Девять миров свободы 7

Если это непонятно, можно представить, что у всех приборов есть предназначение. Но человек – не прибор. Он идет путем свободного выбора. И казалось бы – свободные выборы, даже совершенные под давлением или как-то еще, просто смешные. Кто-то скажет: ну ты что, Наполеон, который что-то сделал? Ты просто решаешь, пойти выпить пива или пойти на тренировку. Или решаешь, обмануть кого-то или сказать правду.

Это же все мелочи – пыль на фоне вселенной. Но команду учили, что это и есть тотальность камерной жизни, что это и является самым главным и определяющим. Что иногда даже устройство стран мира меркнет по сравнению с этим. Потому что все они сделаны для того, чтобы люди совершили так называемые выборы в тотальности, определяющие жизнь и духовные качества практически всех людей.

То есть они нашли такую вещь, как влияние простых мелких выборов на тотальную судьбу конкретного человека, на его жизнь в целом и на жизнь в целом городов, стран и миров. И все упирается всего лишь в простой выбор и мысли. Но все это чрезмерно, крайне, архиважно. Поэтому в руках людей иногда такой сильнейший инструмент, оружие, которое по своей тотальной колоссальности может справиться с мировыми проблемами войн, экономики и кризисов.

И от этих выборов зависит построение тела нашей реальности, возможно, тела нашей реальности строят нечто еще более глобальное. Но зачем об этом думать? Важно думать только о том, что является суперважным критерием того, что мы делаем и как будем это делать. Если сказать простыми словами – очень-очень важно, что мы выбираем. Нужно всегда быть добрым и осознанным. Практически никто из людей не будет спорить, а скажет: «Да, я с этим полностью согласен». Но когда начинаешь расписывать, как это ценится, к чему приводит и как вообще в целом дано, становится понятнее, уже нет возможности совершить какую-нибудь глупость.

«Среди членов бюро было такое мнение, что наши знания без бюро мертвеют. Без погружения в тотальную практику работы в больших городах и с людьми, с определенными сферами, многие из знаний мертвы. То, что мы делаем, их оживляет. Мы не просто говорим о том, что читали – мы все это видели. Когда мы это чувствуем, когда сталкиваемся со всем этим – все это оживляет наши знания, полученные где-либо.

И поэтому, когда мы приходили и изучали практики различных школ, когда видели, что люди абсолютно полные теоретики, мы не расстраивались. Ведь теорию тоже надо правильно донести, она должна быть преподана тому, кто этого хочет. И иногда она основана на серьезных практиках, и это всегда радовало нас.

Но все это казалось нам пустым и мертвенным, когда к нам приходили старшие преподаватели на занятия, которые организовывались именно с целью работы, а не с целью обучения. Там была тотальность объяснения, были полные факты. Для нас это было так живо, потому что это всегда сопровождалось видео, фотографиями и еще многими вещами. И в конце концов это воспринималось совершенно по-другому.

В то же время ты всегда работаешь и практикуешь, а тебе надо, например, просматривать и смотреть на портальный мост. Кто проходит через него без прыжка, кто – с перемещением в мир, записывают, прыгают из второго в девятый или в пятый – все надо фиксировать. Нужно было, например, фиксировать, кто просто проходит (во втором зашел и во втором вышел), кто не пользуется им как порталом. В то же время наш мозг устроен так, что начинает придумывать глобалистические идеи.

Нас учили всегда их отгонять. Потому что, чем больше сталкиваешься со сверхъестественными явлениями и событиями, тем больше в голову в состоянии какого-то безумия начинают лезть вещи о том, что ты знаешь, что можешь, что умеешь. О том, как кому надо жить, о смыслах жизни и еще о чем-то, хотя все это не имеет никакого отношения к нашей интересной работе.

Я так понимаю, что любой человек, столкнувшийся с какими-то сферами этого бытия, всегда будет пытаться нормализовать сферы другого мира и других людей. Это всегда будет неким соблазном для таких людей – мы с этим сами постоянно сталкивались. В итоге мы оставили эту привычку и сосредоточились только на практических действиях, исходящих из нужд окружающих людей и мира. Это помогло быть нам эффективными для нормализации процессов, происходящих вокруг, и никуда не лезть, не вмешиваться и не пытаться что-то глобализировать (снести все портальные мосты, сделать ровные дороги).

Отработав в бюро двадцать-тридцать лет, мы понимали, что так и не понимаем, как все устроено, как вообще работает баланс миров. Мы видели, что есть негатив, который или устраняется, или они его устраняли, или кто-то другой. Но он всегда был пороговый, насколько я это помню. А мир существовал в гармонично текущей ситуации, как жизнь в океане, когда смотришь передачу (хищники, планктон, еще кто-то, и все так постепенно-постепенно происходит).

То есть, проработав столько лет, мы так и не поняли, как все устроено. Хотя знаем довольно приличное количество информации и нам приходилось решать много моментов. Но эти проходки в высшие миры, в другие миры, в миры трансформации у нас отсутствовали. Мы понимали, что есть сущности – даже люди, – обладающие ими. Мы смогли привлечь одного к себе, а потом поймать его с этими проходками – после мы работали с ним несколько месяцев.

Он везде нас водил, но потом, естественно, убежал и исчез по своей проходке куда-то, куда нам не попасть. Он не был особенным – супердобрым или суперзлым, – он был ветреным. Мы его так охарактеризовали потому, что у него не было серьезных целей, но в то же время он имел огромную проходку в невероятное количество миров. Ветреный был человек. Ему было достаточно подойти к порталу, достать какую-то бумажечку или табличку, и что там было написано – туда он и попадал. И если мы шли с ним, то попадали туда же. Изучение табличек не дало нам ровным счетом ничего. Работали они только в его руках. А когда их брали мы, они ничего не делали. Уже потом, в будущем, мы видели массу таких табличек, разбросанных рядом с порталами.

