Помоги проекту - поделись книгой:
О национальном вопросе мы сегодня действительно часто мыслим в категориях нынешнего государственного устройства России, при котором каждому более-менее крупному народу предоставлена национальная автономия. Это неверный подход к формированию региональной структуры, который был или вынужденно, или ошибочно предложен большевиками после революции для удержания страны от распада, это исторический атавизм, остаток временного компромисса, который мы теперь воспринимаем как должное. Фактически – это возможность построения и развития культурно-национальных анклавов на территории страны. С точки зрения интересов государственного строительства в такой структуре заключена страшная угроза целостности системы, что убедительно показала история распада СССР. Сегодня в любом национальном регионе, в любой республике нашей страны неуютно жить нетитульному, особенно великорусскому народу: Чечня сегодня лишь для чеченцев, Татарстан для татар и так почти везде. Но в Чечне живут не только чеченцы, в Татарстане не только татары, а в Коми не только коми. Мы сегодня очень обеспокоены воссоединением Советского Союза и не замечаем того, что через несколько десятилетий такой политики сама Россия неизбежно распадётся, и мы ничего с этим не сможем сделать. Сохранение самобытности народа, его языка и национальной культуры не требует государственной автономии: для этого лишь нужно уважение простых людей друг к другу. Отсутствие любой государственной и региональной национальной политики, в том числе и для великорусов, – вот первый и необходимый шаг в этом вопросе. Сохранение культуры – дело рук народа, а не государства; некоммерческих организаций и самоорганизации людей, а не федеральной и региональной власти. Да и сами регионы должны формироваться не по национальному признаку. Не так давно мы много говорили об этом, но теперь эта тема совсем забылась на полях сражений за многополярный мир.
Развивая мысль о том, как должна выглядеть национальная идея и как она должна формироваться, президент обращает внимание собравшихся в зале ещё на один момент:
Несмотря на то что в этой цитате В. В. Путин лишь даёт рекомендации интеллектуальному сообществу по формулированию национальной идеи, я всё же полагаю, что здесь отражено видение нашей властью фундамента современного Российского государства. К сожалению, все эти разговоры производят впечатление того, что власть старается механически совместить различные людские сообщества, что это поиск «среднего арифметического», некоего остатка после вычета самобытных черт каждого из народов или граждан России. Но это неверный подход: идея должна быть выше всех участников общества, и оформляться эта идея должна из опыта русского народа, который сформировал нашу страну. Она должна представлять собой продолжение русской государствообразующей идеи прошлых веков, но выраженной более сложными терминами третьего тысячелетия. Мы должны осознать, сформулировать и развить ту идею, которая много веков обеспечивала единство нашей страны к благополучию всех входящих в неё народов. Наша нынешняя политкорректность по отношению к другим этносам и конфессиям – это убийство России, это точно тот же западный мультикультурализм, который, как мы твёрдо знаем, обречён на провал.
Последнее, на что обращу внимание читателя касательно идеологической политики российской власти: процитированные выше «пожелания» президента к будущей национальной идее имеют весьма специфичный характер. «Патриотическое сознание», «гражданская ответственность», «уважение к закону» – это понятия, отражающие образ мысли представителя силовых структур, но они совсем не обязательно должны получать своё воплощение в независимых теоретических концепциях.
Упоминаемый в заключительной части Валдайской речи президента Евразийский Союз – это, пожалуй, один из самых неудачных проектов российской власти по воссоединению стран бывшего СССР. Подробно на нём останавливаться не стоит, только отмечу, что этот союз точно так же безыдеен, бездуховен и бессмыслен, что это точно такой же международный мультикультурализм, правда, на основе экономической составляющей, а не патриотическо-гражданственной, как внутри страны. Да и процесс международной интеграции с заключением союза, с пафосом провозглашающего себя одним из очагов человеческой цивилизации, претендующим на объединение значительной части Евразии с Россией во главе, должен вырастать изнутри государства как его естественное продолжение. Но создание Евразийского союза было провозглашено на два года раньше, чем описываемая в данной заметке попытка запустить процесс самоидентификации России. Вряд ли процесс международной интеграции удастся запустить раньше, чем Россия найдёт саму себя. Всему своё время.
* * *
Неслучайно некоторые российские интеллектуалы обратили внимание на то, что президент в выступлении на Валдайском форуме в 2013 году поставил ребром вопросы о поиске национальной идентичности и формулировании национальной идеи. Причём очевидно было, что вопрос для всей страны поставил именно президент, именно он определил последующий интеллектуальный поиск и последующее видение нашем обществом вопроса самоидентификации. Публицисты при этом, с некоторым даже торжеством, высказывали мысль о том, что В. В. Путин выразил мнение большинства русского народа, констатируя при этом неготовность элиты общества к такому разговору. На самом деле, в данном мнении есть значительная доля истины, но мне видится эта ситуация в негативном аспекте: я полагаю, что именно в этой речи ярко проявился существенный порок построения российского общества.
Долгие годы мы неверно понимали и продолжаем неверно понимать, что такое элита. Мы постоянно противопоставляем элиту народу и гордимся тем, что наш президент выражает мнение простых людей и отстаивает их интересы перед общественной и политической верхушкой. Всё это катастрофически неверно. Человеческое общество строится по иерархическому принципу: элита берётся не из воздуха – она представляет собой вершину общества, его «сливки», собрание лучших представителей народа. Глава государства должен не противопоставлять себя элите, а быть её частью и её возглавлять, он должен быть первым из аристократов, а не первым из народа, так как аристократия – это и есть первые из народа. Если элита общества не является его органической частью, если она паразитирует на нём, то такую «элиту» нужно менять, нужно вести целенаправленную деятельность по формированию новой аристократии, органично связанной с народом. Именно этим и должен заниматься глава государства.
Однако модель построения современного российского общества, во всяком случае, как она оформлена в общественном сознании, абсурдна: президент возглавляет народ, одновременно президент контролирует элиту, а народ и элита противопоставлены друг другу. Вместо органичного общества, которое можно схематично изобразить в форме расширяющегося книзу треугольника «глава государства – элита – народ», мы имеем общество перманентного конфликта, где в сознании людей противопоставлены друг другу два социальных слоя. Это тяжёлое наследие позднесоветских времён и 1990‑х годов, которое мы тоже ошибочно стали воспринимать как норму. Именно эта противоестественная и псевдодемократическая социальная модель стала одной из причин нынешнего системного кризиса российского государства.
Сегодня президент делает вид, что общается напрямую с народом и выражает его интересы, и именно исходя из своего понимания народных интересов он формирует повестку дня, ставит цели и задачи развития государства. При этом элита вынужденно подчиняется, подстраивается под заданную проблематику, так как все окружающие, в том числе и сами представители элиты, убеждены в том, что В. В. Путин выражает волю «молчаливого большинства». В эту точку зрения поверить тем более легко, что результаты социологических опросов и президентских выборов её вроде бы подтверждают. Однако всё это не более чем иллюзия. Кажется, мы заигрались в демократию. Простой народ понятия не имеет, чего он хочет, у него есть лишь смутные ощущения, подсознательные стремления и ничего больше. Большинство называется «молчаливым» не потому, что ему не дают слова, но потому, что на формулирование собственной позиции у него не хватает образования, широты кругозора, времени да и желания. А если у конкретного человека всё вышеперечисленное есть, и он способен своё мнение выразить, то такой человек как раз и переходит из категории «народа» в категорию «элиты». По крайней мере, должен переходить в здоровом обществе.
В итоге, в России нет самобытной элиты, вырастающей из народа, есть только загипнотизированное и перепуганное сообщество людей, которое не имеет своего мнения, а лишь пытается выполнять поступающие сверху указания. Народ, в свою очередь, вообще не понимает, что происходит, потому что некому ему это разъяснить, но уверен в том, что всё нормально и президент обо всём позаботится. Наш президент и его соратники убеждены в том, что правильно понимают и выражают волю российского народа, но на самом деле занимаются политическими гаданиями, пытаются уловить сиюминутные тенденции и преломляют их в свете собственных представлений о должном пути развития государства. Наконец, наш государственный корабль несётся вперёд на всех парах, но при этом направляется не полноценным интеллектуальным поиском всего общества, а силой исторической инерции, набором предрассудков, невнятных образов и надежд, а также личным мнением нескольких федеральных чиновников.
Ключевым моментом построения западных государств является периодическая смена правящих политических сил, постоянная смена президентов и партий. Мы же поняли западную демократию иначе – как стабильную власть большинства. Но такая модель ничего общего не имеет ни с русским менталитетом, ни с нашим исторически опытом. Верховная власть в России не должна выражать волю большинства или меньшинства – она призвана обеспечивать учёт мнения всех сторон, консолидацию усилий всего общества. Длительное пребывание главы государства у власти – это благо, но только в том случае, когда страна едина и понимает цели своего развития, если в обществе налажен диалог различных сил и совместная постановка целей, а глава государства достижение поставленных целей эффективно обеспечивает. В противном случае периодическое обновление власти представляет собой единственный способ обеспечения поступательного развития в интересах всей страны.
Однако вся эта противоестественная ситуация порождена в конечном счёте не ошибками В. В. Путина или его окружения, но является проблемой всего российского общества, отражающей наше недоверие друг другу и разобщённость. Менталитет чиновников «силового блока», которые никому не доверяют и предпочитают сами направлять жизнь страны, очень хорошо укладывается в траекторию мышления общества конфликта. Наше расколотое государство имеет то правительство, которое оно заслуживает. Впрочем, жаль, что никто из нас не проявляет осознанного желания изменить данную ситуацию, а лишь поддерживает статус-кво.
Что же касается процесса поиска национальной идеи, которому было посвящено выступление президента на Валдайском форуме, то власть должна создавать условия для выработки идеи, поощрять процесс интеллектуального поиска, формировать дееспособную верхушку общества, а не форсировать события, разговаривать с народом через голову элиты, формулировать рекомендации и ставить задачи, к выполнению которых общество ещё не готово. Формирование национальной идеи и самоидентификация страны – процесс длительный, иногда он требует смены поколений, и спешка здесь совершенно неуместна.
В. В. Путин, без всякого сомнения, чрезвычайно талантливый государственный деятель. Во время пандемии буквально потрясало то, как чётко действовал государственный механизм, как грамотно была выстроена информационная обработка населения, как слаженно работали чиновники, как быстро была подготовлена вакцина и налажена вакцинация, как стремительно была организована поддержка других стран, нуждавшихся в помощи. Эффективность российского государства в сравнении со многими западными странами просто поражает. И совершенно удивительно то, что эта упорядоченная, работающая как часы государственная машина была построена всего за двадцать с небольшим лет. Прогресс государства по сравнению с разрухой 1999 года налицо, и нашему президенту нужно отдать должное.
А далее следует уже привычное в данной работе: но не всё так просто. Во-первых, В. В. Путин как государственный деятель не соответствует задачам времени: он мелко мыслит и слишком осторожен. Россия вот уже тридцать лет находится на переломе истории, перед ней стоит задача формирования новой государственности, выработки национальной идеи и постановки целей движения на следующий исторический этап. Мы называем В. В. Путина «Владимиром Великим», но это не так: он лишь эффективный менеджер. Он ограничен рамками данной ему системы и не делает ни шага в сторону от установленных правил. Он не формирует систему – он её поддерживает. Он не создаёт будущее, а оберегает настоящее. Серьёзная проблема, однако, состоит в том, что то «настоящее», которое досталось в наследство нынешнему президенту, та система, которую он охраняет, сложилась стихийно в результате распада предыдущего русского государства. Историческая ценность этой системы стремиться к нулю: в ней лишь очень эмоциональная реакция на то, что российское общество в очередной раз оказалось на тот момент в тупике своего развития.
В частности, В. В. Путин как истинный юрист отстаивает российскую Конституцию, что совершенно лишено смысла. Даже если наш Основной закон и является одним из самых гуманных в мире, как утверждает сам президент18, и с чем можно согласиться, но является ли он исторически сложившимся документом, итогом продолжительного пути, пройденного страной, наконец введён ли он в действие отцами-основателями государства, как это имело место в США? Российская Конституция, безусловно, написана прекрасным языком, и в ней прописаны удивительно красивые вещи, но речь всё же идёт не об упражнениях в риторике. Нам нужно отдавать себе отчёт в том, что появилась она на свет в момент краха русской государственности, в момент кризиса самосознания русского народа. Она была принята группой лиц, многие из которых потеряли власть через несколько лет после принятия документа. Защищать её, ставить во главу угла русского государства, считать её «ценностной базой для российского общества» на «многие десятилетия» вперёд19 – это абсурд. Нельзя, разумеется, сказать, что в Конституции всё неправильно, но сегодня мы подстраиваем свою мысль и национальную самоидентификацию под, условно говоря, неизвестно кем и почему написанный документ. Однако всё должно быть с точностью до наоборот: сначала должна быть сформулирована в общих чертах национальная идея, понимание обществом своего места в мире, должно сформироваться государство как адекватная потребностям общества система (если предполагается, что её структура будет прописана в Основном законе), затем уже должна быть написана сама Конституция. Вопрос ведь состоит, в первую очередь, не в функциях органов государственной власти и социальных гарантиях, а именно в ценностной основе и фундаментальных принципах государственного устройства, описанных в первых главах документа.
Впрочем, президент это, возможно, и понимает, но попыток запустить процесс государственного строительства всё равно не предпринимает и вопрос таким образом не ставит. Недавняя корректировка Основного закона выглядят несколько странно: нет необходимости с такой помпой редактировать то, что нужно полностью писать заново. Тем не менее, хорошо, что всё-таки было снято табу на возможность пересмотра Конституции и этот процесс был запущен.
Далее, сегодня мы восхищаемся тем, что В. В. Путин смог подготовить Россию к введению Западом санкций, тем, что наша страна сравнительно легко выдерживает колоссальное внешнее давление. Перед нами действительно замечательное достижение, но, боюсь, бессмысленное. Размышляя о нынешнем международном кризисе, мы часто в душе благодарим Провидение за то, что оно послало нам настоящего политического гения, национального лидера, вокруг которого может сплотиться и весь русский народ, да и почти все незападные страны мира. Между тем дело обстоит несколько иначе. Да, В. В. Путин не боится таких ситуаций, он от природы призван решать такие задачи, он в них как рыба в воде. В то же время совпадение масштаба нынешнего мирового катаклизма с масштабом личности российского президента неслучайно: если бы у нас не было бы такого лидера, то не было бы и такого кризиса. Очевидно, что человек, не побоявшийся встать во главе распадающейся России в 1999 году и вывести её из пропасти, – это личность поистине мирового калибра, но всему своё время и место. Спасение страны – великое достижение, однако нужно было вовремя остановиться. Бросать вызов мировой гегемонии нужно с бóльшим умом и тактом. Ныне же мы должны с грустью констатировать: довести страну до состояния войны с половиной мира – это стратегический провал, хотя он и сопровождается определёнными тактическими успехами. Да и Россия сегодня нуждается не в этом.
Мы много лет во все голоса твердили о том, что нам нужна сильная и самодостаточная экономика, что попытка встроить российскую экономику в глобальную – самоубийство. Мы почти хором говорили о том, что распространение западной потребительской культуры – яд для нашего общества. Но вместо этого мы вступили во Всемирную торговую организацию и взяли курс на бездумную кооперацию с Западом, которая скорее выражалась в слепом копировании европейских общественных структур и включении России в западный глобальный проект на правах его подчинённой части. Наблюдая за событиями последних лет, за всё более и более увеличивающимся потоком санкций, уходом западных компаний с отечественного рынка, обращением общества к духовным ценностям, у меня возникает очень не научное, но вполне обоснованное подозрение, что то самое Провидение, которое привело во власть В. В. Путина в 1999 году, сегодня таким образом исправляет его же ошибки. Мы со злорадством говорим о том, что Запад своими непродуманными действиями добивается прямо противоположного эффекта – сплачивает российское общество и укрепляет нашу экономику – но здесь есть всё же повод задуматься о том, почему российская власть не сделала этого сама без внешнего давления и уже давным-давно? Диалог с Европой – верное направление мысли, но прежде, чем нам объединяться, нужно понять, что есть Европа и что есть Россия, а до тех пор, пока мы во всём этом не разберёмся, необходимо укреплять свою страну, чтобы мы не растворились в глобальном мире. Без сильной и самодостаточной экономики никакой «Русский мир» не поможет сохранить нам нашу национальную идентичность.
Другое сомнение у меня вызывает принцип построения нашего государства. В. В. Путин поставил своей целью построение именно сильного государства («право России быть сильной» из последнего послания Федеральному собранию), и, наверно, это хорошо, но я не вижу этой силы. Без самого В. В. Путина созданная им государственная система нежизнеспособна, и не зря все наши нынешние геополитические противники всё время бьют лично по нему. Но в этом нет силы государства, поскольку такая страна – просто машина, призванная достигать конкретных задач в конкретный промежуток времени, ограниченный рамками нахождения у власти конкретного человека. Достичь в данном случае предполагается, видимо, цели силового передела мира и обеспечения положения России в качестве одного из его полюсов, но что будет потом? Как мы сохраним своё положение будучи слабым государством? Хватит ли уже немолодому президенту жизненных сил и президентских сроков, чтобы закрепить возможный успех? Сможет ли он достичь целей внутреннего развития и решения внешних задач параллельно друг другу? На мой взгляд, это всё же непродуманная и поспешная авантюра, и она не отвечает потребностям времени. Общество, как и отдельный человек, должно развиваться изнутри наружу, внешняя политика государства должна определяться внутренней, а не наоборот. Государственное могущество – это не гиперзвуковые ракеты и атомные ледоколы, но это состояние, при котором каждый россиянин искренне любит свою страну и считает себя её частью. Сильным может считаться только духовно здоровое общество, всё остальное – вторично.
Также я убеждён в том, что за фасадом красивых слов и цифр – об открытых новых детских садах и современных больницах, росте продолжительности жизни, борьбе с бедностью, национальных проектах и материнском капитале для новых регионов – нет никакой чёткой стратегии, нет чёткого понимания того, что нужно делать и, особенно, как должен выглядеть получившийся результат. Разумеется, В. В. Путин хочет, чтобы всё было как можно лучше, но, кажется, этим всё и ограничивается. Единственное твёрдое убеждение которое есть у президента – необходимость обеспечения безопасности страны от внутренних и внешних угроз. Наверное, по этой причине внешняя политика нашей страны в течение последних лет выглядит гораздо более целостной и продуманной, так как со внутренними угрозами В. В. Путин успешно справился ещё в первые восемь лет своего управления страной. Но ведь угрозы – это ещё не всё. Полное отсутствие у нынешнего государства целостной стратегии развития страны, адекватной потребностям и ожиданиям народа, не видно ни в чём лучше, как в часто повторяющемся утверждении о том, что «всё будет хорошо». Последнее, что мы хотим слышать от федеральной власти – это то, что всё будет хорошо.
Что, в сущности, у нас есть сегодня из того, о чём мы так много говорили и о чём мечтали? Демократия? Свобода слова? Социальная справедливость? Нет. Зато есть порядок, социальные гарантии и много денег у федерального правительства. Но, кажется, в нашем государстве уже слишком много порядка – я бы предпочёл иметь чуть больше свободы. Я бы предпочёл иметь чуть меньше социальных гарантий, но чуть больше возможностей для того, чтобы самостоятельно строить свою жизнь так, как считаю нужным. Я бы предпочёл, чтобы у моего государства было чуть меньше денег, но чуть больше было их у меня: я бы тоже нашёл, на какое благое дело их направить, и ничуть не хуже моего правительства. Да и, в конце концов, тихо как-то стало в моей стране. Где ныне по-настоящему самобытные русские кинофильмы, новые умные телепередачи и кафе с необычными названиями? Наша жизнь всё более наполняется возвышенными вещами, всё наше окружение воспитывает в нас патриотизм и насыщает традиционными ценностями, всё окружающее нас общественное пространство чисто прибрано и аккуратно уложено. Однако все эти нарядные светофоры и разноцветные пешеходные переходы, президентские гранты и госкорпорации постепенно подменяют собой жизнь общества, это не более чем стандартизация и унификация, и я хочу не этого. В. В. Путин построил великолепное государство, работающее как часы, но я не нахожу себе места в моей стране и мне скучно в ней жить.
Помимо прочего, важным вопросом для понимания нынешнего положения вещей является и то, насколько сильно всемирная популярность В. В. Путина определяется им самим, его личными качествами? Не строится ли вся сила его несомненного авторитета на том, какую страну он возглавляет? Вероятно, если бы он был президентом Чехии или пресловутого Гондураса, мы бы вообще никогда не услышали о нём. Нам нужно помнить о том, что Россия – одна из ключевых стран мира, более того, страна активно развивающаяся, находящаяся на пике своей формы, связанным с активным поиском себя и своего места в мире, да ещё находящаяся в клубке запутанных международных отношений, обусловленных полураспадом государственности. И сама ситуация нынешнего мирового идейного кризиса, связанного с исчерпанием модели капиталистического развития, служившего путеводной звездой человечества на протяжении столетий, связывает надежды многих народов мира именно с Россией. Не столько потому, что мы образ истины, сколько потому, что Россия – это одна из немногих стран на этой планете, которая сохраняет трезвость ума, проявляет стремление нащупать выскользнувшую нить всемирной истории и направить её к новым целям. В итоге, к любому человеку, который окажется во главе российского государства, будут прикованы взгляды всего мира, особенно незападного, также находящегося в фазе самоидентификации; а если российский лидер окажется ещё и личностью незаурядной и харизматичной, то ему почти гарантирован статус мирового лидера. Кроме того, и русский, исторически сложившийся менталитет, проявляется в том, чтобы во главе страны видеть сильного единоличного правителя. Мы интуитивно достраиваем всю недостающую вокруг нашего лидера картину мира до образа идеального правителя. Дело не в В. В. Путине, не он освящает должность главы российского государства, а пост правителя России освящает В. В. Путина. Мы убеждены в том, что наш президент незаменим, но это не так. Сегодня нашему обществу нужно приложить усилие, преодолеть силу стереотипов, перестать идентифицировать себя с правителем и разобраться в том, насколько личность нынешнего президента и его деятельность соответствуют нашим целям и ценностям.
В нынешней государственной политике есть существенный изъян – её безыдейность и бездуховность. В. В. Путин есть не более, чем эффективный менеджер корпорации «Россия». Однако Россия – это не корпорация, не фирма, жизнь которой определяется экономическими показателями. В. В. Путин может добиться отлаженной работы государственного аппарата и повысить экономическую эффективность, но он не способен обеспечить самоопределение русского народа и выстроить историческую стратегию развития страны исходя из её внутренней динамики и ценностей русского народа. Он просто не в состоянии понять духовную сущность России будучи сам воспитанником советской идеологической школы. Политика президента Путина – это не новое слово в истории страны в двадцать первом веке, а последний отголосок заблуждений двадцатого века. По форме, конечно, он другой, но качественно, по содержанию, – тот же самый. Только не нужно говорить, что А. А. Навальный – это представитель нового поколения, за которым будущее России. Нет, он точно тот же советский, только с другого, ещё гораздо менее выгодного, ракурса. Нам нужна сегодня
Я убеждён в том, что действия и общий курс В. В. Путина – вся эта демонстрация мужественности и уверенности в себе, весь этот милитаризм, гонка вооружений, примат сильного государства – не имеет ничего общего с исторической Россией, ценностями русского народа и его идеалами. Всё это нам бесконечно чуждо, такая политика воспринимается нами либо как занимательное театральное представление, либо как тяжёлая необходимость, с которой приходится мириться, чтобы выжить в этой глобальной гонке и водовороте быстро меняющегося мира. Но что касается опасений за судьбу русского народа, то при анализе политики В. В. Путина не может не бросится в глаза, что окружающие нас угрозы обозначаются самой властью: если бы нам о них постоянно не говорили, мы бы о них никогда и не узнали. Я не хочу, следуя бессмысленной западной демагогии, выставлять В. В. Путина тираном, подобным А. Гитлеру или И. В. Сталину, – это очень поверхностный взгляд на суть нынешних российских проблем – но, вероятно, власть вообще так устроена, что если она не органична и противоестественна, то она постоянно подсознательно ищет повода обострить ситуацию, пытается искусственно вызывать положительные эмоции народа взамен утраченных естественных, а главное, пытается сплотить общество постановкой внешних, отвлечённых целей.
На протяжении всех лет своего правления В. В. Путин говорит о серьёзности вызовов, стоящих перед страной, о необходимости торопиться, спешить, чтобы не отстать в глобальной гонке. Особенно показательно в этом смысле послание президента Федеральному Собранию в 2018 году, из которого стоит привести несколько коротких выдержек:
Этот стремительный поток образов обрушился на слушателей за короткий промежуток времени продолжительностью в несколько минут во вступительной части речи. В последующие годы в посланиях парламенту эта тема хоть и не так ярко, но была снова продолжена, и речь опять шла о «спрессованном времени», отсутствии времени «на раскачку», о необходимости «постоянно набирать темп движения» и «прорывном развитии». Честно говоря, это начинает пугать. Куда и зачем нам спешить? Особенно я не согласен с утверждением о том, что мы уже «прошли» период «формирования задач и инструментов достижения целей»21. Нас, вероятно, готовили к предстоящему открытому столкновению с Западом, но почему бы цели и задачи развития общества не обсуждать нам всем вместе в спокойной обстановке?
Постоянная спешка – бич нашего современного политического мышления. Нам кажется, что мир постоянно меняется, сталкивается с новыми вызовами, нас постоянно окружает глобальная конкуренция, внешние и внутренние угрозы. Всё это не так. Во всей нынешней суматохе со сменой технологических эпох мы разучились видеть главное и сосредоточились на мелочах. В мире всегда и во все времена происходили войны, революции, эпидемии, кризисы, но все эти трудности никогда не захватывали полностью внимание людей. Как бы нас сегодня не запугивала власть, но нашей стране сегодня ничего не грозит: мы не окажемся на задворках истории, не отстанем от ведущих стран мира, не исчезнем с лица земли и не обанкротимся. Россия – страна с тысячелетней историей, многое на своём веку повидавшая. Бояться за будущее своей страны – значит малодушно не верить в неё. В приведённой выше бешеной стимулирующей риторике есть лишь стремление искусственно вызвать эмоции, напугать, мобилизовать, но с такой нетерпеливостью не построить устойчивого государства. Это погоня за ценными призами, а не мудрая государственная политика. Это настоящая пропаганда в самом неприглядном значении этого слова.
Как ни прискорбно признавать, но современное российское общество представляет собой искусственную конструкцию, не объединённую ничем единым, кроме сильной президентской власти. Но даже и эта власть искусственна, так как построена на стремлении вручную совместить несовместимое, механически соединить разнообразные социальные слои, этносы и идеологии: мы строим суверенную Россию, но встроенную в глобальный рынок; отстаиваем закреплённые в Конституции демократию и федерализм, но на деле имеем сильный авторитаризм и почти унитарное государство; мы опираемся на традиционные ценности и консерватизм, но при этом совершенно по-западному куда-то постоянно спешим и что-то безостановочно реформируем. Сегодня власть держится на силе, а не на авторитете, наша страна скрепляется страхом распада и боязнью внешних угроз, а не внутренним единством. Однако не наполненная никаким целостным содержанием такая конструкция неизбежно, рано или поздно, рухнет.
Противоречивость политики нынешнего президента видна лучше всего, пожалуй, в стремлении В. В. Путина построить в России демократию. На протяжении почти четверти века мы постоянно слышим слова о том, что мы движемся в направлении развития демократии, что власть народа – залог всестороннего развития общества, в 2018 году даже было провозглашено что мы «утвердились как демократическое общество»22. Однако верит ли кто-то в нашей стране в это? Есть ли хоть отдалённая схожесть российской политической системы с европейской или американской? В. В. Путин – абсолютно точно авторитарный государственный деятель, что не плохо само по себе, между тем смущает другое: почему мы продолжаем говорить о демократии? Налицо дежурная демагогия или президент строит власть народа «на вырост», чтобы она нам пригодилась после его ухода? Такая политика полностью бессмысленна: нельзя построить демократию авторитарными методами, как и не может построить её человек, который в демократию в глубине души не верит и которая ему полностью чужда. Такое явное противоречие слов и дел – основная причина нынешнего недоверия к власти, повод засомневаться либо в искренности нынешнего режима, либо в наличии у него целостного видения мира и понимания ориентиров, которых страна должна достичь.
Сегодня мы много говорим о том, что нам нужно строить новое русское государство, и с этим нельзя не согласится, но меня не покидает ощущение того, что мы начали его строить раньше, чем успели как следует подумать, как это сделать. Я боюсь, что не разобравшись толком, какова сущность России и верховной российской власти, мы сотворили себе кумира из В. В. Путина и теперь поклоняемся ему. Мы отказались от собственного мнения и доверили президенту неоспоримое право безошибочно судить о будущем страны, но кому, кроме как богу, можно безоговорочно верить? К тому же и это ещё не всё: мы сотворили себе кумира из самой России, из её культуры и её ценностей. Российская патриотическая интеллигенция, в большинстве своём, сделала ровно ту же ошибку, что и презираемая ею либеральная интеллигенция, всецело преклоняющаяся перед Западом. Но всё это не более, чем религиозный суррогат в отсутствие подлинной духовности. Религиозное мышление всегда создаёт себе идолов за неимением истинного Бога.
У читателя может сложиться впечатление, что я полностью отрицаю усилия нашей власти и всё сделанное ею за последние полтора десятка лет. Нет, бесспорно, сделано было очень много правильного и полезного. Однако основное значение имеет не количество решённых задач, а то, для чего они были решены, важна целостная стратегия развития страны, обеспечивающая её поступательное развитие без системных кризисов. В советский период тоже сделано было немало, но несмотря на все народные достижения государство потерпело крах. И сегодня нам нужно серьёзно задуматься о том, что направляет нашу жизнь, и насколько выбранный путь обеспечивает нам успех в будущем.
Проводить детальный анализ всей эволюции современного российского государства задача затруднительная, я же вынужден подчиниться моменту времени и спешу выделить главное. Нам нужно преодолеть в себе чувство влюблённости в нашего президента. К сожалению, это чувство не взаимно. Отказ в признании права общества иметь собственное мнение, навязывание народу собственной картины мира, упрямое желание защитить народ от любых угроз пусть и ценой его самостоятельности – это не любовь, а эгоизм. Несомненно, политика В. В. Путина очень содержательна, она действительно представляет собой попытку найти некоторый баланс, обрести целостный взгляд на пути развития государства, но всё же эта политика имеет прикладной характер, она подчинена утилитарным политическим и геополитическим целям, замкнута в себе и оттого неудачна. Зачем нам президент, при котором мы теряем право на собственное мнение, а вслед за тем и самих себя? Зачем нам война, которая не выдвигает ярких полководцев? Зачем нам политика, при которой каждое следующее поколение государственных деятелей оказывается мельче предыдущего? Глава государства должен украшать созданную им систему, а не подменять собой всю властную структуру. Нам необходимо коренным образом пересматривать и менять курс развития российского государства, причём новые цели необходимо определять или хотя бы принимать всем обществом, больше не доверяя этого одному человеку или ограниченному и закрытому кругу лиц. Нынешняя же политика глубоко ошибочна и ведёт в тупик. Сегодня федеральной власти не хватает видения исторической перспективы, понимания сущности России и подлинной заинтересованности в её развитии. Что касается значения проведённых за последние годы реформ, то нужно признать, что многие из них, вероятно, придётся пересматривать, так как они были проведены без целостного смыслового плана и в контексте достижения призрачных целей.
Ко всем прочим бедам российское государство сегодня ещё и интеллектуально статично и ценностно однородно или, по крайней мере, настойчиво стремится к этому. То, что нам сегодня подаётся и нами воспринимается как укрепление государства и очищение элиты от элементов «пятой колонны», на самом деле есть предвестник окончательного интеллектуального паралича власти, где больше никогда не будет новых ценностных идей, альтернативных точек зрения и дискуссий.
Наглядным свидетельством ошибочности выбранного государством пути обеспечения единства политической идеологии является нынешнее противостояние с Западом. В течение последних лет российская власть всё более теряет способность видеть объективное положение вещей и адекватно реагировать на ситуацию. Так, сама концепция «коллективного Запада», которая сегодня является смысловым стержнем внешней политики страны23 – это катастрофически опасное упрощение ситуации, это крайняя примитивизация мышления. Запад не только не един на уровне государств, каждое из которых имеет свои проблемы, свои задачи и амбиции, но западные общества разъединены в самих себе на различные социальные группы и движения. Сама по себе русофобия есть лишь частное мнение представителей политической элиты нескольких восточно-европейских государств, обусловленное не столько историческими причинами, сколько трагической неспособностью иначе сформулировать цели внешней и внутренней политики и консолидировать общество. То, что сегодня эта точка зрения стала повсеместно царящей парадигмой общественного мнения всего Западного мира и государственного курса даже дружественных стран, есть следствие нашей неуклюжей внешней политики, нашего упрямого желания видеть мир разделённым на черное и белое, ограниченности мировоззрения нашей власти и приближённой к ней интеллектуальной элиты. Своими собственными руками мы объединили Запад на почве ничем не обоснованной ненависти к России и наполнили смыслом существования давно уже никому не нужный Северо-атлантический альянс. И то, что этот интеллектуальный паралич двусторонний, заставляющий Запад видеть в В. В. Путине нового А. Гитлера, а в миролюбивой России – страшную угрозу всему человечеству, нас никак не оправдывает.
Современная внешняя политика России и интеллектуальная дискуссия вокруг неё направляется несколькими теоретическими концепциями, которые так или иначе, с различных точек зрения, осмысляют противостояние вселенского добра и зла: противопоставление цивилизации Христа и цивилизации антихриста, цивилизации Суши и цивилизации Моря, Империи и Ханаана. Однако нам нужно перестать подгонять реальную жизнь под эти отвлечённые схемы. Все они хороши на бумаге для лучшего понимания и формулирования ценностной позиции, но их перенесение в реальную жизнь невозможно. Человеческая душа не укладывается в теоретические схемы, она не бывает только чёрной или только белой, как не бывает чёрным или белым целое государство и уж тем более цивилизация. И как сегодня мы нисколько не соответствуем идеалам Святой Руси, так и Запад ничуть не похож на то абсолютное зло, каким мы его сегодня стараемся выставить.
К тому же то, что мы наблюдаем сегодня в мире – это не борьба двух противостоящих друг другу сил, а всеобщая деградация и упадок человечества. Здесь только хаос, распад и тление. Этот мир не борется с силами зла, так же как не борется с силами добра: здесь нет ни того, ни другого. Этот мир пытается противостоять тенденции саморазрушения, однако сейчас нет полноценной силы, противостоящей этому стремлению, что как раз и обрекает нас на нынешнюю анархию. То, чего мы так боимся и с чем пытаемся бороться – расцвет потребительской культуры, стремление людей к отказу от собственной природы, рост влияния олигархии и попытки создания транснациональных общностей – есть не результат происков враждебных сил, стремящихся подчинить себе мир, а закономерный этап эволюции человечества в русле западной логики индивидуализма. Это не торжество зла, а лишь драматичное искажение добра, отсутствие альтернативы, вакуум позитивной объединяющей и центростремительной силы. Даже сама глобализация – это не изобретение жадного ума капиталистов, а объективная потребность человечества. Такое стремление глубоко обусловлено человеческой природой и сознанием единства человеческого рода. Нам не нужно бороться с этими тенденциями, нам нужно лишь представить миру другой вариант будущего человечества.
К несчастью, приближённая к власти интеллектуальная элита, единственно творческая и самобытная в нашей стране, связана сегодня доверием к президенту и стремлением поддержать его любой ценой, что парализует её, ограничивая свободное движение мысли. Что касается самой власти, то её неспособность объять мир в его духовной и душевной полноте вызвана не столько склонностью к теоретизированию или бескорыстной мечтой спасти человечество, сколько желанием найти в концепциях противостояния добра и зла поддержку своей амбициозной внешней политике и объяснение своих промахов. Проблема власти состоит в том, что она не воспринимает критику со стороны и не ищет баланса различных мнений, а слепо преследует свои цели. Возвышенные теории имели бы смысл, если бы наше этот мир был бы целиком построен на них, но планета уже давно вышла из Средневековья, а значит и наша страна, и все окружающие её государства вполне прозаичны и приземлённы. Насколько верно наше убеждение во вторичности политики Германии, Польши и других стран? Не потеряли ли мы в масштабе вселенского противостояния Добра и Зла представление о очень земных, но очень обоснованных целях западных правительств? Не может ли быть так, что одной из самых существенных причин нынешнего политического катаклизма является решение Польши увеличить размер своей территории за счёт Западной Украины, чему США лишь осуществляют информационную поддержку? Кроме того, «земной» характер российского государства неизбежно приводит к тому, что в простой и привычной критике оппозицией российской власти лучше отражено истинное положение вещей, чем в замысловатых концепциях отечественных мыслителей, при всём моём огромном уважении к последним.
Невосприимчивость нашей власти и патриотически настроенной часть общества к критике, к альтернативным точкам зрения является отчасти и виной самой оппозиции, особенно либеральной, много лет безудержно критиковавшей российскую действительность, будучи слепо преданной Западу. Но те, кто все эти годы критиковал политику В. В. Путина, а сегодня яростно выступают против войны на Украине, не сплошь подлецы и предатели, руководствующиеся эгоистическими мотивами и подкупленные внешними врагами. Это люди другого мировоззрения, иной жизненной позиции, что не мешает им быть по-настоящему заинтересованными в улучшении положения в стране. То, что представители либеральной оппозиции не разделяют мнения власти о необходимости построения сильного государства, не делает их злодеями. Что касается их не всегда высоконравственной позиции, а теперь и всё более злобной критики российской политики, то всё же не стоит ожидать многого от загнанного в угол зверя. Власть во многом сама довела ситуацию до того накала, который мы наблюдали в начале военной операции на Украине.
Однако противостояние сторонников и противников ввода войск на территорию сопредельного государства не уникально в нашей новейшей истории: это скорее кульминация тех противоречий, которые наполняют всю постсоветскую историю, сплошь состоящую из сильных эмоций, яростной критики и реваншистской реакции на реформы предыдущего периода. И если 1990‑е годы представляют собой острую реакцию на крах советской идеологии и победу Запада в холодной войне, то политика В. В. Путина, к сожалению, переросла в консервативную реакцию на эти либеральные реформы. Тем не менее и в том и в другом политическом курсе очень мало государственного смысла, мало желания действовать в интересах страны и учитывать мнение всех слоёв общества, постоянно отыскивая необходимый баланс. В. В. Путин действительно пытался этого добиться, и уже приводившиеся ранее цитаты доказывают это, но всё же данную задачу выполнить не смог: ему не удалось подняться над эмоциями и уверенностью в правоте своей позиции, чтобы увидеть ситуацию в своей целостности.
Либерализм естественен для российского общества, он имеет глубокие исторические традиции и укоренён в человеческой природе, видеть в нём угрозу для государства и общества, делая ставку на консерватизм, совершенно необоснованно. Но важно даже не это, а то, что либерализм как ничем не ограниченное стремление к свободе и прогрессу и консерватизм как приверженность традиционным ценностям и порядкам, не противостоят друг другу, а органично друг друга дополняют. Ни одно из этих течений не способно существовать само по себе. Недостатки западного либерализма сегодня широко известны, но и чистый консерватизм – это тоже явление страшное, особенно для русской вольнолюбивой души, ведь превращаясь из средства в самоцель он иссушает душу и лишает человека будущего. Это критика погрязшего во грехе окружающего мира без всякой позитивной альтернативы, что ставит крест на развитии и будущем. Когда российские оппозиционеры выступают против России, то они выступают против именно этой удушающей силы, которую они физически не переносят. Западная, а вслед за ней и либеральная русская душа – это, может, и наивный, мечтательный взгляд на мир, но он как раз о будущем, о прогрессе, о развитии.
Российская власть в попытках найти баланс между различными течениями мысли и оправдать традиционные ценности, ссылается на Н. А. Бердяева, который говорил о том, что «смысл консерватизма не в том, что он препятствует движению вперёд и вверх, а в том, что он препятствует движению назад и вниз»24. Но отрицая западный, а вслед за ним и отечественный либерализм, мы лишаем консерватизм необходимого баланса. Сегодня мы, препятствуя движению вниз, обращаем свои взоры назад, в прошлое, но постоянно вглядываясь в прошлое нельзя построить будущее, можно только снова построить прошлое. Сегодня для нас патриотизм, суверенитет и прочие традиционные ценности стали самоцелью, как свобода – самоцель для Запада. Таков закономерный итог строительства страны в противопоставление Западу, но этот путь никуда нас не приведёт.
Впрочем, взятое сегодня на вооружение российской властью полуцерковное, полуконсервативное мировоззрение консерватизмом, в сущности, и не является. В России сегодня наблюдается не противостояние классических течений мысли: либерализма и консерватизма или западничества и почвенничества, что в данном случае то же самое, – а противостояние людей, с одной стороны, презирающих собственную страну и слепо преклоняющихся перед Западом, а с другой стороны, людей, испытывающих чрезмерный страх за самобытность России, за настоящее и будущее своей страны. Такой панический страх ничем не обоснован и является лишь выражением малодушия и непонимания собственной страны, точно так же, как необоснованно неверие в Россию и желание всё в ней переделать на западный манер. Лет десять назад это противостояние было очень явным, но и сегодня никуда не исчезло, а лишь оказалось загнанным вглубь нарастающим противостоянием с Западом, ситуацией вокруг специальной военной операции и, в результате, видимой победой консервативных сил.
К сожалению, этот раскол и противостояние есть не следствие убеждённости в своей правоте отдельных социальных групп и не их позитивное интеллектуальное творчество, а следствие тяжелейшего духовного кризиса, лишения целого поколения людей прочной веры во чтобы то ни было. Это следствие засилья атеистической идеологии в течение трёх четвертей века и образовавшегося вследствие её краха духовного вакуума, который ничем не удаётся заполнить в течение более чем тридцати лет после распада Советского Союза. Менталитет европейца, европейского бюргера, укоренён в житейском здравом смысле и в жизненном опыте, это очень прочная основа для суждений, слов и дел. Российская душа формировалась в других условиях, она религиозна по сути: никогда в истории у нас не было иной опоры для мысли. Сегодня, отказавшись от религии и религиозной веры в коммунизм, мы потеряли основу для благоразумия и, бросаясь из крайности в крайность, снова стараемся обрести Истину, создать новую религию и заполнить саднящую душевную пустоту. С тщательностью, достойной лучшего применения, мы пытаемся создать то, что уже давно существует.
Несмотря на всю нашу уверенность в высокой духовности русского народа, сегодня моральный облик нашей власти, приближённой к ней интеллектуальной элиты и всего российского общества не может не вызывать беспокойства. Речь здесь идёт и о мелких моментах, видимых даже невооружённым взглядом, и о гораздо более глубинных вещах, характеризующие существенные пороки нашего мировоззрения. Стоит начать, впрочем, с мелочей, с телевизионной картинки ведущих российских каналов.
Во многом, подача международных новостей сегодня строится на высмеивании наших геополитических противников и издевательствах над ними. В федеральных телевизионных новостях с особенным удовольствием передают сообщения о том, что Дж. Байден споткнулся на очередной лестнице, опять где-то заблудился и снова что-то не то сказал. Неужели мы и правда считаем нормальным такой способ подачи новостей? Лично мне нет никакого дела до того, насколько безнравственную политику ведут Соединённые Штаты Америки как мировой гегемон, но я хочу, чтобы мои дети росли людьми, проявляющими уважение к другим, тем более к старикам. Американцы имеют полное право на то, чтобы обсуждать дееспособность своего президента, у них в стране существует демократия, и они на самом деле решают важный вопрос о том, стоит ли выдвигать Дж. Байдена на следующий срок. Для нас же это не имеет почти никакого значения: даже если Америкой будет руководить трёхлетняя девочка, политика этой страны не станет для нас меньшим вызовом. А вызовы нужно обсуждать, а не высмеивать. Да и хочется напомнить современным россиянам события двадцатипятилетней давности: насколько нам было приятно видеть во главе свой страны человека, почти неспособного самостоятельно ходить и внятно говорить? Неужели не лучше, памятуя о прошлом, стыдливо опустить глаза и поговорить о политике, а не о самом человеке?
Не может не вызвать отвращения деятельность так называемых пранкеров – мастеров телефонных розыгрышей, высмеивающих людей и выставляющих их в дурном свете перед всем миром. Нужно называть вещи своими именами: пранкеры – это маргиналы и хулиганы, им не место в культурном обществе. То, что у нас в стране они становятся известными и уважаемыми людьми, чуть ли не национальными героями, что они выступают на молодёжных форумах наравне с федеральными министрами, есть полное смешение понятий о добре и зле, это позор для великой страны. Даже охотно верится в слухи о том, что пранкеры – агенты спецслужб или, по крайней мере, работают по заказу правительства. Нынешнее российское государство брало своё начало в войне со средневековыми чеченскими боевиками, но, кажется, слишком много взяло с собой в цивилизованный мир из той борьбы.
Мы высмеиваем европейских политиков, называем их американскими марионетками и зачастую полностью отказываем им в субъектности. Самое плохое даже не то, что такую точку зрения транслируют нам государственные средства массовой информации, а то, что и наша власть и все мы и правда в это верим. Сравнительно малый размер европейских государств, их слабая способность ввиду этого влиять на глобальную повестку дня поодиночке не делает их ничтожествами. Да и дело не только в размере, но и в стремлении к единству, которое не может не вызывать уважения. Даже если с российской точки зрения заботы европейских политиков мелочны, а европейские ценности не верны, то это не значит, что можно демонстрировать презрение ко всей Европе и всем европейским государственным деятелям. В таком контексте мы совершенно теряем способность верно понимать внешние вызовы и реагировать на них. Мы отмахиваемся от М. Моравецкого, считая его законченным русофобом, но не можем объяснить, почему его печатают и читают; мы видим стремление европейцев сплотиться вокруг США, но не можем толком понять причину этого. В итоге, наше удивление тому, что Запад нас не любит, совершенно непонятно.
Мне нравится, что сейчас всё более пробуждается национальное самосознание немецкого народа. Постоянные унижения со стороны американцев и украинцев могут и правда в них исцелить исторические комплексы и снова вернуть в подлинно большую политику. Современное поколение немцев совершенно не виновато в той бойне, которую устроили их прадеды. Я убеждён в том, что они усвоили исторический урок и более никогда не пойдут по этому пути. В то же время, вместо того чтобы радоваться за немцев, поддерживать их и ободрять, мы всё более стремимся вновь унизить их и снова привести на Нюрнбергский трибунал. К сожалению, мы не понимаем того, что нынешняя поддержка немцами украинских нацистов – это не свидетельство их кровной связи друг с другом, а опасение того, что мы окажемся ещё большим злом. И слушая некоторых самых развязных российских «патриотов», всё более в душе соглашаешься с этими опасениями.
В своей борьбе против Европы мы незаметно позабыли, что ненавидеть нужно не человека, а грех, зло в нём, а самого человека, наоборот, нужно любить. Мы же всё более ненавидим европейцев, мы всерьёз говорим о том, что зло (насильственность, колониализм и прочее) являются
Сегодня мы милостиво «позволяем» сохранить Западу свою самобытность наравне с другими мировыми цивилизациями25, но ведь навязчивое желание европейцев и американцев везде распространяться и всё себе подчинять – это их главная, самая самобытная особенность, отличающая их от почти всех прочих народов планеты, – как быть с ней? Вероятно, лишая Запад права на обладание именно этой чертой характера мы подрываем самую суть его индивидуальности и лишаем стимула к творчеству, без этой нелюбимой нами особенности он перестанет быть самим собой и навсегда исчезнет с лица планеты. К тому же вера Запада в свою исключительность – проблема не Запада, а всего остального мира, если мы не можем представить иного взгляда на суть вещей и смысл человеческой истории, который мог бы стать достойной альтернативой ложной системе ценностей.
Между тем сегодня в некоторых отечественных публикациях и высказываниях всё более явственным становится наше стремление признать Запад абсолютным злом и, вслед за тем, отказать ему в праве на существование. Мы пока не считаем возможным вернуться к применению смертной казни по отношению к преступникам, но считаем желательным её применение к целой цивилизации, не видя Западу более достойного применения и считая его отжившим свой век историческим рудиментом. Кажется, что это и правда становится всё более похожим на немецкий фашизм прошлого столетия, хоть и в оборонительных целях. Конечно, мы не пойдём завоевывать мир, что несомненно для нас, хотя, может, и не очевидно для пана Моравецкого. Но всё же во всём этом есть кое-что, о чём стоит задуматься. Вопрос об уважении к Европе – это в конечном счёте не вопрос о Европе как таковой, но вопрос о нас и нашей собственной нравственности, о твёрдости наших духовных ориентиров и способности сохранять самообладание.
Признаться честно, мне тоже, как и многим патриотам в нашей стране, приятно видеть нелепые шаги Запада, в глубине души я испытываю чувство злорадства, когда вижу очередные ошибки заграничных политиков, их непрофессионализм и мелочность, я испытываю чувство удовлетворения, когда Россия оказывается на первом месте в спортивных соревнованиях, военных и дипломатических столкновениях. В то же время я понимаю низменность этих чувств, я хочу избавиться от них, и совершенно точно я не хочу, чтобы моя собственная власть культивировала во мне эти почти первобытные инстинкты. Мне очень не по себе от того, что наиболее непримирима антизападная риторика на государственных телеканалах, а в коммерческих средствах массовой информации, напротив, степень агрессивности на несколько порядков ниже. Это хорошо, что российское общество не настроено против наших геополитических соперников, но почему власть нам так старательно навязывает свой взгляд на мир? Оглядываясь назад, подчас складывается впечатление, что российское государство в какой-то момент просто более не захотело принимать критику со стороны Запада, не захотело учиться у Европы делу защиты прав человека и отстаивания демократических ценностей, ей надоел европейский менторский тон26. Однако, вероятно, многие претензии Запада к России за последние 15–20 лет были справедливы, но вместо устранения слабых мест или более прозрачного формулирования своей политики власть пошла по пути конфронтации.
Вообще, антизападная сатира в российском обществе – выставление напоказ его заблуждений и высмеивание – всё это было обоснованно и необходимо в 1990‑е годы, для сохранения нами своей самобытности и избавления от чувства преклонения перед Западом. Но продолжая сегодня данную линию поведения, мы доводим её до абсурда. Сейчас такое противостояние не имеет никакого смысла: нам нужен конструктивный диалог, а не непримиримая вражда. Однако власть следует в противоположном направлении, и поэтому ей так сложно убеждать народ в реальности опасности, поэтому она вынуждена использовать столь агрессивную пропаганду, поэтому такие значительные усилия ей приходится прикладывать, чтобы убедить народ в необходимости защиты от серьёзного противника. Но иногда то, что враг не осознаётся умом и не фиксируется органами чувств, не является свидетельством невидимости врага или его умения хорошо маскироваться. Иногда это значит лишь то, что врага нет поблизости.
Нынешнее противостояние с Западом выглядит как логичное продолжение недавнего противостояния отечественных либералов и патриотов: мы проецируем наш непогашенный внутренний конфликт во внешний мир. Подавив и выдавив либералов-западников из России мы поставили своей целью выдавить весь Запад с этой планеты. Без сомнения, та грязь, которая лилась на наших граждан в эфире «Эха Москвы», переносится цивилизованными людьми с трудом, но, честно говоря, сегодняшняя патриотическая пропаганда немногим лучше, как минимум столь же непримирима и агрессивна. Вероятно, дело всё-таки не столько в разнице предпочтений и идейных ценностей на противоположных концах политического спектра, сколько в глубинных духовных основах нашего общества, растерявшего где-то на своём нелёгком историческом пути запас нравственности? Может, и в нежелании В. В. Путина признавать право А. А. Навального на существование и называть его по имени было не так много политической прозорливости? Может, стоило снизойти тогда до уровня хотя бы этого оппозиционера, если других нет, чтобы не увязнуть в этом морально-интеллектуальном тупике? Всё-таки В. В. Путин не бог, чтобы решать, кто имеет право на существование, а кто нет.
Но что меня сильнее всего беспокоит сегодня – так это наше российское самовосхваление. Мы постоянно сами себя убеждаем в том, что наша культура самая лучшая, наша религия истинная, наш президент самый авторитетный политический лидер, а Россия – вообще надежда всего человечества. Во-первых, на мой взгляд, в этом больше от заниженной самооценки, чем от реального осознания своей силы и мирового значения. Во-вторых, я бы хотел услышать признание нашего первенства от других, а не от своих соотечественников. Я бы хотел, чтобы мы вообще забыли о том, что мы претендуем на что-то в этом мире и просто стали работать над собой и своей страной, как работали японцы или немцы после Второй мировой войны. Что толку в великой русской культуре, если мы не можем наладить свою собственную жизнь? Что толку в нашей высокой духовности, если российское общество двадцать первого века – апофеоз постмодерна? Кроме того, я бы хотел услышать признание авторитета главы российского государства не от африканских рыбаков и китайских блогеров, а от европейских политиков. Я бы хотел услышать наименование «святая Русь» не от своих соотечественников, а от жителей западных стран. И не потому, что я преклоняюсь перед Европой, а потому, что в этом мире европейцы наиболее близки нам, обладают наиболее развитой и близкой нам христианской культурой, а также полуторатысячелетним опытом жизни на этой планете. Я не верю в то, что они не смогут признать нашего духовного первенства, если мы сможем его на деле показать.
Особую досаду вызывает постоянное утверждение наших консерваторов о том, что Запад потерял свою истинную веру и теперь деградирует, что отказавшись от своих христианских корней он идёт к духовной катастрофе. Мне кажется, нам нужно меньше задумываться о том, что Запад потерял истинную веру. Мне кажется, это не наше дело. Постоянные рассуждения на данную тему и упрёки не укрепляют в нас высокую духовность, как не способствуют религиозному возрождению на Западе, но лишь воспитывают в нас чувство собственного превосходства и исключительности. Обращение Запада к православию не есть бремя современных российских политиков и публицистов, а забота совсем иных сил и дело иных эпох.
Кроме того, мне представляется, что в наших рассуждениях о западной религиозности кроется одна серьёзная логическая неувязка: с одной стороны, мы критикуем Европу и Америку за их утрату веры, за борьбу с религией и воинствующий атеизм; однако одновременно мы убеждены в том, что ни в католичестве, ни в протестантизме нет ни благодати, ни Истины. Так, может, европейцы не против христианства как такового выступают, а против созданного их собственными руками эрзаца религии? Как вообще можно критиковать людей за отход от христианства, если они подлинного христианства уже много веков как не знают? Зачем мы вообще их критикуем, если мы с ними на одной стороне в деле борьбы с ересью? Христианство и западное светское мировоззрение не противостоят друг другу, а наоборот друг друга эффективно дополняют, как дополняют друг друга монах и мирянин. Мы же, по сути, если принять религиозную терминологию, вступаем в союз с еретиками (католиками и протестантами) против всего остального мира. Мне это не совсем понятно.
Впрочем и однозначно записать католиков в категорию еретиков у меня рука не поднимается: слишком большое уважение во мне вызывают произведения Г. Честертона, Дж. Толкиена и И. Во, слишком знакомыми выглядят слова католиков о вере и Боге, слишком знакомой выглядит их внутренняя убеждённость в своей правоте. Если же развернуть мысль о том, что и в западной церкви есть искра истинной веры, то это многое меняет в понимании русской, европейской и всеобщей истории, в осмыслении современных гонений на католичество, схожих, хоть и не таких острых, с гонениями на православие в прошлом столетии, в осознании прочной взаимосвязи русской и европейской культур, а главное ставит вопрос о правоте традиционной русской уверенности в собственной исключительности – одном из главных и до сих пор не полностью изжитых пороков нашего мировоззрения. Впрочем, всё это сложный богословский вопрос и не стоит его здесь подробно рассматривать. Я лишь призываю нас к тому, чтобы в нашем отношении к Западу мы отказались от привычных стереотипов и стали более внимательно осмыслять наше с ним общее прошлое и историю нашего противостояния. В конечном счёте – избавились от ненужного догматизма и просто вели конструктивный и равноправный диалог.
Мы часто воспринимаем историю Европы Нового времени как восстание возгордившегося человека, отвергнувшего Бога. Но вероятнее, его следовало бы воспринимать как восстание человека против угнетения, против отрицания ценности земной жизни. Это восстание человека, любящего этот мир, полного творческих сил, стремящегося реализовать свой потенциал. Не восстание против Бога, а восстание против порабощения, как естественная реакция на отрицание мира и постоянные обвинения в собственной греховности. Наверно, история Европы – это история каждого человека и каждого народа, пошедшего по пути слишком ревностного, а значит искажённого отношения к религии. Вряд ли стоит отрицать естественность этой реакции как стремления доказать своё право на полноценную жизнь. Отвергнув Бога Европа открыла человека, а это немало. Да и история Европы ещё не завершена, наш отказ ей в праве на будущее на этой планете ошибочен. Кризис цивилизации – это не повод для пессимизма, а время задуматься о вечном и о смысле пройденного пути.
* * *
Мне не нравится то, что сегодня происходит в моей стране. Ещё год назад мы называли западные страны «партнёрами», хотя и в кавычках, сегодня же открыто именуем их врагами. В ходе недавнего обращения президента к Федеральному Собранию 21 февраля 2023 года зал аплодисментами встречал слова В. В. Путина и о приостановке участия России в договоре о сокращении наступательных вооружений, и о возможном возобновлении ядерных испытаний. Мы овациями встречаем известия, которые должны встречать потупив взор и горестно вздыхая о том, как мы все дошли до такой жизни. Всё же право России быть сильной не отменяет обязанности каждого россиянина думать. Дело не в том, что не нужно защищать свою страну, но в том, что нужно осознавать, что всё происходящее вокруг – это не повод для всплеска патриотизма, а страшная трагедия. В своей браваде мы теряем здравый смысл и контроль над собой.
Сегодня нам действительно нужно многое изменить в привычках нашего ума. Начать же следует с того, чтобы признать право на существование каждого человека, каждой нации и каждой цивилизации, даже если нам не нравится их точка зрения и система ценностей. Напористость оппонента, доходящая до некоторой нагловатости, – это не повод его точку зрения игнорировать. Нам нужно понять, что сравнение себя с другими – это не способ доказать своё превосходство и правильность выбранного пути, но лишь способ самопознания. То, что на Западе побеждают либеральные ценности, а в России в данный момент консервативные, не значит, что мы лучше, это лишь значит, что для нас сейчас более важны консервативные ценности, а на Западе наоборот. Проверить, хороши мы или нет, нельзя путём сравнения себя с другими, но возможно лишь через сравнение себя с собственным идеалом: только так мы сможем разобраться в том, насколько верно мы развиваемся и достигли ли мы чего-нибудь. Когда-то давно мы увидели такой идеал в Западе, мы старались догнать его и перегнать, но этот путь был исчерпан ещё пару десятилетий назад, в тот момент, когда мы убедились в несоответствии будничной реальности нашим ожиданиям. Сейчас мы идём по ложному пути, и единственное, что нас должно сегодня интересовать – необходимость определить и сформулировать свой собственный идеал, отличный от всего того, что мы имеем в нынешней политической конъюнктуре.
И последнее. Мы считаем себя «всечеловеками», мы уверены в том, что за нами будущее, что нам суждено найти баланс между Востоком и Западом и разрешить противоречия всеобщей истории. Да, это возможно, но залог такого будущего не в ядерном потенциале России и не в русской культуре, он лишь в смирении, которого нам всем ныне так сильно не хватает. Нам нужно больше уважать других людей и культуры, нам нужно искренне захотеть учиться у них и впитывать их достижения. Бесспорно, хранимая нами религия – это фундамент, это основа существования, но ведь верой жизнь не ограничивается, и значит опыт всего человечества важен для нас. Нам нужно более внимательно относится к окружающему миру и лучше вникать в суть происходящих событий. В этом ключ к России и к нашему будущему.
Грустная правда о современной России состоит в том, что наша страна никакая. Вообще никакая. Выхолощенная и безликая, озабоченная текущими житейскими нуждами, в точности как главная политическая партия страны – «Единая Россия». Мы много говорим сегодня о том, что мир меняется, что происходит формирование многополярного мира на основе цивилизационной модели, мы утверждаем, что Россия – это самостоятельная цивилизация. Но простите, какая мы цивилизация? Сегодня образ России в мире – это В. В. Путин за штурвалом истребителя, это спецназовец с вежливой улыбкой. Неужели это Россия? Или, может быть, Россия – это то, что записано у нас в Конституции: демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления? Неужели Владимир Святой, Александр Невский, Сергий Радонежский, Пётр Великий, Александр Пушкин, Иван Тургенев, Фёдор Достоевский и тысячи и миллионы прочих известных и безвестных наших предков жили и умирали за то, чтобы Россия стала демократическим федеративным правовым государством с республиканской формой правления? Это ответ нашего поколения? Это квинтэссенция пройденного нами тысячелетнего пути? Или может быть, сущность России выражена в утверждённых президентом в прошлом году «Основах государственной политики по сохранению и укреплению традиционных духовно-нравственных ценностей»? Нет, всё вышеперечисленное не имеет ни малейшего отношения к России. Впрочем, на последнем пункте нужно остановится подробнее. Сегодня многими патриотическими публицистами и философами концепция защиты традиционных ценностей воспринимается как новое слово и новая цель в развитии страны, как глобальный переворот, как триумф российской самобытной мысли, как некая метаидеология, призванная объединить страну. Всё это, конечно, не так.
Во-первых, как следует из указа президента, утвердившего концепцию27, традиционные ценности и их сохранение – это не то, что призвано способствовать развитию страны, а лишь очередной способ обеспечить общественную безопасность:
Нынешняя власть не мыслит категориями развития – нынешняя власть только укрепляет порядок. Весь данный документ, так же как и вся политика федеральной власти, что уже не раз мною указывалось на этих страницах, основывается на мысли о том, что все мы окружены угрозами, от которых народ нужно защищать:
Что вообще такое постоянная боязнь угроз, которая так отчётливо прослеживается в политике федеральной власти и направляющей жизнь общества интеллектуальной дискуссии? Это и есть вера в бесов, о которой говорилось в первой части этой работы. Это вера в мир, полный опасностей, а не в мир, полный возможностей. Это представление о мире как о распадающемся на части конгломерате несвязанных и враждующих друг с другом частей, а не вера в мировую гармонию и единство. Можно ли с таким мировоззрением построить что-то прочное, светлое и истинно привлекательное?
В данной концепции плохо ещё и то, что угроза осознаётся как исключительно внешнее влияние, не связанное с пороками самого российского общества:
Даже если весь мир вокруг меня будет рушиться, то это никак не повлияет на моё собственное душевное состояние. Если я во что-то верю, то я верю в это несмотря ни на что, а всё происходящее вокруг лишь утверждает меня в моей правоте. Если я ни во что не верю, то даже в мирное время всё окружающее меня – хаос, кризис и «театр абсурда». Проблема российского общества в самом российском обществе, а не в окружающем мире, в отсутствии ценностной базы и твёрдой системы координат. Рассуждая иначе, мы выстраиваем свою идейную базу исходя из текущей геополитической конъюнктуры, а не исходя из потребностей собственного народа и особенностей его исторического пути.
Поделиться книгой: