Помоги проекту - поделись книгой:
— Непременно.
Эхои бросила напоследок проницательный взгляд на коллегу, попрощалась и вышла. Возможно, это просто от перемены погоды. Или лунный цикл. В конце концов, учебные артефакты в академии не первой свежести, могли и разладиться от времени.
Профессор Шикоби шла по коридорам академии. Тихое эхо ее шагов рождалось и умирало под высокими сводчатыми потолками. Она любила такие мгновения. Студенты и преподаватели на занятиях и кажется, что все здесь принадлежит лишь ей одной. Эхои любила обходить свои владения, словно крупная изящная кошка, проверяющая границы. Она как раз заворачивала за угол, когда увидела метнувшуюся прочь тень. Кто-то в черном плаще мелькнул и пропал, исчезнув в ответвлениях коридора. Эхои хмыкнула, подумав, что черные плащи это как-то слишком уж мелодраматично. Больше подходит книжному злодею, чем живому человеку. Она порой почитывала мрачные детективы с убийствами и прочими правонарушениями. Наверное, кто-то из студентов решил сменить образ, чтобы покорить сердце возлюбленного или возлюбленной. Она сама когда-то пыталась выпрямить вьющиеся волосы в надежде выглядеть более модно и привлечь внимание одного юноши.
Итак, Эхои Шикоби лишь усмехнулась и зашагала дальше. Разумеется, она не знала, что встреченная ей в коридоре особь не была ни студентом, ни преподавателем. Она вообще не относилась к числу обитателей замка. Танцующей походкой профессор Шикоби приблизилась к своему кабинету, отперла дверь и зашла внутрь. Перепуганный до полусмерти ковёр бросился в ее объятия. Бедняжка все еще не переварил жестокое избиение коллегой-дубинкой.
— Да-да, это было ужасно, — ласково поглаживая жесткую шерсть, ворковала профессор Шикоби. — Но ты же понимаешь, что не можешь прятаться тут вечно. Понимаешь? Рано или поздно тебе придется найти в себе силы и выйти из укрытия. Ну, если хочешь, можешь с ней поквитаться. Возможно, тебе станет легче после этого…
Рядом раздался протестующий стук. Эхои обернулась. Это изящный кинжал стучал рукояткой по деревянной поверхности стола.
— Знаю-знаю, ты категорически против насилия, — закатила глаза профессор. Дожила. Теперь миролюбивое оружие учит ее жизни. — Хорошо, мы не будем никого бить. Просто… — она замерла на середине слова. Медленно моргнула. Расфокусированные глаза никак не могли ни на чем остановиться. Профессор Шикоби медленно осела на пол, поддерживаемая добродушным ковриком, трясущимся от страха. Он подумал, что это дубинка пришла добить его и разорвать на шерстинки. Он ошибался.
Глава 13. Профессор Остерандо
Профессор Остерандо преподавал в академии «Форише Глас» больше четверти века. За это время он успел обзавестись обширной коллекцией растений и определенной репутацией. Репутация давала ему возможность безнаказанно проводить почти все свое время в оранжерее, опрыскивая, поливая, подрезая, разрыхляя почву и устраняя вредителей.
Он бы с превеликим удовольствием так и жил между оранжереей, лесом и своими не слишком уютными комнатами, если бы не новый ректор. Ректор Корвус с чего-то решил, что может вмешиваться в тонкий, давно отлаженный механизм взаимодействия профессор Остерандо с окружающим миром. Ректор требовал присутствия каждого преподавателя на педсовете, регулярной сдачи отчетности и обязательного ношения формы. Ректор Ластирус, занимавший эту должность прежде, требовал от преподавателей лишь… Собственно, он толком ничего от них и не требовал. Не прогуливать занятия и в конце года сдавать ведомости. Ну и желательно, чтобы статистика смертности среди студентов была не слишком высокой, впрочем, это уже как получится. В конце концов, все профессионалы, а на профессионалов лишний раз лучше не давить.
Итак, профессор Остерандо был немного напуган и озадачен новым руководством и все еще слегка раздражен после вчерашней просьбы молоденькой профессорки Маккой, возжелавшей покуситься на невинный гроздовник. В общем, вполне закономерно, что на занятия второго курса профессор явился в дурном расположении духа. Он многозначительно молчал и сердито перекатывался из одного конца аудитории в другой, глядя, как студенты кормят аурелию медоносную. Вопреки названию аурелия не медоносила, зато обладала скверным нравом (профессор нещадно разбаловал ее) и любила кусать людей за пальцы.
