Ух ты, искусственный… интеллект!

Ученый искренне верил в реальное, объективное существование предельно общих, абстрактных понятию. Идя логическим путем от общих к средним, а от них к частным истинам можно найти искомую истину. По убеждению Луллия, «структура любого знания предопределена первичными категориями, подобно тому, как система геометрических теорем выводится из ограниченного числа аксиом [8. С. 17]. И в помощь голове Луллий предложил т. н. «логическую машину». По нашей просьбе он покажет нам три диска: малый, средний и большой, насаженных на общую ось. Верхний — малый, в центре которого главное понятие — Бог. Средний разделен на девять секторов, каждый из которых обозначен латинскими буквами B, C, D, E, F, G, H, J, K. Нижний, самый большой в диаметре, тоже разделен на девять секторов — камер, на которых начертаны главные, по убеждению философа, понятия: благость, величие, вечность, всемогущество, премудрость, воля, праведность, истина, слава. Вращая диски, комбинируя слова друг с другом, любой (!?) человек, полагал изобретатель, может постичь тайну мироздания, получить «формулы истины», происхождение знания, имеющегося у человечества.

Наивность? Да. Утопия? Несомненно. Бытие. Природа. Социум. Объективно они находятся в движении, в росте, особенно общество. В итоге человек развивает, а порой и видоизменяет понятия, отражающие в языке мир. Вот почему иерархия понятий разума, постигающая «текучесть» бытия, не может быть раз и навсегда данной, застывшей. То содержание и смысл, которые вкладывали в понятия «праведность», «воля», «истина» и т. п. люди XIII века с течением времени и человеческого опыта видоизменялись коренным образом. «Понимание того, — пишет В. В. Шилов, — что понятие суть результат познания (развивающегося мира — О. П.), и что в науках отсутствуют некие самоочевидные «первичные» принципы» — сложилось еще очень нескоро. Так что здесь Луллий ошибся [8. С. 23].

А вот вторую задачу: обеспечение всех возможных комбинаций… понятий, мысленных «шагов», можно и должно поручить машине. Ибо человек не в состоянии работать с миллионами и миллионами сочетаний-комбинаций. Тем более, что Луллий в конце концов предложил Figura universalis, т. е. «логическую машину» уже из четырнадцати (!) кругов. В итоге на ней можно было получить 18 тысяч триллионов (18x1015) сочетаний различных понятий [8. С. 21]. Эту модель Б. О. Бурда даже назвал своеобразной моделью компьютера [10. С. 356]. Комбинаторика, последовательность логических рассуждений — ходов по строго заданным правилам, легла в основу функционирования т. н. «слабого интеллекта». Пример — шахматная компьютерная программа, которая в итоге стала выигрывать у чемпионов мира.

Наконец, на что особо и правомерно обратил внимание В. В. Шилов! «Говоря о принципиальной ошибке и указывая на наивность механицизма Луллия, совершенно упускают из вида, что третья часть задачи — принятие решения об истинности той или иной комбинации терминов… целиком и полностью является прерогативой исследователя, т. е. человека» [8. С. 23]. Вот главное во взаимоотношениях человека и искусственного интеллекта. Не случайно профессор Ю. Ю. Петрунин сделал вывод (2009 год), что «идея логической машины Луллия явилась далеким предшественником современных исследований в области искусственного интеллекта» [3. С. 359]. Оценку заслуг философа-изобретателя дала и советская философская школа: «Луллий разрабатывал методы моделирования логических операций, используя символические (курс. наш — О. П.) обозначения предельных понятий… Это привело его к разработке первой логической машины и сделало одним из предшественников комбинаторных методов в логике [16. С. 327].

Забегая вперед, следует подчеркнуть, что если математическая логика (логика искусственного интеллекта) оперирует символами, то диалектическая логика (логика человечества) оперирует смыслами, категориями. А категории есть производные от сущностей объективного бытия; они, категории, рождаются в голове человека. К сожалению, не всегда точно и объективно эти головы формулируют в понятиях, а уж тем более в категориях сущность вещей, предметов, явлений, процессов и т. д.

История логических машин (механизмов). Целая галерея последователей Р. Луллия, подвижников, мудрецов, новаторов, мыслителей предстает перед нами со страниц серьезной книги о логических машинах [См. 8]: Николай Кузанский (Кузанец) (1401–1464); Джордано Бруно (1548–1606); Георг Вильгельм Лейбниц (1646–1716); Рене Декарт (1596–1650); Френсис Бэкон (1561–1626) и др. Мы не будем останавливаться на вариациях и модификациях логических («интеллектуальных») машин образца Луллия: Джонатана Свифта; Георга Филина Харсдёрфера; Чарлз Стенхоун; Семена Николаевича Корсакова; Уильяма Гамильтона; Альфреда Слема; Уильяма Стенли Джевонса; Алана Маркванда; Генри Канингема; Джона Венна, российские изобретатели: Павел Дмитриевич Хрушов, Александр Николаевич Щукарев, Семен Николаевич Корсаков и др. Все они, к сожалению, невольно совершали ту же гносеологическую (познавательную) ошибку, которую 500 лет ранее допустил Луллий: появление новых понятий является на самом деле результатом научного поиска, итогом познания мира, а не началом познания, предпосылкой [8. С. 107]. Бытие, особенно общественное (= социальное), не есть набор математических аксиом. Изучение космоса, познание жизни идет не столько по строгому алгоритму терминов формальной, даже математической логики, сколько по законам (принципам) диалектической (материалистической) логики. Это способ движения мысли по познаваемому объекту в соответствии с принципом научной философии: «тождество мышления и бытия». А из искусственного интеллекта можно извлечь только то, что в него было предварительно заложено ЧЕЛОВЕКОМ.

… Шли годы. Трактат Р. Луллия «Ars magna generalis» — «Великое искусство» близко к сердцу принял Г. Лейбниц.

Биографическая справка

Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716) — немецкий философ, математик, языковед, юрист, изобретатель. Между этими титанами мысли пролегло четыре столетия. Новаторские идеи[17]Луллия поразили и вдохновили юного Лейбница. В 15 лет он поступил в университет и увлекся логикой и математикой. Такой синтез способствовал тому, что двадцатилетний Лейбниц в «Диссертации о комбинаторном искусстве» сделал открытия, легшие в основу математической логики. Он же в 70-е гг. XVII века изобрел счетную арифметическую машину и открыл дифференциальные и интегральные исчисления [17. С. 187]. В те же 20 лет юный Готфрид защитил докторскую диссертацию по юриспруденции.

В 1700 году Г. В. Лейбниц стал президентом созданного по его инициативе Бранденбургского научного общества, ставшего позднее Берлинской Академией наук. Являясь глубоким знатоком права, Лейбниц по просьбе Петра I разработал проекты образования и государственного управления в России [11. С. 818]. Он же побуждал российского императора создать в России Академию наук и даже составил план ее организации.

Эрудиция и широта знаний позволяет ученому добиваться успешных результатов во многих научных областях. Будучи энциклопедистом, он понимал, что «многознание» еще не признак самостоятельного познающего ума. Лейбниц не замыкался сферой чистых умозрительных размышлений. Он еще и естествоиспытатель. Наблюдая с помощью микроскопа, изобретенного в середине шестнадцатого века, за жизненными процессами в микромире, Лейбниц отходит от разъяснения их в духе механики. Он начинает тяготеть к энергетике. Энергия — сила, способствующая не только механическому движению всех вещей и процессов, но, что главное, их качественным изменениям, превращениям. Не вдаваясь в проблематику энергизма, следует заметить, что Лейбниц, как и большинство мыслителей позднего Средневековья, не поднялся выше биологического этажа эволюционной лестницы, не исследовал смысл и сущность социальных форм энергии. А это очень важно для понимания, построения и использования технологии искусственного интеллекта на благо человека, цивилизации землян.

