Практическое руководство по злу

overslept

Практическое руководство по злу

Том I, Том II, Том III/025

Том I / Пролог

Вначале были только Боги.

Бессчётные века дрейфовали они в бесконечной Пустоте, пока такое времяпрепровождение им не наскучило. Тогда, в своей бескрайней мудрости, посреди Пустоты они создали многообразие миров, образующих Творение. Но вместе с зарождением Творения в их рядах возникло разногласие. Одни Боги считали, что целью смертных должно стать духовное самосовершенствование, другие – что их детям уготовано править самим Творением.

Именно этот спор породил Добро и Зло.

Эпохи проходили в тщетных склоках, пока, наконец, Боги не заключили пари: пусть смертные сами решат, что им ближе, ибо раздор среди Богов приведёт лишь к уничтожению всего сущего. Это пари назвали Судьбой, и оно ввергло Творение в войну. Века одних и тех же схваток образовали в узоре Судьбы проторенные пути, которые стали называть Ролями. Боги одарили эти Роли Именами, отдав для этого частицу своей силы. И хотя все мы рождаемся свободными, рано или поздно, для каждого мужчины и для каждой женщины приходит время Выбирать Сторону.

И это единственный выбор, который действительно важен.

~Первая страница Книги Всего Сущего

Солнце заходило за горизонт усеянного трупами поля. Блэк прошёл мимо группы орков, разводящих погребальный костёр, рассеянно кивнув, когда те отвлеклись от складывания брёвен, чтобы отсалютовать ему. Взгляд его зелёных глаз лениво скользнул по залитому кровью пейзажу, оценивая разгром, учинённый Легионами Ужаса. Вдали горели лагерные костры, разбросанные между холмами, и, судя по радостным возгласам, офицеры уже разливали вечерний эль. Позже Чёрный Рыцарь планировал присоединиться к ним, но сейчас ему казалось необходимым задержаться: постоять среди того, что стало результатом десятилетнего планирования. Сегодня была повержена вся действующая армия Королевства Кэллоу, лишившаяся двух третей своего состава перед тем, как люди побежали, нарушив строй. Волшебник Запада, выбившись из сил, скрылся с поля боя. Огр оторвал голову Доброго Короля Эдварда, как крышку от бутылки, а Сиятельного Принца окружила толпа гоблинов, и один из них нарисовал красную улыбку ему на горле. Войска Королевства Кэллоу были полностью сокрушены за один день, и Блэк планировал сделать так, чтобы оно никогда после этого не восстановилось.

— Уже темнеет, Блэк, — раздался голос позади него. — Тебе стоит вернуться в лагерь.

Его всегда восхищало, что такая высокая и крупная дама, как Капитан, может быть настолько пугающе бесшумной. Даже в латах эта женщина со смуглой кожей не издавала ни звука при приближении. Если бы не особое чутьё, дарованное его Ролью, он ни за что бы не услышал её шаги. Обернувшись, чтобы взглянуть на свою подручную, Блэк вздёрнул бровь, обнаружив и Писца, стоящую рядом с ней. Странно было видеть её на поле битвы, несмотря на то, что сражение давно закончилось.

— Скоро пойду, — согласился он. — Писец, ты подготовила отчет?

Женщина с некрасивым лицом извлекла из висящего на плече тубуса свиток, молча передав его своему господину. Привычно сломав печать, Блэк развернул пергамент и пробежался взглядом по строчкам. Спустя мгновение на его губах появился слабый намек на улыбку.

— На какое-то время это отвлечёт Принципат, — пробормотал он, — а к тому времени, как боевые действия прекратятся, мы уже обеспечим безопасность наших границ.

Вернув свиток Писцу, Чёрный Рыцарь вновь посмотрел на поле минувшей битвы. Отрядам, занятым бесславным сожжением тел павших, придётся работать всю ночь, если они не ускорятся. Ему следует позаботиться о смене уставших людей отдохнувшими, если он сумеет найти в лагере достаточно трезвых солдат. Тут внимание Блэка привлёк силуэт целеустремленно приближающегося высокого чернокожего мужчины, когда тот ловко обогнул пару орков, несущих на плечах внушительное бревно.

— Мог бы и сказать, что мы организуем вечеринку после битвы, — игриво заметил Чернокнижник, оказавшись достаточно близко, чтобы быть услышанным. – Я бы захватил выпивку, несмотря на то, что обстановка мрачновата на мой вкус.

Блэк только закатил глаза, заметив что Капитан едва успела подавить улыбку. Писец посмотрела на Чернокнижника с легким недоумением, привычно сомневаясь, что стоящий напротив и очаровательно улыбающийся человек мог быть тем, кто час назад призвал на головы врага потоки адского пламени. В её сомнениях не было ничего удивительного: маги подобной силы редко оказывались весельчаками.

— Это лишь случайная встреча, — ответил Блэк. — Мы скоро вернёмся в лагерь.

Чернокнижник осмотрелся по сторонам, ища взглядом пятого члена их маленького отряда, но так никого и не обнаружил.

— Рейнджер уже покинула нас? — поинтересовался он.

— Как только закончилась битва, — сказала ему Капитан.

Чернокожий мужчина поморщился.

— Я не верил, что она на самом деле… — пробормотал он, оборвав свои слова после косого взгляда на лицо Блэка.

— Что сделано, то сделано, — буркнул Чёрный Рыцарь, окончательно закрывая эту тему.

Четвёрка ещё долго простояла в наступившей тишине, наблюдая, как ночь медленно наползает на Стрегесово поле.

— Десять лет, — наконец, произнес Блэк.

— Шесть — самое большее, — тихо возразила Писец.

В последний раз взглянув на поле минувшей битвы, Чёрный Рыцарь отвернулся и молча направился в лагерь. Чернокнижник дружески положил руку на плечо Капитана, пробормотав что-то, вызвавшее улыбку исполинской женщины, а Писец, педантично поправив тубус, последовала за своим господином. Хотя Империя Ужаса и выиграла эту войну, потоки Судьбы продолжали своё неумолимое течение. Кровавое ремесло Легионов Ужаса в этот день превратило многих детей в сирот, исполненных мечтами о возмездии. И со временем это приведет лишь к одному.

К появлению Героев.

Том I / 001 : Нож

— Сколько праэситов нужно, чтобы заменить фитиль в фонаре?— Один Легион, чтобы перебить всех торговцев свечками; и один Верховный Лорд, чтобы начать торговлю фитилями на юге, а потом обложить нас налогом на пребывание во тьме.

~Подслушано в таверне города Лауэр

Удар кулаком пришелся мне прямо по глазам, отбрасывая назад.

Я злобно выругалась, попятившись от соперника, стараясь игнорировать самодовольную усмешку на его лице, возникшую, когда болельщики разразились ликующими воплями. Дерьмо. Теперь под глазом точно будет синяк. И мне придется потратить часть выигрыша на его исцеление, если я не желаю снова слушать многочасовые нотации Наставницы[1]. Если я, конечно, выиграю: в случае проигрыша мне попросту не хватит средств.

Мужчина принялся кружить вокруг меня, как стая ворон над гниющей тушей — неторопливо, но настойчиво. Я приняла защитную позу, подняв кулаки к лицу. Бинты, которыми я обмотала костяшки, были испачканы кровью после нанесенных ударов, но боец по прозвищу Фенн, гротескно крупный и мускулистый в сравнении со мной, отмахнулся от них, точно от комариных укусов. Если наш поединок превратится в состязание на выносливость, то победы мне не видать: этот увалень весит, по меньшей мере, на пятьдесят фунтов[2] больше, а его мышцы тугие, как корабельные канаты. Я была быстрее его, но он это понимал: приняв решение действовать от обороны, Фенн позволил мне нанести несколько слабых ударов — в обмен на попадание под его собственный. И причиненный этим единственным ударом урон был куда ощутимее, чем весь тот, который мне удалось ему нанести.

— Давай, Обретённая! — выкрикнула женщина за моей спиной. — Размажь этого ублюдка!

Я сплюнула кровью и шагнула вперёд: чем дольше продолжалась битва, тем сильнее возрастало преимущество моего соперника. Я должна была расправиться с ним побыстрее, пока у меня оставался хотя бы небольшой шанс на победу. Я напрягла ноги, будто собиралась прыгнуть на Фенна, проверяя, не дернется ли тот в сторону, однако мерзавец оставался невозмутимым, как поверхность озера. Жаль, что удары по яйцам были запрещены, а то один такой точно заставил бы его сместиться. Я засадила ему в челюсть, и Фенн не стал уклоняться, лишь повернув голову в сторону, чтобы удар стал скользящим. Попался! Мой второй кулак врезался ему в солнечное сплетение, вынуждая задохнуться и давая мне время отпрыгнуть в сторону. Половина болельщиков, поставившая на мою победу, завопила от радости, в то время как прочие оскорбительно засвистели. Я позволила этим звукам пронестись сквозь меня, не позволяя себе отвлекаться на толпу — в свои первые бои на Арене я слишком часто оглядывалась на окружающих, и это стоило мне нескольких побед. Однако я умела учиться на собственных ошибках.

— Видал я твой прошлый бой, Обретённая, — насмешливо хмыкнул Фенн, пытаясь сократить дистанцию. — Не хочешь снова сдаться, как тогда?

Он явно пытался отвлечь меня, но прозвучало это не обиднее тявканья собачонки. Я сделала ложный выпад в сторону Фенна, мешая тому приблизиться, и тут же двинулась по кругу, стараясь зайти сопернику за спину. Да, так уж вышло, что я сдала свой прошлый бой. Но в последнее время я слишком часто выигрывала, из-за чего процент, который я получала от ставок на саму себя, принялся неуклонно падать. Однако после того, как я получила взбучку от неизвестного новичка, баланс качнулся совсем в другую сторону: если я завалю Фенна, то сорву неплохой куш. Мне хватит, чтобы оплатить обучение в Колледже, даже после того, как я отстегну процент организаторам боев и дам на лапу городской страже, чтобы та не интересовалась происходящим.

— Боишься девушки вдвое меньше себя, Фенн? — ухмыльнулась я в ответ, убирая со лба влажные от пота волосы. — Ну так подкинь пару медяков целителям, и они с радостью пришьют тебе мужское достоинство взамен потерянного!

Что ж, это на него подействовало. Фенн прищурился и яростно стиснул зубы. Было даже забавно, что большинство соперников, пытаясь выбить меня из колеи, попадаются в эту ловушку сами. Конечно, Фенн был не настолько глуп, чтобы полностью потерять голову от гнева — он был профессионалом, в конце концов, — но все же бросился на меня, стоило предоставить ему такую возможность.

Полагаю, предсказуемость вашего поведения не настолько важна, когда кулаком вы бьете, как лошадь копытом. Похоже, я ненароком умудрилась задеть Фенна за живое, превратив его буквально в ураган: я едва успела ускользнуть от его сокрушающего удара, со свистом пролетевшего по касательной мимо моей челюсти. От попадания я бы уже валялась в отключке. Я подскочила так близко, что ощутила вонь его пота, и попыталась достать Фенна косым ударом в бок, но тот даже не пошатнулся. К моему ужасу, полностью проигнорировав удар, соперник попытался повалить меня на землю. Соревноваться в борьбе с человеком такого размера было... скверно. Дерьмо! В отчаянии я врезала Фенну прямо по челюсти, выбивая пару зубов, отчего мужчина на миг остановился. Я тут же пнула его по коленной чашечке, и та хрустнула. Фенн тяжело рухнул на одно колено, и преимущество снова оказалось на моей стороне.