— Дон Мезенгард, не смейте совать ей эту гадость! — возмущенно прошипел профессор, вырывая из рук студента бумажный пакетик.
— Это же арахисовые коврижки, — пожал плечами Альфрик Мезенгард, оглаживая пальцами листья аурелии. — Вкусная штука. Ей, кажется, нравится.
— Она слишком юна, чтобы ощущать разницу между дурным и хорошим! И держите руки при себе, юноша.
Держать руки при себе Альфрик не умел никогда. Он, словно бы, до сих пор не вышел из того возраста, когда малыши познают мир, тщательно ощупывая и пробуя на вкус все вокруг. Профессор Остерандо такое поведение раздражало и даже немного пугало. Когда люди, подобные Альфрику, оказываются рядом с редкими и хрупкими растениями…
— Дон Мезенгард, прекратите щупать усики фрагарии! — чуть не задохнулся от возмущения профессор.
У профессора Остерандо все еще немного болела голова после вчерашнего бдения над гравилатом гайворонским. Гравилат это простенькая травка, растущая в каждом лесу, но магическая его версия встречается редко и по натуре довольно капризна. Профессор Остерандо гордился своим гравилатом и сейчас, в пору, когда он расцветает, проводил все ночи в теплице с этим растением, поддерживая его силы чарами, подкормками и песнями.
Заунывные песни профессор Остерандо можно было сравнить разве что с пением банши, однако, сам профессор придерживался твердого убеждения, что именно эти душераздирающие звуки помогают нежным тепличным растениям не погибать во цвете лет, а бороться с природой, бросая вызов самой смерти. Профессор Остерандо ждал цветения гравилата гайворонского, как иные ждут большого торжества или зарплаты, как ждут преподаватели конца учебного года. Профессор готов был сделать все, чтобы его надежды и чаяния увенчались успехом и бледно-желтая головка цветка распустилась на тоненьком стебле. Долгожданный миг мог наступить когда угодно.
Мучающийся от мигрени и недосыпа профессор, прочистил сорванное горло и принялся дальше инструктировать студентов, бросая украдкой быстрые взгляды в сторону теплицы с гравилатом. Нервно сжимая руки в замок и крутя большими пальцами, он проходил между рядами, делая замечания тем, кто недостаточно почтительно обращался с подопечными.
— Дон Мезенгард, предупреждаю, если вы не уберете руки от фрагарии, я скормлю вас флексании дремоносной, — недовольно подергивая длинным носом, пригрозил профессор. — Она будет переваривать вас в течение недели, медленно растворяя ваше тело в питательную кашицу и постепенно поглощая эту кашицу.
— Вы просто не видели Мезенгарда во время обеда. Судя по тому, чем он набивает свой желудок, питательного в Альфрике нет ничего, — язвительно усмехнулся Кензари.
— А ты, видимо, глаз от меня отвести не можешь? — пошел в наступление Альфрик.
Кензари довольно натуралистично изобразил тошноту, Мезенгард украдкой пребольно ткнул его локтем под ребра и на этом перепалка закончилась. Профессору Остерандо же до нее дела было мало. Мысли его находились совсем в другом месте. Наконец бросив нечто вроде: «Дон Никотич, присмотрите тут за всем», — профессор с несвойственной для его возраста и положения прытью бросился в дальнюю теплицу. Сердце его сжималось от тревоги за гравилат. Расцвел или нет? А если трепетная зеленая душа почувствовала грубые флюиды, исходящие от студентов, и испустила дух, так и не раскрывшись? Профессору становилось дурно при одной лишь мысли о таком, бесспорно, отвратительном и ужасающем финале.
Глубоко вздохнув, он скрестил пальцы, уповая на удачу, и распахнул дверь.
Хриплый сдавленный крик вылетел из горла профессора Остерандо. Полное низенькое тело осело на пол теплицы. Пожилой преподаватель потерял сознание и, уплывая в блаженное небытие, взглянул мутным взглядом на бушующую кругом зелень. Вокруг все жило и цвело. Все кроме драгоценного гравилата, вырванного из земли чьей-то безжалостной жестокой рукой.
_____________________________________________________
* Гравилат — многолетнее растение, встречающееся на всех континентах, кроме Антарктиды. Растет в лесах и на лугах. В целом довольно неприхотливо. Что до магической версии этого растения, то она, как вы уже знаете, чрезвычайно капризна.