Чем же интересен нам Лейбниц, как «веха» на пути к искусственному интеллекту? Каков был его реальный вклад в эту будущую технологию XXI века? Занимаясь серьезно математикой, достигнув в ней больших успехов, Лейбниц все больше и больше увлекается философией. В ней мыслитель видел возможность найти первоосновы всех вещей, не прибегая к чуду (сотворения? — О. П.). Ученый полагал, что сложное слагается из простых начал, вплоть до единицы (1). Но если у Демокрита атом, будучи самым первичным кирпичиком мироздания, телесен, вещественнен, то, по Лейбницу, мыслить тело неделимым, это значит идти против логики. Поэтому у Лейбница единица (1 — самое простое начало) есть духовное начало. Сначала философ называл их — «простые субстанции», «первичные» силы, а потом «окрестил» их (первичные субстанции) МОНАДАМИ (от греч. monados — единица, единое). Лейбниц был убежден, что монада — основополагающий элемент бытия. У пифагорийцев — первичное — ЧИСЛО; в неоплатонизме — ЕДИНОЕ; у Д. Бруно — ЕДИНОЕ НАЧАЛО БЫТИЯ; в монадологии Лейбница — этим элементом — ПСИХИЧЕСКАЯ активная СУБСТАНЦИЯ [17. С. 188–189]. Мы не будем глубоко заходить в грандиозную, созданную философским теоретическим воображением Лейбница систему — монадологию, систему одушевленных жизненных индивидуальностей (Гете). Это несколько затруднит наш поход к искусственному интеллекту. Нам важно подчеркнуть, что Лейбниц одним из первых философов и одним из первых математиков заложил основы «строго точной» непротиворечивой логики искусственного интеллекта» — математической логики.

«Лирическое» отступление

Логика — это наука и искусство умственных рассуждений. Это средство получения реально-теоретических результатов — ИСТИНЫ. Повторимся — это средство (и способ) достижения, решения поставленной задачи, но не сам результат. Для сравнения: логика мыслителя — это лопата у землекопа, молоток у столяра и т. п. Это инструмент. Но… Инструмент у специалистов (и умственного, и физического труда) есть, а итог труда разный как у теоретиков, так и у практиков. Почему?..

Конечно, сравнение логики (механизма, «орудия») мыслителя с лопатой труженика — землекопа не совсем корректно, ибо логический механизм умственных усилий ученого качественно отличается от орудия труженика физического труда. Но всё же общее у них в том, что как лопата есть продолжение и усиление функциональных возможностей рук человека, так и логика выступает «продолжением» и «катализатором» мозговых усилий homo sapiensa. Наконец, и «орудия» логика, и механизмы физических тружеников не остаются неизменными. Они постоянно совершенствуются. Лопата древности доросла до экскаватора, землеройной машины (в скобках заметим — благодаря умственному, творческому, новаторскому труду ученых, изобретателей). Логика древних с веками тоже качественно совершенствовалась, развивалась, но суть ее оставалась прежней: быть помощником специалисту умственного труда в его усилиях делать научные открытия, технические изобретения, рацпредложения. Повторимся, функция логики — быть помощником человеку в его мыслительных усилиях, но отнюдь не «заменителем» человеческой головы.

Аристотель, отец аналитической логики — науки о строгом мышлении, понимал ее не в виде отдельной научной отрасли, а орудием всякой науки [5. С. 21], рабочим инструментом движения мысли к правильному умозаключению. В законном восторге перед философией и своим вкладом в нее, гений Античности дошел (в духе натурфилософии) до утверждения, что философия — это «такой род знания, который может быть определен, как «главная и главенствующая наука, которой все другие науки, словно рабыни, не смеют прекословить» [6. С. 16]. Понятно, что нельзя сводить всю философию Аристотеля только к логике. Но в движении к искусственному интеллекту именно она — логика формального, непротиворечащего ее законам мышления, сыграла (и играет) одну из ключевых ролей. Логика Аристотеля, обогащаемая все новыми и новыми поколениями мыслителей, продолжает служить НАУКЕ. Но, как заметил выдающийся подвижник философии Э. В. Ильенков (1924–1979), «логика давно убедилась в том, что создать формально-непротиворечивое «описание» всех логических форм («функций») мышления не так легко, как пообещать. Более того, у логики есть серьезные основания думать, что такая затея так же неосуществима, как и желание создать вечный двигатель [18. С. 302]. Но мы забежали вперед…

Вернемся в XVII век. Г. В. Лейбниц, в законном восторге от «Великого искусства» Луллия и, опираясь на его идеи, пришел к следующему выводу. Если умозрительно использовать универсальную логическую «машину» — собственную голову и опираться на непреложные «первичные истины», можно получить, точнее — логически вывести всю систему мировоззренческих знаний. На протяжении всей своей насыщенной научной жизни ученый развивал и оттачивал принципы «Универсальной науки». Он был убежден, что от этой науки «в наибольшей степени зависит благополучие человечества» [3. С. 336]. Да, не зря детская энциклопедия «Все обо всем» в ответ на вопрос «Кто такие философы?», несколько иронично разъясняет: «Философы — это мудрецы, размышляющие над тем, как сделать человека счастливым» [19. Т. 9. С. 174].

В чем же суть «Универсальной науки» Лейбница? Если почитать многочисленные статьи философа, то в них явственно проявляется процесс поиска первоосновы Бытия. А для решения этой грандиозной, даже амбициозной задачи Лейбниц глубоко изучает историю философии — от античности (Аристотель) до его времени (Р. Декарт и др.). Он выясняет, что мыслители практически одинаково объясняли первоматерию, как «делимую до бесконечности, лишенную формы и движения». Но первоматерия приобретает форму от… движения, а движение получает от духа. И далее, как мы уже писали, Лейбниц переходит к «Монадологии» [17. С. 188]. Но нам важно заострить внимание читателя на теорию познания философа, на его труд «Новые опыты о человеческом разумении». Пусть никого не смущает используемый мыслителем термин «опыт». Лейбниц не стремится создать опытным путем логическую («интеллектуальную») машину, вынесенной за пределы головы. Нет, великая цель ученого не просто получения пусть новых знаний, а «выработка общего формального метода, позволяющего получать таковые, нахождение не просто решения частных задач, а общего метода их решения» (курс. наш — О. П.) [8. С. 31].

Для историков искусственного интеллекта небезынтересна дискуссия Лейбница с английским философом, экономистом, политическим писателем Джоном Локком (1632–1704). Д. Локк тяготел к материализму. Именно он сформулировал классическую (прежде всего для психологов) формулу: «Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах». Немецкий философ согласился с этой «аксиомой», но с оговоркой — «кроме самого разума» [3. С. 338]. Это уточнение очень в духе Лейбница. Он не согласен с Локком в том, что истинное знание возникает только из ощущений по двум причинам. Первая, как остроумно замечает Лейбниц, заключается в том, что, хотя животные имеют органы чувств совершеннее, чем у человека, но почему-то люди охотятся на зверей, а не наоборот [17. С. 190]. А вторая вытекает из того, что именно в разуме, в голове, через умственные усилия, возникают новые теоретические знания. Ощущения (чувства) важны для познания, но они — «стимул к тому, чтобы ум начал искать истину самостоятельно в себе самом» [Там же с. 190]. Искать не извне, не с помощью, находящейся вне головы технического устройства, а «внутри» головы. Если перевести размышления выдающегося немецкого философа на понятийный аппарат технологии искусственного интеллекта, то голова (= мозг) ученого — это центральный процессор[18], проще говоря — собственный вычислитель без периферийного оборудования.

