Синтез

Автобус резко свернул на шоссе в сторону выезда из города. С двух сторон дороги распростерлись поля, слева вдалеке облака освещали огни городского центра.

— О чем вы говорите? — обратился я к Светлане.

— Вряд ли вы слышали о том, что такое гипнагогия, — она демонстративно вздохнула и развернулась в нашу сторону, стараясь усесться поудобнее, чему мешала обтягивающая деловая юбка. — Это пограничное состояние между сном и явью. И в нем люди видят гипнагогические галлюцинации, одной из разновидностей которых являются различные линии и геометрические фигуры — фосфены. Треть людей видят их во время засыпания, вот прямо такие синеватые зеленоватые фигуры и пятна. Но не разрушающие целое здание в гребаной, мать ее, реальности!

Женщина хохотнула.

— Как… как объяснить происходящее, спросите вы, — еле сдерживая смех, она развела руки в стороны. — Понятия не имею! За… за исключением варианта, что вас всех не существует и это все мне просто снится!

— Что это? — удивленно спросил доктор Ланк, прошедший по салону к месту водителя.

Я подтянулся к нему с водителем. В нескольких десятках метрах впереди на неосвещенной дороге были видны огни двух других автобусов. И на нас сверху что-то приближалось.

— Какого… — протянула девушка за рулем. — Держитесь!

Первый автобус начал сворачивать с дороги. На половине пути в свете его фар возник какой-то «шум», падающий под крутым углом прямо на нашу колонну.

Это было наслоение из смеси геометрических плоскостей и элементов самолета, пересекающих друг друга под самыми разными углами. Я успел разглядеть по меньшей мере семь крыльев и несколько двигателей. Элементы этой поразительной абстрактной конструкции находились в постоянном движении — каждый в свою сторону и под своим углом. Плавность их вращения прерывалась чем-то наподобие тика, резким сдвигом, мгновенно заменяющим часть объектов.

Одно из крыльев разнесло первый автобус по разным сторонам дороги. Возникла вспышка, осветившая всплеск появившихся в конструкции десятков небольших копий крыла. В центре этого хаоса проявились очертания кабины авиалайнера.

«Шум» своей кабиной направлялся прямо в сторону второго автобуса, который отчаянно пытался затормозить. Но это было бесполезно. Я понял, что сейчас автобус, проскользив по асфальту, въедет в конструкцию, мы последуем его примеру, и ночь озарится взрывами бензина и авиационного топлива.

Я наблюдал, как кабину самолета начинает, как бумагу, разрывать мчащаяся машина, но тут что-то произошло. Второй автобус продолжил движение вперед. И мы продолжили следовать за ним. Вокруг больше не было ночного шоссе, мы двигались в плохо освещенном тоннеле. Точнее, это был салон самолета и одновременно тоннель. Не просто смесь деталей интерьера авиалайнера и подземной конструкции. Это было в прямом смысле два пространства в одном.

Смотря в окна, я пытался отделить одну сущность от другой, но все вокруг начинало расплываться, а меня попросту стало мутить, это было невозможно воспринимать по отдельности, как бы ни пытался.

Я успел заметить, что автобуса впереди нас уже не было, зато появилось множество стоящих в тоннеле машин, на которые мы неслись. В этот же момент меня с Ланком кинуло вперед — девушка-водитель, придя в себя от случившегося, резко нажала на тормоз.

7. Не стойте на пороге

Когда автобус остановился, я обернулся посмотреть, все ли в порядке, но не обнаружил пару на задних сиденьях, как и самих сидений — половину автобуса отсекла ровная бетонная стена. Но с самим тоннелем теперь все было в порядке. Если можно в этой ситуации подобное сказать. Никаких превращений в салон самолета и головных болей больше не было.

— Да что происходит? — доктор Ланк встал на ноги и схватился двумя руками за волосы. — Этого всего не может быть! Не может быть. Мне нужно выйти отсюда!

С этими словами он начал ломиться в переднюю дверь выхода из автобуса.

— Выпустите меня! Мне нужно выйти отсюда!

Доктор рванул к панели у водительского кресла и, не дожидаясь реакции девушки за рулем, нажал кнопку открытия дверей. Они еще не успели открыться, но Ланк протиснулся в проход, сделал шаг к выходу и, закричав, соскользнул вниз. Мы вместе с водителем бросились к доктору. Ланк двумя руками держался за ступеньку автобуса, под которым больше не было асфальта.

Доктор повис между лестничными маршами подъезда какого-то старого многоэтажного дома. Не меньше девяти этажей. Старая облупившаяся краска бледно-синих стен, у части лестниц отсутствовали ступени, а некоторых лестниц вообще не было.

— Держите меня! Держите! — у доктора сорвалась одна рука, и теперь он висел только на второй.

Я схватил его за врачебный халат, как кота за холку, начав тянуть обратно в салон автобуса.

— Голубчики, ну наконец-то! — раздался незнакомый голос за спиной. — Я уже заждалась, вы проходите, проходите, не стойте на пороге.

Вместе с девушкой мы втащили доктора в салон, и я незаметно для себя протянул руку к ручке обычной входной двери, которая стояла открытой на месте автобусных дверей. Старая обивка коричневого цвета, дверной глазок и пара древних замков.

Ланк оставался лежать на полу, а мы с девушкой синхронно обернулись.

Практически весь салон автобуса «размылся», вплетаясь в освещенную теплыми солнечными лучами прихожую и кухню старой панельной многоэтажки.

Это очень странное ощущение, во сне такие переходы между совершенно разными местами кажутся естественными, их и не замечаешь вовсе. Но тут, сейчас, все мы прекрасно понимали всю парадоксальность происходящего.

Я наблюдал, как краска салона автобуса растворяется в затертом паркете пола квартиры, как этот паркет раскалывают ввинченные в него болты крепления автобусных сидений. Металлические поручни, как лианы, изгибаются вдоль стены и становятся трубами системы отопления и водоснабжения, примыкая к батарее под окном и кухонной мойке.

Пожилая женщина в зеленом фартуке и бордовом платке на голове суетилась на кухне, снимая с газовой плиты большую кастрюлю. Она поставила ее на деревянную разделочную доску в центре небольшого обеденного стола и вытерла руки о фартук. Вокруг воздух заполнился густым запахом щей.

— Ну вот и обед уже готов, руки только помойте, перед тем как за стол сесть, — старушка начала расставлять тарелки на стол.

— Б… бабушка, — прошептал глядя в пол Ланк. — Бабушка.

Но, она, казалось, не слышала его, продолжая расставлять посуду и столовые приборы.

Доктор медленно поднялся на ноги, смотря в пол. Правую руку он засунул в карман своего халата.

— Нет… Нет! Мне нужно проснуться, проснуться!

С этими словами Ланк бросился в сторону стоящей рядом с ним девушки. Только сейчас я увидел в его правой руке лезвие скальпеля, ровно перед тем, как оно вошло в левый бок девушки.

— Нужно проснуться!

Доктор выдернул скальпель из падающей на колени девушки, пытающейся остановить хлынувшую из раны кровь.

Я не успел опомниться, как Ланк оказался рядом и, схватив меня за волосы, швырнул в стену. В голове помутнело, я понял, что теряю сознание. Все замедлилось. Старушка как ни в чем не бывало разливала щи большой поварешкой, профессор пытался остановить у девушки кровь, скальпель Ланка, направленный в мою сторону, и неожиданно появившаяся за спиной доктора Светлана с чем-то длинным и увесистым в руке.

8. Что тут все же происходит

Первое, что я увидел, придя в себя, был потолок автобуса. А где кухня? И после этой мысли меня накрыло воспоминанием о Ланке и девушке в крови.