Глава 14. Профессор Мирскен
Кабинет профессор Мирскена находился в самом дальнем крыле академии «Форише Глас» и имел боковую дверь, ведущую на задний двор, где располагались загоны с животными. Будучи преподавателем магозоологии, профессор Мирксен волей-неволей оказывался порой в стороне от новостей и коллег, хотя сам по себе был человеком общительным и не чурался дружеских и товарищеских связей. Новости он узнал во время обеда, когда обнаружил профессора Маккой активно шушукающейся с библиотекарем Келли, словно школьницы, узнавшие, нечто непостижимое.
— Что-то случилось, профессор Маккой? — полюбопытствовал он, делая сложный выбор между салатом и печеной картошкой.
На днях профессор обнаружил намечающийся животик и, придя в ужас, твердо решил ограничить свой рацион. Картофель выглядел аппетитно, но лишний вес… Лишний вес в тридцать пять! Когда еще вся жизнь впереди. Нет, это было невозможно. Он тяжело вздохнул, оплакал судьбу картофеля и потянулся за овощным салатом. Капуста полезна для работы мозга. Не зря ее боброкроли жрут с таким аппетитом. Умнейшие животные.
— Профессор Остерандо потерял во время занятия сознание, — сообщила донна Маккой, накладывая себе в тарелку щедрую порцию картофеля и большой кусок ростбифа. Профессор Мирскен проводил ростбиф тоскливым взглядом и попытался сосредоточиться на услышанном.
— Бедолагу снова попыталась проглотить флексания? — пережевывая особенно безвкусный клок зелени, поинтересовался он. — В этих теплицах страшнее, чем в подземельях у дракона. Огромное количество тварей, жаждущих полакомиться человеческой плотью.
— Кто-то похитил гравилат, над которым профессор проводил дни и ночи последние недели, — склонившись к Мирскену, громко прошептала Джин Келли. — Профессор упал в обморок от шока.
— Студенты опять балуются? С этим нужно что-то делать. Сегодня они довели нашего уважаемого коллегу до нервного срыва, а завтра взорвут всю академию!
— Профессор Мирксен, возьмите кусочек пастушьего пирога, — дружелюбно пододвинула тарелку с пирогом поближе Мередит Маккой, памятуя о нежной любви коллеги к этому блюду.
— Спасибо, не голоден, — нечеловеческим усилием воли отказался тот. — Профессор Маккой, держу пари, это снова ваши второкурсники постарались. Настоящая преступная банда в стенах академии. Один только Мезенгард чего стоит! А Кензари? Он же уверен, что ему с рук сойдет абсолютно все. А Гаредос на прошлой неделе в попытке впечатлить девушку чуть не ощипал новорожденного крылерога.
Сидящий на диете профессор Мирксен становился недовольным и немного мелочным существом. Альфрик Мезенгард ему скорее импонировал, Обычно Мирскен даже уважал студента за любопытство и тягу к знаниям, но сегодня… Сегодня же эти черты показались преподавателю признаком форменного свинства и нахальства.
— Вандалы, настоящие вандалы, — еще раз вздохнул он и взял ломтик яблока. — И как себя чувствует Хименос после такого-то удара?
Яблоко оказалось кислым, так что он постарался не морщиться, кивая Джин Келли.
— Профессор в медицинском крыле. Все его занятия отменены, а сам он погружен в лечебный сон. Очнется к вечеру.
— При падении он сильно ушибся, так что доктор Агро сначала решил вылечить физические повреждения, а потом уж приводить профессора в чувство, — Мередит откинула прядь рыжих волос на спину и сосредоточенно нахмурилась. — И все же, профессор Мирксен, вы несправедливы к студентам. Альфрик пылкий молодой человек, склонный к несдержанным поступкам и скоропалительным решениям, но он не преступает черту и не причиняет никому вреда. Не думаю, что он мог бы так поступить с профессором Остерандо.
— Очень надеюсь, что вы не ошибаетесь, коллега, — пробормотал Мирскен, опустошая чашку чая без молока и сахара. Мир вдруг показался крайне скучным и серым местом.
Как же донне Келли повезло. Знай себе уплетает уже третий сэндвич с индейкой и сыром.
— Все в порядке, профессор? — растерянно спросила библиотекарь. — Вы как-то странно смотрите…
Профессор Мирскен прекратил провожать взглядом исчезнувший в хорошеньком ротике донны Келли кусок сэндвича и решительно отвернулся.