Смотрит Георг Вильгельм Лейбниц из далекого XVII века и качает головой: «Уважаемые потомки! Я же в своем сочинении «Об универсальной науке или философском исчислении» писал: «Если бы существовал какой-то точный язык, (называемый некоторыми Адамовым языком) или хотя бы истинно философский род писания, при котором понятия сводились к некоему алфавиту человеческих мыслей, тогда все, что выводится разумом из данных, могло бы открываться посредством некоторого рода исчислений, наподобие того, как разрешают арифметические или геометрические задачи» [Цит. по 8. С. 31].

Лейбниц в течение многих лет развивал и шлифовал основные принципы формальной непротиворечивой логики. Комбинаторная логика Лейбница — это раздел математической логики. Ее метод — метод математического анализа понятий — аксиом, оперирования ими, использование всех способов разложения заданного числа первозданных непреложных истин на составные части. Практически философ и математик стремился найти универсальный алгоритм точного непротиворечивого вывода из данных посылок. Другими словами, открыть такой метод, который даст возможность каждому самостоятельно мыслящему ученому усвоить этот метод и решать фундаментальные научные проблемы. Как пишет В. В. Шилов, «Луллиево искусство перерастает у Лейбница в грандиозный проект универсального исчисления» [8. С. 31]. Фактически ученый талантливо продолжил «реформаторское» отношение к логике — создание исчислений разума». Идея о создании исчислений разума не была, однако, воспринята современниками [20. С. 344]. Более того, «математизацию» логики восприняли более чем прохладно Кант и Гегель. Выдающиеся философы полагали, что формальная логика — это не алгебра, с помощью которой можно обнаруживать скрытые истины. Формальная логика не нуждается, дескать, ни в каких новых изобретениях. По этой причине профессор М. М. Новоселов (1931–2019) писал еще в 1983 году, что они оценили математическое направление в логике как не имеющее существенного применения [16. С. 318] в теории познания.

А сторонники логицизма были уверены, что чисто умозрительным путем, силой логического мышления можно добывать все истины. Они убеждены, что математические истины независимы от объективной реальности, что они «истинны во всех возможных мирах» [3. С. 321]. Поэтому нет ни необходимости, ни возможности находить их опытным путем с помощью эксперимента. Однако выдающийся российский математик Николай Иванович Лобачевский (1792–1856), переходя с геометрии Евклида на плоскости к геометрии объемных тел, пришел к выводу, что «истинность геометрии может быть обоснована опытом» [Там же. С. 348]. Развитие самой математической логики привело ученых-математиков к парадоксальному выводу: «наиболее фундаментальные разделы математики (например, арифметика) несводимы к логике» [Там же. С.350]. В 1931 году логик и математик Курт Гедель (1906–1978) доказал т. н. теоремы о неполноте… Из них следует, что «не существует полной формальной теории, где были бы доказуемы все истинные теоремы арифметики» [11. С. 329].

И все-таки, возвращаясь к Лейбницу, необходимо подчеркнуть, что, несмотря на скепсис Канта, Гегеля, математическая логика — одна из основ экспериментально-математического естествознания, все больше и больше заявляла о своей нужности и полезности. В том числе и в вопросах «механизации мышления». Развивающийся капитализм остро нуждался в экономической техно-технологической основе на базе точных наук. И хотя выразить в каком-либо едином языке «многоцветие» всех содержательных истин невозможно, вклад Лейбница в теорию математического анализа, в учение о теории вероятности несомненен [5. С. 181–182]. Отдавая должное научному подвигу Г. В. Лейбница, Норберт Винер (1894–1964), «отец Кибернетики», писал: «Если бы мне пришлось выбирать в анналах истории наук святого — покровителя кибернетики, то я бы выбрал Лейбница. Философия Лейбница концентрировалась вокруг двух основных идей, тесно связанных между собой: идеи универсальной символики и идеи логического исчисления» [Цит. по 8. С. 31]…

В историю появления искусственного интеллекта незаслуженно умаляется вклад А. А. Богданова.

Биографическая справка

Богданов Александр Александрович (1873–1926), русский философ, культуролог, экономист, публицист. По образованию врач. Настоящая фамилия — Малиновский. Как революционер, «заклятый враг всякой реакции и буржуазной реакции в частности» (Ленин) [21. Т. 18 С. 346]; преследуемый царской охраной, имел и другие псевдонимы: Вернер, Максимов, Рядовой, Иванов, Рахметов (!), Рейнерт, Сысойка [Там же. Справочный том, ч. 2, с. 418]. С юных лет в революционном движении — сперва народоволец, а с 1896 года член социал-демократической партии. На взгляды юного Богданова огромное влияние оказал Маркс. В 1903 году примкнул к большевикам; в 1905–1907 гг. — руководитель большевистской военно-технической группы. Но в 1909 году был исключен из большевистских рядов за фракционную деятельность. Во время первой мировой войны (1914–1918 гг.) занимал интернационалистскую позицию. После Октябрьской революции был членом Коммунистической академии, участник организации «Пролетарского университета». С 1918 года — идеолог Пролеткульта[19]. Но с 1921 года полностью посвятил себя естественно-научным исследованиям и в частности — проблеме старения человека — геронтологии. Выдвинул гипотезу о том, что можно замедлить старение человека, если ему переливать кровь молодых. С 1926 года директор первого в мире Института переливания крови. Как человек исключительной честности, первым поставил на себе опыт по замене крови. Умер в результате эксперимента.

Каков же вклад А. А. Богданова в теорию, а следовательно — и в практику искусственного интеллекта? На первом месте здесь стоит капитальный труд ученого «Тектология», над которой он работал в 1912–1922 гг. Тектология — от греч. tektainomai — строить, созидать, или, как ее называл Богданов, «Всеобщая организационная наука». Название этой работы российского ученого вроде бы даже словесно повторяет труд Лейбница «Универсальная наука», но… Но если немецкий мыслитель уповал на теоретическую (фактически — на формальную, математическую) логику познающего мышления, то Богданов вместо сугубо умственных умозаключений на первое место ставил практику человека, естественно-научный опыт. Теоретическое утверждение должно подтверждаться опытным путем, «экспериментом», даже открытия философии.

Как мыслитель Богданов прошел несколько стадий своего «методологического» развития. В конце XIX века он — «естественно-исторический» материалист («Основные элементы исторического взгляда на природу» — 1899 г.). Потом увлекся энергетизмом В. В. Оствальда, написав в 1901 г. работу «Познание с исторической точки зрения». Следующим эволюционным шагом Богданова стал переход на механизм, на его теоретические основы. Опираясь на учение Э. Маха[20], создал т. н. философию эмпириомонизма. Это был вариант позитивизма, т. е. однобокое преувеличение роли науки (особенно естествознания) в прогрессе общества; стремление стать над материализмом и идеализмом; поиски т. н. «третьего пути» в философии; сведение философии к естественным наукам, подчинение ее только «научному», т. е. опытному познанию. В итоге Богданов попытался примерить противоречия («нестыковки») эмпириомонизма, отрицая философию (в т. ч. и диалектического материализма) в ее традиционном понимании. Начиная с 1912 года, А. А. Богданов упорно и систематически трудился над теоретическими основами науки наук — «Всеобщей организационной наукой» [16. С. 57]; [3. С. 82]. Именно в ней, в «Тектологии», Богданов высказал идеи, предвосхитившие некоторые открытия на пути к искусственному интеллекту. Но сначала отвлечемся на теоретические представления Богданова о социализме.

