Твоя не любимая

Беспощадное чудовище клюнуло. Не этого ли я хотела… а он ему все равно моя развалившаяся на части жизнь, моя судьба которая его все это время не волновала…точнее волновала только для того чтобы превратить ее в ад.

Услышала его голос и стало тяжело дышать, как будто все тело пронизывает током остро и болезненно. И никакой другой реакции. Словно не прошли годы. Словно не выстилает глаза ненависть.

Но какая-то часть меня помнит и хорошее…помнит каким он был. Помнит как ласкали его руки, сколько наслаждения они дарили, как целовали его губы, какие нежности он шептал мне на ухо и называл своей Крошкой. «Крошечка моя» шептал и медленно входил в мое тело так чтоб я орала от наслаждения. Или «крошкааа, я тебя сейчас разорву» и вещи в лохмотья падали на пол.

- Что такое? Почему молчишь? Оглохла?

- Нет…

- Что нет? Голос услыхала и думала бросить трубку?

- Нет, не думала.

- Ну и правильно. От меня все равно никуда не денешься. Что делала в эти дни?

Смешно. Действительно смешно. Можно подумать ему это надо что я делала. Плакала. О дочке думала…от боли корчилась. Вот что делала.

- Ничего не делала. Ждала твой звонок.

- Реально? – засмеялся, не верит. А зря. Я хотела, чтоб он позвонил и даже боялась, что этого не случится.

- Реально.

- Ну да, я ж забыл ты вдруг решила стать преданной матерью и как ты там сказала – ты согласна на все.

- Владик…

- ВЛАД! Не сюсюкайся!

Когда-то ему нравилось, чтоб я называла его Владиком. Именно вот так. Мой Владик.

- Я хочу, чтобы ты приехала ко мне. Сегодня тебя заберет мой водитель, чтоб в семь вечера была готова.

Как же адски на самом деле не хочется его видеть. Никогда. Ни разу в своей жизни. Но он – это единственный шанс увидеть мою девочку, единственный шанс забрать ее у него.

Выключил звонок, а я облокотилась лбом об окно, глядя как на улице кружатся снежинки, как медленно они прилипают к стеклу. Все ли идет так как я задумала? Не будет ли где-то прокола, не решит ли он вдруг обмануть меня и…потом не согласится дать мне видеть Полечку.

Он сам придумал ей имя. Другое. Я помню тот день, когда он положил руки на мой живот, а она пинала его ладони и он со смехом сказал.

- Еще одна маленькая Алина. Еще одна девочка, которая принадлежит мне и которую я безумно люблю.

- Алина?

Смеюсь и накрываю его руки своими руками, гладя сильные запястья. Мне нравится трогать его кожу, нравится в нем все. Голова кружится только от одного звука его имени. И я даже представить себе не могу, что человек может быть настолько счастлив с другим человеком.

- Да. Разве ты не говорила, что, если будет мальчик мы назовем его Влад. Что самое крутое имя это Владислав Владиславович…А мне кажется, что Алина Владиславовна звучит тоже круто.

- С ума сойти… но нет. Не надо. Зачем. Придумай другое имя.

- Почему? Нет… ее будут звать так же, как и тебя. У меня будет сразу две Алины. И обе мои. Мы же договаривались – мальчика называешь ты, а девочку я.

- Хорошо…хорошо. Пусть она родится и тогда ты поймешь, как ее назвать.

- Мне не нужно понимать – я уже знаю.

Но он назвал ее по другому. Наверное так сильно ненавидел мое имя…Хотя разве Паулина не похоже на Алину? Или какой-то части меня хочется допустить что он и правда выбрал похожее имя. Кто? Палач, который уничтожил тебя, который чуть не убил? Тот, кто отнял у тебя мать? Никогда не забывай об этом. Помни, что этот человек причинил тебе самую адскую боль. Мама могла выжить…могла, наверное.

Но врач тогда сказал, что даже операция и лечение не могли гарантировать ремиссии и маме все равно оставалось не более полугода. Но человек ведь многое может отдать за надежду и за лишние несколько минут со своим близким. Я бы полжизни отдала, чтобы видеть маму еще несколько месяцев. Слышать ее голос, сжимать ее руку.

- Ты сумасшедшая, Алька? Не смей к нему ехать! – Варя, моя лучшая подруга, у которой я жила первое время, когда осталась без дома. Она была в шоке от того, что я собиралась сделать.

- Поеду. Что он уже может со мной сделать?

- Например превратить в овощ. Последний раз когда вы виделись он избил тебя до полусмерти!

- Не думаю, что он собирается это сделать и сейчас.

- Откуда ты знаешь? Что на уме у этого садиста!

- Не знаю, Варь…Но я точно знаю, что я хочу вернуть свою дочку и единственная возможность это сделать – только такая.

- Я изначально сказала тебе, что может ничего не получиться!

- Получится! Я три года выживала этой мыслью, и я не отступлюсь! Я заберу мою девочку!

***

Как же холодно сегодня. Не знаю почему мое тело покрывается адскими мурашками то ли от ветра и мороза, то ли от понимания, что я еду к своему убийце и убийце моей мамы.

Машина ехала за город. Влад раньше любил только городскую жизнь, мы жили в его шикарной квартире в одном из самых дорогих домов города в самом крутом районе. А сейчас вдруг переехал за город? Купил новый дом?

При взгляде на огромное трехэтажное здание сердце сжалось и я подумала о том, что этот человек оставил меня без копейки денег, а сам… сам жил в шикарном особняке, ел вкусную еду, отдыхал на самых дорогих курортах мира, имел несколько личных машин, самолетов, яхт.

Этот человек возненавидел меня за то, что я взяла какую-то сумму денег ради того, чтобы вылечить свою больную маму. Эта сумма для него была как капля в море. Его машина стоит в сто раз дороже.

Не вышел встречать, меня провел один из его людей, взял пальто, подождал пока я сниму потертые сапоги, шапку связанную мамой. Смотрит, приподняв одну бровь, но молчит. А я примерно представляю о чем он думает – зачем эта дранная сучка приехала к Ферсту. Они все называли его Ферст. Первый.  По имени очень редко.

Шла по коридору и сердце билось где-то в горле. Виски сжимает тисками и возвращается страх. Этот человек три года назад чуть не убил меня.

Глава 6.1

Понятно зачем он привез меня сюда. Мой палач. Мой садист. Человек, которого я ненавидела так, как только можно вообще ненавидеть в этой жизни. И каждый мой шаг заставлял сердце колотиться у меня в горле. Это не страх. Это нечто смешанное. Ненависть, ярость, презрение и…опасение, что с тобой снова могут так поступить. Снова могут искалечить до полусмерти. И это чувство уже не поддается контролю. Это животный ужас. С этим я долго работала сама. На психологов никогда не было денег. А психиатры…зачем мне диагнозы, от которых потом не отмоюсь. Когда-нибудь мне предстоит борьба за мою дочь и я хочу ее выиграть, а для этого я должна быть чистой как стеклышко.

Не смотреть в бирюзовые глаза, не вязнуть в этих болотах цвета моря, в этих безднах полных обещания боли. Когда-то мне казалось, что он смотрит на меня с любовью. Когда-то я была счастлива видеть свое отражение в сверкающей такой яркой бирюзе. Сейчас в них разливается мгла и пустота. Смертельная и мертвая. И мне становится страшно…но я беру себя в руки. Я знаю зачем я здесь. Только ради дочки. Только ради моей девочки. Я должна…и у меня есть оружие которое всегда безотказно действовало – он хотел меня. Во мраке его глаз плескалась похоть. Это осталось неизменным. Я действовала на него как и раньше и этого больше чем достаточно, чтобы воплотить мои планы.

Я знаю за что он меня презирает…знаю, что его мать натворила с нами, со мной. Но разве он мне поверит? Разве даст себя оправдать? Ведь ему легче было слушать то, что говорила Маргарита.

Да, есть моя вина. Она лишь в том, что я согласилась на предложение его матери в самом начале, но потом…потом я отказалась. Я говорила ей, что не могу так, я умоляла ее пощадить меня и дать шанс, я кричала и плакала, я говорила о том, что безумно люблю ее сына. Я помню наш разговор, помню, как она хлестала меня по щекам.

- Влюбилась она! Кому это на хер интересно! Тебе что было сказано делать? Трахаться! Все! Ты должна была приносить ему удовольствие и родить ребенка! А не вот это все! Ты окрутила моего сына! Ты плела ему невесть что! Сука!

- Нет…нет…я просто полюбила. И ваш сын меня любит. Он…

- Любит? Да на хер ты ему нужна шалава подзаборная!

Она оказалась права. Не нужна.

Точнее нужна…но он готов был поверить во что угодно только не в мою любовь к нему и одержимый ревностью просто решил стереть меня растоптать. Убить.

Я никогда не забуду ту ночь, когда он избивал меня, когда хватал за шиворот, за волосы, швырял о стены. Когда насиловал и рвал на части и приговаривал.

- Убью шлюху! Убью суку! Ни с кем больше не сможешь! Никогда! Если выживешь не родишь! Сгною тебя тварь!

И он был прав. Не могла. Ни с кем и никогда. После него никого не было. Даже больше. Я сама к себе никогда не прикасалась. Мне было противно мое тело. Потому что, когда тебе постоянно говорят, что ты шлюха невольно начинаешь в это верить. Но я могла простить ему…могла простить даже свое искалеченное тело. Но смерть мамы и то, что он отнял у меня дочь НЕТ. Жестоко, больно, навеки. Этого я никогда не прощу. Я вернулась. И я собираюсь отомстить ему.

Если бы не Паулина я бы, наверное, могла его убить. Могла бы взять и перерезать ему горло или всадить нож ему в сердце. Но меня волновал не он. Меня волновала моя дочь и я собиралась вернуть ее, а не провести остаток дней в тюрьме из-за этой мрази…Как? Никто не знает, что я планировала и к чему шла все эти годы. Что я вытерпела и ради чего осталась жить.

- Красивая…

Констатировал и осмотрел с ног до головы, сняв с меня пальто. Плотоядно, нагло. Так как умеет только он.

- Для меня старалась? Лучшее барахло надела? – заржал – Я куплю тебе красивее. Это дешевые тряпки.

- На другие не было денег. Но я старалась. Главное открыто в нужных местах.

Его озадачил мой ответ.

- Ну пришла бы голой.

- Это смутило бы твоего водителя.

Усмехнулся и проводил в дом. Сам идет сзади, и я знаю, что рассматривает. Чувствую, как дышит мне в затылок и спину обдает его горячим дыханием. Да, платье не дорогое. Но я знала, что ему понравится. Я помнила его вкус. Черное, красное. Короткое. Ему нравились мои ноги, ему нравились мои волосы. Я распустила их по спине, а ноги максимум оголила. Годы впроголодь способствовали стройности, а занятия йогой самостоятельно добавили пластичности и выдержки. Мне нужна была выдержка после месяцев страшной депрессии и желания умереть. Потом у меня появился смысл жизни – это смерть этого подонка. Мучительная, долгая и очень болезненная.

- Шампанское?

- Да.

Помнил, что я люблю шампанское Флагорино с персиком. Купил именно его и сейчас достал из ведерка со льдом и умело открыл. Щёлкнула пробка и запенилась жидкость в бокале. Галантно подал мне и мой взгляд задержались на его пальцах…увидела на безымянном кольцо и дернулась всем телом. Неожиданный удар под дых. Я не знала, что он женился. Неприятно затошнило и клещи сдавили затылок. Ну и черт с ним. Тем хуже для них обоих.

- Засмотрелась на кольцо?

- Нет. Просто задумалась.

- Ну зачем лгать. Тебе стало интересно женился ли я. Да, женился. И у твоей дочери есть настоящая мать!

Если бы он сейчас ударил меня в солнечное сплетение я бы не задохнулась с такой силой, как от этих слов. Меня буквально скрутило. И я вздрогнула, пролив шампанское.

- Что такое? Больно? Ооо, если бы я не надеялся, что тебе будет больно я бы даже не позвал тебя сюда.

Молча смотрю вниз, тяжело дыша и стараясь унять бешеное сердцебиение. Унять те страдания что причинили его слова. Подонок. Подлый ублюдок. Как же я тебя ненавижу.

- Не хочу шампанское. Слишком слабо и неинтересно. У тебя есть виски или коньяк?

Усмехнулся.

- Вкусы поменялись? Может водочки? Ты же привыкла к пойлу подешевле!

- Тогда уже самогон, почему нет. Да побольше! Не будет так мерзко!

Не удержалась и он, схватив меня мгновенно за горло, вдавил в стену.

- Мерзко что?

- Вот это все! – похрипела я

- Что именно? Я?

- И ты тоже!

- Сука!

Сдавил сильнее так что заболело горло, но я уже не могла удержаться. Меня трясло от истерической ненависти и от боли которую он мне причинил своими словами.

- Но я обещала быть покорной…Ты меня сюда привез зачем? Чтобы трахать? Так меньше разговаривай! Трахай, Салтыков!