Постанывая, я приподнялся с двух сидений, на которых лежал. Дотронулся рукой до раскалывающейся от боли головы и нащупал ткань повязки. Касание ее пальцами отдалось жжением несколько выше виска, на пальцах остались красные следы.

Ко мне подбежала Светлана, а за ней и профессор.

— Так, спокойнее, красавчик, — Светлана одной рукой подхватила меня за локоть, а вторую приложила к щеке, потому что меня повело в сторону прохода между рядами.

— Как она? — выдохнул я.

— Нельзя было спасти, — женщина посмотрела куда-то сквозь меня. — Слишком много крови потеряла.

Я зажмурил глаза, понимая, что никто даже не знал ее имени.

— А он?

— Мертв, — раздался голос профессора. Светлана отвернулась. — Положили их в дальней части салона. Все вернулось обратно, как только Светлана… спасла тебя.

Профессор бросил взгляд в сторону соседнего кресла; вытянув шею, я заметил лежащую там монтировку.

— Мы все еще в тоннеле?

— Именно, и мы, похоже, тут застряли, — профессор указал тростью в сторону дверей у водительского места. — Тоннель заканчивается через пару десятков метров ровной стеной, ее видно прямо отсюда в свете фар. Такая же прямо за нами.

— И какой у нас план?

— Для начала давайте просто выдохнем и подумаем, что тут все же происходит, — Светлана посмотрела на свою руку, на пальцах которой остались следы крови от моей раны.

9. Синтез

Концепция коллективного сновидения, последствия интоксикации из-за сбоя работы нанороботов и еще десяток вариантов профессор со Светланой отмели практически сразу.

— О! А как насчет варианта больцмановского мозга, самовозникшего на базе сети наноботов внутри нас? — Светлана шагала по салону, активно жестикулируя. — Галлюцинации которого мы коллективно и воспринимаем!

— Зачем мы спим, доктор Ванг? — смотря перед собой, спросил профессор со своего места.

— В смысле зачем? — Светлана остановилась и посмотрела на него, пытаясь понять серьезность вопроса. — Ровно для всех тех задач, которые сейчас решает рой, иначе наш организм бы просто не выжил!

— А если мы все это время неправильно воспринимали саму необходимости сна? — профессор посмотрел на нас со Светланой. — Раньше организм погибал из-за отсутствия сна. Что если это не просто последствие сбоев регуляции работы внутренних органов и других систем, что если сами сбои — это система защиты? Что если сон не позволял появиться… всему этому. И мы, пытаясь спастись от одной катастрофы, навлекли на себя опасность совершенно иного рода, опасность, за защиту от которой платили третью своей жизни на протяжении всего существования человечества.

На несколько секунд в салоне стало очень тихо… Мы обдумывали сказанное.

— Он хотел выбраться отсюда, — Светлана посмотрела по сторонам. — Хотел оказаться в безопасном месте. И мы оказались в доме его бабушки. Это он его создал.

— Фосфены были началом процесса, — профессор обратился к Светлане. — Бессознательные образы. Но потом…

— Потом реальность стала меняться, — закончила за него Светлана. — Неосознанно, но мы начали ее менять.

— Тот военный у центра. Он сказал, что это происходит повсюду, — вспомнил я.

— Говорилось про большие города, — профессор возбужденно встал с сиденья, копаясь рукой в своей бороде. — Может быть, материализация образов, синтез образов в нашей реальности каким-то образом связан с большой концентрацией неспящих в одном месте. А это значит, что в данном месте порожденные людьми явления начнут сталкиваться друг с другом, хаотично изменяя действительность и разрывая ее в конечном счете на части.

— Но почему именно сейчас? — Светлана вопросительно посмотрела на профессора. — И если есть какое-то пороговое значение в виде количества неспящих, после преодоления которого начинает происходить все это, то каков механизм контроля этого процесса, как это вообще может происходить на уровне всего населения Земли?

— У меня пока нет идей на этот счет, — профессор медленно присел обратно на сиденье.

Что-то произошло. Мы синхронно посмотрели в окна.

— Вы тоже это видели? — спросил я.

— Стены тоннеля, — Светлана вглядывалась в окно. — Мне показалось, что они исчезли.

Только она закончила фразу, как все окружение вновь мигнуло и тоннель пропал.

Я хотел высказать догадку, которая возникла во время обсуждения квартиры бабушки Ланка — о том, что кто-то создал этот тоннель, возможно, спасаясь в другом автобусе от столкновения с самолетом. Но все мысли разом вылетели из головы, когда я увидел, что скрывали стены.

10. Конец света

Мы снова оказались на шоссе, окруженном с двух сторон полями. Внедорожников, следовавших за нами, нигде не было. Разбросанные части первого автобуса, который был разбит крылом самолета, тлели у правого края дороги. Но на этом сходство с прошлой картиной заканчивалось.

Слева от нас, там, где за полем располагался городской центр, облака в небе окрашивались вспышками алого цвета. Город искажался. В разных его частях, как плесень, разрастались аномалии. Здания наслаивались друг на друга, постоянно возникая и исчезая, фрагменты городской инфраструктуры под разными углами лезли на постройки. Слева от города неожиданно появился массивный железнодорожный мост. По нему проехал скоростной поезд, врезавшись в одно из зданий. Во вспышке взрывов вокруг моста появился лабиринт из фрагментов железнодорожного перехода, устремившись высоко вверх за облака.

Пока я наблюдал за одним событием, возникали десятки новых. И это только то, что можно было разглядеть на таком расстоянии.

Над городом появились огромные веретенообразные конструкции из черного глянцевого материала. Из их центра во все стороны стали исходить лучи голубого света. Несколько истребителей начали атаковать эти «корабли». Десятки похожих на драконов существ спустились из красных вспышек в облаках и напали в ответ на истребители, каким-то образом умудряясь хватать их когтями и разрывать на части.

Один из «кораблей» что-то сбило, и он рассыпался на множество светящихся розовым кристаллов. Падая на землю, они разделялись на все более мелкие части.

Высоко над сверкающими облаками все вокруг озарила вспышка белого света, и я готов поклясться, что в ней видел очертания гиганта, проходящего где-то за городской чертой.

— Добро пожаловать в онейроидный конец света! — прокричала Светлана.

Земля вокруг задрожала, автобус, скрипя, начал шататься из стороны в сторону. Мы схватились за поручни, профессор не удержался и повалился на сиденья. Боясь, что автобус сейчас перевернется, мы спешно начали выбираться из салона.

Шагнув на мокрый асфальт, я почувствовал, как наэлектризован воздух вокруг.

— Смотрите! Там, на поле! — Светлана, пригибаясь, прошла немного вперед, обходя автобус. — Кажется, оно разрастается.

Вместе с профессором мы посмотрели в сторону, куда она указывала пальцем. В дальней части поля что-то происходило.

Небольшие лучики света хаотично прыгали во все стороны по всей протяженности поля, на сколько хватало взгляда. Это были люди. Они бежали из города. Группы по несколько человек, пары и одиночки спасались от кошмара наяву. Все были без машин, мотоциклов или какого-то транспорта.

В различных частях поля стали возникать дрожания. Вдалеке слева часть лучей от фонарей мгновенно пропала. Справа послышались звуки выстрелов. В той же стороне из-под земли с грохотом выросло несколько конструкций — парадоксальная смесь из шахты лифта без двух стен, какого-то большого ангара и лиан с прыгающими по ним кричащими обезьянами.

Еще правее раздался оглушающий рев неизвестного животного. Он и вывел нас из оцепенения. Профессор растерянно посмотрел на меня.

— Нам от этого не убежать, — он отвернулся от происходящего и посмотрел в сторону второго поля. — Бежать просто некуда.

Мы со Светланой также повернулись и увидели еле заметные вспышки алого света на горизонте в той стороне.

Поднялся сильный ветер. Объем искажений начал увеличиваться, они принялись ускоряться. Поле слева стало разрывать на части. В прямом смысле — целые пласты земли исчезали, вскрывая лавовые потоки, обрастающие канализационными коммуникациями и фантастической обшивкой инопланетных космических кораблей в окружении врезавшегося в этот бред оборудования плавильных цехов. Многочисленные здания самых разных архитектурных стилей вылезли из-под земли или просто появлялись в пространстве. Их несущие стены исчезали и заменялись новыми версиями, которые в свою очередь перекрывались следующими слоями различных материалов, разрывая предыдущие детали окружения. В небе появились многокилометровые автомагистрали, казалось, без каких-либо опор застывшие в пространстве. Автомобили вылетали с них в реки лавы. Из последовавших за этим огненных взрывов выходили демонического вида существа, нападая на всех, кто попадался им на пути.

Все это сопровождалось грохотом разрушений, скрежетом металла, криками и плачем в ароматах цветов и фруктов, вони болота, горящих покрышек и еще множества других перебивающих друг друга запахов, врезающихся в мозг и затуманивающих сознание.

Закашлявшись, прикрывая носы рукавами, мы наблюдали за происходящим из-за переднего крыла автобуса. Втроем мы понимали, что через несколько секунд весь этот кошмарный калейдоскоп накроет нас и просто раздавит, как и все вокруг. Профессор, казалось, смирился с этим, он присел, опершись спиной о колесо и вытянув вперед больную ногу, что-то бормотал себе под нос. Светлана же с каким-то нездоровым восхищением разглядывала происходящее.

И во всем этом хаосе, в этом разрывающемся на части окружении мой взгляд привлекло что-то странное в своей обыденности. Это был человек. Он не бежал, не прятался, не кричал от ужаса и отчаяния, как другие вокруг. Человек шел как ни в чем не бывало, как будто просто вышел на прогулку. Точнее, на экскурсию, ведь он фотографировал. На большой и старый цифровой фотоаппарат. Даже с такого расстояния я сразу узнал его. Паренек был во все той же синей рубашке, в которой я впервые его увидел за спинами медсестры и доктора, когда приходил в себя после сна.

Он шел по шоссе в нашу сторону, рассматривая происходящее вокруг, и периодически останавливался, чтобы сделать очередной кадр. В какой-то момент недалеко от него обвалилась часть здания, которую разрушил упавший строительный кран. Обломки, казалось, сейчас раздавят фотографа, но, услышав звук обрушения, он поднял голову вместе с фотоаппаратом и нажал на спусковую кнопку. Зажглась вспышка, и пространство вокруг вмиг изменилось. Падающие обломки здания исчезли, вместо них возникла странная конструкция из дорожного полотна и фрагмента пожарной машины, которую паренек успел сфотографировать, когда я его заметил на дороге.

— Он создает реальность, а не фиксирует ее, — произнес я.

События вокруг стали наслаиваться друг на друга, парадоксально перетекая одно в другое. Трава на поле превращалась в каменное полотно, перетекающее в белый песок, становящийся зеркалом. Дома сливались в странные конструкции, из которых вырастали деревья, огромные предметы мебели и теплоходы с телебашнями, выворачивающиеся наизнанку, чтобы превратиться во что-то еще.

Тут асфальт под нашими ногами начал вибрировать. Все вокруг, включая корпус автобуса, стало каким-то… вязким. Не от жары, нет, менялось свойство материала.

Воспоминание доктора, фотограф, изменяющий реальность, и вот теперь этот жидкий корпус автобуса. Все эти события стали переплетаться, превращаться во что-то, как и реальность вокруг. И я завис с этой мыслью, закрыв глаза.