Как революционер Александр Александрович мечтал о счастливом социалистическом будущем. И не только мечтал, но и сочинял его контуры, его технологические, «научные» — по его представлению, основы. В 1908 году печатается художественно-фантастический роман Богданова «Красная Звезда» — Марс. Цивилизация марсиан далеко опередила земную. Марсиане могли бы вооружить революционеров Земли супероружием — бомбой из расщепляющихся элементов группы радия[21]с тем, чтобы свергнуть власть эксплуататоров. А чтобы сориентировать землян, к чему они должны стремиться, Богданов решил показать социализм в действии. Для этого он отправляет героя своего романа Леонида Н (Лэнни) на Марс. Здесь марсиане устраивают пришельцу с Земли экскурсию по Красной Звезде. Чтобы лучше понять смысл и назначение «Тектологии», — науки, лежащей, по убеждению Богданова, в основе всех (!) организационных действий по управлению обществом (и мышлением — О. П.), следует проследить за его футуристическими прогнозами будущего. На Марсе социализм, точнее — реализованная (по-богдановски) «идеальная модель социализма». Давно ликвидирована и забыта частная собственность на средства производства и на его продукты. Все производство осуществляется по строго рассчитанному — на гигантских счетных машинах — плану. Личные потребности удовлетворяются полностью; они не регламентируются, ибо каждый марсианин уже достаточно разумен, чтобы не хотеть лишнего. Тут полное равновесие и организационное противостояние хаосу, т. е. отсутствие противоречий, никаких конфликтов. А если появляются «пережитки капитализма», химия — опять же наука — их безболезненно устраняет. Труд марсиан легок и необременителен. Тут все делают машины, а марсиане их только контролируют. И все это согласно принципу экономии сил, средств и времени. Таков «социализм» Богданова в кратком тезисном изложении Э. В. Ильенкова [22. С. 63–67].

Александр Александрович художественным языком рисовал вовсе не карикатуру на социализм[22]. Нет, он был ему искренне предан, но как … утопическому идеалу. От Маркса он взял научно-обоснованный каркас: общественная собственность на средства производства; отсутствие эксплуатации; плановость хозяйства. Богданов, как и все деятели революционного движения, не без основания полагал, что путь к социализму (светлому будущему), лежит через политическую борьбу, через свержение власти буржуазии. А для этого надо вооружить революционеров самой современной, с его точки зрения, философской наукой — эмпириокритицизмом («критика опыта»). Эмпириокритики: физик Мах — «задача науки — описание комплекса ощущений»; философ Авенариус — «жизнь есть биологическая экономия». Их последователи полагали основным законом познания «Экономия мышления» и выдвигали требование нейтральности философии. Какой, к примеру, является математика.

А. А. Богданов взял у эмпириокритицизма идею нейтральности «элементов» опыта (т. е. ощущений). Но если у эмпириокритиков физический ряд элементов опыта автономен по отношению к психическим ощущениям («элементам»), то Богданов — «все есть …организованный опыт». Он, опыт, монистичен, един, отсюда «эмпириомонизм». Что такое физический мир? В интерпретации Богданова, есть коллективный и социально организованный опыт, а психический мир — тоже опыт, но организованный индивидуально. Все есть единый мир опыта[23], который и есть содержание для единого познания. Анализируя психику с позиций энергизма, Богданов считал, что на место неизвестного физического (!) или физиологического (!) факта (энергии?) всегда можно подставить факты (энергию?)… психического. И наоборот (!), т. е. свести материальное к идеальному. Наконец, что важно понять в эмпириомонизме: общественное бытие отождествляется (сливается) с общественным сознанием [3. С. 815]. «И что? — скажет читатель. — Это так важно для технологии искусственного интеллекта?» Очень важно, но всему свое время!

Методология Богданова была положена им в основу своего главного теоретического труда — «Всеобщая организационная наука». Именно в «Эмпириомонизме» ученый-естественник Богданов сформулировал три основных принципа[24]своей «Тектологии»:

— равновесие;

— экономия;

— организация.

Равновесие — это базовая ключевая категория эмпириокритиков, эмпириомонистов. «Оказывается, что вся бесконечная Вселенная стремится к равновесию. И история человечества, история социальных организмов (народов, стран, государств и цивилизаций) устремляется туда же, жаждет равновесия» [2. С. 73]. А ведь действительно компьютер, как и вся технология искусственного интеллекта, не могут функционировать без равновесия, не терпят противоречивых, противоположных команд, поступающих на вход. Смогли бы гигантские счетные машины помогать марсианам работать по плану, если им вводить взаимоисключающие данные? Этот принцип — принцип равновесия, выдвинутый в качестве цели, идеала, к которому стремится (!?) Бытие, был выдвинут на рубеже XIX–XX вв. Кризис прежних физических представлений о мире (= оказалось, что «кирпичик» мироздания атом — делим). И кризис в физике бумерангом отозвался по методологии познания: «Материя исчезла, остались лишь математические уравнения!». До компьютеров, Интернета, Искусственного интеллекта еще далеко. А для цифровой экономики равновесие реально необходимо, оно по умолчанию является условием её «жизни». Но в философии категория «равновесие» (застой) антипод категории «противоречие» (развитие).

Экономия — верховный принцип космоса и… мышления по убеждению эмпириокритиков — позитивистов. Везде экономия — в природе, в биологической жизни, в человеческом обществе. Разве можно возразить против требования экономии денег и даже экономии мысли, когда речь идет об алгоритмическом, не терпящем противоречия и лишних затрат машинного, механическом времени при решении вычислительных и формально непротиворечивых логических задач? Принцип «экономии мышления» или правило наименьшей траты сил иногда еще называют требованием «простоты». Но это опять же противоположно диалектико-материалистическому принципу движения к истине. И если он применим и даже полезен в работе машин, механизмов, то исследованию жизненных, особенно социальных процессов, он не помогает и даже мешает.

Организация — принцип, ориентирующий мышление исследователя не на процесс познания, а на сиюминутное состояние бытия общества, на итоги научного опыта. «Наиболее адекватным такой логике Богданову кажется мышление и деятельность инженера-конструктора… он организует готовые детали в некоторую систему… И на людей такой инженер-конструктор столь же естественно смотрит, как на детали, входящие в создаваемую им конструкцию» [22. С. 87], в «изобретаемый» социальный организм. Обожествление техники, технической науки, технологических естественно-научных иллюзий составляет основу позитивизма ХХ века, постпозитивизма XXI века. А это прямой путь к обожествлению искусственного интеллекта, чем грешат многие талантливые почитатели сегодняшней (первая половина XXI века) перспективной цифровой экономики.

Как ученый — естествоиспытатель, А. А. Богданов пытался запрячь в колесницу обществознания коня (диалектический материализм Маркса) и трепетную лань (эмпириокритицизм Маха-Авенариуса). В политике сидеть на двух классово противоположных стульях невозможно. Эмпириомонизм и основанная на нем методологическая база «Тектология» — не философская наука. Впоследствии сам Богданов это признал. Как не выступают новыми «философиями» кибернетика, синергетика.

В 2009 году вышел документальный фильм «Трансцендентный человек» — о Раймонде Курцвейле, крупном ученом — изобретателе в области искусственного интеллекта. Вот Курцвейл в позе мыслителя стоит на берегу океана: «Я думаю о том, как много вычислений (курс. наш — О. П.) в океане. Все эти молекулы воды взаимодействуют друг с другом. Все это — вычисления»[25]… В размышлениях Курцвейля — «философия» вычислительного пантеизма; почтение к природе как к проявлению универсальной машины, алгоритмической имманентности [Зарисовка Марка О'Коннела. См. 23. С.87–88].

А. А. Богданов не изобретал технических устройств в помощь голове. И все же многие ученые, прежде всего российские, указывают на его значительный вклад в концепцию, в теорию искусственного интеллекта.

