Пленница Волчьего Пламени (СИ)

Пленница Волчьего Пламени

Глава 1

Часы на городской ратуше пробили полдень. Он пересек рыночную площадь — высокий широкоплечий мужчина с жестким, будто вырубленным в скале лицом. Темные волосы ниспадают на меховой воротник. Взгляд серых глаз режет холодом, как сталь.

Весь облик чужака нес отчетливую, неотвратимую угрозу. Скупые выверенные движения выдавали опытного воина, а длинный меч за плечами предупреждал: задираться не стоит — расправы не избежать.

На площади стоял шум и гомон. На мужчину тут же обратили внимание — не заметить такого невозможно. Встречные прохожие с опаской расступались перед ним. Торговцы наперебой расхваливали товар гостю в добротной одежде, с оружием в кожаных ножнах превосходной выделки.

Женщины бросали на него заинтересованные взгляды. Твердая уверенная походка, жесткий взгляд, грубоватая, мужественная привлекательность — ни одна не останется равнодушной, стоит ему лишь пальцем поманить…

Чужак игнорировал и торговцев, и женщин. Лишь рассекал взглядом толпу. Высматривал кого-то или что-то, то и дело поводил носом, точно принюхивался. Но хоть он был бдителен и насторожен, кое-чего не заметил.

С первой же минуты, как он вошел в город, за ним неотступно следовала тень.

Не совсем тень… Яркая, броская женщина. Развевающееся платье сочного алого цвета, длинные рыжие волосы, невероятно красивое лицо с тонкими, точеными чертами… Все это неизбежно привлекло бы взгляды. Все вокруг должны пялиться на рыжеволосую красавицу в красном платье.

Но она шла по улицам словно невидимка. Никто не оглядывался, не смотрел вслед с похотью, завистью или восхищением. Будто и нет ее в городе.

Она неотступно кралась за мужчиной, который вышагивал прямой, чеканной поступью. Пару раз он останавливался, осматривался вокруг еще внимательнее и настороженнее.

Тогда женщина, идущая за ним след в след, замирала, прижималась к стене или ограде. И его взгляд проходил мимо — как и взгляды обычных горожан. Хотя она не пряталась, оставалась на виду. Просто застывала на месте, не шевелясь.

И чужак отворачивался, шел дальше, не замечая странного преследования.

Чем больше он углублялся в город, тем резче и нетерпеливее становились его движения. Шаги ускорились. Все чаще вздрагивали крылья носа, как будто незнакомец наконец уловил долгожданный запах…

Он прошел торговые ряды насквозь. Вот-вот покинет площадь, свернет в один из проулков. Как вдруг рыжеволосая невидимка метнулась вперед. И тут-то на нее обернулись все вокруг, наконец заметив.

Правда, увидели они лишь бесформенный огненный вихрь. Пришелец тоже обернулся. И молниеносно выхватил из заплечных ножен меч. На лезвии вспыхнули багряные сполохи пламени.

Алый смерч несся на него — и будто ударился о невидимый барьер. Его отбросило назад. В нескольких шагах от сероглазого чужака стояла рыжеволосая женщина в алом платье. Их взгляды скрестились. В глазах рыжей полыхали ярость и жажда убивать.

Мужчина занес меч. Женщина тоже вытянула вперед пустую руку. Раздался пронзительный свист — и в ее руке возник огромный серп. Не из стали, а из мерцающих синих искр.

Рыжая размахнулась. Серп удлинился, превращаясь в магический хлыст. Рассек воздух — и обрушился на чужака!

Тот отразил удар мечом. Отрубил кончик магического хлыста — но колдовское оружие тут же обрело прежнюю длину.

Два противника, мужчина и женщина, закружились в смертоносном танце. Рыжая наседала, крутя над головой хлыст и ударяя врага. Темноволосый вращал мечом так, словно клинок был продолжением его тела.

Синие искры ни разу не коснулись его. Но когда они задевали стены зданий, раздавалось шипение, и в каменной кладке оставалась огромная прореха, словно от тонкого тарана небывалой мощи.

Из порушенного дома выскочила старуха, неосторожно метнулась в сторону дерущихся. Хлыст задел ее. Раздался дикий вопль безумной боли. Несчастная рухнула оземь, несколько раз дернулась с невыносимым криком. И затихла, распластавшись на земле. Все тело пересекла страшная длинная рана, с обугленной кожей и плотью до самых костей.

Женщина с хлыстом даже не оглянулась на нечаянную жертву. Все внимание поглотил враг. Она наседала все жестче, все упорнее. И ничуть не уставала. Мужчина был силен, вынослив, тренирован. Но его дыхание начало сбиваться. Противница зловеще оскалилась.

За все время жестокого сражения враги не обменялись ни словом. Из уст женщины вообще не вырывалось ни звука, точно она была немой. Мужчина то и дело издавал резкое «Хха», выдыхая воздух при движениях. Но говорить не пытался. Лишь отражал удары хлыста да подбирался к незнакомке ближе, чтобы нанести решающий удар.

Она не подпускала его, ловко уворачивалась. Снова оказывалась на расстоянии замаха хлыста. И тут он внезапно подпрыгнул в воздух — словно взлетел. В мгновение ока очутился рядом с рыжей.

В этот миг она как раз занесла хлыст над головой. Доля секунды — и он захлестнул бы мужчину, поймал в убийственный захват. Но чужак успел первым.

Полыхающий меч взметнулся — и обрушился на лоб женщины, раскроив череп пополам. Разжались пальцы, державшие рукоять хлыста. Синие искры погасли, точно их и не было. Женщина рухнула оземь, завалившись на бок.

Глава 2

Толпа зевак ахнула. Люди уставились на то место, куда упала рыжеволосая. Но не увидели мертвого тела в луже крови. Вообще ничего. Падая, женщина растворилась в воздухе. Истаяла, развеялась, как дым над костром.

Черноволосый чужак склонился над старухой, которая угодила под хлыст его противницы. Коснулся ее тела, мотнул головой, увидев, что ей уже не помочь. Встал, убрал меч в ножны, повернулся спиной к месту сражения и зашагал прочь.

Люди косились ему в спину, но никто не смел окликнуть, задать вопросы. Через пару минут явилась городская стража. Битва разразилась так быстро, что стражники только-только подоспели. Им указали, куда ушел чужак. Но когда городовые метнулись в ту улочку, куда он свернул, там не было ни души, ни следа.

Будто он тоже растворился в воздухе, как его рыжая противница. Можно было подумать, что и сражения никакого не было — людям массово примерещилось. Если бы не убитая старуха с изувеченным телом…

Городские ворота немедленно закрылись. На центральной колокольне забил набат. Вся стража принялась разыскивать темноволосого чужака в черных мехах и с длинным заплечным мечом.

А в это время он стоял не где-нибудь, а у дома сотника городской стражи! И в его глазах вспыхивали зловещие алые огоньки. Ноздри вздымались с такой мощью, словно он вдыхал давно желанный запах… или смертельную отраву.

Толкнув калитку, он вошел во двор, прошествовал к дому. Попробовал открыть дверь — та была заперта изнутри. Тогда он размахнулся и высадил ее одним ударом могучего плеча. Хотя дом сотника был сколочен из добротной сосны.

Прежде чем обитатели среагировали на шум и взлом, он пронесся по дому черным вихрем. Ворвался в одну из спален — и застыл перед кроватью.

На ней лежала девушка. Не просто лежала, а металась по постели, словно в горячке. Совсем юная, болезненно исхудавшая. Нежное личико покрывал нездоровый румянец. А черты лица…

Темноволосый мгновенно узнал их. Они точь-в-точь повторяли черты его преследовательницы. Красноволосой женщины с хлыстом, которая растворилась в воздухе от его смертельного удара.

Эта на кровати казалась ее юной копией. И локоны такие же ярко-рыжие, пышные, длинные. Они разметались по всей постели, и девушка казалась объятой огнем.

Чужак стиснул зубы. Похоже, с ним хотят поиграть. Но у него всегда был лишь один ответ на любые игры. Рывком он достал из ножен меч. И занес над постелью. Ни юность, ни красота, ни явная болезнь девушки не остановили его, не смягчили сердце.

Вдруг у двери раздался отчаянный вопль. В спальню ворвалась женщина и повисла на его руке с мечом. Он молниеносно отшвырнул ее к стене. Женщина снова бросилась к нему.

— Что ты делаешь?! За что хочешь убить мою Виреллу?! Кто ты такой, зачем ты в нашем доме? Что тебе сделала моя дочь?

Мужчина вздрогнул. Убивать на глазах у матери — такого он не мог. Хотя все внутри звенело и вопило, каждый клочок кожи, мышц и костей требовал — убей проклятое отродье, убей!

— Где ее отец? — хрипло выдавил он, не опуская меч.

— Он мертв! В чем бы он ни провинился перед тобой, Вирелла не виновата! Она даже никогда не видела его!

— Когда и как он умер?

Мать не успела ответить. Вместо ее голоса зазвучал другой, тоже женский.

— Она сказала — мертв, а не умер. Она не знала его живым. Зачала от покойника!

Стремительно развернувшись, чужак увидел вторую женщину — ровесницу первой. Рядом с ней — раба-охранника. Тот обнажил меч, но страх во взгляде выдавал, что раб отнюдь не рвется в бой с разъяренным пришельцем.

— Замолчи, злыдня! — выкрикнула мать. — Тебе лишь бы опорочить меня и мою дочь!

— От тебя и твоей дочери в нашем доме одни проблемы! — огрызнулась вторая. — Сколько раз я твердила Толвару, чтобы выгнал вас! Этот, — она ткнула пальцем в сторону чужака, — явился из-за нее! И что теперь с нами со всеми будет?!

Чужак мысленно выругался. И наконец опустил меч. Разум начал возобладать над непреодолимым инстинктом, который вел его все это время. Чего только не было в его жизни, но он еще ни разу не встревал в свару двух озлобленных баб, когда шел вершить месть!

— Ничего с вами не будет, — буркнул он. — Если перестанете кричать и спокойно ответите на мои вопросы.

— Я расскажу все, что ты хочешь, — быстро ответила мать. — Только не убивай Виреллу.

— Как ты встретила ее отца?

Вместо ответа женщина бросилась к двери, толкнула вторую назад в коридор и захлопнула дверь.

— Позволь говорить не при Фетме. Эта мерзавка ненавидит меня и Виреллу. Все время настраивает мужа — моего брата — против нас. Хорошо, что Толвар чтит богов и не оставит нас без крыши над головой.

— Рассказывай уже! — нетерпеливо потребовал чужак.

— Это случилось семнадцать лет назад, — начала мать. — Я была совсем молоденькой, как сейчас Ви… Пошла на озеро искупаться… И вдруг услышала в кустах стон. Мне бы подобрать подол и бежать обратно в город, как если бы стая волков гналась следом… Но я была молода, глупа и любопытна. И сердобольна. Заглянула в кусты — а там мужчина! С огромной раной в груди… и совсем обнаженный. Я не целитель, не понимала, что его уже нельзя было спасти. Я вообще не знала, что делать с такими страшными ранами. Но мне стало безумно жаль его. Я оторвала ткань от подола, подошла к нему, чтобы перевязать рану… А он набросился на меня! Как будто и не был ранен, или не чуял боли.

Мужчина хмыкнул. Ну конечно. Как будто его влек непреодолимый инстинкт, что сильнее боли…

— Он опрокинул меня на землю… подмял под себя. Я кричала и вырывалась, но не могла совладать с ним даже раненым. А потом он…

Женщина запнулась. У нее сперло дыхание. Похоже, чувства переполняли ее даже сейчас, когда она просто рассказывала о случившемся много лет назад…

— Что он? — спросил темноволосый, уже зная ответ.

Глава 3

— Он превратился в волка! — выдохнула женщина. — И он… он…

— Овладел тобой в волчьем обличье?

— Да… Я была девственницей. В тот миг я чуяла, словно во мне самой остается громадная рана. Думала, он разорвет меня пополам… Но он выпустил меня, скатился на землю... и… и…

— Издох, — закончил он вместо нее.

— Верно. А я встала и побрела в город. Вся в крови, своей и его. Я была не в себе. Бродила по улицам и не могла даже отыскать свой дом. Меня отвели к целителям. И я рассказала все, что произошло. Стража отправилась на берег и действительно нашли труп огромного волка.

— Что с ним сделали?! — встревоженно спросил чужак.

— Не знаю. Это последнее, что меня волновало. Моя жизнь с того дня превратилась в ад. Никто не женился бы на обесчещенной — да еще волком-оборотнем! А потом я обнаружила, что понесла. Родители выгнали меня из дома. Если бы не милость брата, я погибла бы в лесу. Он всегда любил меня и не мог позволить умереть. Он очень добр к нам с Виреллой, не то что его жена…

Мужчина вновь обернулся к кровати, где лежала рыжеволосая девушка. Выродок, смесок, полукровка. Ее судьба — быть отверженной как среди людей, так и среди оборотней. Нигде ей не будет места. К тому же волчья кровь будет неуклонно и мучительно убивать ее.

Стоит ли поддаваться бесполезному милосердию или лучше последовать инстинкту, сделать то, зачем он пришел? Тогда он обретет покой… на время. А она — навсегда.

Голос женщины вторгся в его раздумья.

— Скажи… ты знаешь, что с ней? Третьего дня она слегла и не встает. Целители не могут найти причину ее хвори.

От двери вдруг снова прозвучал голос Фетмы:

— А что тут знать? Проклятый папаша позвал с собой! Отродье мертвеца долго с живыми не останется! Пускай идет — там ей и место.

— Это ты проклята, злоязычная! — выкрикнула в ответ мать Виреллы.

На этот раз темноволосый сам метнулся к двери и вытолкал сварливую бабу взашей. Не хватало еще ему бабских разборок.

— Когда у твоей дочери в последний раз случились женские дни? — задал он вопрос матери.

Та покраснела.

— Пару недель назад.

— Тогда все ясно. Ее тело требует оборота, — ответил он матери. — Ее лихорадит, оттого что волчья кровь не находит выхода.

— Оборота?! Моя Ви должна… должна обратиться волком?!

— Нет. Полукровка никогда не сможет обратиться. Волчья кровь требует того, что человечье тело не может исполнить.

— И что с ней будет?!

— Раз в месяц, в середине ее женского цикла, на нее будет находить подобная хворь. Это время, когда человечьи женщины способны к зачатию. То же с волчьими самками. Твоя дочь созрела. Самка в ней требует дать ей самца, совокупиться в истинном обличье и дать потомство. Вот только истинное обличье ей недоступно.

— И сколько это будет длиться?!

— Сколько вынесет ее организм. Рано или поздно она умрет от истощения.

Мать всхлипнула.

— Скажи, господин… Ты знаешь, как помочь моей Ви?! Ты ведь такой же.

— Как она? К счастью, нет.

— Как он. Ее отец. Я видела огонь в твоих глазах. Его глаза тоже полыхали красным, когда он… когда он…

— Изнасиловал тебя, — вновь чужак закончил фразу за нее. — Верно. Наши глаза краснеют, когда мы движемся к заветной цели. Породить потомство или уничтожить врага. Твой волк не чуял боли рядом с тобой, потому что его вел самый могучий инстинкт — передать свое семя. Он не мог надеяться, что его умирающего найдет невинная дева. И не упустил такой подарок богов. Ну а какую жизнь проживет его смесок — об этом инстинкт не заботится.

— За что ты ненавидел его? Ты ведь пришел убить Ви из-за него? Что он сделал тебе?

Оборотень сузил глаза.

— Человеку ни к чему лезть в наши дела.