Наверняка я уже писал о том, что некоторым из них достаточно просто выставить на телефоне какое-нибудь число, чтобы оно соответствовало какому-то измерению. Зачастую так делают попадания в карманы. Раньше это были простые монеты. Например, монетами нужно набрать двенадцать манатов семьдесят пять сантимов. Если у человека было столько в кармане, он, заходя в портальное место, перемещался не в другой мир и не в этот, а именно в карман этого места. Сейчас же достаточно просто написать эту цифру в телефоне, калькуляторе или сохранить как номер и иметь в кармане телефон с этой цифрой, если ты ее знаешь.

А цифры сейчас довольно сложные – это раньше они были пятизначными, когда мы только начинали работать. Сейчас же они шестнадцатизначные, для того чтобы не было совпадений. Страшно представить, что двенадцать семьдесят пять может лежать у кого-то в кармане, когда он пройдет там. Он окажется в портале и пройдет в чей-то карман. В нем не будет совершенно никаких людей. Зачастую карман готовится к заселению или еще что-то, и этот человек в нем сгинет. Поэтому защиту постоянно увеличивали и увеличивали. Большинство карманов создаются в тупиковых дорогах, потому с тупиками связано много легенд и подобных моментов.

Но по большому счету это совпадение. Все тупиковые вещи важны для того, чтобы там не шастали люди, чтобы было закрытое камерное помещение. Поэтому в старые времена, когда собирались формировать карман или дом для занятий, там видели просто улицу, уходящую в гору, заканчивающуюся домом. И изначально шли и договаривались с владельцами каждого дома о возможности выкупа этих домов. Потом, когда выкупали, перекрывали переднюю улицу двумя домами, а все задние дома засаживали деревьями. Получался как бы непроходимый лес, в котором проходили практики или еще что-то конкретное. По сути это было очень защищенное место от лишних глаз, движений и проблем. И там можно было либо позитивно заниматься, делать позитивные вещи, либо лепить карманы реальности для самоудовлетворения или еще чего-то. В любом случае место этому способствовало».

Из дневника Марвина

Однажды ученым на поиски таких мест выделили несколько лет работы. Им нужно было объехать огромное количество городов и по возможности в каждом найти такие выкупленные улицы и тупики. Все усложнялось тем, что после выкупа такие места старались замаскировать на уровне каких-то оформлений, чтобы это не было явно. Ведь если кто-то увидит, что один человек выкупил всю улицу, то изначально появится огромное подозрение: а что же там происходит?

Но они нашли всего две улицы из всех объезженных мест. В основном брали дома на всех членов группы, поэтому если улица скупалась в короткие сроки, их это наводило на подозрения. Старшие сказали так делать – и они нашли еще пять таких мест.

Самое смешное, что самые интересные группы, которые хотелось бы лицезреть в первую очередь, дурью не маялись. Они годами шли к тому, чтобы создать серьезные замаскированные карманы. Да, они имеют карманы в квартирах, но они ограничены по ресурсу и не всегда существуют супердолго. И вот, чтобы создать такое, они постепенно выкупали дома: один, через пять лет второй – это заметить не представлялось возможным. Но все равно, если ученые видели, что за пятьдесят лет поменялись хозяева, то напрягались и старались просмотреть такие варианты.

И в большинстве случаев они находили там дома практик или очень глубокие карманы, в которых происходили различные очень интересные вещи. Но с точки зрения бюро эти вещи их не касались, пока или не выходили за пределы кармана, или внутрь него не загонялось большое количество людей, или хоть какое-то количество людей. Цели разрушать карманы и что-то делать им никто не ставил, кроме деструктивных карманов, в которых происходили из ряда вон выходящие вещи. Но там велась работа, направленная больше на разрушение, нежели на созидание. И плюс она была основана именно на том, чтобы просто все это закончилось, закрылось и растворилось.

«Таких случаев можно привести множество. Но мы никогда не думали, что карманы можно делать в целом селе. Но потом натолкнулись на несколько таких сел, полностью выкупленных. Какие-то села демонстративно забрасывали, какие-то специально немного развивали. Но за нашу трехлетнюю работу мы смогли обнаружить в районе 120–130 карманов, функционировавших в той или иной степени. В них происходили, как можно догадаться, мистические события за гранью реальности. Мы все это отметили и сохранили в бюро. На этом работа нашей группы с ними была закончена. Что делали следующие группы: что смотрели, делали – мы не знаем, потому как это не входило в наши обязанности.

Нам пришлось побывать в нескольких карманах. Когда мы находили подобное место с выкупленными перекрытыми домами, с главной дорогой, заставленной домами, и за ней с целым проулком, который виден только из одного дома, и нам, прежде чем обсуждать это место как карман с кем-то, нужно было удостовериться, что это точно он.

И я скажу, что это были одни из самых травмирующих мою психику занятий. Когда заходишь в карман, попадаешь в смесь нашего астрально-физического мира со смесью создателя этого кармана людского мира и создателя кармана с точки зрения карманоообразующей сущности. То есть это все отстраненные от нашей реальности миры с суперчастотами. И происходящие там даже простые, на первый взгляд, события и моменты, у большинства людей вызывают бурную реакцию. А на кого-то наводят страшную тоску тем, что они отошли от реальности действительного бытия, потому что только действительное бытие может нести для большинства людей какой-то смысл жизни.

Также эти карманные места всегда были однобокими и искусственными. То есть находясь там мы были как бы в реальности второго сорта. Но при всей ее второсортности те, кто находился там, уходить не хотел. Потому что в той второсортной реальности получали, как описано в других дневниках, все, что хотят (на физическом уровне)».