— У вас соус на щеке, — пробормотал он, протягивая донне Келли салфетку. — Приятного аппетита, коллеги.
С этими словами он поднялся — стул протестующе заскрипел, всеми четырьмя ножками скользя по полу — и покинул столовую.
Живот урчал от голода, а до ужина еще целая вечность. Профессор магозоологии шел по коридору в сторону своего кабинета и прикидывал, достаточно ли он сегодня прошел, чтобы отбить кусок яблочного пирога на ужин, когда столкнулся с незнакомцем в черном. Незнакомец окинул его липким взглядом, вежливо кивнул и исчез в коридорах академии. Мирскен удивился наличию незнакомого взрослого человека в стенах учебного заведения, но пожал плечами и быстро переключился на размышления о том, является ли один круассан таким уж злом, если круассан легкий, а почтенный профессор прошагал сегодня не меньше двадцати, а то и тридцати миль, добираясь от своего затерянного кабинета до столовой и обратно. Да, пожалуй, он все же заслужил на ужин один круассан.
— Да, пожалуй, я все же заслужил на ужин один-единственный круассан, — кивнул он сам себе, проходя в кабинет.
Профессор Мирскен знал, сколько дюймов в обхвате имеет его талия, знал, что выпечка вечером это путь в бездну, хотя и очень соблазнительную бездну. Чего он не знал, так этого того, что самый крохотный экземпляр из новорожденного выводка бойтат исчез.
Глава 15.
После обеда я узнала, что у доктора Агро сегодня не один, а два пациента из преподавательского состава. Помимо уже известного мне происшествия с профессором Остерандо в академии случилось кое-что еще: профессор Эхои Шикоби была найдена лежащей без сознания на полу в собственном кабинете.
— Какой-то повальный мор среди профессоров, — усмехнулся в густые черные усы доктор Агро, когда я зашла навестить больных перед ужином. — Мередит, ты уверена, что не нуждаешься в дружеской помощи и поддержке? Может, проводить тебя в твои комнаты вечером? Ты живешь так далеко от остальных, за тобой даже присмотреть некому.
Он нежно и цепко взял меня за руку, проникновенно заглядывая в глаза.
— Спасибо, доктор Агро, уверена, все будет в порядке, — осторожно выскальзывая из его хватки, пробормотала я. — У вас так много забот с пациентами, что я бы никогда не посмела отвлекать вас ради пустяков.
Пациенты лежали в дальнем конце медицинского крыла, отделенные ширмами.
— Какие же это пустяки? — изумился доктор, подступая ближе. — Мередит, ты ведь прекрасно понимаешь, что я ради тебя готов…
— Уверен, ради сотрудников академии вы делаете все возможное, как и подобает хорошему врачу, — перебил его холодный, до боли знакомый голос.
В дверях медицинского крыла стоял ректор Корвус с традиционным для него запатентованным выражением лица «как же я устал от вашего непрофессионализма и человечности, давно пора заменить живых сотрудников на големов, от тех куда больше проку». Ну, может, это не совсем точный перевод, но держу пари, что довольно близкий к истине.
— Неужели профессор Маккой нуждается в медицинской помощи? — приподняв темную бровь, невинно осведомился ректор у доктора.
— Она заглянула справиться о здоровье своих коллег. Забота Мередит о ближних неизменно восхищает меня, — выпрямившись, с достоинством сообщил доктор Агро. Ростом он немного уступал ректору, да и внушительностью доктора небеса обделили, однако, стоял по стойке смирно, всем своим видом показывая, чьи это владения и кто здесь царствует.
— Приятно сознавать, что профессор Маккой столь великодушна и внимательна. В таком случае, полагаю, она с готовностью предложит свою помощь и заменит, — ректор бросил острый взгляд на ширмы, за которыми скрывались Остерандо и Шикоби, — больных коллег.
Доктор Агро выпятил грудь, став на мгновение похожим на волнистого попугайчика, жившего у моего дяди Фергуса. Круглые очки в тонкой оправе сползли на кончик носа, но он не обращал на сей факт внимания, полностью поглощенный беседой с ректором.
— Буду рад помочь ей и провести совместный урок, касающийся практического применения медицинских чар.
Лицо ректора стало еще более кислым, словно он сомневался в моей способности проводить урок о чарах. Или не думал, что я смогу поладить с кем-то из коллег. Почему-то вдруг захотелось согласиться — просто назло — и продемонстрировать, что не все тут относятся ко мне как к грязи на ботинке, но, бросив быстрый взгляд на доктора и взвесив перспективы, я пришла к выводу, что игра не стоит свеч.— Профессор Маккой абсолютно здорова, благодарю за беспокойство, — вступила я в разговор, устав наблюдать, как меня перебрасывают, словно мяч. — И да, я действительно готова заменить уважаемых коллег, пока они поправляются. Доктор Агро, я благодарна вам за помощь, но должна сообщить, что у меня уже есть план занятий, одобренный министерством и самим ректором Корвусом, так что отступать от него я сочла бы неразумным. Боюсь, от идеи совместного занятия нам придется пока отказаться.
— Очень жаль, — выдохнул доктор, не отводя от меня взгляда. — Если вдруг решите, что нам не помешает объединиться, — он немного понизил голос, — я всегда готов.
— Учту это, доктор, — неловкая улыбка и осторожный взгляд в сторону ректора лишь накалили атмосферу. Корвус наблюдал за нами, как ястреб. — Могу я теперь навестить профессор Шикоби?
Эхои спала, смежив тонкие веки. Золотисто-коричневые ресницы едва заметно трепетали, а вертикальная морщинка на лбу не разглаживалась даже во сне. Осторожно оставив на тумбочке букет, я тихонько присела на стул рядом с кроватью коллеги. Видеть Эхои в таком состоянии оказалось непривычно и немного дико. Профессор Шикоби всегда напоминала мне огромную кошку: она может с ленцой лежать на солнце, спокойно подремывая, но в любой момент раскосые золотые глаза распахнутся, а когти сомкнутся вокруг жертвы. Теперь же это сильное гибкое тело лежало в кровати, бессознательное и беспомощное.
Бросив еще один взгляд на нее, я выскользнула из-за ширмы. Ректор Корвус уже исчез, в медицинском крыле вновь воцарилась тишина. Тихо посапывал профессор Остерандо в своем закутке. Откуда-то издалека доносился едва слышный звон стекла. Медленно приблизившись к источнику звука, я вошла сквозь полуоткрытую дверь в кабинет доктора. Он стоял у большого стеклянного шкафа и сосредоточенно перебирал флаконы и склянки. Длинные чуткие пальцы порхали над пузырьками из цветного стекла, споро поворачивая их к свету. Доктор разглядывал этикетки, осматривал жидкости и порошки, а затем что-то возвращал на место, а что-то откладывал на стол справа от себя.
— Как себя чувствует профессор Шикоби? — слегка опершись на дверной косяк, поинтересовалась я.
Доктор поднял взгляд и одарил меня профессиональной улыбкой:
— Она будет в порядке. Всего лишь небольшое переутомление. Профессор Шикоби слишком много работает и слишком мало отдыхает, не уподобляйтесь ей, Мередит. Как насчет небольшой прогулки завтра после занятий?
— Боюсь, я буду занята. Много дел. Так что с ней случилось? Это из-за переутомления она упала в обморок?
— Похоже, наша уважаемая коллега слишком усердно работала над какими-то артефактами и вложила в них больше энергии, чем могла себе позволить. Подержу ее здесь до завтра, дам парочку укрепляющих составчиков и отпущу с миром.
— А профессор Остерандо?
— Сильнейший шок, сильнейший, — покачал головой доктор Агро. — Всё бормотал о своем гравилате, пришлось усыпить. Пропьет успокоительное и тоже завтра отправится в свои комнаты. Ректор Корвус даже подумал, что у нас тут эпидемия, сразу два преподавателя вышли из строя, но к счастью это всего лишь совпадение. Сентябрь.
Я бросила на него непонимающий взгляд. Доктор мягко улыбнулся:
— Сентябрь, Мередит, сентябрь. Преподаватели возвращаются с каникул, нагрузка резко возрастает в несколько раз, организм не выдерживает… — он захлопнул шкаф и протянул мне склянку из розового стекла. — Принимать каждое утро по две капли. Можно растворять в воде или чае, — и заметив, что я медлю, пояснил: — Тонизирующее средство. Мне очень нравится тебя здесь видеть, Мередит, но уж точно не в качестве пациентки.
— Спасибо, доктор.
— Ассерро, — поправил он. — Мы же договаривались.
