На волне шока

Сэнди кивнул, ощущая сухость во рту.

— Генри Лиллеберг, — выговорил он треснувшим голосом. — Нейрофизиолог. Подхватил в ходе исследовательских работ прогрессирующий миелит и умер четыре года назад.

— Все правильно. — Кейт двинулась навстречу животному, вытянув руку. — Я вас представлю друг другу, после этого можешь не волноваться.

Сэнди, сделав над собой усилие, почесал гигантскую кошку за ухом, и угроза в опаловых глазах погасла. Когда Сэнди убрал руку, зверь испустил глубокий вздох, положил морду на лапы и уснул.

— Отлично, — сказала Кейт. — Я надеялась, что ты ей понравишься. Это, конечно, не делает тебя каким-то особенным. Кстати, Ина о ней говорила? Ты поэтому не испугался?

— По-твоему, я не испугался? Она говорила, что у тебя есть кошка, я думал… Ладно. Теперь все ясно.

— Что, например?

— Почему ты не уезжаешь из УМКС и не хочешь учиться в других университетах. Ты к ней очень привязана.

— Не сказала бы. Временами Багира бывает жуткой обузой. Однако я пообещала заботиться о ней, когда мне было шестнадцать лет, и держу слово. Багира стареет, вряд ли протянет больше полутора лет, так что… Однако ты прав. У папы имелось разрешение перевозить редких животных в другие штаты, мне же его ни за что не дадут, не говоря уже о разрешении содержать Багиру в другом жилом доме. И все же нельзя сказать, что я связана по рукам и ногам. Я могу уехать в отпуск на неделю или две, девочки с нижнего этажа покормят ее и погуляют с ней, но не дольше. После этого она начинает нервничать, а они названивать. Женихов отпугивает… Иди за мной.

Кейт провела гостя в гостиную. Три стены были расписаны египетскими иероглифами метровой высоты. Четвертая стена блестела свежей белой краской.

— Вот, решила избавиться, — объяснила Кейт. — Это из «Книги мертвых». Сороковая глава. Мне раньше казалось, что она подходит к случаю.

— Боюсь, я не читал… — вяло отозвался Сэнди.

— Уоллис Бадж перевел ее как «Главу об отражении Пожирателя Осла». Я не мявкаю. Просто мне надоело отражать, — насмешливо улыбнулась Кейт. — Ну да ладно. Теперь ты видишь, где пригодится твоя помощь.

Тело Кейт не случайно покрылось слоем пыли. Вся квартира выглядела как после землетрясения. В середине комнаты громоздились три кучи предметов, разграниченные прочерченными мелом линиями. В одной лежали помилованные вещи и одежда, которую еще можно было носить. В другой — пригодное для сдачи в утиль: стереоплейер прошлогодней модели, старая пишущая машинка и прочий хлам. Третья куча состояла из одного мусора, аккуратно поделенного на бросовый и пригодный для вторичной переработки.

Все полки голые, дверцы шкафов распахнуты, коробки и ящики стояли с поднятыми крышками. Большие, выходящие на юг окна были открыты, комнату заливал яркий солнечный свет. Теплый ветерок приносил в квартиру запах города.

Приняв правила игры, Сэнди стащил рубашку и повестил ее на ближайший стул.

— Что мне делать? — спросил он.

— То, что я скажу. Помоги с тяжелыми вещами. Ага, и еще: пока работаешь, заодно расскажи о себе.

Сэнди протянул руку к рубашке, делая вид, что намерен уйти.

— Намек понят, — вздохнула Кейт. — Просто помоги и все.

Закончив работу за два часа и порядком взмокнув, Сэнди отметил про себя, что узнал о Кейт то, о чем раньше не догадывался. Ежегодный разгром с превращением настоящего в прошлое происходил в пятый или шестой раз, избавляя хозяйку квартиры от стесняющей зависимости от предметов, подменявших собой воспоминания. Работая, они перебрасывались отрывочными репликами, в основном вопросами, оставить ли это или выбросить то. Кейт отвечала «да» или «нет». По характеру отобранных вещей он рассчитал в уме парадигму ее личности и к моменту окончания работы не на шутку встревожился.

Кейт не училась в Пареломе. Она на шесть лет младше меня, а поди ж ты…

На этом мысль обрывалась. Продолжать ее — все равно что держать палец в огне, проверяя, получится ли таким образом изжариться заживо целиком.

— Теперь покрасим стены, — с довольным видом хлопнула в ладоши Кейт. — Пожалуй, следует устроить перерыв и выпить пива. Я делаю настоящее пиво, в холодильнике есть шесть бутылок.

— Настоящее? — насмешливо воскликнул он, стараясь не выпадать из образа Сэнди Локка.

— Суррогатная личность вроде тебя, возможно, не поверит, что такое бывает, — бросила Кейт по пути в кухню.

Сэнди не нашелся, что ответить.

Однако, когда она вернулась с двумя пенными кружками, он приготовил запоздалый ответ и указал на иероглифы:

— Жаль закрашивать. Красивые.

— Они здесь с самого января, — отрезала Кейт. — Иероглифы оставили отпечаток в моем уме, что и требовалось доказать. Попьешь пива — бери краскопульт.

Сэнди пришел около пяти вечера. В четверть одиннадцатого стены сверкали свежей белизной, а квартира освободилась от потерявших нужность вещей, которые команда мусорщиков увезет в понедельник утром, исправно начислив Кейт кредит за утилизацию. Появилось ощущение простора. Они сидели в опустевшей комнате, допивая настоящее, действительно хорошее пиво и закусывая омлетом. В коридоре, ведущем на кухню, Багира грызла старыми притупившимися зубами говяжий мосол, время от времени издавая удовлетворенное «р-р-р».

— А теперь, — Кейт отложила пустую тарелку, — настало время для объяснений.

— Каких еще объяснений?

— Мы практически незнакомы. И все-таки ты пять часов помогал мне двигать мебель, выносить мусор и красить стены. Чего ты хочешь? Чпокнуть меня в виде вознаграждения?

Сэнди потерял дар речи и способность двигаться.

— Если в этом все дело… — Девушка посмотрела на него с сомнением, — …я была бы не против. Не сомневаюсь, что ты хорош. Однако ты пришел не за этим.

Тишина заполнила ярко-белую комнату плотно, как пух подушку.

— Мне кажется, — наконец нарушила молчание Кейт, — ты пришел меня тарировать. Ну и как? Взвесил, измерил?

— Нет, — резко ответил он, поднялся и ушел.

Промежуточный отчет

— Бюро обработки данных слушает, добрый день!

— Соедините меня, пожалуйста, с заместителем директора. Мистер Хартц ждет моего звонка… Мистер Хартц, я хотел сообщить, что приближаюсь к развязке. Если вы хотите приехать еще раз… А-а, понимаю. Какая жалость. Тогда я передам копию записи в ваше ведомство… Да-да, непременно. По самому секретному каналу.

Непроницаемость

День выдался нервным, очень нервным. Сегодня правление рассматривало изменение его статуса. Причем на заседании будут не только Рико, Долорес, Вивьен и другие, с кем он уже встречался, но и теневые августейшие особы межконтинентального уровня. Возможно, не следовало изображать радость, когда Ина намекнула, что корпорация не прочь предложить ему полупостоянную должность с перспективой превращения ее в постоянную.

Обрести стабильность хотя бы на время — большой соблазн. Сэнди не заготовил новых планов на будущее. Он рассчитывал сделать очередной шаг, выбрав время сам, а не по принуждению какого-нибудь двойника Шэда Флакнера. Однако против воли в уме с каждой минутой разгоралось болезненное предчувствие беды. Что может быть опаснее, чем попасть на глаза людям, имеющим столько власти и влияния? Наверняка в Пареломе есть спецы по выслеживанию и доставке назад в кандалах Никки Хафлингеров, на чье обучение, тренировки и воспитание правительство потратило тридцать миллионов. (После него, возможно, появились новые беглецы. Он не отваживался их разыскивать. А было бы здорово…)

И все же собеседование — наименьшее из бесчисленных зол. Сэнди наводил красоту, решив отшлифовать образ конформиста до последнего волоска на голове, как вдруг перед самым уходом раздался звонок вифона.

На экране возникло лицо Долорес ван Брайт. У Сэнди сложились с ней неплохие отношения.

— Привет, Сэнди! — радушно поздоровалась Долорес. — Вот, решила позвонить и пожелать тебе удачи на собеседовании. Мы тебя здесь ценим, ты же знаешь. Я считаю, что ты заслужил долгосрочное назначение.

— Ну что ж, спасибо, — ответил он, надеясь, что камера не поймает отблеск выступившей на коже испарины.

— А еще я хотела подстелить немного соломки.

— Что? — Все рефлексы немедленно переключились в режим бей/беги.

— Не надо было говорить, но… А-а, была ни была. Вивьен намекнула, а я проверила — так оно и есть, что на собеседовании будет присутствовать еще один член приемной комиссии. Ты ведь знаешь, что Вив считает тебя непризнанным национальным достоянием? Поэтому к нам прислали какого-то федерального прыща. Кто он, я не знаю, вроде базируется в Пареломе. Ты польщен?

Сэнди не помнил, как довел разговор до конца. Главное, что довел, вифон дал сигнал отбоя, а он…

Растянулся на полу?

Сэнди боролся с самим собой и никак не мог одержать верх. Лежал враскорячку, раскинув ноги, с пересохшим ртом, череп гудел, как бьющий набат колокол, внутренности выворачивало, пальцы сводило крючьями, пальцы ног пытались следовать примеру пальцев рук. Комната поплыла перед глазами, мир сорвался со швартовых, все, абсолютно все обратилось в зыбкий туман. В голове стучала единственная мысль:

Нужно встать и идти.

Чувствуя слабость в членах, резь в желудке, наполовину ослепший от ужаса, которого не мог больше переносить, Сэнди, спотыкаясь, вышел из квартиры (своей? да нет, их квартиры!) и отправился на рандеву в ад.

Осужденный за мужество

Нажав несколько кнопок, Фримен стал терпеливо ждать, когда субъект вернется из регрессивного режима в реальное время. Наконец он произнес:

— Мне кажется, что эксперимент по-прежнему почему-то причиняет вам боль. Завтра мы поработаем над этим еще.

Ему ответил голос достаточно твердый, чтобы передать ядовитую ненависть:

— Вы дьявол! Кто дал вам право пытать меня?

— Вы.

— По-вашему, я совершил преступление? Но я не представал перед судом, мне не выносили приговор!

— Вы не имеете права на суд.

— Любой человек имеет право на суд, будьте вы прокляты!

— Совершенно верно. Только вы не любой. Вы никто. Причем выбрали эту судьбу сами. Юридически, официально вас нет.

Книга 2. П(р)орицатель «Дельфи»

Неглубокого человека во всей его крысе подобные вещи не тревожат

Не думать о завтрашнем дне — твоя привилегия. Однако не жалуйся, когда он наступит и застигнет тебя врасплох.

Арарат

Дальней частью… нет, слишком слабое слово… затерянной частью своего разума он наблюдал, как выполняет неправильные действия — движется в направлении, какого не выбирал, идет пешком, хотя мог и должен был взять электрокар компании, короче, делает из себя посмешище.

В принципе все решения были приняты верно. Он явится на собеседование, выдержит взгляд визитера из Парелома, выиграет спор, потому что никто ни за что не станет брать под стражу человека, которому могущественная корпорация «ЗК» только что предложила постоянную работу. Иначе поднимется вонь на весь континент. А если в Пареломе чего и боятся, то опасности проникновения медиа за искусственно созданную завесу малозначительности.

Дорога в ад вымощена добрыми намерениями. Намерения Сэнди были чисты. Но повел он себя иначе.

— Да. Кто там? — раздался жесткий голос из динамика под камерой вифона. И почти тем же тоном: — Сэнди! Эй, ты нездорово выглядишь, я не шучу! Поднимайся наверх!

Защищенные от отмычек замки, щелкнув, перешли в нейтральное положение.

Нездорово?

Дальней частью сознания, которая каким-то образом оказалась отделенной от организма, Сэнди посмотрел на это слово, как будто оно было воздушным шариком, привязанным сзади к его плотской оболочке, поднимающейся в настоящий момент по лестнице — не столько за счет ног, сколько силой хватающихся за перила рук. Соревнование рук и ног, гонка разумов… Что-что, а разум несся во весь опор. Невидимое кольцо плотно обхватило череп на уровне висков. От боли кружилась голова. В глазах двоилось. Когда дверь квартиры открылась, он увидел двух Кейт, обе были одеты в поношенный красный халат и коричневые сандалии. Но это было не так уж плохо, потому что лицо девушки излучало сочувствие и заботу — лекарство, которое ему сейчас требовалось в двойной дозе. С него градом бежал пот, Сэнди показалось, что влага хлюпает в туфлях, но из-за бешеного стука сердца не слышал этого звука, как и заданного вопроса.

Кейт повторила погромче:

— Я спросила, чего ты наглотался?

Сэнди догнал и поймал свой голос в пещерах глотки — увертливый хрип, пересохший, словно ложе ручья жарким летом, до самых саднящих легких.

— Н-ничего!

— Боже мой! Значит, сильно накрыло. Иди сюда, приляг побыстрее.

С отстраненностью, словно наблюдая за происходящим равнодушными глазами Багиры, Сэнди увидел, как его быстро наполовину довели, наполовину дотащили до дивана с желтым одеялом. Когда-то очень-очень давно, в раннем плейстоцене он сидел на этом диване, ел омлет и пил пиво. Сейчас стояло милое солнечное утро. Сэнди, опустив веки, отгородился от него и сосредоточился на вдыхании-выдыхании воздуха, в котором витал аромат лимона.

Кейт нажатием кнопки прикрыла солнце гардинами, в полумраке подсела к нему и взяла за руку. Пальцы девушки с ловкостью профессиональной медсестры нашли пульс.

— Я так и знала — жуткое перенапряжение, — сообщила она. — Пока не вижу, из-за чего. Перетерпи худшее, потом расскажешь. Если захочешь.

Прошло несколько минут. Бултыхание сердца утихло. Пот, струившийся из пор, остыл, пропитав одежду. Сэнди начал дрожать и вдруг, безо всякого перехода, поймал себя на том, что всхлипывает. Не плачет — глаза оставались сухими, — но всхлипывает мощными отрывистыми толчками, как будто в живот раз за разом бил невидимый кулак.

Чуть погодя Кейт накрыла его толстым шерстяным зимним одеялом. Сэнди много лет не ощущал прикосновения такой шершавой плотной ткани. Люди нынче спали на надувных матрацах, обогреваясь струей теплого воздуха. Одеяло породило обрывки детских воспоминаний. Руки сами собой натянули его на голову, ноги согнулись в коленях в позе эмбриона, Сэнди повернулся на бок и как по волшебству уснул.

Проснувшись, он ощутил удивительную расслабленность. Словно его хорошенько почистили внутри. Сколько времени? Он взглянул на часы. После того, как он задремал, прошел почти час. В уме царила не только тишина.

Он молча подобрал нужное слово и попробовал его на языке.

Покой.

Но почему?..

Сэнди рывком поднялся. Никакого покоя нет, не должно быть, не может быть! Этот мир и покой несовместимы. Неизвестный визитер из Парелома, сидящий в штаб-квартире «ЗК», должно быть, догадывается — или уже догадался! — что к чему: этот субчик, Сэнди Локк, непризнанное национальное достояние, вероятно, и есть тот самый пропавший Никки Хафлингер!

Сэнди сбросил одеяло и поднялся, запоздало поняв, что Кейт куда-то ушла и, по-видимому, оставила его наедине с Багирой.

Путаная мысль развалилась под напором нахлынувшей волны головокружения. Сделав всего один шаг, он был вынужден опереться вытянутой рукой о стену.

Тут из кухни послышался голос хозяйки квартиры:

— Хорошо выбрал момент, Сэнди. Или как там тебя на самом деле зовут. Я как раз приготовила бульон. Вот.

Бульон прибыл в чашке, от которой валил пар. Сэнди осторожно взял чашку за менее горячую ручку. Но смотрел он не на бульон. Он смотрел на Кейт. Девушка переоделась в сине-желтую летнюю блузку и юбку-штаны до колен, тоже желтого цвета с синими китайскими иероглифами поперек зада.

— Что ты сказала насчет моего имени? — спросил он чужим голосом.

Одновременно нахлынули мысли: я был прав. В современном мире нет места покою. Покой — иллюзия. Одна минута, и покой разлетается вдребезги.