Я уже делала так раньше, хотя это было крайне жестоко, но, Лучезарные Небеса мне в свидетели, я не могла проиграть! Я с силой ударила Фенна ногой в живот, и он упал на спину. Следующий удар заставил мужчину покатиться по земле, практически отдавая победу в мои руки. Напоследок я наступила ему на щиколотку, сломав ее с царапающим слух треском. Фенн надсадно завопил, заставив меня испытать укол вины; впрочем, милосердие на Арене выбивали одним из первых. Я уже хотела сломать мужчине пару ребер вдобавок, когда тот вскинул руку вверх, показывая, что сдается.

Одно мгновение я слышала лишь ритмичную пульсацию крови у себя в ушах, но этот миг прошел, и тишина наполнилась ревом ликующей толпы. Я стерла кровь с уголка рта повязкой на руке и выбралась из глинобитной ямы, где только что переломала кости другому человеку за золото. Ну, как за золото... Обычно мне платили имперскими серебряными денариями, в каком-то смысле обесценивая этим мою победу.

От усталости, охватившей мое тело, я не испытывала никакого желания общаться со сделавшими на меня ставку болельщиками, однако я заставила себя хотя бы им улыбнуться.

Здоровенный орк протолкался сквозь толпу, чтобы хлопнуть меня по спине. Четыре мощных полированных клыка у него во рту превращали радостную ухмылку в жутковатый оскал. Я редко встречала орков в поединках: все зеленокожие в Лауре числились в Легионах Ужаса и старались держаться подальше от всякой незаконной деятельности. Тем более, что даже спустя два десятка лет, прошедших с Завоевания[3], легионеры не обрели популярность в городе, а люди, которые делали ставки на Арене, были из тех, кто не стал бы думать дважды, прежде чем всадить врагу нож в спину в темном переулке.

«Ну, удачи им в этом», — подумала я, отбиваясь от восторженных поздравлений зеленокожего. Честно говоря, орки были гораздо выше и крупнее людей, а их толстая зеленоватая кожа плохо поддавалась ударам холодного оружия. Любой, в ком хватало глупости связываться с обученным трехсотфунтовым[4] убийцей, заслуживал всего, что с ним потом происходило.

Счетоведку я обнаружила в глубине складского отдела, сидящей за столом на своем обычном месте. В стенах Арены не было окон — с повышением налогов стекло стало слишком дорогим, — а масляные лампы, расставленные тут и там по складу, отбрасывали слишком много теней и давали слишком мало света. Обычно люди старались не связываться со Счетоведкой: отчасти из-за ее невыносимой репутации, а отчасти — из-за пары угрюмых телохранителей, неизменно стоящих подле нее. Вначале я думала, что Счетоведка — это Имя, но позже поняла, что это не так: насколько мне было известно, эта женщина даже не умела колдовать. Ее единственной силой являлось множество работающих на нее головорезов, что, в сфере ее деятельности, было гораздо эффективнее магии.

Заметив мое приближение, Счетоведка широко улыбнулась, блеснув золотыми коронками на зубах.

— Ты показала хорошее шоу сегодня, Обретённая, — сказала она. — Даже заставила меня гордиться нашей родиной.

В ответ на это я только фыркнула. Кожа и волосы Счетоведки были того же бронзового оттенка, как у меня: кровь деорайтов текла по моим и ее венам. При этом я была сиротой, а она родилась и выросла в Лауре — никто из нас никогда не был в северном герцогстве[5] и не говорил на его древнем языке. Не то чтобы меня оскорбляли такие корни: других пятнадцатилетних девочек, вроде меня, и вовсе не допустили бы до боев на Арене. Я прорвалась только благодаря репутации деорайтов, считающихся несокрушимыми в бою. Они защищали Стену около пятисот лет, вплоть до Завоевания. Даже сейчас герцогство, в котором жила большая часть деорайтов, оставалась единственной частью Кэллоу, куда не назначили имперского губернатора. Я читала о какой-то сделке, заключенной с Императрицей Ужаса, хотя не могла вспомнить подробностей.

— Я старалась, — буркнула я. — Ну, и где мой выигрыш?

Счетоведка усмехнулась и высыпала денарии на стол. Я пересчитала их — один раз меня обсчитали, когда я не сделала этого, — и нахмурилась, поняв, что их всего двадцать один.

— Не хватает четырех, — категорично заявила я. — Я не собираюсь попадаться дважды на одну удочку, Счетоведка!

Ее телохранители вышли из тени и угрожающе придвинулись ко мне, но смуглокожая женщина только поморщилась и махнула рукой, призывая их остановиться.

— Мазус снова взвинтил цены, — пояснила она. — Все получили меньше, даже я.

Хотя я и не думала, что доходы Счетоведки могли на самом деле пострадать, тем не менее вполне готова была поверить, что губернатору захотелось выжать чуть больше золота из Арены. Имперский губернатор Лауэра начал свой третий срок службы с объявления о том, что все временное налогообложение отныне становится постоянным. Сейчас в городе не было ни одного кошелька, куда бы он не засовывал свою пригоршню.

Я мрачно кивнула, пряча свое серебро в кожаную сумку, где хранила сменную одежду.

— Захария в комнате позади меня, если хочешь подлечить у него свой синяк, — сказала Счетоведка. — Ну, ты и сама знаешь, что делать.

Она перестала смотреть на меня раньше, чем закончила предложение, но меня это отнюдь не смутило. Счетоведка была не тем человеком, в компании которого хотелось задерживаться. Я скользнула мимо телохранителей, не удостаивая тех взглядом, и переступила через порог маленькой темной комнатушки, где маг-целитель Арены занимался своим ремеслом.

Захария выглядел лет на двадцать с небольшим, а его кожа была бледной и покрытой нездоровым румянцем. Полупустая бутылка вина рядом с креслом, в котором он дрых, являлась основной причиной того, почему этот человек вообще связался с нелегальным бизнесом. Он был алкоголиком, и в обмен на большую часть денег, которые он зарабатывал на исцеление бойцов, Счетоведка позволяла ему пить столько, сколько ему хочется. Я почувствовала вонь перегара, когда подошла разбудить его, но, по крайней мере, в этот раз к ней не примешивался запах рвоты. Захария с трудом приоткрыл глаза и облизнул пересохшие губы распухшим от обезвоживания языком.

— Кэтрин?.. — прохрипел он. — Мне казалось, твой бой будет завтра.

Меня злило, что он звал меня по имени, а не Обретённой, но не настолько, чтобы ругаться из-за этого. Конечно, я могла пойти в Дом Света[6] за исцелением и получить его бесплатно — если бы мне хватило терпения сидеть в очереди, — но у тамошних жрецов была дурацкая привычка задавать ненужные вопросы. Уж лучше потерпеть компанию пьяницы с трясущимися руками, чем обнаружить жрицу в приюте, разболтавшую Наставнице о моем участии в нелегальных боях.

— Завтра — это сегодня, — со вздохом сообщила я Захарии. — Ты достаточно трезв для того, чтобы колдовать?

Он пробурчал в ответ что-то, чего я не поняла, и закатал рукава, показывая свою готовность работать. На мгновение взгляд Захарии метнулся к бутылке, но, когда он снова рискнул посмотреть на меня, выражение моего лица убедило его оставить эту идею. Он выбрался из своего кресла и жестом пригласил меня присесть на деревянный табурет. Судя по тому, как он морщился, его преследовала мучительная головная боль.

— А почему жрецы лечат лучше, чем маги? — поинтересовалась я, пытаясь заставить Захарию сосредоточиться на происходящем.

Он посмотрел на меня со снисходительностью во взгляде. Затем произнес несколько странных слов, и его рука озарилась желтоватым сиянием: он поводил ей в дюйме[7] от синяка, позволяя магии окутать мою кожу.

— Священники жульничают, Кэтрин, — поведал он мне. — Они просто молятся Лучезарным Небесам, и сила течет оттуда сквозным потоком, исправляя любые повреждения. Это не требует особого ума. Маги же обязаны понимать, что они делают: бездумное применение колдовства может сотворить что угодно, но только не исцеление.

Это прозвучало... не так обнадеживающе, как я рассчитывала. Уже после первой встречи с Захарией мне тяжело было поверить в то, что этот человек понимает, что делает. Тем не менее, будь он полным неудачником, Счетоведка не стала бы держать его при себе. Только Боги Наверху знали, сколько золота Захария был должен ей в алкогольном эквиваленте, как бы ни было дёшево то пойло, которое он обычно употреблял.

— Всё, — сказал он через мгновение, убирая руку, — это настолько хорошо, насколько я вообще могу сделать. Постарайся, чтобы тебя не били в то же место в ближайшее время – сейчас кожа чуть тоньше, чем обычно.

Я кивнула в знак благодарности, выудив из сумки семь медяков и положив их в протянутую ладонь. Он поколебался, но все же вернул две монеты. Я удивлённо посмотрела на него.

— Тебе ведь почти шестнадцать, верно? — спросил Захария. — Вряд ли у тебя осталось больше пары месяцев до того, как приют выставит тебя на улицу. Сохрани эти монеты: каждый медяк будет на счету, когда ты останешься одна.

Это были ужасно трогательные слова, исходящие от человека, которого я большую часть времени едва могла выносить.

— Спасибо, — пробормотала я, смущенная его внезапной щедростью. Бледнокожий маг печально улыбнулся.

— Иди домой, Кэтрин, — посоветовал он. — Попробуй стать торговкой или кем-то ещё, вместо того чтобы ввязываться в неприятности. Ты ведь знаешь: есть причина, по которой люди не задерживаются на Арене.

Он потянулся за бутылкой, вытащил пробку и, отвернувшись от меня, сделал большой глоток. Я поспешила убраться из его комнаты, а потом и со склада: чем меньше времени я проведу здесь, тем лучше. Кроме того, приближался вечерний колокол, и мне пора было заняться своей настоящей работой.

Я находилась в районе Лэйксайда, идти отсюда до «Крысиного Гнезда»[8] было недалеко.

В дневном свете этот квартал выглядел еще хуже, чем ночью: не хватало теней, скрывающих грязь и нищету. Кривые и тесные улочки этого места не стоило и сравнивать с широкими мощёными бульварами Фаэрвэя, района для горожан, живущих в достатке. Впрочем, Лэйксайд считался свалкой даже когда Лауэр был столицей Королевства Кэллоу, а не только центром одной из губерний Империи Ужаса. Ну, так мне говорили: все же Завоевание случилось больше двух десятков лет назад, еще до моего рождения; и я была вынуждена принимать такие факты на веру. Хотя я подозревала, что сейчас все было куда хуже, чем раньше. В Гильдии, пошедшие под руку губернатора Мазуса, текла река золотых монет, но простой люд чувствовал всю тяжесть постоянно растущих налогов: старые заброшенные склады были полны горожан, превратившихся в бродяг после того, как их дома и лавки были конфискованы из-за просроченных выплат.

— «Если Мазус не уберёт руку с горла частных лавочников, весь город превратится в Лэйксайд», — подумала я, на цыпочках огибая небольшую, но грязную лужицу. Мои ботинки были слишком старыми для купания в ней; они могли и не пережить очередной чистки. К тому же, Харрион не позволил бы мне работать за барной стойкой, если бы я регулярно пачкала полы в его заведении. Он и мои поединки на Арене не особо одобрял – отправлял домой сразу, стоило ему обнаружить синяки на видном месте. Надеюсь, я успею ополоснуться в подсобке до того, как он заметит кровь у меня на лице: в конце месяца «Крысиное Гнездо» обычно пустовало, и Харрион подремывал в комнате наверху вместо того, чтобы следить за постояльцами. Я нахмурилась, поняв, что в этом случае моей единственной компанией станет Лейран — сын Харриона. Он был на несколько лет старше меня и искренне считал себя самым привлекательным мужчиной после Сиятельного Принца. Любил побездельничать, тратя больше времени на болтовню с посетителями, чем на продажу им выпивки — особенно, когда в «Крысиное Гнездо» случайно заглядывала красивая женщина. Этот тупица был совершенно безобиден, но я подозревала, что, унаследовав таверну, Лейран уничтожит дело отца всего за пару декад.

Я срезала путь по задворкам дома Тома Таннера, выигрывая немного времени, чтобы успеть смыть с себя пот и слегка расслабиться после проведенного поединка. У меня не было ключа от задней двери таверны, но она, по счастью, была не заперта. Я вытерла подошвы ботинок об изгвазданный половик, который, как я подозревала, спёрли у торгаша на пристани, швырнула свою сумку на пол и направилась к ковшу с чистой водой, стоящему на угловом столике. Неясный шум голосов, заглушённый громким пением менестреля, доносящимся из-за двери в общий зал, говорил мне о том, что в таверну уже прибыли посетители. Я раздражённо передернула плечами, когда певичка сыграла особо фальшивую ноту, намочила в ковше старое полотенце и тщательно протерла свое лицо. Взглянув в висящее на стене начищенное медное блюдо, чтобы убедиться в отсутствии следов крови на лице, я тихо выругалась, осознав, что ранку на моей губе, в отличие от синяка под глазом, не исцеляли. Смуглый подросток, взирающий на меня с медной поверхности, выглядел так, будто ему задали хорошенькую трёпку.

Я никогда не входила в число считавшихся миловидными девушек — твердый подбородок и угловатые скулы заставляли мое лицо выглядеть чересчур квадратным — но сейчас, с влажными от пота, слипшимися на макушке волосами, я и вовсе смотрелась, как мокрый воробей-беспризорник. Несколько прядок выбилось из высокого хвоста, в который я укладывала волосы, так что я расстегнула деревянную заколку, сохраняющую остатки моей так называемой прически, и сунула ее в карман. Мокрое полотенце приятно холодило кожу, и я протёрла им свои шею и ключицы, чтобы хоть немного освежиться. Шерстяная рубашка, которую я надевала на Арену, была запятнана кровью, поэтому я сняла её и сунула в сумку, натянув вместо неё свою последнюю приличную одежду: ситцевую кофточку лазурного цвета с вышитой на груди эмблемой лаурского приюта Трагически осиротевших девочек. Мне следовало быть осторожной и не пролить на неё пиво ненароком: стирка в приюте планировалась только через пару дней, а Наставница проверяла одежду каждое утро.

Запихнув сумку с грязными вещами в угол, я толкнула дверь и вступила в главное помещение «Крысиного Гнезда». Здесь не было ничего приятного взгляду посетителя, как и следовало из названия таверны: стены, обитые скрипящими досками, бывшими частью обшивки старых кораблей, и земляной пол с грязными лужами в тех местах, куда пиво проливали слишком часто. В центре общего зала располагалась костровая яма с каменными краями, окружённая столиками, за которыми с полдюжины посетителей развлекали себя выпивкой и болтовней. К человеческой расе из них относились лишь двое. Прочие – трое орков в легионерских доспехах — сидели за одним столом с желтоглазой гоблиншей, щеголявшей офицерскими нашивками на плечах. Ну, я так думала, что это была гоблин-женщина: сложно было определить пол из-за глубоких морщин, покрывавших её зелёную кожу. Лицезрение трёх здоровенных орков, возвышавшихся, по меньшей мере, на три фута[9] над тощей гоблиншей, но ловящих каждое её слово, вызвало у меня лёгкую улыбку. Впрочем, моё внимание почти сразу же переключилось на менестреля, стоило ей начать новую песню:

Ножку вверх и ножку вниз:

Был растоптан в Кэллоу принц.

Нам не важна высота ваших стен –

Все они рухнут в огне перемен...

От стола, за которым выпивали легионеры, донеслись одобрительные возгласы. Похоже, этим вечером Эллерна подбирала репертуар в соответствии со вкусом большей части аудитории. «Песнь Легиона» была не самым популярным мотивчиком в Кэллоу. И не удивительно – она являлась прямой отсылкой на Завоевание.

Харриона в общем зале я не заметила, но Лейран уже сидел за одним из угловых столиков таверны, сально улыбаясь Эллерне всякий раз, когда та смотрела в его сторону. Бр-р! Он пытался убедить певичку разделить с ним постель с тех пор, как Харрион впервые нанял её. И, хотя поначалу Эллерну не вдохновляла подобная перспектива, в последние дни она, казалось, была склонна согласиться. Плохой выбор, Эллерна! Он не женится на тебе, как бы того ни желал его отец!

Пока я размышляла о характере и склонностях Лейрана, тот обнаружил моё появление в таверне и жестом попросил подойти. Я пересекла помещение, улыбнувшись по дороге паре знакомых прислужниц, с которыми я здесь работала. Лейран одарил меня самой проказливой улыбкой из всех, на которые был способен, приглаживая свои коротко стриженные волосы, пока я усаживалась напротив него.

— Кэтрин, — поприветствовал он меня. — Пунктуальна, как и всегда.

Я с трудом подавила желание поинтересоваться в ответ, как он сам умудряется каждый день опаздывать на работу, обитая на втором этаже «Крысиного Гнезда».

— Лейран, — сказала я вместо этого, — Мой передник, как обычно, под барной стойкой?

— Как обычно, — пожал он плечами, — Рядом с дубинкой. Но сначала тебе следует поговорить с моим отцом. Он ждет тебя в своей комнате наверху.

Хм-м. Я неразборчиво пробормотала что-то, изображая признательность, и встала. С отчетностью Харриону моя помощь понадобится только через пару дней — значит, он зовет меня не за этим. Но, может, я нужна ему, чтобы разобраться с какими-нибудь другими цифрами: отчасти я получила работу в таверне именно потому, что знала письмо и счёт. Таково уж преимущество воспитания в финансируемом Империей учреждении.

Ступеньки лестницы скрипнули у меня под ногами, выведя в коридор с четырьмя закрытыми дверьми: две хозяйские комнаты и две — для сдачи в аренду. Документы Харрион хранил у себя, так что я уже бывала в его комнате раньше. Постучав костяшками пальцев по косяку, я выждала мгновение, прежде чем заглянуть внутрь. Крохотное помещение освещала пара свечей, а из мебели сюда втиснулись только кровать и комод, да старый письменный стол напротив. Сидящий за столом на табурете старик, не отрываясь от своих бумаг, жестом пригласил меня войти в комнату.

— А-а, Кэтрин, — пробормотал он. — Ты должна кое-что прочесть для меня.

Владелец «Крысиного Гнезда» был тощим мужчиной с лысиной на макушке, одетым в дешёвый шерстяной костюм коричневого цвета. Он смотрел на лист пергамента перед собой, впиваясь взглядом в буквы так, словно те оскорбляли его одним своим видом. Я не думала, что Харрион сумел бы разобрать написанное, даже умея читать: его зрение было уже не таким острым, как раньше, при этом тратиться на очки он вовсе не собирался. Привычно не обращая внимания на грубоватое поведение тавернщика, я заглянула в написанное через его плечо. Это было официальное послание, насколько я понимала, подтверждённое золочёным оттиском печати с лауэрским гербом. Я пропустила несколько первых строк, заполненных церемониальными расшаркиваниями, и быстро перешла к сути дела: канцелярская служба губернатора извещала, что в конце следующего месяца все владельцы заведений, подающих выпивку, должны оказаться в составе Гильдий – или же оплатить дополнительные налоги.

— Они хотят запихнуть тебя в Гильдию пивоваров, — озвучила я прочитанное, — Или же увеличить твои налоговые выплаты, причем тут не написано, на сколько.

— Долбаный Мазус! — выругался Харрион и добавил: — Грёбаные праэситы и их ублюдочная Империя!