Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Инфер-9 - Руслан Алексеевич Михайлов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Дем Михайлов

Инфер-9

Пролог

Девушка билась в сбитом флаере.

Она была из того сорта людей, что борются за свою жизнь до последнего.

Супернадежная машина рухнула не куда-нибудь, а на полузатопленной территории Калли. За считанные мгновения до почти неконтролируемого падения автопилот предпочел выбрать из трех вариантов место с наибольшим шансом на успешную посадку, с компьютерным похеризмом проигнорировав все криминальные и социальные аспекты окружающей местности.

Машина упала. С визгом ушел в небо третий маяк — первые два вечнолета отстрелились еще в воздухе. Четвертый отстрел ударил в землю под упавшей машиной. Он пробил неглубокую дыру, после чего присыпанный почвой четвертый маяк тоже заработал, указывая место падения и оставаясь скрытым для глаз — его как вечнолеты не сбить, тут нужны сканеры. Четвертым шагом была ушедшая вверх визуалка — красная аварийная ракета, что лопнула в вышине, выбросила старомодный парашют и невыносимо медленно начала снижаться. Четвертого шага не должно было быть — еще одна тупая ошибка компьютера, оценившего условно зеленый статус окружающих территорий как населенный миролюбивым населением.

И красной ракеты вполне хватило, чтобы не только привлечь внимание всех окрестных ублюдков, но и с точностью указав местоположение рухнувшего на их лишайные головы счастья, любезно подсветив при этом в цвета готовой пролиться крови.

Да… даже этого дерьма вполне хватило бы для целой кучи проблем. Но машинный разум проверил запас энергии в бортовых батареях, счел их удовлетворительными и выпустил в небо первый веер лазерных лучей.

Все это время девушка сражалась с тупой техникой, стремясь предотвратить это дерьмо. Но она безнадежно опоздала — только чтобы убедить бортовой компьютер разблокировать ремни безопасности ей потребовалось несколько минут. А дальше этого дело не пошло… превратившаяся в гроб машина не пожелала разблокировать двери или потолочный люк, заодно перекрыв прозрачной перегородкой доступ к передней части салона. Причина — неимение официально подтвержденных и имеющихся навыков выживания в экстремальных ситуациях, равно как и неимение подтвержденных навыков обращения с оружием. Отметив нервозность пассажирки, бортовой компьютер любезно предложил сделать ей укол успокоительного. Достаточно положить руку на левый массивный подлокотник заднего кресла — подлокотник уже вернул себе привычную форму, прекратив играть роль дополнительного защитного обруча в районе живота пассажирки.

Девушка длинно и матерно отказалась, умело пояснив куда машина может засунуть себе гребаное успокоительное. Флаер пояснил, что это никак невозможно осуществить на практике и вообще сие действие не несет в себе никакой практической пользы. В ночное небо ударила и потухла еще одна пара лазерных лучей, на мгновение подкрасив черные тучи в красный и желтый. Девушка взвыла и принялась лягать прозрачную перегородку в безнадежной попытке пробить себе путь к передней части салона.

— Помощь уже в пути — успокаивающе промурлыкал искусственный голос.

— Сука! Долбанная сука! — выдохнула в ответ пассажирка, нанося удары пятками в прозрачный материал своей тюрьмы — Открой! Сука! Дверь! Приказ!

Машина любезно откликнулась на ее слова. Мягкий успокаивающий женский голос никак не подходил под происходящую вокруг хрень, но при этом по шаблонам психо-дерьмо-правил являлся наиболее подходящим для успокаивание испуганной молодой особи женского пола, выглядящей достаточно самостоятельной и волевой.

— К сожалению ваши требования невыполнимы… вы не обладаете доказанными умениями выживания. По имеющимся у меня сведениям данные территории облюбованы для жизни не только людьми, но и достаточно опасными тварями. Также сама местность представляет собой пресеченную поверхность с частыми скалистыми образованиями и глубокими трещинами, что способны привести к перелому и…

— Открой дверь! Открой!

— Мисс Окси, я прошу вас успокоиться.

