикала.

— Что ты, что ты! Не положено нашему племени имена иметь!

— Какому племени? — сюрпризы, похоже, сегодня ещё не закончились….

— Ай, не признал? — старушка глянула на меня лукаво. — Домовица я. Аль домовуха. Как больше нравится. Когда Федотка жив был, ну я тогда мужичком была, а как он помер, я в наследство, в придачу к дому, значит, Парашке досталась. Ну и подумала: с бабой бабе завсегда общаться проще. Хочешь, опять в мужичка перекинусь?

— Не надо, — ответил я. Мне вообще все эти разговоры были неприятны, я не сторонник смены пола у кого бы то ни было.

— И ладно. — согласилась старушка. — Мне самой так больше нравится. Привыкла я. Ну, прощай, сокол мой ясный. Помни мой совет: не суйся ты сам в пасть к этому Бабаю! Не сдюжишь ты супротив его.

— Посмотрим! — ответил я и, кивнув на прощание непонятной старушке, шагнул за порог. Поколебавшись, запер дверь на старинный замок, отметив про себя, что надо приобрести новый, и вскоре уже сворачивал с грунтовки на трассу.

8. Неприятности продолжаются

Что я влип, в этом не было никаких сомнений. Осталось понять, можно ли хоть что-то исправить, и как.

Ни в какие мифические существа я не верил. Даже в Деда Мороза перестал верить лет с пяти. Что не мешало мне любить новогодние праздники. Исходя из этой трезвой материалистической позиции, можно было сделать следующие выводы. Старушка из подпола — обыкновенная бомжиха, наверняка слегка не в себе, сочиняет всякую ерунду. Возможно она — родственница матери Байбукина, сходство налицо. Как она попала в подпол запертого дома? А что, разве я досконально исследовал этот дом? Возможно есть в фундаменте какая-то дверка или лаз. Старушка мелкая, везде пролезет. Байбукин, понятное дело, никакой не Бабай, а простой аферист. А, может быть, и не совсем простой, а с даром гипноза. Он меня надул, как последнего простака. Это ясно. И ведь как всё продумал! Даже деньги наличкой получил, чтобы картой не светить. И нотариуса своего мне подсунул. Пожилой человек, а такими вещами занимается! Да ещё и мать свою привлёк. Просто стыд и позор! Но я тоже не лыком шит! Я их выведу на чистую воду. Их ещё по телевизору показывать будут в передаче «Дежурная часть»!

Я распалялся всё больше. Вот сейчас прямо и начну свой розыск преступников! Ещё потом и книгу напишу, основываясь на документальных событиях.

К этому моменту я уже въехал в город, мобильная связь работала.

Я остановился и набрал домашний номер Байбукина. И почти не удивился, когда услышал, что данный номер не обслуживается. Конечно, странно было бы надеяться, что жулик оставит тому, кого обманул, координаты для связи.

Я немного подумал, и поехал в злополучную нотариальную контору, чтобы по душам поговорить с яркой дамой Манефой. У меня прекрасная зрительная память, и я точно запомнил месторасположение конторы. Вот этот дом. Вот она, управляющая компания, вот копировальные услуги, а между ними… парикмахерский салон. Я зашёл в звякнувшую колокольчиком дверь, и из-за стойки администратора сразу же показалась девушка.

— Что будем делать? Стрижку, бритьё, массаж?

— Нет, я просто хотел спросить: вы не в курсе, куда переехала нотариальная контора, которая здесь раньше была?

— Я, к сожалению, не знаю. Я здесь только три года работаю. А из старых сотрудников никого сейчас нет.

— Контора была здесь вчера, — сказал я упавшим голосом.

— Ой, что вы! Этого быть не может. Вы, наверное, дом перепутали.

Я вышел на улицу и начал искать в смартфоне все нотариальные конторы, находящиеся в данном районе. И не нашёл ни одной.

Эти странности стали во мне подрывать уверенность в собственной нормальности. Может быть, я брежу? Я достал документы и стал их внимательно рассматривать. Гербовая бумага. Печати. На мой неискушённый взгляд всё в полном порядке. Не может же мне всё мерещиться с такой достоверностью? Или может?

В глаза бросилась фамилия нотариуса: Лапкина. Я забил в поисковик: «Нотариус Манефа Максимовна Лапкина». Нет результатов. Попробовал с инициалами: «М. М. Лапкина». Нет результатов. Убрал слово «нотариус». Нет результатов! Это было какое-то наваждение. Не может быть, чтобы сведений о нотариусе не было в интернете. Если она только на самом деле нотариус. И на самом деле Лапкина… Выходит, я попал в руки не к аферисту-одиночке, а к целой преступной шайке.

Но я же знаю дом, где живут Байбукины! Не знаю, правда, на каком этаже… 22 этажа всё же… Но первый можно не считать, на нём квартир нет. Итого, 84 квартиры. Многовато, конечно, но осилить можно. А ещё, можно людей порасспрашивать. Наверняка Байбукина люди запомнили, внешность примечательная.

Я просочился в подъезд с каким-то жильцом, поднялся на самый верхний этаж и стал планомерно звонить в квартиры.

В большинстве случаев мне никто не отвечал, кое-кто посылал через закрытую дверь и грозился вызвать полицию. Но те, немногие, которые распахивали двери и соглашались уделить мне пару минут, уверяли, что никогда не видели человека с такими приметами и не слышали фамилии Байбукиных.

Прошло, наверное, не меньше часа, когда я достиг, наконец, второго этажа Устал я так, что, выбравшись на свежий воздух, обрушился на скамью, стоявшую около подъезда, и чуть не застонал от собственного бессилия. Через несколько минут из подъезда одна за другой стали выходить женщины пенсионного возраста. Они уселись на скамейку рядом со мной (неодобрительно косясь на меня, из-за того, что я затесался в их компанию) и стали активно обсуждать перипетии жизни каких-то незнакомых мне людей. А жизнь у тех людей была бурной и насыщенной событиями. Они женились и расходились, рожали детей и умирали, невинно попадали в тюрьму и становились жертвами преступников… Не сразу я понял, что пенсионерки обсуждают содержание очередной серии сериала, который они только что смотрели.

«Вот кто знает всё о жильцах подъезда», — подумал я.

— Извините, что отвлекаю вас от беседы, — обратился я к фанаткам сериала. — Мне очень нужна ваша помощь. Я разыскиваю одного человека. Знаю, что он живёт в этом подъезде, только не знаю, в какой квартире.

И я подробно описал внешность Байбукина и его матери.

— Нет здесь таких, — авторитетно заявила одна из пенсионерок. Остальные дружно закивали. — А вы что же, из органов?

Сказывался просмотр детективных сериалов.

— Нет, это просто мой знакомый. Мне очень нужно с ним повидаться.

— Так позвоните ему, — посоветовали дамы.

— Да я звонил, но он трубку не берёт.

— Не берёт, значит, не хочет. А вы бы, молодой человек, не вынюхивали ничего, и шли бы своей дорогой.

Мне осталось только встать и уйти.

Вернувшись домой, я стал размышлять. Можно, конечно, обратиться в полицию. У меня есть вещественные доказательства: документы на дом. И что меня спросят блюстители закона? Чем я недоволен? Дом есть? Есть. Документы на него оформлены? Оформлены. Ах, нет на карте населенного пункта, в котором дом находится? Так это не к нам, а в Земельное управление. Съезд с трассы странный? Обратитесь в Управление дорожного хозяйства. Продавец недвижимости исчез? А какие к нему претензии, почему мы должны его разыскивать? В чём, собственно, состав преступления? Если в том, что в заброшенном доме старуха бездомная поселилась, то вы и собственными силами с ней справиться можете.

Я понимал, что так, или почти так мне ответят в отделении полиции. Ещё и посмеются.

Нет. Надо ждать Юльку. Она прилетает уже послезавтра вечером. Придётся признаться ей в том, что я истратил большую часть скопленных нами средств, свозить её в Заброшенку, показать дом и его странную обитательницу.

Я почему-то был уверен, что вдвоём мы быстро распутаем все эти загадочные обстоятельства. Тем более, что моя невеста на редкость здравомыслящий человек.

9. Третья поездка в Заброшенку

Следующий день я решил посвятить приведению в относительный порядок дома в Заброшенке. Не мог же я привезти Юльку в избу, где две комнатёнки завалены немыслимым хламом. И надо было, наконец, решить, что делать с незаконной обитательницей. Ясное дело, за один день я не успею пристроить её ни в какой интернат или пансионат. Гнать старого человека на улицу не в моих правилах. Тем более, что старушка, неизвестно почему, вызывала у меня симпатию (в отличие от Байбукина). Пусть она немного не в своём уме, но, кажется, совершенно безобидна. Мне хотелось, чтобы Юлька с ней познакомилась. Интересно узнать её мнение. Значит что? Значит надо привести незаконную квартирантку в более или менее приличный вид. И я направился в ближайший торговый центр. По дороге я рассматривал всех попадавшихся мне на глаза старушек, стараясь уяснить, что они носят. Особые сомнения вызывали размеры одежды и обуви. Точных я не знал и покупал всё на глазок. В результате было приобретено синее хлопковое платье без особых модных наворотов, вязаная кофта с длинным рукавом на случай похолодания, платок на голову с синими цветочками и ромашками, две пары носков. На первое время хватит, потом можно купить ещё. Особые затруднения вызвала у меня покупка обуви: я не видел, какого размера её ступни, обутые в огромные тапки. Пришлось исходить из габаритов самой старушки. В результате в сумке оказались подростковые полукеды на шнуровке (если будут велики, можно зашнуровать потуже) и пара летних туфель на плоской подошве и без задника. Оставалось купить еще кое-что.

Я зарулил в продуктовый супермаркет и вышел оттуда с несколькими увесистыми пакетами. Мне захотелось порадовать старушку. Я вспоминал ту жадность, с которой она уплетала гамбургер, и задумал угостить её разными вкусными вещами. В пакетах были продукты, которые можно было бы употреблять без готовки: колбаса, сыр, сметана, несколько пакетов молока, упаковка яиц, сахар, пачка чая, фрукты и ещё много чего. И, конечно, я накупил сладостей: конфет, печенья, пряников, даже вафельный шоколадный торт. Термос с чаем я заготовил ещё дома. Но вот, что старушка будет пить потом? Я хотел, было, купить электрический чайник, но вспомнил, что провода кто-то украл. Надо будет спросить, можно ли растопить печку. Но вот, есть ли там дрова? Правду говорят, чем больше всего имеет человек, тем больше у него забот. Ладно, послезавтра поедем с Юлькой осматривать дом, тогда и решим проблему с чаем. А сейчас пора ехать в Заброшенку на субботник по генеральной уборке (хоть сегодня и четверг).

Я уже начал привыкать к странному съезду на грунтовку, поэтому миновал его без приключений.

Зайдя в дом я, первым делом, направился к люку, слегка по нему постучал, потом приоткрыл и позвал: