Помоги проекту - поделись книгой:
– Сундук общий. Так сказать – ништяки Золотого Бога своим помощникам. Забирать ничего нельзя, иначе – накажет. Я тебе рассказывал вчера. Но можно брать поносить. Можно даже в человеческую деревню брать поносить – если твердо пообещать, что вернешь на место. Тогда беды не случится. Призрачные бабы к этим цацкам относятся равнодушно. А вот наши девушки пользуются этим вовсю…
Под Бориным взглядом Коля вдруг осекся. Понял, что сболтнул лишнего. А Борины мысли вдруг окончательно сформировались и встали по полочкам в голове.
Борька подошел вплотную к своему дядюшке, и, наставив на него палец, ехидно сказал:
– Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу! Вот ты и сдал с потрохами своих хитроумных подельников!
***
Его появлению Наташка удивилась.
– Боря! А ты разве не ищешь Золотого Бога? – Она отложила книгу и подошла ближе к решетке. – Они же не выпустят меня, если ты.... – Она осеклась, поскольку Боря вдруг резко схватил ее за руку. – Борь, ты чего?
– А зачем тебя выпускать, Наташ? – Боря бесцеремонно залез в карман ее платья, и извлек оттуда связку ключей. – Ты же сама отсюда выйти можешь. И, я так понимаю – ты здесь главарь банды? Ни Аким, ни Коля, а ты! И идея эта с трупом Любки именно в твою голову пришла!
– А сам-то хорош! – выпалила Наташка. – Я думала, что я тебе нравлюсь! А ты за двумя зайцами погнался! Ах, Наташа, приходи ко мне на сеновал! А сам за Любкой поперся! Думал, я не узнаю!
Она отвернулась и села на сено, прислонившись спиной к холодной решетке.
Писателю Борису Карельскому, чьи герои книг никогда не поступали так подло и малодушно, как он сам, стало стыдно. Поэтому он тоже отвернулся. И тоже сел на пол, прислонившись спиной к ее спине сквозь решетку.
Наташка вздохнула и спросила:
– Ладно. Как ты догадался?
"Все-таки любопытство сильнее обиды", – мелькнуло у Бори в голове.
– Третье. Такой план не пришел бы в голову Коле. Уж слишком он изящный, романтический. Как в книгах, которые я пишу, а ты так любишь читать.
Он просунул руку сквозь решетку, и протянул ей связку ключей. И, не удержавшись, коснулся пальцами ее пальцев.
– Второе. Малина. Там, в библиотеке, от тебя пахло малиной. Ты ела ее, а когда я зашел – смутилась и спрятала ее в ящик стола. Я еще тогда подумал – где ты могла ее взять? В деревне она еще не созрела. А вот здесь ее завались…
– А первое? – спросила Наташа, волнуясь.
– Первое. Украшения. И у тебя, и у Любки украшения были необычными. Выглядят – отпад! Но ни у кого в деревне таких больше не было. А сегодня я увидел сундук, из которого слуги Золотого Бога могут их брать поносить. И не в первый раз ты в деревне призраков, раз брала их. И точно знала, что вернешься сюда. Потому как их обязательно надо возвращать назад… Кстати, это ты меня браслетиком так по башке приложила? А как? Он же на ноге был…
– Борь, я пять лет карате занималась… Да я и без браслета… Короче, извини! – Она, наконец, повернулась к нему. Вцепилась в решетку. – Боря! Я понимаю, все выглядит глупо! Но статую надо найти! Иначе все закончится плохо!
Герои книг Бориса Карельского были благородными. Они бы простили ложь девушки, проанализировали бы ее, и, разумеется, пришли бы на помощь. Но писатель Борис Карельский, молча, встал и, не оглядываясь, вышел из конюшни.
***
И все – таки настил служил не сценой, а трибуной для митингов! Поскольку часам к шести вечера туда потянулись все находящиеся в деревне.
Пошел туда и Борис. Больше – из любопытства. Ну, когда он еще увидит привидений на митинге?
Он не сбежал. День проболтался в тайге, для успокоения совести пытаясь найти золотую статую. Но, честно говоря, делал он это абы как… Поскольку внутренний голос подсказывал ему, что Золотого Бога он здесь не найдет.
В толпе были все. И Аким с Любкой. И Коля, и Наташка. И даже Малевич. Видимо – попал под амнистию по случаю всеобщего сборища. Возле Малевича он и встал. Вот только тот снова был ему не рад.
– Что здесь происходит? – поинтересовался Боря шепотом.
– Жертву будут выбирать, – таким же шепотом ответил ему Малевич. – Из-за тебя все!
Аким вышел на середину настила и громко сказал:
– Поскольку Золотого Бога мы так и не нашли, придется выбрать жертву. Без жертвы в человеческой деревне может случиться все, что угодно. Пожар, наводнение… Может погибнуть не один, а много людей. Такого мы допустить не можем – у каждого из нас в деревне есть близкие.
«Есть. Бабушка. Значит, дед таким образом заботится о ней?! Надо было тщательнее искать эту статую!!!».
– Тянем жребий, – продолжил Аким и, взяв в руки пять спичек и разломав посередине одну из них, перемешал их за спиной и зажал в кулаке. – Призраки не тянут. Мы и так мертвы, и не можем стать жертвой. Тянут только живые.
С этими словами он подошел к Борьке и протянул ему кулак с зажатыми спичками.
– Тяни, внучек! Я не желаю тебе зла. Просто – так правильно. Я так надеялся, что ты найдешь его, и наши мучения закончатся…
Боря сделал глубокий вдох, и трясущимися руками вытянул длинную спичку. И, к своему стыду, испытал при этом облегчение.
Следующим длинную спичку вытянул Коля. За ним – Малевич. Ни у кого из них, как заметил Боря, руки не тряслись.
Последними одновременно потянулись к спичкам и Любка с Наташкой. Боря не знал, в чьих руках хотел бы увидеть короткую спичку. Поэтому просто закрыл глаза, как в детстве – когда не хотел смотреть особо страшные моменты в фильмах. А когда снова открыл их – понял все по побелевшему лицу Акима.
И без того бледная его призрачная кожа стала белее снега. А губы затряслись, пытаясь сказать хоть слово, чтобы опровергнуть проведенный им жребий!
– Не надо! – Любка подошла и обняла своего старого мужа. Поцеловала его в щеку. – Все хорошо. Я готова, лишь бы это принесло всем пользу.
"Вот она – настоящая героиня! Готова жертвовать собой ради других! А не ты, Борька…".
Люба улыбнулась всем присутствующим. Обвела всех взглядом, прощаясь. А затем подошла к столбу, находящемуся напротив сцены…
Смотреть на Любкину покорность было невыносимо! Уж лучше бы она одумалась, попыталась сбежать!
Любка вдруг отпрянула от столба и побежала к сцене.
– Я … это… Можно я зеленые сережки надену? – Она обвела всех молящим взглядом, словно собиралась на вечеринку, а не на тот свет. – Они мои любимые, и так идут к моим рыжим волосам! Ну, пожалуйста!
Аким, глядя на нее, вдруг залился слезами.
– Ну, хватит! – Наташка решительным жестом толкнула Любку к Акиму. – Не нужно никакой жеребьевки. Вообще не нужно было весь этот цирк устраивать. Просила же, а вы вечно меня не слушаете…
Боря облегченно выдохнул. Ощущение было, что он смотрит фильм с особо страшной сценой, в которой все обошлось, и наступил хэппи-энд.
– Она здесь главная, да? – спросил он Малевича шепотом. – Вы же хотели меня напугать, да? А сейчас жертвоприношение отменяется, и все разойдутся по домам?
Малевич ничего не ответил. А Наташка тем временем решительно подошла к столбу и встала возле него, запрокинув голову к небу.
– Ты доволен? – крикнула она в небо. – Забирай меня, а больше никого не трогай!
– Что же сейчас будет? – кажется, эту фразу он произнес вслух. Поскольку в толпе ему кто-то ответил:
– Через час начнется гроза. Вот с первой молнией он и заберет ее…
"Так не может быть! – твердил себе Боря! Должен быть хэппи-энд!".
Сам он стоял едва живой и от волнения не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Пот стекал по его горячему лбу, и ощущение было, что температура его давно перевалила за сорок два градуса.... Кажется, такое с ним уже было. Лет тридцать пять назад. Тогда он так же метался в горячке… Почему он тогда заболел? Глупые мысли… Почему они лезут в голову именно сейчас? Кажется, он тогда увидел что-то страшное… Тогда тоже была гроза. Он шел в тайгу. По речке, напрямую, потому что ужасно пекло солнце. А потом началась гроза. Точно! Ведь он видел, как в тайге грозой убило человека! Человек стоял вот так же… возле столба… А Борька так испугался, что бежал, бежал без оглядки по ледяной речке… спотыкался, падал… Один раз даже пропорол себе ногу странным фигуристым камнем, невесть каким образом оказавшимся у него на пути. Тогда он подобрал этот камень машинально, не задумываясь – зачем? А после этого дня – обещал себе быть смелым и никогда не убегать от опасности!!!
Так рассуждал десятилетний Борька Корюшкин. А сорокапятилетний писатель Борис Карельский, вдохнув в грудь побольше воздуха, галопом кинулся к реке, и побежал в сторону человеческой деревни…
***
Проснулся он в кровати, укутанный двумя ватными одеялами и лоскутным покрывалом сверху. Открыл глаза, с удивлением оглядывая привычную обстановку бабушкиного деревенского дома. Или не привычную? Чего-то здесь не хватало…
– Проснулся? – ласково спросила бабушка и неодобрительно покачала головой. – Борька, Борька! Что же с тобой происходит?
Он осторожно приподнялся с кровати. Спросил:
– А что произошло?
– Прибежал. Запыхавшийся весь. Ноги мокрые, глаза безумные. Твердил все про призраков, да про Золотого Бога. Напился что ли с местными? Говорила же я тебе – не пей с ними!
– А дальше? – невероятно волнуясь, спросил Боря.
– Дальше – схватил фрегат свой. Выбежал во двор – и со всей силы стал долбасить по нему топором. Кричал, что в детстве в него клад запрятал.
"Точно. Пока по речке тогда бежал, десятилетним, золотой самородок ногу пропорол. Уже дома разглядел его. Удивлялся – как он на человечка похож. Радовался. Представлял, как спрячу золотой клад под палубой фрегата, когда дострою. Да уж – хитер Золотой Бог! Его в тайге искали, а он тридцать пять лет у меня под носом был…".
– Я как увидела, что ты фрегат свой портишь, – продолжала бабушка, – так к тебе кинулась! А от него уже одни щепки остались… А под ними самородок золотой! Ты и его в мелкие куски порубил! Ох, Борька! Просила же в дом золота не приносить, а ты!!! А потом вдруг гроза началась. Молния ударила – и прям в чурку! Дотла сожгла, едва тебя не задела… И всю ночь громыхало. Никогда такой сильной грозы не было…
Боря встал с кровати и, натянув штаны, вышел во двор, чтобы своими глазами увидеть сгоревшую чурку. Бабушка вышла следом за ним.
В голове его творился сумбур, и наружу рвался один единственный главный вопрос, который он не решался задать.
– А под утро туман такой над тайгой стоял, – бабушка осторожно подталкивала его назад в дом. – Белый, густой. Глаз не оторвать! Над тем местом, где прииски раньше были, все небо белым затянуло. Будто лестница из тумана в небеса. И дед твой вдруг вспомнился… Всю жизнь его простить не могла. И за то, что изменял. И за то, что в тайгу поперся. А тут простила – и так легко стало…
– А Наташка? – все же спросил Борька, чувствуя, как холодеют его пальцы.
– А что Наташка? Утром видела, как она в библиотеку свою пошла. Женился бы ты, Борька!
Боря облегченно выдохнул и закрыл глаза. Теперь-то он уж точно женится!
– Ну что, – ласково спросила бабушка, – завтракать будешь? Или еще что-нибудь хочешь спросить?
Боря решительно кивнул:
– Хочу, бабуль. А как на даче малину посадить?
Поделиться книгой: