Маркграф из Преисподней

— Я? — растерялся парень. — Ну-у… Пока не знаю.

— Думаю, тебе, и правда, повезло, что я не погиб в том лесу. Ладно, пошли навестим егерей. Поболтаем с ними немного, а затем сгоняем на место… трагедии. Если, конечно, ты не боишься пропустить ужин.

— К чёрту ужин! Пошли в охотничий домик!

Энтузиазм выглядел вполне искренне. Может, парень и ни при чём. Или хороший актёр. Я бы не удивился. Аристократы и коварство — вещи, чаще всего, идущие рука об руку. Вопреки расхожему среди простолюдинов мнению.

Спустя двадцать минут мы уже были в отдельно стоявшей постройке, где обитали егеря, псари и загонщики. Николай вызвал на беседу главного — здоровенного, как медведь, мужика с чёрной бородой и густой копной жёстких волос. Но главное — у начальника охотников были четыре мускулистых и непропорционально длинных руки! Это меня так удивило, что я даже не стал спрашивать, что за чудо такое. А потом уж было как-то не к месту. Решил позже узнать у Николая.

— Рад видеть вас в добром здравии, Ваша Светлость, — прогудел, глядя на меня из-под нависших чёрных бровей, егерь. — Уж боялись, что не выкарабкаетесь. Прошу прощения.

— Ничего, Фёдор, — я слегка махнул рукой, показывая, что извиняться тут не за что. — У нас к тебе дело. Видишь ли, после удара кумполом у меня малость память отшибло.

— Оно и понятно, — с готовностью кивнул охотник. — Плохо, конечно. Но удивляться нечему. Не зря ж вы столько дней в отключке провалялись. Прошу прощения.

— Тут я с тобой совершенно согласен. Так вот, не напомнишь ли, как получилось, что мы с отцом оказались вдвоём против вепря? Иначе говоря, где были в это время вы?

Мужик заёрзал, бросил нервный взгляд на Николая.

— Да я уж докладывал братцу вашему. Николай Дмитриевич, спрашивали ведь, ещё в тот день.

— Я-то спрашивал, но Максим тоже послушать хочет, — спокойно ответил Николай. — Ты уж, Фёдор, не поленись, перескажи ещё раз.

— Что ж, раз надо, — охотник пожал могущими плечами, причём всеми четырьмя. — Вины нашей в том нет, Максимилиан Дмитриевич. Вот вам крест! — он вдруг размашисто осенил себя святым знамением при помощи верхней пары конечностей. — Отец ваш, царствие ему небесное, сам вперёд погнал лошадку, как услыхал, что в кустах зверь ветками трещит. А нам велел дожидаться. Очень уж ему хотелось лично вепря завалить. Ну, и вы с ним поехали. А мы остались, как велено было. Только долго вас не было. В смысле — в рог не трубил никто. Вот я и решил, что неладное стряслось. Прав оказался. Мда-а. Как мы приехали да увидели, что батюшка ваш весь в крови с ногой распоротой, а вы без сознания лежите, так бросились на помощь. Только поздно было. Истёк родитель ваш. Очень уж сильно вепрь его поранил. Почти всю артерию вдоль рассёк.

— Значит, зверя вы не видели? — спросил я.

Егерь покачал косматой головой.

— Никак нет. Если б увидали, то непременно прикончили б.

— Ясно. А следы видели?

— Видели, как не видеть! Здоровые такие. Я прежде подобных и не встречал. Даже не представляю, какого размера кабан этот. Может, мутант с Пустоши? — обратился он почему-то к Николаю.

— Это мы и собираемся выяснить, — ответил я. — Собирай людей, Фёдор. Едем в лес. Будем зверюгу эту выслеживать.

— Поквитаться хотите, — понимающе кивнул егерь. — Что ж, как прикажете, Ваша Светлость. Через сколько быть готовым изволите?

— Полчаса, — ответил за меня Николай.

— Принял, — ещё раз кивнул охотник. — Главное, чтобы тварь эта в Пустошь не сбежала. Хотя не должна: там пугала стоят. Только ломаются они часто. Вот зверьё и уходит туда до поры, до времени.

— Будем надеяться, что нам повезёт, — сказал, вставая, Николай. — Всё, ждите нас через полчаса.

Когда мы вышли, я сразу спросил:

— Чего это за чудо четырёхрукое?

— В смысле? — рассеянно отозвался Николай. — Фёдор, что ли?

— Ясное дело, он! Кто ж ещё?

— Ты что, и это забыл? Ну, даёшь! Как ты вообще будешь управлять семейным бизнесом?

— Это каким?

Парень вздохнул, закатив глаза.

— «Биотех корп.», Макс! Ты не шутишь? Правда, не помнишь?

— Эй, я башкой шарахнулся! Вы меня почти похоронили — забыл уже⁈

— Ладно-ладно! Успокойся. Всё ясно. Фёдор — титан. Продукт нашей фирмы. Как и многие другие. Генный модификант. Биомех, иначе говоря. Сконструирован нашими инженерами.

— Вы что, меняете природу⁈

— Мы, Макс! Мы меняем. И не только мы, кстати. Если ты и этого не помнишь.

— Так, ладно. Пока оставим. А что за Пустошь такая?

— Демилитаризованная зона. Между нами и Бундесратом. Там полно мин, ловушек и автоматических пушек. Поэтому повсюду стоят ультразвуковые пугала. Отгоняют живность, чтоб не тратить боеприпасы попусту.

— А мы, значит, охраняем границу империи?

— Да. Свою часть. Ты скоро станешь маркграфом, не забыл?

— Это я помню. Так, значит, все егеря мутанты?

— Они не мутанты, — поправил Николай. — Модификанты.

— Неважно. У всех по четыре руки?

— Конечно, Макс. Мы ведь не на зайчиков и белочек охотимся. В лесах зверьё такое, что обычным людям туда соваться нельзя. Только модификантам и аристократам. Потому что мы маги. Это я сразу на всякий случай поясняю. Вдруг ты и это запамятовал.

— Так, погоди! Выходит, любого человека можно сделать… другим?

Николай кивнул.

— Ясное дело. А что?

— Слушай, а почему мы тогда выглядим вполне обычно? Нет, я не говорю, что нам четыре руки надо, но член, например, можно было бы и побольше сделать. Серьёзно, иметь такие возможности покопаться в природе и никак их не использовать — разве не бред⁈

Брат воззрился на меня в недоумении.

— Вмешиваться в генную структуру аристократа⁈ — проговорил он таким тоном, будто я предложил невесть какую ересь, за которую немедленно полагается сжечь на костре. — С ума сошёл⁈

Я усмехнулся.

— Подумаешь, какие мы снобы! Уж и не тронь их драгоценную кровушку. Или что там? ДНК?

— При чём тут снобизм⁈ — не понял Николай. — Если нарушить генетику аристократа, он потеряет магический Дар! И его потомки — тоже. Не говори, что ты и это забыл, Макс! Чёрт побери, да ты вообще с лошади свалился или с луны⁈

— Да помню я, помню. Просто подкалываю тебя. Конечно, нам нельзя ничего в себе менять. Мы ж это… голубая кровь и белая кость.

Николай серьёзно кивнул.

— Именно!

Ха! Всё-таки сноб!

— Интересно, как ты отреагируешь на своих наложниц! — вдруг усмехнулся парень. — Даже любопытно посмотреть, честное слово!

— Что, они тоже модификанты?

— Угу. Ещё какие!

— Наше производство, небось?

— Нет, Макс. Японское. Но больше ни слова не скажу. Пусть будет сюрприз. Сам, когда вернёмся, посмотришь. Думаю, тебе понравится.

Меня куда больше интересовало, почему папаша не воспользовался магией, когда на нас напал вепрь. И я, кстати, тоже. Вернее, настоящий Макс Пожарский. Странно это. И очень дурно пахнет.

Глава 6

На посадочной площадке нас дожидались чёрные пузатые вертолёты с винтами, спрятанными в перфорированные кожухи, за счёт чего создаваемое вокруг давление воздуха заметно снижалось, и можно было идти к машинам, не пригибаясь. Возле коптеров стояли четырёхрукие гиганты — каждый не меньше двух с лишним метров ростом плюс косая сажень в плечах. Все охотники были облачены в бронекомбезы из множества плотно подогнанных пластин. Мы с Николаем тоже надели такие. Брат объяснил мне, что доспехи являются частично биомеханическими, поэтому отдельных шлемов не было: следовало отдать мысленный приказ, и голова тотчас покрывалась хитросплетением отростков биомассы, выдвигавшихся из толстого ворота. Сформировав шлем, она уплотнялась, превращаясь в эластичный слой, защищающий от ударов. Я, естественно, тут же спросил, как в таком случае получилось, что я ударился башкой. И почему доспех отца не выдержал удар кабаньих клыков.

— Объяснение тут может быть только одно, — спокойно пожал плечами Николай. — Зверь был исчадием. Магическим мутантом, — пояснил он тут же, заметив по моему выражению лица, что я не понял, о чём речь. — Как и большинство тех, на кого мы охотимся. Такие твари обладают исключительной силой. Плюс некоторые из них способны нейтрализовать или нарушать работу доспеха. Всё зависит от личного уровня исчадия. Иначе говоря, сколько сырой магии он впитал за свою жизнь. Так что возраст животного тоже играет роль. Думаю, всё прояснится, когда мы выследим вепря. Вернее, если.

Ответ меня не полностью удовлетворил. Чем дальше, тем сильнее я укреплялся в подозрениях, что маркграфа Пожарского убили.

— Что у тебя за оружие? — спросил Николай, когда увидел, как я беру со стены копьё. — Откуда?

— Так, прикупил по случаю.

У брата тоже было копьё, но не волшебное — продукт высоких технологий. При ударе оно било животное сильным разрядом тока и ультразвука, разрушающим органические ткани. Стрекало смерти, так сказать. Использовалось, как сказал Николай, только для охоты.

— Ты уверен в этой штуке? — озабоченно спросил он, разглядывая в моих руках копьё. — Она надежна? Ты ведь ни разу им не пользовался. Стоит ли полагаться на неиспытанное оружие? И кто производитель? Что-то я не вижу логотипа…

— Не волнуйся. С этой игрушкой всё в полном порядке. Я проверил.

— Что ж, ладно. Надеюсь, ты прав. Так что за фирма?

— Кастомный экземпляр, братишка. Спецзаказ. Где брал, там больше нет.

Не объяснишь же человеку, что Губитель создан из падающей звезды, света утренней зари и закалён в Огненной Геенне.

Вопросы вызвал и Морс. Увидев его, Николай сразу решил, что конь — продукт нашей корпорации.

— Чёрт, какое великолепие! — восхищался он, разглядывая скакуна со всех сторон. — Почему я не в курсе, что мы делаем таких⁈ Это что, прототип нового поколения?

Он протянул руку, чтобы поглядеть зубы, так что пришлось схватить его за руку.

— С ума сошёл⁈ Оттяпает по локоть!

Николай опасливо отступил, спрятав руки за спину. Морс насмешливо заржал, приподняв губы, так что стали видны острые клыки. Парень цветасто выматерился.

— Это не наше производство, — сказал я. — Других таких здесь нет. Раздобыл по случаю.

Николай насел с расспросами, где взял, но я напомнил, что нас ждут.

— Ладно, но потом расскажешь! Я не отстану!

Лошадей погрузили в отдельный вертолёт с шестью винтами, выглядевший как грузовой вагон. Когда мы разместились в коптере, егеря тоже заняли свои места, и машины начали одна за другой подниматься в воздух. Работали они почти бесшумно, однако воздух вокруг дрожал и вибрировал, как над раскалённой гоночной трассой.

Я ждал этого полёта ещё и потому, что хотел посмотреть, что находится за пределами поместья. Когда мы взлетели и, развернувшись, направились на север, стало видно, что за крепостной стеной, густо усаженной орудиями, расположен мегаполис! Тянулся он до самого горизонта, но небоскрёбы начинались километрах в десяти от периметра, поэтому их и не было видно из дворца. Мы неслись над улицами, площадями, монорельсами и переплетающимися дорогами, ныряющими в тоннели, мостами, изогнувшимися подобно спинам разъярённых хищников, и почти прямыми, тянувшимся на сотни метров через блестящую, как ртуть, реку. Затем шёл район высотных зданий, отражавших клонившееся к закату медово-медное солнце.

Спустя минут двадцать лёта постройки стали ниже и реже, а потом я увидел ещё одну крепостную стену, гораздо выше и толще той, что окружала поместье. Она тоже была утыкана множеством орудий, башен и так далее — надёжный рубеж марки, которой я теперь владел.

За стеной начинался густой лес. Он походил на колышущееся море, и конца ему не было видно. Вертолёты летели над ним, словно пузатые чайки над тёмно-зелёными волнами.

— Что за лесом? — спросил я Николая.

— Пустошь, — ответил он. — Демилитаризованная зона. А дальше — Бундесрат.

Спустя несколько минут вертушки начали снижаться. Казалось, внизу нет ни пяди свободного от деревьев места, но вскоре кроны будто раздвинулись, и я увидел поляну, скрытую до этого верхушками раскидистых сосен. Мы опустились в высокую траву, и люки коптеров открылись, превратившись в трапы.

Отстегнувшись, мы спустились и встали на краю площадки, дожидаясь, пока егеря выведут коней. Я сразу понял, почему на охоте использовали этих животных: толстые деревья стояли так плотно, что никакой транспорт просто не проехал бы по лесу.

Кони, которых спускали по широким трапам охотники, тоже не были обычными. Могучие и приземистые, они бугрились мускулатурой, рельефно проступавшей под лоснившейся блестящей шерстью. Явные модификанты. Животное Николая было поменьше — вроде моего Морса. Остальные раза в полтора превосходили обычную лошадь.

Отряд двинулся через лес под предводительством Фёдора. Воздух полнился разнообразными звуками: шелестом листвы, щебетом невидимых в ней птиц, пронзительными и тревожными криками животных, а также постоянным скрипом стволов, которые раскачивал гулявший в кронах ветер.

Ехать пришлось долго — не меньше получаса. Наконец, Фёдор поднял руку, показывая, что мы добрались до места, и спешился. Мы с Николаем тоже слезли с коней.

— Это произошло здесь? — спросил я, осматриваясь.

— Да, — ответил Николай, направляясь к начальнику загонщиков. — Вот тут лежал ты, — он указал на мох, из которого торчал толстый корень сосны с ободранной в одном месте корой. На нём виднелись бурые засохшие капли. Очевидно, тут я головой и приложился. — А здесь — отец, — брат ткнул пальцем в другую сторону, где успевшая за шесть дней распрямиться трава была буквально залита кровью.

— А следы? — спросил я. — Где они?

Николай кивнул Фёдору, и тот сделал знак одному из егерей подойти. Тот поспешно приблизился и поклонился нам с братом.

— Сейчас следов уже осталось немного, — проговорил он. — Однако разглядеть их ещё возможно, — мужик вдруг опустился на землю, опершись о неё всеми четырьмя руками, и сильно втянул ноздрями воздух. — Даже запах зверя стоит, — добавил он, прикрыв глаза так, что остались только щёлочки. — Такое амбре за шесть дней не выветрится!

— Макар следопыт, — пояснил в ответ на мой вопросительный взгляд Николай. — Один из лучших в империи.