Из дневника Марвина

Рис. 3. Хранитель кармана реальности

Комнаты с негативом

В повседневной работе в бюро очень похожие на вид вещи иногда бывают абсолютно разными. Например, есть такой тип квартир или комнат в гостиницах или дома, которые постоянно носят в себе негатив. Можешь ходить мимо гостиницы, и в ней в одной из комнат будет постоянно перегорать лампочка или мигать, или на балконе периодически будут стоять пьющие люди, крики, свет, шорохи – что-то постоянно будет происходить.

Ничего сверхъестественного – просто туда вечно попадают взбалмошные люди, и там происходят какие-то события. Сколько команда ученых ни занималась такими местами, но не нашла связи с проклятиями или темными силами. Не было это связано и с колдунами, карманами или другими подобными моментами. Но практически в каждом доме, в гостинице в крупных городах они выявляли такого рода комнаты.

По непонятным стечениям обстоятельств там всегда начиналась такая «движуха», и они понимали: если пойдут в том или ином мире мимо этих домов – всегда будет происходить это что-то. Да, иногда там находились даже неорганики, иногда на балконе могла стоять воплощенная тьма и много чего еще. Для ученых так и осталось происходящее секретом. Очень много лет они просто фиксировали это, всегда проверяли на наличие карманов и другого, но никогда такого там не было. Но вот почему-то одна, например, из ста двадцати комнат являлась вот такой.

Рис. 4. Проявление существ минусовой реальности в окне

Невыполнимые задачи

Связь с так называемым астральным миром стала для ученых очень важной в контексте исполняемых задач. Какие-то явления невозможно было понять без этой связи, хотя она часто была эфемерной, основанной только на догадках. Но когда по законам логики многие вещи сходились на каких-то данных, они основывали на этом свои занятия. То есть та же формальная логика, применимая к тому миру, который не подвергается определенным законам и является менее изученным, давала множество данных.

Например, у них были нелепые задания. Иногда в город, в котором они практиковали с бюро, приезжал цирк. Им говорили, что там какой-то не такой клоун, и отправляли на представление все проверить. Им важно было это понять. Иногда от старшей группы поступали эфемерные задания: какой-то не такой. Но всегда задания были с четкими указаниями: кто и что должен сделать. Когда ученые пришли на выступление, то увидели простого обыкновенного ряженого клоуна. Единственное, он был чуть повыше обычных людей и источал нечто холодное.

Их это по большому счету ничем не удивило. У них были специальные проходки, благодаря которым они могли выходить из зала, проходить везде и даже заглядывать за кулисы и туда, где содержатся животные (аккуратно, конечно). Поэтому они, когда клоун выходил, шли за ним. И всегда это заканчивалось одним. Он выходил, шел куда-то, они тихонечко за ним шли. Смотрят – впереди темный коридор, он туда идет, исчезает и просто не появляется до своего следующего выступления.

Раза три ученые так проходили до момента, когда он исчезал, но в четвертый раз Славик предложил посмотреть, что там дальше, куда он уходит. Они пошли за ним в коридор. Гадали, заметит он их или не заметит, или может он курить отошел, или еще что-то. Дошли и уперлись в стену. Там не было ровным счетом ничего – за поворотом была глухая стена. То есть он три или четыре раза туда уходил и либо стоял там, а потом выходил обратно, либо еще что-то, но когда они пошли за ним до конца, его там уже не было.

Что было удивительно – на следующее выступление он уже не пришел. Именно в тот момент, когда ученые прошли до него и поняли, что он ушел, так скажем, в стену, обратно он не вернулся. Как им потом сообщили, он больше не выступал – вообще куда-то исчез. Потом кто-то написал заявление, то есть с ним все нормально, но он перестал заниматься этим делом.

Это пример простого задания. Ученые вели только наблюдение, ничего не совершали, но увидели то, что происходило. И получается, клоун каким-то образом это понял – то ли находясь где-то там, то ли смотря из астрала, то ли еще как-то. Они, наученные горьким опытом, обсмотрели все: и потолки, и дыры, и отверстия – все, но там ничего не было. Вот такой результат. Над заданием можно думать, можно обдумывать и придумывать все что угодно, выдвигать любые теории. Но ничего в итоге не надумаешь – это конечная вещь.

Их следующим шагом мог стать поиск его биографии, поиск его в городе – это, вероятно, утешило бы любопытство. Но такого задания не поступило. А если нет задания, никто этим не занимается. Либо это неважно, либо это все знают, но до ученых информация не доносится. Можно долго любопытствовать, что там, как, почему – волей-неволей после таких заданий будешь об этом думать. Будешь в это погружаться, пытаться найти ответы – много чего будешь делать, потому что так устроен мозг. Он очень любопытен, ведь это касается повседневной жизни – ты ходишь туда, смотришь выступления. И потом, получив такое направление, видишь результат – по меркам человека клоун обладает непонятными способностями.

Да и зачем это вообще нужно, если честно? Что там происходит вообще? Ты можешь об этом думать. Это что, какой-то мистический ритуал перевода в подпространство с нахождением там? Или он воздействует как-то негативно на весь зал, а потом идет в свою тьму и в ней засыпает? А потом из этой тьмы выходит и опять воздействует? Можно надумать все что угодно, но при этом можно ничего этого не знать вообще – это будет только мыслями. И дальше мысли не пойдет. А в чем ответ? В том, что его очень сложно получить. Ученые не знают его. Наверняка кто-то знает ответ – а они не знают. Но им всем очень интересно. И в месяц таких заданий бывало по двадцать-тридцать, и все с подобным оттенком.

Иногда приходили работать сотрудники без биографии. Работали вахтерами, лифтерами или еще кем-то, жили непонятно где и всегда находились на работе. За ними можно наблюдать. Они сидят за своим столом сутки, не спят, никуда не отходят. Славик думал, что это какие-то роботы. С этим человеком можно разговаривать, его можно расспрашивать – он на все будет адекватно отвечать. Может, устало, но в то же время не понять, как он вообще функционирует, как живет.