— Ассерро, — быстро пробормотала я и поспешила покинуть медицинское крыло. Фамильярничать с доктором я опасалась. Он милый и очень симпатичный мужчина с жгучими карими глазами, приятной улыбкой и задницей, неплохо подчеркнутой брюками, но… В общем, пусть все это великолепие достанется кому-нибудь другому.***
За ужином преподаватели сдержанно обсудили произошедшее, но особенной тревоги никто не выказал. Все поохали и посочувствовали профессору Остерандо, посетовали, что профессор Шикоби слишком мало отдыхает, но ничего необычного в случившемся не увидели. В конце концов, это академия. У нас здесь толпа неуравновешенных молодых людей, запертых в течение целого учебного года с преподавателями в замке, окруженном лесом. Разумеется, время от времени что-то происходит и случается. Без этого не обойтись.
Уэсливер, конечно, больше всех переживал за Эхои. Вид он имел мрачный и рано ушел с ужина, отправившись в медицинское крыло — навестить больную.
Профессор Мирскен же вообще, насколько я могла заметить, едой этим вечером пренебрегал. Он упрямо таращился в пустую тарелку, бросая время от времени острые взгляды на хохочущих за своими столами студентов.
— Профессор Мирксен, вы в порядке? — поинтересовалась я, накалывая на вилку помидорку черри.
— Цвету и пахну, профессор Маккой, — буркнул тот, наливая себе четвертый стакан воды.
Затем он пробормотал что-то подозрительно похожее на «обманут круссанами, как идиот» и отодвинул корзинку с хлебом подальше от себя и поближе к проректору Каллахан. Что же, похоже, у профессора Мирксена сегодня тяжелый день.
Ректор Корвус же сидел на своем месте, прямой, как палка, и мрачный, как кот, которому мерзкий злобный человек не дал сесть пушистой жопкой на раскаленную плиту. Он избегал разговоров, профессионально пронзал взглядом студентов, от чего у бедолаг начиналась икота и несварение и игнорировал свою еду, поглощенный явно не самыми веселыми мыслями.
Профессор Мирскен вновь вздохнул и Джин, добрая душа, участливо поинтересовалась, не нужно ли ему к доктору. Может, случилось что-то? Профессор ответил, что ему не поможет даже самый лучший доктор в мире и уковылял в свой кабинет, считая что-то вполголоса.
— Профессор Маккой, зайдите потом ко мне в кабинет за обновленной версией завтрашнего расписания, — сухо сказала проректор, покидая столовую с крайне озабоченным видом.
***
Тихий ледяной голос я услышала только потому что в коридорах академии царило мертвое беззвучие. Студенты давно уже разбрелись по своим спальням, прекрасно зная, что завтра с раннего утра злобные преподаватели вновь начнут терзать их невинные души. Я возвращалась от проректора Каллахан. Мы засиделись допоздна, обсуждая учебные планы, студентов, методики преподавания и публикации в научных журналах. Обсуждение проходило в оживленной дружеской обстановке, а посему в животе у меня булькало сейчас некоторое количество ликера и пара сырных крекеров, невесть как затерявшихся в конфетной вазочке проректора. Вообще-то я зашла за расписанием, но профессор Каллахан похвалила мою статью для «Вестника магического слова» и разговор завязался как-то сам собой.
— Уверен, что ты передумаешь, если остановишься хотя бы на мгновение и поразмыслишь о том, какие могут быть у твоего поступка последствия, — шипел подозрительно знакомый голос из-за угла. Я замерла, стараясь не шевельнуть ни единым мускулом.
— Я делаю лишь то, что должен и даже если для этого мне придется… — запальчиво отвечал второй.
— Не смей! — перебил его первый, и я неожиданно узнала в нем ректора Корвуса. — Просто подумай, на чьей ты стороне, и чего хочешь добиться. Знаешь, я ведь тоже готов пойти на все, чтобы сделать то, что должен. Хочешь ли ты оказаться при этом у меня на пути?
Вяло соображающим полусонным мозгом я пыталась понять, действительно ли ректор Корвус угрожал кому-то прямо в академии или мне просто приснился странный сон. Впрочем, едва ли. Пол под моими босыми ступнями — выйдя от профессор Каллахан, я сразу же разулась, стремясь хоть немного отдохнуть от тесных туфель — был жутко холодным, а голова болела от тугого пучка. Слишком уж реально для сна.
— Думаешь, я не видел, как ты шныряешь здесь? Думаешь, не знаю, что ты ищешь? — продолжал напирать ректор.
Поделиться книгой: