Ожидание

Старшина уверенно засигналил красными флажками «Кьюнарда».

«Где начальник госпиталя и главный врач?»

«Начальник госпиталя и его товарищ, греки, сбежали вчера ночью. Главный врач доктор Ришар оперирует. Госпиталем руководит старшая медсестра Робертсон».

Француз, видимо, что-то крикнул сверху вниз, так как из входа в палаточный госпиталь показалась одетая в белую форму сухопарая женская фигурка.

«Мы все погибнем, нас разбомбят, спасите!» — затрепетали флажки на крыше госпиталя.

Рострон молчал. Минуту.

— Старшина, позовите оператора Маркони. Быстро!

— Айэ-айэ, сэр!

— Мистер Биссет, пригласите всех офицеров на мостик.

— Айэ-айэ, сэр!

На мостик взбежал худощавый и очкастый радист «Алаунии» Гринвелл.

— Мистер Гринвелл, свяжитесь с «Роял Эдвард». Сообщите, что высадку пехоты выполнить невозможно, вся береговая линия простреливается. Попросите, тем не менее, подойти к нам побыстрее, чтобы помочь эвакуировать полевой госпиталь союзников. Такую же Маркониграмму отправьте «Британику». Используйте имперский военно-морской код. Просите поторопиться.

— Слушаюсь, — по-граждански ответил Гринвелл и мгновенно исчез в проеме лестницы.

На мостике уже собрались Биссет, Доу, третий и четвертый офицеры — шотландец Лок и ирландец Риган.

— Господа, — обратился к ним капитан, — на суше гибнет полевой госпиталь союзников. Тысяча раненных и персонал. Турки наступают по всему фронту. Кроме нас никого поблизости нет, хотя я надеюсь на помощь «Роял Эдвард» и «Британика». Ваши соображения.

И Рострон просверлил собравшихся офицеров пронзительными голубыми глазами.

Биссет ответил первым, как и полагалось по рангу:

— Одним нам будет сложно справиться, придется спустить все шлюпки, да и те будут перегружены, а достаточно ли у нас времени, чтобы всех перевезти и поднять шлюпки?

— Если возмем их на борт, потеряем скорость и маневренность, у входа в пролив нас ждут субмарины, а конвоя нет, — добавил Доу.

Остальные сумрачно закивали головами.

— «Роял Эдвард» и «Британик», наверняка, поспешат к нам на помощь, — с надеждой заметил рыжеватый здоровяк Лок.

Словно в ответ на его слова на мостике появился Гринвелл. Его тонкие губы были плотно сжаты.

— Сэр, ответы на ваши радиограммы получены, — и он вручил два формуляра капитану.

Рострон прочитал их вслух бесстрастным голосом.

«Рострону. В пролив заходить не буду. Должен выспросить у адмиралтейства альтернативное место высадки пехоты. Капитан Уоттон, Роял Едвард».

«Рострону. Вход в пролив кишит германскими субмаринами. Сухопутный госпиталь союзников не наша забота. Советую вам поскорее убраться оттуда налегке. Капитан Бартлетт. Британик».

Совсем близко раздался свист и грохот пушечного ядра, за небольшим холмом к небу потянулась струйка дыма. На мостике повисло тяжелое молчание.

Глаза Росторна упрямо сузились, скулы заострились.

— Мистер Доу, прикажите спускать шлюпки на воду. Все двадцать четыре. Выделить лучших гребцов, четверо на лодку.

— Айэ-айэ, сэр! — в голосе второго помощника уверенности не было, но он побежал выпонять приказ.

— Старшина, сигнальте!

«Собраться на самом берегу бухты, вытащить раненных. Персоналу забрать медикаменты и легкое оборудование. Даю полчаса».

Красные флажки засверкали в руках сигнальщика. Фигурка на крыше госпиталя радостно подпрыгнула и ловко скатилась вниз. Матрос Поллет и медсестра исчезли под навесом госпиталя.

На мостик вернулся Доу.

— Сэр, — глухо проговорил он, — гребцов собрали на палубе, но некоторые отказываются плыть к берегу, — и он нервно откашлялся.

Капитан Рострон как-то резко дернул плечом и сбежал вниз по лестнице. Офицеры еле поспевали за ним.

На палубе собралось около сотни матросов. Чуть поодаль, сбившись в кучку, стояла дюжина «бунтовщикиов». Увидев капитана, они опустили головы.

Рострон быстро направился прямо к ним и вопросительно вздернул брови. Вперед выдвинулся пожилой усатый боцман.

— Сэр, — начал он нерешительно, отводя глаза в сторону, — сэр…

— Да говорите же быстрее, Джарвис! — топнул ногой Рострон. — Мы теряем драгоценное время!

— Сэр, матросы говорят, что они невоеннообязанные и боятся грести к берегу. Того гляди, начнут обстреливать побережье — вон как близко громыхает… Да и вообще, там вроде и наших мало, все больше лягушатники…., — и боцман умолк, упершись гразами в настил.

Капитан Рострон говорил тихо, но, каким-то образом, его голос перекрывал грохот канонады.

— Во первых, там есть и наши люди, старшая медсестра — ирландка. Во вторых, с каких это пор, Британцы отказывают в гуманитарной помощи врагам, уже не говоря о союзниках! Все эти люди через час будут убиты! Тысяча человек! Мне стыдно за вас, вы позорите Британский флаг, позорите короля!

Голова у старого боцмана дернулась. Он обернулся к стоявшим понуро «бунтовщикам». Те о чем-то переговаривались. Наконец, от группы отделился один:

— Мы военному делу не обучены. Вот если с нами пойдет кто-то из старших офицеров с военным званием и будет руководить эвакуацией…

Рострон быстро обернулся к стоявшим позади него офицерам. Все они проходили подготовку в военно-морском флоте, но приказать им сойти на берег он не мог.

— Я не имею права покинуть корабль, — начал было Рострон, но закончить не успел.

— Я пойду, сэр! — твердо ответил Биссет.

Капитан Рострон порывисто схватил его за руку.

— Спасибо, Билл! — вырвалось у него.

Биссет опешил: за все восемь лет, что они плавали вместе, Рострон ни разу не назвал его по имени!

— Я тоже пойду, сэр! — выдвинулся вперед Риган. — Как никак там моя соотечественница! Авось хорошенькая! — попытался пошутить он.

— И я пойду, сэр, — голос старого боцмана звучал пристыженно.

Рострон кивнул.

Как это всегда бывает, большинство последовало за лидерами, и уже в следующее мгновение, сотня матросов, быстро и профессионально спускали на воду двадцать четыре шлюпки — все, что были на «Алаунии». Биссет, Риган и боцман Джарвис мелькали по левому и по правому борту, подгоняя матросов и отдавая распоряжения. Через пятнадцать минут все шлюпки были спущены, и, под руководством офицеров, лодочная флотилия стала быстро грести к берегу, к которому уже бежали, ползли, прыгали ходячие раненые. Тяжелораненых волокли на носилках, на некоторых болтались капельницы. Биссет через плечо оглянулся назад. Капитан Рострон стоял на мостике, чуть приподняв фуражку: он молился.

***

МАКСА СОГЛАСИЛСЯ ПРИНЯТЬ САМ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ МЕНЕДЖЕР Кьюнарда сэр Альфред Бут. Но оказанная честь парня отнюдь не обрадовала. Да, конечно, это указывало на почетное положение, которое занимал капитан Рострон в иерархии пароходства. Но могло означать и серьезность ситуации.

Генеральный был завален работой, и строгая, но вежливая, секретарша в полувоенном темно-сером костюме с галстуком, предложила Максу подождать полчаса в приемной.

Полчаса растянулись на целых два. В кабинет генерального то и дело вбегали операторы Маркони с ворохом радиограмм, офицеры самого разного калибра, нахмуренные важные господа с неизменными темно-коричневыми котелками в руках. Пулеметными очередями вовсю трещала целая дюжина печатных машинок.

Макс аккуратно присел на краешек кресла в комфортно, но скромно меблированном офисе генерального менеджера.

— Не буду скрывать от вас, мистер Рострон, положение тяжелое, — Бут предпочел без обиняков перейти прямо к делу. — Буквально только что мы получили известие о гибели двух кораблей поддержки. — Он замешкался, внимательно наблюдая за выражением лица парня.

Тот собрал в кулак все свое мужество.

— Да, я знаю, сэр, брату сказали, что потоплены «Иверния» и «Саксония».

— Несколько часов назад это было так, — подтвердил Бут, — но с тех пор положение еще более ухудшилось.

Он тяжело вздохнул и закурил трубку.

Макс следил за ним широко раскрытыми глазами.

— Только что пришли маркониграммы с военного крейсера, стоящего в Александрии — в Эгейском море германскими субмаринами потоплены канадский «Роял Эдвард» и «Британик» Белой Звезды. О жертвах нам ничего не известно.

— «Британик»! Огромный «Британик»! — вырвалось у Макса.

Бут мрачно кивнул.

— Они пытались покинуть зону опасности, но это им не удалось.

Генеральный менеджер умолк, а потом добавил со вздохом:

— Капитан Бартлет успел передать на крейсер, что «Алауния» все еще в Дарданеллах, занята эвакуацией какого-то госпиталя.

— Как?! — воскликнул Макс громче, чем того позволяли приличия.

— Вот именно! — Бут в сердцах ударил ладонью по столу. — Какой-то полевой госпиталь союзников, чтобы их черт побрал и холера разразила! Ну какое нам или капитану Рострону до него дело!

Он посмотрел на Макса. Тот еле заметно улыбался тонкогубой, чуть ироничной улыбкой.

«До чего же на отца похож!» — подумалось Буту.

— Капитану Рострону до всего есть дело, сэр, достаточно только позвать на помощь, — тихо проговорил Макс.

Бут смягчился.

— Я буду с вами откровенен, мистер Рострон, — слова давались ему с трудом под пристальным взглядом голубых глаз. — Ваша матушка, как мне известно, в положении… И вам, как старшему мужчине в семье, надо быть готовым ко всему… Чтобы во время подготовить миссис Рострон… выбрать для этого правильный момент…

— Подготовить к чему, сэр?! — прохрипел Макс. В горле внезапно пересохло.

Бут снова тяжело вздохнул.

— У адмиралтейства нет надежды, что из Дарданелл хоть кому-то удастся проскользнуть мимо германских субмарин. Тем более, с низкой маневренностью перегруженного ранеными корабля. Наших военных катеров в Эгейском море сейчас нет, — добавил он с горечью.

Макс молчал, прикусив нижнюю губу.

Генеральный менеджер «Кьюнарда» обошел громоздкий письменный стол и, подойдя к застывшему в кресле мальчику, сжал ему плечо.

— Идите домой, мистер Рострон, ваше место сейчас рядом с матерью. Мы вам сообщим когда… то есть, если….

Макс вскочил на ноги.

— Нет! — он упрямо встряхнул головой. — Со шкипером ничего не случится! Вот никому не проскользнуть, а он сможет, сможет! — сжатый кулак рассек воздух. Макс от волнения назвал отца «шкипером»: так они привыкли звать его в семье.

— Ох! Упрямство ваша фамильная черта, как я посмотрю, — Буту удалось улыбнуться. — Ну что ж, действительно, если это и под силу кому-нибудь, то только лучшему шкиперу Британии. — Бут посерьезнел. — Вы преподали мне хороший урок, молодой человек — никогда не терять надежды. Капитану Рострону не впервой нас удивлять. Будем надеяться вместе!

И он проятнул Максу узкую сухую ладонь.

— Вы позволите мне подождать новостей в коридоре, сэр? Дома меня не ждут до вечера, — поспешно добавил Макс.

— Безусловно, только почему же в коридоре?

— В приемной слишком многолюдно и шумно.

Бут проводил Макса до самых дверей своего офиса — невиданая дань уважения юноше.

Макс указал на деревянную лавку в коридоре напротив кабинета генерального.

— Я устроюсь вон там.

Бут кивнул.

— Я сообщу вам, как только что-нибудь станет известно, — и он крепко пожал руку парню.

Макс тяжело опустился на гигантского размера старомодную скамью, словно высеченную для великанов, сразу же превратившись на ее фоне в маленькую скрюченную фигурку. По коридору, не обращая на него внимание, сновали радисты, работники пароходства, матросы.

«Я не должен казаться жалким», — спохватился Макс, выпрямившись.

Прямо перед ним, около входа в приемную генерального менеджера, громоздкие стоячие часы пробили два часа пополудни.