Его принципы прекрасно работают на «благо» кибернетики, на благо работающих математически точных машин — компьютеров. В советское время (1983 год) подчеркивалось, что «некоторые положения тектологии предвосхитили идеи кибернетики»: «принцип обратной связи», «идеи моделирования» и др. [16. С. 57]. В постсоветской России (2009 год) о роли «Тектологии» писалось шире: об иерархии и классификации систем и способах их поддержания; об обратной связи; гомеостазе; моделировании; широких аналогиях; перенос методов из одних систем в другие и пр. Идеи тектологии были позднее развиты в общей теории систем, в кибернетике и концепциях научной организации труда [3. С. 82]. Тектологическое мышление характерно «именно тем, что обобщает и объединяет все специализированное, берет для себя материалом всевозможные элементы природы и жизни, чтобы их комбинировать (курс. наш — О. П.) и связывать одними и теми же методами, по одним и тем же законам» [Цит. по 3. С. 661].

Итак, философско-логическая дорога к искусственному интеллекту началась с узкой тропинки Р. Луллия и его последователей по созданию «Логических машин». Через четыреста лет эту тропу расширил Г. В. Лейбниц своей умозрительной «Универсальной наукой», заложив основы математической логики. Но не одной математикой жив искусственный интеллект. «Всеобщая организационная наука» А. А. Богданова (начало ХХ века) предвосхитила многие принципы систем управления — кибернетики, расширяя дорогу уже к технологиям искусственного интеллекта.

Литература

1. Новый Завет. Российское Библейское общество. — Москва, 1994. — 427 с.

2. Эвальд Васильевич Ильенков / Э. В. Ильенков; [под ред. В. И. Толстых]. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. — 431 с.: ил.

3. Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. Ред. колл. А. А. Гусейнов, В. П. Лекторский, В. В. Миронов и др. Сост. П. П. Апрышко, А. П. Поляков, Ю. Н. Солодухин. — 8-е изд., дораб. и доп. — М.: Республика; Современник, 2009. — 846 с.

4. Философский энциклопедический словарь / М.: ИНФРА-М, 2006. — 576 с.

5. Краткий философский словарь. Под ред. А. П. Алексеева. Изд. 2-е, перер. и доп. — ПБОЮЛ М. А. Захаров, 2001. — 496 с.

6. Миронов В. В. Философия с иллюстрациями: учебник. — Москва: РГ — Пресс. 2021. — 432 с.

7. Шредингер, Эрвин. Анатомия разума: об интеллекте, религии и будущем: [пер. с немец.] / Эрвин Шредингер. — Москва: Родина, 2020. — 208 с.

8. Шилов Валерий Владимирович. На пути к искусственному интеллекту: Логические машины и их создатели. Изд. 2-е, стереотип. — М.: ЛЕНАНД, 2019. — 248 с.

9. Словарь иностранных слов, (около 10 000 слов). — СПб.: ООО «Виктория-плюс», 2007. 816 с.

10. Большая книга одесского юмора / Сост., общая ред. и предисл. Валерия Хайта. — Москва, Издательство «Э», 2016. — 928 с.

11. Большой Российский энциклопедический словарь / Большая Российская энциклопедия, 2003. — 1888 с.

12. Эвальд Васильевич Ильенков / Э. В. Ильенков; [под ред. В. И. Толстых]. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. — 431 с.: ил.

13. Паламарчук О. Т. В поисках истины // О. Т. Паламарчук. — Краснодар: Изд-во Кубанского социально-экономического института, 2015. — 196 с.

14. Наука и жизнь. Журнал.

15. Велтистов, Евгений Серафимович. Приключения Электроника. Электроник — мальчик из чемодана: фантастическая повесть / Е. С. Велтистов; худож. Е. Мигунов. — М.: РОСМЭН, 2022. — 224 с.: ил.

16. Философский энциклопедический словарь. / Гл. редакция: Л. Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалев, В. Г. Панов. М.: Советская энциклопедия, 1983. — 840 с.

17. История философии: учебник для высших учебных заведений / под ред. В. П. Кохановского, В. П. Яковлева. — Изд. 7-е. — Ростов н/Д: Феникс, 2011. — 731 с.

18. Ильенков Э. В. Об идолах и идеалах. М., Политиздат, 1968. 319 с.

19. Всё обо всём. Популярная энциклопедия для детей. В 10-ти тт. / Компания «Ключ С». Философское общество «Слово». Центр гуманитарных наук при факультете журналистики МГУ им. Ломоносова. — М.: 1993–1994 г.

20. Современный философский словарь / Под общей ред. В. С. Кемерова и Т. Х. Керимова. 4-е изд., испр. И доп. — М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2015. — 823 с.

21. Ленин В. И. Полн. Собр. Соч.: в 55 тт. — М.: Политиздат, 1965–1975.

22. Ильенков Э. В. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма.: (Размышления над книгой В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»). — М.: Политиздат, 1980. — 175 с.

23. О’Коннелл, Марк. Искусственный интеллект и будущее человечества / Марк О’Коннелл; [пер. с англ. М. Кудряшова]. — Москва: Эксмо, 2019. — 272 с.

24. Расторгуев С. П., Чибисов В. Н. Цель как криптограмма. — М.: Изд-во «Авторская книга», 2014. — 432 с.

Очерк III. Рождение искусственного интеллекта!

Искусственный ещё не значит искусный. Он может быть и не творческий.

В 40-х годах ХХ столетия произошло то, к чему человечество стремилось столетиями: появился реальный материальный носитель искусственного интеллекта — ЭВМ (электронная вычислительная машина), или компьютер (вычислитель). Именно в этой точке истории, точке «рождения» компьютера, окончательно сошлись два пути, ведущие к искусственному интеллекту: технико-эмпирический и философско-логический. Их встреча знаменовала собой, что наконец-то сбывается вековая мечта человека — изобрести, создать себе искусственного помощника в умственно-вычислительных действиях. Причем не только в математических исчислениях, но и в строго логических построениях. Что любопытно и даже парадоксально: шли к одной цели теоретики-философы и инноваторы-практики, чтобы тут же разделиться «на два лагеря, которые, — полагал Дональд Мичи, — можно описать как философско-теоретический и технологически-эмпирический» [1. С. 148]. Что же их разделило? «Практики» считали, что машина может овладеть способностью… мыслить. «Теоретики» отвергали эту возможность. Кто же прав?.. Дискуссия между ними шла весь ХХ век, перекинулась в XXI век. К тому же теоретики сами разделились на сторонников формально-математического направления и приверженцев материалистической диалектики.

В появлении компьютера выдающаяся роль принадлежит Алану Тьюрингу.

Биографическая справка

Алан Мэтисон Тьюринг (1912–1954), английский математик; основные труды были по вычислительной математике и математической логике. С юности был влюблен в математику, в ее великую эвристическую силу, в ее возможности и, помимо его воли, заблуждения. Еще в 1936–1937 гг. предложил концепцию «вычислительной машины» — т. н. «машину Тьюринга». Концепция была основана на открытом ученым «абстрактном эквиваленте алгоритма»[26]. Разработал несколько типов цифровых вычислительных машин (ЦВМ), или логических вычислительных машин (ЛВМ). Во время Второй мировой войны А. Тьюринг, будучи шифровальщиком, создал дешифровальную машину, которая помогала взломать секретный код основной шифровальной машины «Энигма» гитлеровской Германии. Это, как пишут английские источники, «изменило весь ход Второй мировой войны» [См. 1. С. 4]. Почему-то стыдливо умалчивая, что на Советском фронте фашистская Германия потеряла 603 дивизии, в то время как на Западном фронте 178 дивизий или в 3,3 раза меньше. Но мы нисколько не умаляет личный вклад Алана Тьюринга в победу над фашизмом в 1939–1945 гг.

Алан Мэтисон Тьюринг умер в 42 года. Бытует легенда, что причиной смерти стало надкушенное яблоко, отравленное цианидом [2. Ч. 1. С. 289].

Как бы там ни было, Алан Тьюринг уже в 24 года пришел к выводу, что для автоматизации процедур исчислений, а также для логических размышлений необходим алгоритм, т. е. такой способ решения задач, который строго предписывает, в какой последовательности и как получить результат на основе однозначных исходных данных.

Если алгоритм найден, процесс автоматизируется. На основании этого открытия (математического) был сделан решающий шаг по созданию человеком себе помощника в вычислениях — первые ЭВМ. Точнее, по наделению машины способностью математически «мыслить».

Прежде чем двигаться дальше по пути совершенствования машин-автоматов, помогающих (но не заменяющих) человеку в его математических исчислениях или логических рассуждениях, необходимо сделать ряд уточнений:

— алгоритм мыслительных действий человека и алгоритм вычислений машины при решении аналогичных математических задач подчинены одним и тем же законам формальной математической логики;

— качественное отличие действий человека, к примеру, на компьютере и его же работы с арифмометром заключается в том, что последний функционирует на ручном (машинном) приводе, потребляя мускульную энергию человека, а ЭВМ — на электрической энергии;

— наконец, электронный вычислитель — компьютер — «решает задачи сам» в отличие от простого арифмометра.

«А вот и неправда, — скажет дотошный читатель, — чтобы компьютер заменял человека в его умственных вычислениях, в него, в компьютер, надо ввести соответствующую программу (алгоритм) последовательных шагов-действий!». Тем более, что даже известная вычислительная машина Н. Бэббиджа (1791–1871) — грандиозный калькулятор с механическим приводом, для своей работы уже требовала программу. А ведь признанный математик, инженер Чарльз Бэббидж начал над ней работать еще в 1822 году. Его аналитическая счетная машина состояла из 25 тысяч механических деталей. Согласно расчетам, такой механизм, способный хранить тысячу пятидесятичных чисел, имел бы длину… более тридцати метров. Мы уже писали, что дочь лорда Байрона Ада Лавлейс — математик, написала для этой машины алгоритм-программу, предварительно составив подробное описание этой аналитической машины. Свой проект машины, предназначенной для вычисления значений многочленных функций, Бэббидж так и не смог завершить. Но его детище по праву считается прообразом вычислительных машин на электронных лампах 50–60-х гг. прошлого века [4. С. 55].

1 сентября 1939 года грянула Вторая мировая война. И в эти же грозные годы появляются первые электрические вычислители: октябрь 1939 года — американский компьютер Атанасова — Берри; май 1941 года — немецкий Z3; декабрь 1943 года — британский «Колосс». Справедливости ради надо сказать, что первую модель вычислительных машин создал немецкий изобретатель К. Цузе, в которую были заложены: двоичная система исчисления; форма представления чисел с «плавающей» запятой; трехадресная система программирования; наконец, использование перфокарты, изобретенной еще Ч. Беббиджем. Вначале эти машины либо не были полностью электрическими, либо имели узкое назначение.

Картина качественно изменилась с появлением в 1946 году ЭНИАКа — «Электронного числового интегратора и вычислителя» в США. Разработан и построен американскими учеными Джоном Мокли (1907–1980) и Джоном Эккертом (1919–1995). Об этом изобретении следует рассказать поподробнее, ибо в нем были использованы и последние достижения математической логики, и новейшие разработки электронных вычислительных машин. В основу ЭВМ легли принципы, сформулированные еще в 1945 году Джоном фон Нейманом, американским физиком и математиком. Развивая идеи все того же Ч. Бэббиджа, Нейман обосновал, что компьютер — это совокупность (единство частей) по обработке информации, управлению, памяти и ввод-вывод ее.

ЭНИАК, утверждает Клиффорд Пиковер (р. 1957) — ученый, изобретатель, популяризатор науки, автор более 50 книг и 700 патентов на изобретения: «Это устройство стало одним из первых электронных перепрограммируемых (курс. наш — О. П.) цифровых компьютеров». Изначально создавался для армии США, главное его применение было связано с разработкой водородной бомбы. Машина, имевшая более 17 тысяч электронных ламп и почти пять миллионов соединений, спаянных… вручную, проработала с 1946 года до октября 1955 года (в 1995 году, менее чем полвека спустя, бывший 30-тонный ЭНИАК разместился на одной интегральной схеме). Вокруг ЭНИАК в Америке развернулась шумная журналистская кампания: «Механический мозг расширяет человеческие горизонты»; «Калькулятор посрамил человека»; «Новая эпоха в сфере человеческой мысли» [4. С. 91].

Историческая справка. СССР

29 августа 1950 года Л. Берия записал в своем дневнике: «Надо немедля активизировать большие работы по электронным Математическим машинам. Мне докладывают, что в США есть уже 8… Математических машин… Дело новое, но ясно, что надо его немедля двигать, мы уже и так отстали… Говорят, это настоящая революция в прикладной математике, очень упрощающая работу физиков» [5. С. 117] (в их усилиях по «обузданию» ядерной энергии — О. П.).

В СССР первой ЭВМ, получившей личный регистрационный номер, была создана инженерами Исааком Бруком и Баширом Рамеевым. Компьютер Агат-4 с монитором на базе телевизора «Шилялис» [6].

1950 год — важная веха на пути к реальному появлению искусственного интеллекта. Это время многие специалисты по истории искусственного интеллекта называют Рубиконом, перейдя который человечество пошло к искусственному помощнику с нарастающим ускорением. В 1950 году Алан Тьюринг опубликовал в журнале «Mind» («Разум») статью «Computing Machinery and Intelligence» — «Вычислительная машина и разум»[27]. В ней ученый высказал мысль, что если бы компьютер вел себя (в разговоре) как человек, то его можно было бы назвать разумным. Для проверки «разума» машины Тьюринг предложил оригинальный тест — так называемую «игру в имитацию». Смысл ее в следующем: человек-экзаменатор через печатное устройство (голосовой компьютерной связи еще не было) тестирует… компьютер и другого человека. Все они находятся в разных помещениях. «Экзамен» ведется в письменном виде. Получив ответы и от испытуемого человека, и от испытуемого компьютера, который «прикинулся человеком», экзаменатор должен определить, где на вопросы и как отвечал компьютер, а где человек. Программа компьютера составляется, во-первых, согласно заданной теме (к примеру, «Искусство»), а, во-вторых, так, что компьютер может, как «испуганный» студент, специально ошибаться.

Итак, если после изучения ответов экзаменатор не сможет отличить ответы человека и ответы компьютера (who is who), то компьютер прошел тест и показал себя разумным. К. Пиковер не без иронии приводит высказывания французского философа Дени Дидро (1713–1784): «Если бы нашелся попугай, способный отвечать на любые вопросы, я без колебаний назвал бы его разумным существом». И далее Пиковер спрашивает: «Можно ли считать разумными создания, способные «думать», запрограммированные должным образом компьютеры?» [4. С. 95]. Тестирование человека компьютером, чтобы убедить homo sapiens, что компьютер тоже мыслит, до сих пор вдохновляет одержимых идеей машинного мышления. До сих пор ежегодно проводится т. н. «Конкурс на премию Лёбнера». Специалисты состязаются в разработке программ, чтобы наилучшим образом пройти тест знаменитого Тьюринга. Не обходится и без курьезов. Программисты используют неожиданные хитрые приемы, свойственные живым людям: опечатки, вопросы судьям, шутки, даже изменение темы беседы. Пиковер приводит пример того, как в 2014 году разработанный программистами из России и Украины робот-собеседник прошел тест, представившись тринадцатилетним мальчиком Женей Густманом[28][4. С. 95].

И все-таки идея Тьюринга о проверке «разума» машины оказалась достаточно плодотворной. Еще в 1947–1948 гг. ученый размышлял, «как оценить число переключательных и соединительных элементов человеческого мозга (курс. наш — О. П.), чтобы получить требования к простейшему моделированию» [1. С. 147]. Спустя 70 лет (2014 год), американские ученые Д. Чёрч и Р. Юсте писали: «Мы возлагаем большие надежды на новые разработки по регистрации, управлению и расшифровке языка мозга (курс. наш — О. П.) — электрических импульсов, которыми обмениваются нейроны» [8. С. 12]. Приведя цитату из раздумий Тьюринга, Дональд Мичи, британский исследователь искусственного интеллекта (1923–2007), указывает, что мысли Тьюринга гораздо глубже чисто механических компьютерных задач и выходят на философскую проблему: «при каких обстоятельствах пришлось бы вообще согласиться с притязанием машины на мышление» [Цит. по 1. С. 147–148]. Об этих «машинных притязаниях» речь пойдет более подробно во Второй части настоящей книги. А сначала перенесемся в пятидесятые годы прошедшего столетия.

1948 год. В свет выходит работа Н. Винера (1894–1964) «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине». Кто такой Норберт Винер?

Биографическая справка

Норберт родился в 1894 году в еврейской семье. Настоящий «вундеркинд». В семь лет свободно читал. В девять лет увлекся дарвинизмом; школу закончил, когда ему было 11 лет; в 14 лет — вуз. Девятнадцатилетним юношей защитил докторскую диссертацию по философии математики, точнее математической логике. (Кстати, на Западе нет двуступенчатой защиты — кандидат, а потом уже доктор наук. Ученый сразу получает степень «доктор философии», а затем может претендовать на звание «профессор»). Еще учеником познакомился с трудами Бертрана Рассела (1872–1970) — английского философа, логика, математика, социолога, крупного общественного деятеля. Впоследствии Винер много работал с Расселом по вопросам использования логики в математических исчислениях. Советские исследователи отмечают, что математическое творчество Н. Винера в значительной степени определялось его увлечением теоретической физикой и биологическими науками. Его интересовали и вопросы электрической, и вычислительной техники [9. С. 83]. В годы Второй мировой войны Винер занимал открытую антифашистскую позицию. Уже тогда ученый начал разрабатывать основы науки управления реактивными снарядами. Часть его работ по Абердинскому испытательному полигону была засекречена. Умер в 1964 году.

С 1948 года Винер с головой окунулся в главную тему своей насыщенной научной жизни — Кибернетику. Ученый побывал в 1960 году в Советском Союзе. Его ждал восторженный прием. Участвовал в работе Первого конгресса Международной Федерации автоматического управления. В политехническом институте (Москва) прочитал лекцию о мозговых волнах — идеи обратной связи. Публикует несколько статей в естественнонаучных и философских журналах СССР. Для истории искусственного интеллекта важно отметить встречи «отца кибернетики» с выдающимся советским математиком Андреем Николаевичем Колмогоровым (1903–1987)[29], с другими крупными советскими учеными.

Говорят, что «От любви до ненависти один шаг!». Но в жизни бывает и наоборот: «От ненависти до любви тоже один шаг!». 1954 год. Открываю советский «Краткий философский словарь»: «Кибернетика… реакционная буржуазная лженаука (П. Ф. Юдин — 1899–1968)… отрицает качественное своеобразие различных форм существования и развития материи, сводя их к механическим закономерностям… По существу своему кибернетика направлена против материалистической диалектики, современной научной философии… и марксистского, научного понимания законов общественной жизни» [10. С. 236]. В чем же оказалась виновата кибернетика в глазах некоторых советских обществоведов догматического (сталинского) толка. Почему такие философы вместе с философской водой в кибернетике — ее притязаниями на роль новой философско-мировоззренческой доктрины [11. С. 304], — выплескивали и целое нарождающееся научное направление. Причина и в продолжающейся по инерции (1954 год) идеологической зашоренности, и в неумении (а порой и нежелании) творчески развивать философию диалектического материализма.

Но жизнь брала свое. Уже в 1958 году «Кибернетика» Н. Винера была переведена на русский язык издательством «Радио». В 1959 году при АН СССР был создан Научный совет «Кибернетика» под руководством адмирал-инженера академика А. И. Берга (1893–1979) [12. С. 131]. А в 1960 году самого отца кибернетики (с его «лженаукой») триумфально встретил Советский Союз, советские ученые страны. В 1963 году в советском «Энциклопедическом словаре» (Том 1) печатается большая статья «КИБЕРНЕТИКА», в которой подробно (для Словаря — О. П.) излагается суть этой комплексной, междисциплинарной науки, ее значение в работе вычислителей с информацией по методу обратной связи [13. С. 484–485]. Вспоминается А. А. Богданов.

Обратная связь! Поскольку кибернетика — это наука об управлении (греч. kubernёtike — искусство управления), то, по Винеру, «все разумное поведение — следствие работы механизмов обратной связи; возможно, и разум как таковой — результат получения и обработки информации» [4. С. 97]. Оставим пока за скобками убеждение, что информация — вызывает к жизни разум. Не информация сама по себе порождает разум — разовый ум человеческой личности (производное от Ума социума), а целый комплекс факторов. Но для искусственного интеллекта перспективной оказалась идея Винера о взаимодействии обратной связи с информацией, ибо «человеческий Мозг, — считал ученый, — действует наподобие электронных вычислительных машин с двоичной системой исчисления» [9. С. 209]. То есть человек (по Винеру — человеческий мозг — О. П.), как и компьютер, работает через получение информации и принятие решений на основе ее обработки. Но «отца кибернетики» нельзя уличить в примитивном «опускании» человека с его человеческим мозгом до бездумной машины, претендующей на разумность. Как бы там ни было, семена концепции реального искусственного интеллекта были брошены на нарождающуюся электронную технологическую почву. К предостережениям великого гуманиста Норберта Винера, что опасно доверять искусственному «мозгу» принимать самостоятельные, неконтролируемые человеком, решения, мы еще вернемся.

А пока есть смысл на машине времени встретиться с гением Античности Платоном, жившим 2,5 тыс. лет назад. Именно он использовал термин «кибернетика», чтобы обозначить искусство (способность) кормчего, т. е. рулевого, штурвального управлять кораблем на море. Кибернетика — искусство управления. В 1834 году вышла работа Андре-Мари Ампера (1775–1836) «Опыт о философии наук, или Аналитическое изложение естественной классификации всех человеческих знаний». В своем фактически философском труде основоположник электродинамики назвал кибернетику наукой о текущей политике и об управлении человеческим обществом. Но знал ли Н. Винер о «кибернетике Ампера»? Г. Н. Поваров считает, что «отец кибернетики» в сегодняшнем звучании термина не знал о вкладе А. М. Ампера в эту междисциплинарную науку [14]. Винер писал: «Нам пришлось придумывать хотя бы одно искусственное неогреческое выражение… Было решено назвать всю теорию управления и связи в машинах, и в живых организмах кибернетикой, от греческого «kybernёtike» — кормчий» [Там же]. Надо подчеркнуть, что на основе кибернетики родились такие науки, как теория информации; теория алгоритмов; теория автоматов; исследование операций; теория распознавания образов и пр. В целом, развитие кибернетики в теоретических и практических аспектах связано с прогрессом электронной вычислительной техники [15. С. 671–672]. Но это уже XXI век.

1956 год. Джон Маккарти (1927–2016) из Дартмудского колледжа пригласил на семинар ряд видных ученых для исследования искусственного интеллекта. Именно в 1956 году появился термин «искусственный интеллект», предложенный Д. Маккарти. И хотя участников семинара насчитывалась всего… десять человек, это была важная веха на пути к созданию новой технологии планетарного масштаба. Достаточно сказать, что во время этого мероприятия участники ознакомились с программой Logic Theorist (теоретическая логика) для автоматического доказательства теорем с помощью математической логики. Автор книг об искусственном интеллекте Памела МакКордак так пишет об участниках семинара: «Они были убеждены… что то, что мы называем мышлением, действительно может происходить вне человеческого черепа, что его (мышление — О. П.) можно изучить формальными и научными методами и что лучший инструмент для этого, помимо человека, — цифровой компьютер» [Цит. по 4. С. 105].

Однако к нему, цифровому компьютеру, еще надо было прийти. К такому, который мог бы моделировать, искусственно моделировать работу человеческого мозга[30]. Причем, только в математическом, алгоритмическом формате. Другими словами, смоделировать искусственный мозг человека. Что необходимо для этого? Создать искусственный нейрон, ибо он, — живой нейрон, — основная, базовая, фундаментальная структурная и функциональная единица нервной системы живых организмов, независимо от уровня их развитости. К примеру, у самого мелкого из многоклеточных существ — червя-коловратки число нейронов 102, или всего 100. А вот у человека 1010 [15. С. 1033], т. е. более чем 90 млрд нейронов. Как бы там ни было, ученые верили, что могут создать модель человеческого мозга, начав с простейшего — с создания искусственного нейрона. А затем уже объединить их в сеть, в искусственную нейронную «мозговую» сеть.

Искусственный нейрон — это так называемый линейный электронный блок, из которых (блоков) можно было создать модели вычислительных нейронных сетей. В 1943 году нейрофизиолог Уоррен Маккалок и логик Уолтер Питтс напечатали статью: «Логическое исчисление идей, относящихся к нервной активности». В статье рассматривались некоторые из базовых моделей, нашедших применение в нейронных сетях [4. С. 89]. Искусственный нейрон — это узел искусственной нейронной сети, являющийся упрощенной моделью естественного биологического нейрона. К объяснению функционирования искусственного нейрона подключились математики. С математической точки зрения — искусственный нейрон представляется как некоторая нелинейная функция от единственного аргумента[31], — линейной комбинации всех входных сигналов. Эта функция выполняет роль активации, срабатывания, как передаточный узел. Полученные результаты посылаются на единственный выход.

Но «один в поле не воин». Чтобы искусственный нейрон начал работать, он должен, как и биологические (живые) нейроны, объединиться с другими электронными собратьями в цепь. То есть образовать своеобразный искусственный «мозг», способный заниматься исчислениями и не только. В 1951 году Марвин Мински, ученый-когнитивист, со своим студентом сконструировал SNARC — нейросетевую машину, состоящую из 3000 электронных ламп, которые имитировали… 40 связанных между собой нейронов. Ученый использовал эту машину как устройство обучения машины, накопления ею опыта, т. е. обучение с подкреплением. Обучение систем ЭВМ «методом их собственных проб и ошибок». Здесь «ученик», т. е. программный агент, совершает множество «лишних» действий, чтобы выйти на тот алгоритм, через который система достигает цели. «При обучении с подкреплением («закреплением в памяти результативных действий» — О. П.) и системы, и машины учатся без заранее сформулированных инструкций [4. С. 99].

Забегая вперед, следует обратить внимание читателя, что обучение с подкреплением — это, по мнению энтузиастов ИИ, — создание сильного искусственного интеллекта. Такого, который превзойдет человеческий. Однако академик Арутюн Ишханович Аветисян относится к этим прогнозам-ожиданиям скептически: «Я утверждаю много лет: сильного искусственного интеллекта не существует… Сейчас (2022 год — О. П.) даже уже перестали говорить: «Ну дайте денег, и через 2–3 года мы его сделаем…». Что же касается нынешнего «искусственного интеллекта», …то это не интеллект, а машинное обучение» [16. С. 10].

Обучение с подкреплением электронной системы напоминает шаги младенца человека, входящего в большой мир общественных отношений. Уникальную и гениальную для создания искусственного интеллекта идею о «машине-ребенке» (!) высказал еще Алан Тьюринг все в той же статье в «Mind» 1950 года. Как пишет Д. Мичи, Тьюринг прозорливо указывает на безнадежность метода непосредственного программирования в машине огромного массива знаний, таких знаний-данных, чтобы машина начала выполнять поставленную перед ней задачу. Ребенок-человек и «машина-ребенок» похожи в том, что они не в состоянии загрузить сразу в свою память всех «взрослых» данных-знаний. К сожалению, гениальную по простоте идею Тьюринга «машины-ребенка» сообщество исследователей искусственного интеллекта упустили из виду; не сразу приняли эту аргументацию для обучения с подкреплением [1. С. 152]. «Машина-ребенок» Тьюринга — это этап, чтобы затем перейти к самообучающимся нейронным сетям. Думается, что вклад Алана Тьюринга в разработку теории создания и развития цифровых вычислителей, цифровой экономики еще предстоит оценить по достоинству.

На пути к созданию искусственных устройств, функционирующих на принципах биологических сетей нейронов по передаче сигналов в головном мозге, важным открытием стали, повторимся, нейронные сети. Точнее, создание на их базе перцептронного алгоритма распознавания образов. В конкретном (машинном) случае — компьютером. Перцепция (лат. perception) — непосредственное, без дополнительных устройств и «помощников», отражение органами чувств объектов действительности. В 1957 году Фрэнк Розенблатт (1928–1971) создал перцептронный алгоритм распознавания образов. Как полагают некоторые специалисты по теории искусственного интеллекта, если компьютер, а точнее объединенный в нейросеть ряд компьютеров, начинает запоминать и распознавать образы объектов мира, значит они получили … зрение.

Реплика в духе диамата

Эксперт по искусственному интеллекту Джефф Дин (р. 1968) убежден, что тот этап эволюции, на котором у животных развились глаза, стал большим шагом вперед. Теперь глаза есть и у компьютеров [Цит. по 4. С. 89]. Главное заблуждение (или нежелание понять) многих влюбленных в технологию искусственного интеллекта заключается в том, что не глаза сами по себе видят, а животное, тем более человек, видят с помощью глаз. А как же слепые, глухие люди, тем более слепоглухие, которые стали полноценными, «видящими» и «слышащими» членами человеческой цивилизации. Видящими и слышащими глазами и умами своих родных, близких, знакомых. Всех. Но это к слову…

Первые разработчики программ с двоичным кодом исчисления четко сознавали, что ЭВМ — это качественно усовершенствованный, но все же арифмометр. «Поведение» компьютера фактически детерминировано материалом (электронной начинкой), потребляемой энергией (электричество) и программным — алгоритмическим обеспечением. Если создававшиеся ранее человеком машины и механизмы «работали» с веществом и энергией, на выходе у них появлялись новые вещественные продукты, то компьютер «работает» с информацией. Он получает на входе «пищу» — информацию и выдает на выходе «продукт» — информацию[32][17. С. 287]; [18. С. 5]. В своей книге «Человеческое использование человеческих существ» (1950 год) Н. Винер полагает, «что общество можно понять только путем изучения его информационных посланий и средств…» [Цит. по 4. С. 97].

Перцептронный алгоритм распознавания образов Ф. Розенблатта состоял, по-видимому, из одного слоя нейронной сети. Но опыт использования перцептронов быстро подсказал необходимость создания нейронных сетей с сотнями, а с появлением полупроводников — тысячами слоев.