У ученых был случай, когда работал вот такой странный вахтер. Они следили за ним, когда он уходил с работы, куда-то шел. Выяснилось, что он шел на еще одну работу, на вахту в другой подъезд. Потом возвращался. Вот так он и циркулировал до определенного момента – потом тоже куда-то испарился.

То есть такие явления возникают среди повседневных будничных дней, которые, наблюдая в секунду или в минуту, ты будешь воспринимать, как есть. Но если сосредоточиться на них в динамике, то начнешь видеть и понимать, что это нечто удивительное и странное. Ты не можешь это объяснить – просто смотришь за этим. И будешь задавать вопросы старшим бюро. На часть из них ответят, на часть – нет. Но мозг всегда находится в напряжении и в поиске путей и ответов.

Получается, после всех лет работы, практики и обдумываний, уже идя в социальной среде какого-нибудь крупного города, ты своим мозгом вычленяешь и выбираешь именно такие явления, на которые тебе дали бы задания. И эти явления ты уже видишь. Находясь там, просто смотришь и думаешь: «Вот нечто похожее, вот, вот, с этим надо бы разобраться, и с этим, и с тем». Но в итоге на это нет ни сил, ни времени, ни ресурсов, потому что это твоя простая жизнь, в которой ты просто видишь то, на что тебе раньше давали возможности и силы обратить глубокое внимание.

В связи с этим очень интересно было бы изучить архивы бюро по всей стране. Наверняка они были, ведь каждое действие всегда фиксировалось, отмечалось по каким-то правилам, носило описательный характер и убиралось в папочку куда-то там. Славик представлял, как было бы здорово найти все эти папочки, собранные вместе, это было бы увлекательное чтиво, по которому можно было бы снять мистический суперсериал или написать книгу. Но, вероятно, что все эти архивы никому не разрешены к чтению и, скорее всего, уничтожены.

Но в этом опыт определенного поколения, определенного времени. Наверное, каждые пять-десять лет появляется что-то новое: новые области непознанного, нечто непонятное, не основанное на наших реалиях. Оно находится в нашем социуме и разворачивается таким вот способом. При условии осознанного взгляда и нахождения в социуме можно увидеть хотя бы какие-то наметки этого. А при наличии сверхспособностей, определенной силы и финансовых и временных ресурсов, можно также изучать все это и вносить в какие-то подобные папки, накопить баланс знаний.

Но в наше время на все нужно… время. И ресурс наш ограничен – пищевой и финансовый, он и диктует нам, чем мы должны заниматься и в какой момент. И у нас не остается времени на это. Если тратить субботу или воскресенье, вечера будних дней, то вопрос – когда человек будет отдыхать и зачем ему все это нужно? Были определенные увлеченные фанатики, и ученые легко их вычленяли: они ходили с этими книгами, с ручками, сейчас же ходят с гаджетами. По ним видно, что они фиксируют все явления, пишут свои суперсекретные файлы, которые где-то складывают, может, пересылают кому-то. Но все равно у ученых их было больше – они знали все происходящее там.

Но они опять же не сделали никаких особых выводов. Такое ощущение, что они просто были какими-то энциклопедиями непонятного, в котором приведен список непонятных вещей. Когда ученые обсуждали их с кем-то из социума в качестве теста или с довольно умными людьми, большую часть этих вещей списывали на психические отклонения.

Согласитесь, если человек психически ненормальный – его мозг работает определенным образом. Он может действительно сидеть вахтером в одном месте, и если у него нет усталости или же половину времени он спит, то потом переходит в другое место. Это можно объяснить психическими отклонениями. Но вещи, которые идут второго, третьего порядка проверок, не связанные между собой (как те квартиры, в которых происходит всякая фигня каждый раз) – их невозможно списать на психические отклонения.

И Славик был согласен с тем, что всегда есть пятьдесят процентов варианта отклонения и столько же – чего-то непонятного. Чем больше они занимались подобными вещами, тем больше видели в этом непонятного. И практически перестали замечать психические отклонения. Такое ощущение, что их вообще не бывает, а возникают они только под воздействием определенных сил определенного уровня.

Потом ученые стали задумываться и поняли, что какая-то непознанность либо несоответствие нормам общества – не причина, по которой им не давали те или иные занятия или практики, которыми они должны были заниматься. Это не какой-то кружок фантастики. Это не увеселительное мероприятие. Все происходящее тем или иным способом очень глобально влияло на весь социальный, духовный мир и вообще на мир людей.

Они заметили, что эти непонятные, краеугольные, стремные, страшные – и какие-то еще – моменты всегда были частью какого-то более глобального процесса, следовавшего за ними. Это все являлось движением каких-то надсоциальных слоев, очень сильно меняющих мир. Если начиналось подобное явление, за ним следовал каскад событий, приводящий к какому-то большому изменению на уровне квартала или района, города, иногда даже страны в целом.

То есть это опять же уходит в то, что есть физическое явление, которое растет из астрального мира и в него уходит, и имеет там расширенный характер. И получается, это астральное явление так же разворачивается там, воздействует через физику на будущие процессы, начинающие происходить и разворачивающиеся в определенном месте.

Ученые замечали, что если бюро бралось за этот процесс, как-то контролировало и что-то делало, то обычно все это видоизменялось. То есть процесс был, возможно, направляемый или не такой деструктивный. По факту они занимались не сбором информации, ни фантастическими уловками, а именно сохранением ровного социального бытия, происходящего вокруг них. Они стабилизировали и воздействовали на него тем или иным способом, чтобы он гармонизировал ситуацию или как-то приводил ее в какое-то русло. В связи с этим они видели уже позитивные результаты своей работы.

Тем не менее из-за сложности устройства мира, из-за его великого колоссального строения, озвученные цели гармонизации определенных явлений иногда были шокирующими для групп, которые в этом участвовали. Потому что, если нужно было пойти в одно из жестких тяжелых измерений, в эти моменты ученые чувствовали всю глубину мира (об этом писал Марвин в предыдущих дневниках, когда они переходили через далекие карманы с целью попасть, может, в минус восьмидесятые миры).

Они чувствовали, насколько он огромен, и понимали, что им всем придется, возможно, потерять часть себя или утратить себя для озвученной цели. Потому как эта цель являлась очень широкой, колоссальной, требовала сосредоточения на себе серьезных ресурсов. И им иногда она казалась невозможной. Что удивительно – ученые тоже начинали приносить какие-то идеи по исследованию, по гармонизации некоторых моментов, по изменению. И старшие группы, работающие в бюро в тот момент, все это подхватывали, транслировали на всю страну и все бюро. И ученые очень часто получали позитивные ответы, позитивный результат.

Несмотря на то, что сложно даже просто посмотреть со стороны на жизнь одного человека (не говоря уже о семье) и все правильно осознать, а обычному человеку, скорее всего, это будет не дано вовсе, ученым иногда приходилось осознавать жизнь целых домов. Даже целых кварталов. Потому что жизнь одного человека – одно, жизнь семьи – другое, жизнь квартиры – третье, а жизнь всех квартир какого-то дома, всех людей – это четвертое. И все это является отдельным событием, носит архетип объединенности, представляющий из себя иногда энергетическое тело.

То есть когда ученые думают о доме с жильцами целостно (что там жильцы, дом) – у них возникает определенное чувство общности и их единства. И совершенно другой эффект оказывает, если просто думать о каждом человеке отдельно. Получается объекты при объединении их в социальные группы начинали лучить совершенно по-другому, излучали некий фон. И поэтому ученые иногда восхищались созданными человечеством городами – в этом плане они являются очень серьезными лучащими объектами, сильно излучающими определенный фон.

Этот фон зачастую прекрасен, потому что в городе происходит много чего интересного и сильного. И насколько ученым удавалось судить, позитивного было больше, чем негатива, потому эти города звучали практически как симфонии или песни. Это помогало им верить во что-то хорошее, думать иногда, что небольшая доля участия их групп была в формировании действительно нового, позитивного мира.

«Часто наши люди, пытающиеся все происходящее на работе связать с силами добра и зла, приводили массу различных примеров, когда им казалось, что работает какое-то зло. В нашей постоянной практике же нам всегда приходилось успокаивать именно этих людей и объяснять, что глобальное зло наверняка не будет заниматься столь мелкими вещами, несмотря на то, что для кого-то они могут быть важными. Не нужно во всем это видеть.

Как бы ни выглядело, какое шаблонное поведение ни носило бы – с реальным злом на практиках мы почти не сталкивались. Обычно это были воплощенные личности, берущие такую роль на себя, которую им никто не выдавал. Может, они думают о себе так и пытаются всему этому соответствовать. Они зачастую ярко видны, ярко выделяются среди всех: и неоргаников, и определенных существ, происходящих в этих мирах и находящихся там. Очень ярки, их видно издалека. Но – повторюсь – мы никогда не пытались их классифицировать и вводить в ранг зла, потому что понимали, если бы у них были развязаны руки и они были бы злом, то действовали бы совершенно по-другому. Наши знания, почерпнутые из различных книг, говорят о том, что действия носили бы абсолютно разрушительных характер. Поэтому мы не пытались все это найти.

Но из года в год кто-то из членов групп бюро какого-то конкретного города всегда зацикливался на этом. Говорил, что не будет выполнять задание, потому что оно связано с взаимодействием со злом, что оно его разрушает, что там сущности абсолютно темной природы. В таких случаях собиралась группа из другого города и ехала в поддержку этому специалисту. Группа проверяла, является ли это тем или чем-то иным. Хотя когда мы ехали, то смеялись сами над собой – как мы можем проверить то, чего не знаем?

Но нам сказали ехать – и мы поехали. В 99 % случаев мы наталкивались на бред члена группы соседнего города, навыдумывавшего себе страхов, потому что у него совместились какие-то фильмы и книги. Но были определенные случаи, которые можно было назвать пульсацией, происходящей из очень жесткого мира. И потому конкретно по этим случаям, которые мы выявляли, тут же давали обратную связь, что там негативная жесткая энергия, несущая в себе тотальные квазиэмоции. И тогда в таких конкретных случаях этим занималась всегда старшая группа, простые группы туда никогда не привлекались. Но мы понимали, что и у старшей группы может и не быть такого опыта.

Зачастую все эти задания, которые были в бюро, аннулировались, потому что в них не было смысла. Нам не было смысла наблюдать за тем, что является очень разрушительным, если оно не несет локальное разрушение и просто находится там. Ведь даже наши действия и наблюдение могли как раз сыграть в негативную сторону. Если бы это делали, наблюдали, то это могло что-то поменять. Поэтому большинство таких заданий были аннулированы и носили отпечаток в наших сознаниях чего-то жесткого и опасного, что подходило к нам близко, но мы не стали в этом участвовать – поняли, что это что-то серьезное».

Из дневника Славика

Рис. 5. Минусовые манекены

Опыт, формируемый эмоциями

«Как показали все наши занятия с бюро и не только (и до, и после него), когда мы занимались, очень сложно при переходе в миры, отличающиеся от наших стандартных шести миров, сохранить память. Казалось бы, нет ничего проще: ты там был, все видел, должен все помнить – но сделать это очень сложно. Поэтому большая часть записываемой информации очень сумбурна, даже если это было вчера, я не смогу рассказать об этом так, чтобы вспомнить.

В процессе воспоминаний все проясняется (можно сидеть и напрягаться), но часть информации пропадает бесследно. Она очень тонкая, практически ни за что не держится. Мне трудно вспомнить огромное количество практик, не описанных в дневниках – а это больше девяноста процентов, – но они были грандиозны. Чем более сложными, далекими, тонкими они были, тем сложнее их запомнить.

Однажды мы вдвоем или втроем шли по простому миру, будучи на практике, но увидели портал, и нас начало в него затягивать. Этот портал был пешеходным переходом в одном крупном городе на главной улице, практически на границе с соседним районом. И мы, продолжая идти, понимали, что надо свернуть налево. Когда уже подходили, заметили толпы народа и двух мужчин (так бы я назвал их сейчас), но они крупнее обычных, кость шире у них. Они стояли и не пускали людей в тот проход, куда нам нужно, а направляли в другой. Мы не хотели идти, а я чувствовал, что душа отворачивается от этого опыта.

Что я хорошо запомнил: у одного из мужчин, а может, и у обоих на спине был нарисован круг. Небольшой, сантиметров десять в диаметре, чуть ниже лопаток; круг был немного поврежденный, будто там была травмирована кожа или что-то вроде того. Он запомнился мне четко.

Мы понимали, что у нас нет сил пойти туда, куда нужно, мы не справимся с этим. И пошли в ту сторону. Чем дальше шли, тем сильнее сужались коридоры. Мы начали чувствовать давление, видели сжимающиеся балки. В итоге мы оказались в каком-то узком пролете, в котором просто ползли. Ползли и ужасались от того, что не сможем пролезть.

Но мы вылезли, причем уже в какие-то минусовые, причем дробные миры. Там мы начали играть по их правилам: находились в каких-то комнатах, разгадывали загадки, страдали, боялись и что-то делали. Нас разлучили с группой, которая там была. Мы находились в свободных пространствах, в серых мирах, в которых нас сильно зажимали и травмировали. В дальнейшем мы куда-то перешли.

Рис. 6. Проявление минусовой реальности в окне

Из-за того, что мы пробыли там очень долго, восстановить в памяти можно целые часы нахождения там. Но в то же время сделать это сложно – сознанию не за что зацепиться, потому что там не было знакомых людей и вещей. Там все было незнакомо. Но именно место в городе, где никогда не жил я и другие члены группы, почему-то постоянно вписывается в практики: мы постоянно попадаем и проходим туда. Мы находимся в этом месте снова, даже приезжая в какой-то город после многих лет практики. И ничего не меняется: как были различные неорганики, так они там и продолжают быть; как были порталы, так и остаются. Все неизменно. Только наш физический мир постоянно меняется, перестраивается – а их мир стабилен. Несмотря на внешнюю мишуру, где все было – там все и есть.

Этот эпизод очень запомнился тем, кто осознанно практиковал в эту ночь. Те, кто там был, очень хорошо все запомнили; на их словах мы можем рассказать все что угодно – как бы это ни звучало, – но с точки зрения именно эмоций, там происходящих, это непередаваемый опыт, сложный к восприятию. И можно сказать, что именно за счет эмоций максимально формируется этот опыт.

Именно эмоции являются тем фактором, что ведет этот опыт. И, рассказывая об этих вещах, нужно прежде всего передать эмоции. Все наши дневники вместили много информации, но они в чем-то пусты, потому что в них не показаны эмоции. Поэтому сейчас я буду записывать информацию в дневник, основываясь практически на эмоциях. И все практики, на которых бы мы ни находились – о которых буду рассказывать, – вызывают сильнейшие эмоции. Именно это и есть основа занятий.

Но в рамках дневника – да даже в рамках фильма – передать это намного сложнее. Можно, конечно, набрать актеров, которые будут изображать что-то, но сам ты это не всегда так почувствуешь. И это очень важно. Ведь когда мы заходили в этот портал, где было огромное количество людей и стояли «стражники», для нас это был будто посмертный опыт. О нем говорят, что вот стоят разделяющие силы, но мы их видели воочию, мы понимаем, что они не были такими людьми, как мы себе представляем. Но мы понимаем, что они были и есть, эти существа. Но почему-то в нашем земном опыте многие не воспринимают их и никаким образом не учитывают при принятии решений

Поэтому, даже читая свои строки про путешествия, перемещения, различного рода существ, миры, опыты, трудно почувствовать какие-либо эмоции. В основном это сухой текст, в котором присутствуют некие образы. И они могут рождать в человеке эмоции. Если человек угадает – он испытает часть практики, которую проходит большое количество людей. Конечно, очень бы хотелось, чтобы эти эмоции были стопроцентными и максимально четкими.

Рис. 7. Существа из миров тьмы

В этом помогает наша людская суть. Все мы люди и, находясь в определенных ситуациях, испытываем примерно похожие эмоции. И потому этот дневник несет очень серьезный набор эмоций. И сколько бы раз мы не попадали в минуса, всегда было ощущение, что нас кто-то ведет. И когда мы страдали, кто-то останавливал наши страдания на каком-то уровне и спасал нас. Поэтому надеюсь, это будет происходить и дальше, что наша практика будет длиться до и после определенных моментов. Потому что цель всей нашей практики – распределение по мирам относительно тех частот, которые мы заслуживаем. Заслужить частоты может практически любой человек, и никто не может никого судить – могут только свыше. Но мы можем все же стараться вытянуть свои частоты. И если нам это удастся, у нас будет больше возможностей».

Из дневника Эдвирга

– На практиках, помимо эмоций, мы испытываем огромное количество физических ощущений. Боль различных типов, которая только существует. Она бывает разной… – Эдвирг запнулся, пожевал губами. Он вдруг понял, что не знает, стоит ли рассказывать такие подробности новичкам, перед которыми читал лекцию.

В конференц-зале послышались шепотки, вызванные внезапной паузой ученого. Несколько пар глаз уставились на него; некоторые смотрели с нескрываемым любопытством, кто-то – со страхом, были и те, кто выглядел понимающе. Смутившись, Эдвирг откашлялся и для вида, что пауза вызвана вовсе не замешательством, отпил воды из стакана.

– Иногда боль связана с удушением, когда куда-то вылезаем, иногда – с какими-то более серьезными повреждениями. Порой они проходят максимально, потому как в определенных мирах тела определенно лечащиеся, и они всегда меняются в зависимости от мира. Если миры, где тела более хрупкие, есть, где более жесткие.

– А что самое сложное? – перебил его голос из зала.

– Гм, – сбился Эдвирг. – Самое сложное всегда – найти суть. Потому что все разговоры о каких-то путешествиях, перемещениях, существах, о том и сем, пятом-десятом всегда очень сложны. Для меня это всегда было пустым звуком, что бы там ни было, леший или кто-то иной.

Эдвирг увидел недоверчивые взгляды и вздохнул.

– Ну ладно. Вот увидели, а дальше что? Что происходит? Влияние на мир какое оказывает? М? – он помолчал, но ответов не дождался. – Каждый в итоге находит для себя ответы. Кто-то выбирает любовь и говорит, что он живет для своих близких людей – духовно, естественно, – живет для того, чтобы помогать им. И во всем, во всей этой суматохе этих существ пытается найти нормальное решение для них. Кто-то же решает насаждать добро и справедливость, кто-то старается увеличить всех по частоте.

И все люди по-своему правы, у каждого – если позитивные желания исходят от сердца, любви, – это всегда плюс. Здесь нельзя говорить, что кто-то прав, а кто-то виноват. То есть каждому человеку придется решить, когда он познает мир в том проявлении, какой он есть, что ему делать в этом мире, как существовать. И стоит ли вообще погружаться во все эти миры, пространства и прочее. Если он решит, что стоит, то это, может, удастся практически любому человеку. Прежде всего с помощью описанных нами в дневниках и заметках способностей, опытов и техник. Так называемые переходы по перекресткам никогда не проходят впустую ни в одном городе, нигде.

Другой вопрос – стабилизационная система, которая стабилизирует всегда, везде и все, которая подгоняет к системе верований большинство людей. Причем система верований, возможно, также создана кем-то, о чем мы и говорим. Созданная система верований порождает в людях картину мира, и она все время поощряется и подтверждается всей системой мира, который контролирует любые изменения. Все, что не подходит к описанной системе верований, тут же пытаются странсформировать, изменить, чтобы люди жили в определенной картине. Она должна быть постоянной, стабильной, в ней не должно быть зачастую никаких пробелов.

– Напоминает полную чушь, – недостаточно тихо пробормотал парень, сидящий около окна.

– Именно, молодой человек! – воскликнул Эдвирг. – Кто-то так и скажет, что это ложь, абсурд, что все это нужно убирать. А другой спросит: а зачем убирать? Каждый, кто захочет выйти – сможет сделать это сам. Если найдет путь.

– А кому это надо? – уже смелее спросил тот же парень.

– Может, кому-то надо, – пожал плечами Эдвирг и продолжил: – А кому-то не надо. Несмотря на все эти рассуждения, за нашу практику мы видели много людей, которым было нужно. И они прошли и ушли. Кому нужно, тот пройдет мимо этой картины и будет жить в совершенно других местах. И они не участвуют в этих картинах.

И здесь уже каждый опять же сам выбирает за себя. Как ему жить, что делать, какие силы видеть, а какие – нет. Вообще, любому человеку можно найти какую-то свою нишу, какой-то свой мир в этом стабильном мире. Если человек при этом будет счастлив и сможет помочь родным и близким исполнить предназначение – все нормально. Кому-то же приходится уходить в самые далекие миры, далекие ответвления, и вдали от всех правил и прочих вещей находиться в абсолютно искаженном, физически измененном состоянии с целью продвижения своего сознания в другие рамки.

У всех свой выбор и путь. И радует, что огромное количество людей может интересоваться совершенно несоциализированными и неструктурированными обществом и системой, понятиями и возможностями. Потому что эти возможности безграничны, за ними хранится не один десяток миров еще более структурированных, чем наш, земной мир. Они более структурированы абсолютно по другим законам, впитывая всю эту информацию, проживая все это на уровне эмоций, пусть на уровне путешествий в каких-то измененных состояниях сознания.

Многие люди открывают для себя очень большой эмоциональный фон, который, что естественно, изменит всю их жизнь. Потому тут уже нужно принимать решение, а чем, собственно, человек вообще собрался жить. Ведь любое видоизменение головы, исходя из таких путешествий, все-таки ответственность человека, который этим занимается. Весь мир будет зависеть от того, что он делает.

Если сильно уйти в какую-то сторону – вернуться назад, скорее всего, будет уже невозможно. Получается, эти наши решения, перекрестки духовных выборов – и не только духовных, но и простых, – они все выводят нас, и мы совершенно другие через какое-то количество лет. А стоило бы нам повернуть туда, сделать двадцать-тридцать поворотов в другую сторону – мы стали бы совершенно другими людьми, с полностью другим опытом. Но суть в том, что куда бы мы ни пошли, мы никогда не узнаем, какими бы мы были, свернув в другую сторону.

– Как и дерево, которое растет, направляя ствол в определенное место?

– Да, так и есть. Но у нас еще больше стволов, больше возможностей, больше ответвлений.

«Если абсолютно четко смотреть на то, чем занимаемся мы конкретно, рассуждать об этом как о какой-то системе практик, то результат, к которому это приведет, – осознанность. Потому как все эти моменты, описанные в наших дневниках, требуют еще и осознания. Чтобы их осознать, нужно довольно много пропустить через себя, много структурировать, много понять.

Когда начинаешь делать это все на практике, то возникают еще большие моменты, потому что в большинстве своем это подтверждается, проверяется и делает само себя, так как появляются какие-то новые данные, некоторые уточняются, другие даже могут быть видоизменены.

Тем не менее расширение этой системы ведет к расширению сознания человека. Этот опыт и большое количество абсолютно новых эмоций, которые человек может испытать, и которые раньше были не свойственны, позитивно сказываются на том, что ему не скучно. Если жизнь пустая, серая и кажется тупиковой, есть работа и что-то еще, то в конце концов хочется что-то поменять. И большинство людей выбирает это из социально предлагаемых источников, которые зачастую сводятся к нескольким типам удовольствия. А это большинство не будет искать нечто экзотическое.

Если занимаешься этой системой, тебе не захочется уже никуда дергаться: твои эмоции реализуются в том постоянстве, в котором тебе удается все это создать. Все описанные вещи, карманы и путешествия по шести мирам, плюс минусовые и плюсовые миры. Они вызывают большое количество эмоций, что удовлетворяет человека морально и нравственно.

Как итог и следствие: нежелание распространяться ни о чем, нежелание длительных бесед по телефону и прочее. Это невозможность даже найти время на праздные разговоры, а постоянная практика, когда есть свободное время, постоянные интересные события. Зачастую, если не переходить грань каких-то конкретных действий, это может быть абсолютно нормальным занятием».

Из дневника Эдвирга

Рис. 8. Воплощенная тьма

Теория вероятности

«Я уже затрагивал тему о вероятностях каких-либо событий, это, в принципе, ни для кого не является секретом. Теорию вероятности изучают в некоторых школах и вузах. Но в нашей практике необязательно знать, как она устроена, достаточно просто понимать приблизительные вероятности тех или иных событий.

Если эти вероятности начинают шалить – такое часто бывает на заданиях, когда идем в какие-то конкретные места, – то нужно обязательно обратить на это внимание. Это говорит о том, что происходит какая-то очень серьезная внешняя активность. И чем вероятность меньше, чем вероятность происходящего события меньше, тем большие силы и ресурсы для этого задействованы. Происходит что-то важное, то, что конкретно мы не понимаем, может, со своей стороны, потому что находимся в своем теле в том месте, где пребываем. А это важно – с другого ракурса лучше было бы видно и понятно, будь мы какими-то другими людьми в данном случае».

Из дневника Марвина

– Пример будет? – Славик оторвался от чтения дневника и посмотрел на наставника и коллегу, который давно стал ему другом. – А то «вероятности шалят» ни о чем мне не говорит.

– Да, конечно, – улыбнулся Марвин. – Так. Например, ты гуляешь по городу и вышел на какую-то относительно заброшенную дорогу. А там тебе встретилось пять или шесть белых машин подряд, то стоит задуматься, что происходит что-то не то. Ну и подобного рода такие же моменты.

– Хорошо. Понял.

– А как рассчитать теорию высокой вероятности, знаешь? – Марвин помолчал, глядя, как Славик завис, пытаясь вспомнить что-то по заданному вопросу. – Ты знаешь, как рассчитать низкую, и должен понимать, что на наших занятиях мы должны отличать вероятность одну из тысячи из событий, одну из миллиона и одну из миллиарда. Для этого можно освежить в голове теорию вероятности или просто посмотреть и вспомнить, если есть такая возможность.

Например, встретить пять белых машин, идя по дороге, если в городе есть другие машины, но не встретить других, – очень низкая вероятность. Десять – еще ниже. Но если в каждой из этих машин будет сидеть держащий в руках цветы человек, то это довольно страшный уровень вероятности. Это очень высокие риски занятий.

В таких местах очень высокие риски любого взаимодействия. Потому как происходящее носит очень-очень маленькую вероятность (естественно, если эти люди не сговорились). Если ходишь в разное время в различные места, а тебе встречаются примерно одинаковые конкретные люди, которых ты нигде не мог видеть, кроме как в совершенно другом месте, то тут тоже очень низкая вероятность встречи двух людей в какой-то момент. Все это нужно учитывать.

«Для нас, практикующих людей в бюро, все эти вероятности преподавались с одной целью: когда мы увидим какие-то вероятности происходящего вокруг, тут же собрались. Это говорит о том, что конкретное задание будет, скорее всего, провалено, и возникнет непредвиденная опасность либо событие, поэтому в этот момент просто все меняем.

Если мы шли в направлении, например, рынка, в сторону гор или еще куда-то, и увидели, как начинают сыпаться какие-то вероятности, то тут же сворачиваем. Необязательно назад, можно направо или еще куда, и начинаем смотреть дальше. Потому что зона повышенных вероятностей запрещена для нас к практике. Запрещена к занятиям и полностью закрыта для каких-либо действий, в том числе от бюро. Практически это и все применение, которое мы освоили.

Но что интересно – мы идем в те моменты не по заданию бюро. Мы можем расслабляться после работы, гулять где-то и начинаем видеть повышенного рода вероятности. Вот эти моменты, когда никуда не идешь, они значат, что надо куда-то идти, надо что-то менять, что-то делать в этот момент. Надо как-то двигаться, куда-то переходить, чтобы в итоге что-то изменилось, и эти вероятности перестали сыпаться, потому что это говорит о воздействии каких-то сторонних сил очень высокого порядка».

Из дневника Марвина

Рис. 9. Манекен после битвы воплощенной тьмы в минусовой реальности

– Если такое происходит, и я наблюдаю это путем осознанности, значит, мне нужно просто принять решение? – уточнил Славик.

– Да, – кивнул Марвин.