Девушка не услышала, продолжая наносить удары в прозрачный прочнейший материал обеими ногами:

— Вот! Поэтому! Я! И! Ненавижу! Долбанные! Машины! Вас! Всех! Надо! Уничтожить!

— Мисс Окси… уведомляю, что все происходящее записывается и при первой технической возможности будет передано в облачное хранилище данных. Я на вашей стороне и напоминаю про мировые инфо-фильтры, чья задача отслеживать любые радикальные высказывания. Новолуддизм относится именно к этой категории и…

— Заткнись!

— Но среди ваших эмоций я фиксирую не только злость, но и страх… поэтому я помечаю запись ваших выражений как технофобию, вызванную стрессовой ситуацией. Возможно, небольшая лекция о вреде новолуддизма и глупости технофобии в наш просвещенный век послужит отличным успокаивающим для вас?

— ЗАТКНИСЬ!

— Понимая вашу нервозность, еще раз предлагаю сделать инъекцию успокоительного средства. Оно действует мягко, почти не притупляет ясность мыслей и… — мягкий голос резко оборвался.

Девушка замерла в скрюченном положении, не нанеся очередной удар — она поняла, что машина замолчала не просто так.

— Что случилось?

— Фиксирую движение слева… расстояние тридцать метров и быстро сокращается.

— Что там?

— Фиксирую четырех бегущих мужчин… они обнажены, они кричат… и они с топорами…

— Ну просто охренеть! Ты сука просто молодец!

— Благодарю за похвалу, мисс Окси. Ваш комплимент записан в мою базу данных.

— Да пошел ты! Ублюдок! Ты навел этих тварей на меня! Ты хоть понимаешь?! Ты навел этих гребаных насильников и убийц прямо на меня!

— Мисс Окси… я вынужден пометить запись ваших выражений как возможную клевету на ни в чем пока не повинных четверых приближающихся индивидуумов. Они пока никак не опорочили свои добрые имена и по умолчанию обладают не только не требуемой презумпцией невиновности, но и правом на доброе заочное суждение! Ведь…

Брошенный меткой и сильной рукой топор все же не смог пробить материал окна и со звоном отлетел, упав на едва заметно парящий в свете аварийных ламп песок.

— Сука! — крикнула девушка, с такой яростью рванувшись, что удерживающие ее ремни затрещали. Ненадолго затихнув в ловушке как обреченная, но пока не сдавшаяся муха в паутине, она еще раз попыталась воззвать к холодному машинному разуму — Ты не видишь происходящего?! Не можешь оценить правильно степень угрозы?! Мне нельзя здесь оставаться! Надо бежать!

— Возможно агрессию вызвало упавшее транспортное средство, а не вы, мисс Окси. Мы не знаем степень осведомленности местных жителей о современных транспортных средствах…

С неожиданностью прихлопнутой к окну ветром мокрой бумаги к стеклу приникла оскаленная бородатая рожа, вгляделась внутрь и, рассмотрев зажатую ремнями пассажирку, восторженно загоготала, орошая стекло бурой слюной. Подпрыгнув, он залетел на прозрачную крышу машины и упал ничком, тут же принявшись долбиться пахом. Мелкие темные вздутия на его коже лопнули. На крышу потекла бело-черная слизь, а безумец продолжал колотиться о машину всем телом, показывая, что сделает с пассажиркой, как только сумеет вскрыть упавшую машину.

— Трахну! — приглушенно провыл бородатый и с силой врезал лбом о стекло — Я оттрахаю тебя! Оттрахаю!

Машину качнуло, когда в ее левый бок ударились еще три нагих мужских тела. Всколоченные волосы и косматые бороды, потемневшая от химикатов кожа, безумная ярость в гноящихся глазах и оскаленные черные зубы. И все это в красном свете аварийных вечнолетов и под аккомпанемент дружного злорадного воя. Сумасшедшие шакалы радовались падению на их территорию подарку…

— Конфетка! — выкрикнул крайний справа — Сочная конфетка! Хочу! Хочу! Хочу!

— Я первый! — прорычал мужик сверху и ударил кулаком о крышу — Я первый ее трахну! И первый ее вскрою!

— Я готов и с дохлой! — проскрипел самый старый и худой из yих, выглядящий так, словно он только что вылез из ямы полной токсичной кислотной грязи. Изъеденными грибком ногтями содрав с щеки целый пласт кожи, он запихнул его в рот и, чавкая, повторил — Я готов и с дохлой… Присуну ей жестко… глу-глу-глубоко…

— Тихо! — заорал верхний и как только все заткнулись, прижался лбом к прозрачной крыше, взглянул на сжавшуюся под ним в кресле перепуганную девушку и ласково попросил — Откройся, конфетка.

Она не ответила. Сжавшись в комок, с трудом ворочаясь под сдавливающими ее ремнями безопасности, она медленно какую-то пластиковую штуковину под подлокотником, пытаясь вырвать ее из креплений. В глаза облепивших ее машину ублюдков она старалась не смотреть. Не потому, что это могло спровоцировать их на еще большую агрессию. Нет. Больше уже некуда. Как только она попадет им в руки… они исполнят все свои жуткие обещания. Просто она не хотела показывать, насколько сильно испугана. Животный ужас сдавил ей горло, подрубил колени и уронил тонну веса на грудную клетку. Каждый вдох приходилось силой загонять в легкие, от бушующего в крови адреналина трясло и только это отгоняло от глаз темную пелену и не позволяло ей свалиться в глубокую бессознанку.

— Внимание! — автопилот наконец-то ожил и в его искусственном голосе звучало дружеское осуждение — Джентльмены. Представьтесь.

С дурашливой готовностью козырнув, бородатый нырнул вниз, через секунду снова показался в окне и с силой ударил в стекло топором. Оружие со звоном отскочило.

— Представьтесь — повторила машина.

Ответом стало еще четыре удара. А следом удары обрушились на упавший флаер уже без счета. В каждый замах и удар они вкладывали все свои силы, раскачиваясь тощими голыми телами, скользя в грязи, порой падая и тут же подскакивая, чтобы с воем нанести еще один удар топором в стекло, что отделяло их от такой сладкой золотой конфетки.

— Ее кожа чиста! — простонал стоящий на крыше вожак — Такая белая… такая чистая… Я срежу ее! И отнесу своей леди! Да!

— Она обрадуется, Джек! — проскулил самый тощий и старый — Она пришьет белизну к себе! Так что срежь побольше, Джек! Срежь побольше! А я присуну и ободранной! Так даже лучше… глу-глу…

От услышанного у нее добавилось сил, и пластиковая хреновина с треском поддалась. С трудом удерживая ее в онемевших от запредельных усилий пальцах, она вытащила ее из-под кресла и поднесла ближе к глазам. Судорога разочарования передернула ее красивое лицо. Она сжимала что-то вроде граненого пластикового карандаша с парой непонятных креплений и несколькими проводками, торчащими из одной стороны. Этим не защититься даже от крысы. Хотя… внимательно изучив отломанную сторону, она вдруг широко и полубезумно улыбнулась. Что ж… эта хреновина достаточно острая, чтобы прорвать кожу и артерию на шее. Подняв другую руку, она ощупала себе шею и тут же наткнулась на часто пульсирующую реку жизни, что скрывалась под ее мокрой от пота кожей. Если с силой воткнуть и хорошенько поелозить зазубренным обломанным концом, есть неплохие шансы порвать артерию и быстро истечь кровью. Милосердная смерть. Настоящий небесный дар, если сравнивать с медленной агонией во время группового изнасилования на кислотной грязи, а затем прижизненное обещанное свежевание и новый половой акт некрофилии…

Машина продолжала что-то бубнить, но ее уже никто не слушал. С треском одно из боковых стекол поддалось. По нему протянулось несколько длинных трещин. Радостно хрюкнув, один из грязнуль повторил удар и трещины стали шире. Крепче сжав пластик в руке, она отвела рук, приподняла лицо, чтобы натянуть кожу на шее, с шумом выдохнула, собираясь с духом и глядя на снова занесшего топор ублюдка… Вот и пора умереть…

— А столько планов было — с тихой усмешкой произнесла девушка, лежа в кресле.

— Ремни высвобождены — прошелестела машина и сдерживающие одинокую пассажирку путы ослабли.

— Да пошла ты! — выдохнула девушка.

Со звоном стекло разлетелось на куски, и четверка снаружи зашлась радостным воем. Мощной тошнотворной волной в салон ворвалась болотная и химикатная вонь.

Ликующий вой ублюдков длился несколько секунд, а затем превратился в ожесточенную свару, когда один из них первым сунулся в разбитое стекло, тяня руки к женскому телу.

— Она моя! — взревел вожак с крыши машины — Убью!

— Не гневи Флукса, Боллгс! — прохрипел самый старый — Ты не вожак! Он вожак. Его право! Его право! Его…

Девушка почти нанесла себе смертельный удар — потенциально смертельный, ведь надо еще попасть — но остановилась, услышав хлесткий звук выстрела, а затем увидев, как бормочущий что-то косматый старпер крутнулся вокруг себя и рухнул, выпустив из башки кровавый фонтан.

Еще три выстрела. И еще три трупа. Последним умер вожак с крыши — упав на прозрачный материал, он судорожно дернулся пару раз и затих, глядя на не доставшуюся ему конфетку застывшим огорченным взглядом. Из перекошенного безвольного рта потекла кровавая слюна, смешавшись с разводами гноя и грязи.

С шумом выдохнув, окончательно переставшая что-то соображать из-за сваливающегося на нее шока, девушка замерла в кресле, изо всех сил сжимая свое единственное оружие. Она ждала… сама не зная, чего именно. Это мог быть как спаситель, так и просто получше вооруженный насильник и убийца. Какой-нибудь живодер, что сотворит с ней столь страшное, что она и представить себе не может…

Ждать пришлось недолго. Рядом с машиной скользнула быстрая тень и мгновенно исчезла. Затем она мелькнула уже, с другой стороны, снова пропав из виду. И наконец в разбитом окне возникло уродливое раздутое рыло, взглянувшее на нее налитыми кровью огромными глазами. Она сначала закричала — сдавленно и беспомощно — и только потом поняла, что видит перед собой продвинутую защитную маску, прикрывающую лицо незнакомца. Именно незнакомца — даже не видя фигуры, она остро проявившимися инстинктами поняла, что смотрит на мужчину.

Оглядев салон, незнакомец щелкнул парой креплений под подбородком и поднял маску, открывая лицо. На пассажирку взглянули еще молодые умные и жесткие глаза хищника.

Сейчас он скажет ей что-то успокаивающее и теплое…

— И че ты тут делаешь, дура тупая? — поинтересовался незнакомец…

Глава 1

Грязь.

Черная грязь, что по запаху больше походила на высранную больным гиппо слизь, а затем в этой же луже он сдох и сгнил. А теперь я, еще ни хера не понимая, пытался выползти из этого гребаного дерьма, вытягивая себя на локтях из вонючего болота. Накатывавшие сзади волны, бившие в спину, накрывающие с головой и заставляющие выкашливать горькую соль, остались в прошлом. Больше нечему было смывать с меня налипшее дерьмо, и я просто полз почти вслепую.

Я по-прежнему ни хера не понимал. Но меня это не останавливало. Подо мной кто-то то и дело дергался, пытался ускользнуть или зарыться поглубже в грязь. Ну да… кому-то дерьмо, а кому-то естественная среда обитания.

Вскоре обессилевшее тело шепнуло, что не сможет преодолеть больше ни метра. Я согласился с этим выводом и прополз еще метров двадцать по топкой грязи. Высокомерный мозг проскулил, что все лимиты исчерпаны и надо просто лечь, расслабиться и отдаться судьбе. Я согласился и с этим мозговым высером, а затем прополз еще метров десять, если я все еще был в состоянии правильно оценивать преодолеваемое расстояние.

Еще один уже совсем вялый рывок… и я окунулся с головой. Но окунулся не в черную грязь, а в мутноватую, но все же воду. Соленую теплую воду, в которой я наспех и через боль отмылся, выдергивая из порванной кожи колючки и куски кораллов. Голову и глаза я промыл в первую очередь, но толку ноль — мутная пелена не желала рассеиваться, и я видел максимум на полметра впереди себя. Продвинувшись дальше, я нашел местечко попрохладней и почище, где и замер на следующие полчаса, приказав себе не думать о терзающей меня жажде.

Сколько я уже не пил?

Эй, гоблин! Какого хера?! Я же сказал — не думай о воде! Она тебе не нужна.

Вскоре зрение вернулось ко мне в достаточной мере, чтобы я смог разглядеть что-то подальше собственного хера. Оставаясь неподвижным, пытаясь восстановиться хотя бы частично, я, давая в зародыше любую поспешность, занялся всматриванием и внюхиванием в окружающее пространство.

Запах говна и падали. Это норма.

Запах вывернутых с мясом кишок. Это тоже норма.

Запах загнивших сладких фруктов. Сильно загнивших. Тоже норма.

Едва уловимый запах дыма и жареной плоти. А вот это повод нехило так насторожиться…

Охладившись и отдохнув, вновь почувствовав боль от каждой ссадины и раны, я неспешно покинул песчаную яму с мутной водой и двинулся по широкому светлому пляжу, выглядящему так, как и должен выглядеть нормальный мать его пляж — херова туча разбросанного повсюду древесного мусора, уйма непуганой живности, охерело смотрящие на меня плачущими глазами огромные черепахи, пара воняющих трупов животных и трахающая какой-то орех мартышка. Вот ради это все и затевалось, верно?

— Эй, мохнатая — прохрипел я замершей в испуге мартышке — Продолжай. Только не сильно. А то эволюционируешь нахрен…

Бросив недотраханный орех, мартышка взлетела по стволу пальмы и уже с верхушки дерева гнусаво заорала. Покосившись на истекающую влагой ореховую искусственную мартышкину самку, я поплелся дальше, укоризненно хрипя самому себе:

— Ты сдохнешь от гордыни, гоблин. Мог бы и попить…

Упал я шагов через пятнадцать, приземлившись на мягкий песок и тут же подтащив к себе пару крупных орехов. В руке сам собой оказался нож. Умело провинтив по паре дырок в каждом из орехов, я завалился на спину и поднял первый из них над широко разинутым ртом. Пока в рот по капле вливалась животворная влага, пересохший мозг для чего-то размышлял о слишком большой крупности и тонкости покрова этих орехов. Наверняка это один из ранних гибридов, что должны были помочь справиться с глобальным голодом в начале эпохи Заката…

Мозг продолжал что-то там думать, но примитивная его часть предпочитала действовать. Я выпил каждый из найденных под пальмой орехов, а затем раздолбил парочку подобранным камнем и выжрал белую хрусткую мякоть. В голову и тело потекла… жизнь. По-другому это ощущение не назвать. И чем дальше от желудка и кишок расползалась волна жизни, тем больше ресурсов заново подрубалось в организме. Бодрости и сил особо не прибавилось, зато я глянул вверх, оценил количество висящих прямо над моей тупой башкой орехов и предпочел перебраться чуть в сторону и улечься под длинным толстым корнем. На мелких древесных скорпионов и огромных зеленых жуков я внимания обращать не стал. Вытянувшись, я позволил тренированному телу заняться частичным восстановлением, в то же время начав вспоминать какого собственно хера я делаю на этом райском пляжу в десятке шагов от дохлого дикаря с деревянным мечом в жопе. Меч не мой. И перекошенную рожу дикаря не узнаю. Но лучше покопаться в памяти…

Хотя че там копаться?

Стоило задаться этим вопросом, и ожившая память тут же выплюнула в меня сплошной и ровный поток данных, который закончился скомканным и зажеванным обрывком рваных воспоминаний.

«Рваная» зона начиналась с момента, когда я в экзоскелете ушел под воду Формоза. Вода сомкнулась над уставшей башкой… и все воспоминания превратились в какие-то неподходящие друг к другу осколки. Помню, как я сначала шагал, а затем уже бежал по каменистому дну, обходя затонувшие поваленные небоскребы, мертвые или полумертвые жилые подводные купола — еще один выкидыш последних попыток гармоничного выживания на отторгающей нас планете. Потом темнота… А следом память вытягивает из себя дрожащую картинку того, как я отстреливаюсь от преследующей меня тройки ублюдков на тяжелых подводных экзах. Двое многоногих способны передвигаться только по дну, третий похож на ската, но не обладает таким запасом торпед… Я получаю несколько серьезных попаданий, но броня Гадюки держит. Пока что держит… я калечу двоих из троих и отрываюсь от них среди песчаных подводных дюн, в то время как индикаторы батарей уже в красной зоне…

Темнота…

И вот я с яростью голодного гоблина поочередно колочу ржавым гаечным ключом по шипастому панцирю огромного моллюска и заклинившему открывному вентилю торчащего над водой круглого стального люка. В потрескивающем передатчике кто-то хрипло орет, умоляя меня не лезть к нему и обещая откупиться просроченными галетами и инсектобелком высшей категории. Разряженный экз лежит на мелководье где-то в километре от остатков древней дамбы, превратившейся в разрозненные островки. В шаге от меня подыхающий загорелый абориген со сломанным хребтом и забитым в глотку гребаным бумерангом.

Темнота…

Я убегаю. Меня преследует невероятно странная хреновина, внешне выглядящая как огромный комок бурых водорослей с торчащими из него короткими толстыми щупальцами. Несмотря на хреновый набор конечностей, по суше тварь двигается быстрее бегущего человека. Но я гоблин. А рядом красная бамбуковая роща. Можно легко оторваться. А еще можно соорудить бамбуковое копье и попытаться отыскать у этой твари сердце или жопную артерию…

Темнота…

Бреду. Падаю. Отбрасываю в сторону дробовик со сплющенным стволом и прилипшими к нему мозгами. В руке намертво зажат пустой револьвер, за поясом последний оставшийся нож. За моей спиной кто-то надрывно воет, проклиная свою судьбу и умоляя выпавшие кишки забраться обратно. Миновав зону липкой грязи, я опять ухожу в мелководную зону океана, сверяясь с показаниями закрепленного на руке начавшего подмокать компаса…

Темнота…

Долгая темнота… или не слишком долгая… Тут хрен поймешь.

Но вот он я здесь — истощенный, грязный, почти голый и крайне злой валяюсь под кокосовой пальмой. Время предзакатное, но до темноты еще как минимум пара часов. В длинной ране на правом предплечье ползают тонкие красные черви. Серьезно болит поясница справа, ноет правое же колено, над левым ухом хорошая шишка, а правая бровь вспухла и рассечена, но уже заживает.

Провалы в памяти воспринимаются нормально — я помнил, как вкалывал себе дозер за дозером. Помнил, как игнорировал сами собой вылезавшие перед глазами системные сообщения, что раз за разом становились сначала все гневней, а затем резко сменились на панически увещевающие.

Лежа под пальмой, чувствуя, как в обожжённую солнцем кожу спины въедается соленый песок, я радостно скалюсь в виднеющееся сквозь зеленые ветви небо. И я знаю — провалов в памяти не будет. План выполнен. Выполнен как минимум частично — вряд ли я уже нахожусь там, где планировал оказаться.

Почувствовав, как подпинываемая голодом волна бодрости докатилась до каждого пальцах но ногах, сняв с них омертвелую бесчувственность, я заставил себя сначала усесться, а затем заняться самым главным для гоблина делом — выживанием.

Хрен его знает кто меня там преследовал, пока я под тяжелой химией уходил от Формоза. Быть может меня никто и не преследовал, а все всплывшие в памяти схватки всего лишь плод оглушенного химией воображения. Но рисковать я не мог. Раз не помню всего досконально — значит, надо предполагать худшее и твердо верить как в само преследование, так и в то, что скоро кто-то из них явится сюда по моему следу. Не знаю сколько времени у меня в запасе, поэтому каждую минуту надо потратить с толком — на поиск жратвы и воды. После чего надо уйти подальше и отыскать временное убежище, чтобы отключиться на несколько часов. Все остальное — на ходу и только на ходу.



Поделиться книгой:

На главную
Назад