Забытая благодарность

– Жду тебя вечером в своём шатре. Если ты не придёшь в полночь, утром всех перебьём. Вы не выполняете моего условия, а я не выполняю ваше. Отдохнём, поедим и вылечимся и без вас, а ваши трупы будут гнить на полях, – после этих слов он пришпорил коня и поскакал в ту сторону, откуда доносился смех солдат.

Мольба народа

– Что ты наделала? – прошипела одна из женщин, как только Аполлоний исчез из вида. – Нам всем конец! Могла бы и согласиться. Он молод и неплох собой.

– Вы не понимаете, на что меня обрекаете! – в отчаянии запротестовала Урсула.

– Зато ты нас обрекаешь на смерть! – не унималась женщина. – Посмотри вокруг! Твой дом один из немногих, который не украшен чёрной лентой. Твои двери заперты, потому что ты не познала смерть!

– Мой муж участвовал в битвах! Я тоже пострадала из-за этого. Тем более он! Не став он калекой, нас бы уже здесь не было!

– Урсула, хватит, – мягко ответил Агапион.

– Почему же они имеют право так судить обо мне? Я верная жена! То, что мне предлагают сделать, поругает твою честь.

– Моя честь раздавлена уже давно. Идём домой, нам надо поговорить, – после этих слов мужчина медленно последовал к своему дому, не дожидаясь Урсулы.

– Урсула, подожди. Не слушай эту женщину. Страх говорит за неё. Послушай, пожалуйста, меня, – ласково молила другая женщина, нежно прикоснувшись к руке Урсулы.

– Это так…низко…

– Понимаю тебя, но, прошу, выслушай. В обычной жизни это было бы … неверно. Но сейчас идёт война. На кону стоят жизни. Неважно, на чьей голове будет возлежать корона – наша жизнь никак от этого не изменится. Надо жить здесь и сейчас, решая насущные проблемы.

Вот сейчас действительно появилась проблема, которая угрожает нам всем…

– И вы просите меня стать её решением? – язвительно произнесла Урсула.

– Да. У тебя практически нет выбора. Объясню так, что тебе станет неприятно.

– Куда уж больше…

– Ты не знаешь, каково быть матерью. Ты не воспитывала детей, не видела их взросления, не познала этого чувства. Наши женщины, когда отдали своих детей на войну, не могли сомкнуть глаз по ночам, боясь, что к рассвету придёт посыльный с горестной вестью.

Побег солдат дал им надежду. Они ждут своих сыновей, которые рано или поздно придут сюда и останутся живы, ведь Аполлоний уже прошёлся по этой земле, и им ничего не угрожает. Матери наконец-то смогли благоговейно заснуть, чтобы видеть в своих снах детей.

Но что будет, когда придут наши сыновья и застанут здесь лишь выжженную землю? На твои хрупкие плечи взвалилась не только жизнь деревни, но и жизнь солдат.

Сейчас это не считается чем-то постыдным. Ты делаешь это во спасение. И, думаю, твой муж тоже хочет тебе об этом спокойно сказать, не при всех. Не будь так отчаянна в своём отказе, иначе томительный страх захватит умы жителей, и тебя насильно поведут к Аполлонию.

Поговори с мужем дома и выслушай его. Думаю, он не сочтёт это позором.

После этих слов женщина удалилась. Подошедшие воины потребовали чистой одежды и горячей воды, из-за чего народ быстро разошёлся в разные стороны, чтобы выполнить поручения. Урсула медленно побрела к своему дому.

Признание Агапиона

Агапион ещё не успел дойти до дома, потому встретился со своей женой на тропинке. Женщина молча подхватила мужа под локоть и помогла дойти до дома:

– Закрой дверь, – тихо попросил Агапион, приседая на ближайшую низкую лавку. Урсула молча выполнила поручение.

– Я не рассказывал о том, что действительно происходило в этих боях. Наши люди, особенно те, кто дожидается сыновей, не смогли бы выдержать подобного рассказа.

На войне человек превращается в зверя. Голодного, жестокого зверя. Свой голод он может утолить лишь криками врага, хрустом его костей, рвущейся плотью, льющейся кровью.

Моя рана получена не от меча. Меня пытали. Я был внутри ада и мне удалось из него выйти, предав другого солдата. Я даже имени его не знаю. Для меня он останется лишь кошмаром, которую преследует меня до сих пор во снах.

Я не хочу говорить о том, что пережил. Но с тех пор я напрочь забыл о чести. Я перестал себя звать человеком. Мне просто хотелось жить. Я выбрался из ада, но ад теперь будет преследовать меня до конца дней.

Урсула. Я знаю, на что способен Аполлоний и его воины. Я видел это. Я испытал это на себе. Хуже позора, который я сам на себя навлёк, уже быть не может.

Ты, Урсула, совсем иное. Ты спасаешь всех. Это не стыд и не позор. Я не буду поруган, а наши люди будут помнить твой подвиг годами. Понимаю, как тяжело тебе сейчас, но, если ты откажешь Аполлонию, то поступишь как я, но никого этим не спасёшь.

– Ты хочешь, чтобы я пошла к нему? Ублажала его? – по щекам женщины вновь потекли слёзы.

– Если бы я мог приказать, то сделал бы. Ты сильная и смелая. Потому сейчас нужно проявить свою силу и сделать это.

– О мой дорогой, – женщина упала на колени, припав к ногам Агапиона.

– Если бы не моя нога, мы бы давно уже сбежали. Тебе бы не пришлось проходить через это, – мужчина часто заморгал от поступавших слёз. – Говорил тебе, спасайся сама.

– Я тебя никогда не покину. Я буду преданна тебе до конца своих.

– Тогда сделай это ради меня.

– Хорошо, Агапион, я сделаю это, чего бы мне это ни стоило.

Полночь

– Чего ты так бежишь? – шёпотом произнёс мужчина, который кормил лошадей.

– Я только что глянула, что происходит во дворе Урсулы и Агапиона, – с едва сдерживаемым ликованием произнесла низкорослая женщина.

– И что же ты там такого увидела, раз так бежишь? – раздражённо произнёс мужчина, услышав имя строптивой женщины.

– Урсула умывается, а Агапион чистит ей одежду!

– И?

– Если она отказалась от ночи…

– Пусть только попробует, я её сам принесу к шатру, несмотря на её мужа-калеку!

– Да подожди, не перебивай! Они должны были сейчас тогда бежать, чтобы спастись. Ну хотя бы она. Так кто ж перед побегом умывается?

– Ты хочешь сказать, что она…

– Возможно. С чего вдруг мужчина будет чистить бельё своей жены?

– Ты думаешь, он её уговорил?

– Перед побегом никто белья не чистит. Мой муж собрал еду, деньги и убежал в лес. А ткань, что держал в руках Агапион, очень тонкая. Для долгого пути слишком…деликатная.

– Даже ткань разглядела! – усмехнулся мужчина. На этот раз его тон был жизнерадостнее. – Рано надеяться на то, что она одумалась. Лучше следи за ними дальше.

– О чём вы тут шепчетесь? – встряла в беседу пожилая женщина.

– Урсула умывается, а Агапион чистит её бельё, – весело ответил мужчина. – Но пока не спускаем с них глаз.

– Она передумала? Как здорово! Надо оповестить всех!

Постепенно деревня узнала о том, чем занимались супруги. Не выдержав чувства неизвестности и желаемой надежды, старец подошёл к дому Агапиона и, постучав дверь, спросил прямо о намерениях Урсулы. Получив согласие, старец созвал всех жильцов к дому, чтобы поблагодарить Урсулу за спасение.

Женщина, с едва скрываемой печалью, попросила не преследовать её ночью, когда она пойдёт к шатру полководца. Народ, понимая её смущение, поклялись исполнить просьбу.

– Здоровья тебе!

– Благодарю тебя!

– Мы будем помнить твой подвиг!

– Мы понимаем, как тяжело тебе сейчас!

– Когда придёт мой сын, я смогу его обнять. Я назову внучку твоим именем.

Некоторые женщины разразились благоговейным плачем. Агапион попросил удалиться людей по своим домам, ссылаясь на то, что воины могут заподозрить в этом сборе бунт. Услышав такое предостережение, люди разошлись по домам, но на этот раз окрылённые и довольные.

Наступила ночь. Как ни хотела этого Урсула, но тьма всё-таки настигла небо. Женщина надела полупрозрачную тунику, в которой просвечивался тонкий силуэт её фигуры. Агапион лично распустил и расчесал волосы жены, нежно поцеловав её в шею.

В дверь постучали. Не услышав одобрения, воины Аполлония распахнули дверь и вошли в дом:

– Наш господин призвал нас узнать о решении женщины, – ответил один из воинов, что стоял впереди.

– Я согласна, – чётко ответила Урсула. Воин оценивающе взглянул на неё снизу вверх.

– Тогда мы проведём вас к нашему господину.

Шатёр внутри был украшен множеством подушек и зажжённых свечей. На спешно сколоченной кровати лежал поднос с фруктами и кувшином с вином. Аполлоний, сменивший походное облачение на лёгкую одежду, лежал и делал заметки в походном дневнике.

Увидев Урсулу, мужчина быстро вскочил с кровати, и, улыбнувшись, направился к пришедшей гостье:

– Я рад, что ты сделала правильный выбор, – радостно произнёс мужчина. Он нежно схватил руку женщины и поцеловал её.

– Надеюсь вам понравилось наше гостеприимство?

– Да, весьма благодарен, – Аполлоний сделал знак рукой, из-за чего воины, находящиеся внутри шатра, удалились наружу. – Ну чего же ты стоишь? Подойди же ко мне! Не бойся.

После этих слов мужчина схватил Урсулу за талию и, притянув к себе, жадно поцеловал. Его руки медленно ласкали женское тело, словно ненавязчиво прощупывали, что может скрываться под тканью белья.

Урсула задрожала от подступающего отвращения, но всё же, пересилив себя, нежно приложила свои руки к груди полководца:

– Твои уста радуют меня! Ты стала ещё прекрасней в свете свечей, – после этих слов мужчина быстро развязал узел от белья, и тонкая струящаяся ткань скользнула вниз, оставив Урсулу без облачения.

Аполлоний жадно покрывал шею и грудь женщины многочисленными поцелуями. Каждый след от прикосновения губ был для Урсулы подобием удара плетью. В отчаянии женщина застонала, однако полководец принял это за стон наслаждения. Возбуждённый своими мыслями, Аполлоний жадно впился губами в левый сосок, слегка подразнивая его языком.

Урсула чувствовала, как сильно мужчина её желал, чувствуя бедром его набухшую плоть. Аполлоний прервал свои действия и, опустив женщину на колени, начал развязывать узлы на своих льняных брюках: «Я познал прелесть твоих губ. Теперь я хочу насладиться их лаской сполна…»

Неожиданный поворот судьбы

Агапион не мог заснуть, ожидая Урсулу. Мысль о том, что сейчас переживает его жена, не давала покоя. Когда женщина пришла домой в сопровождении охраны, муж спешно, как мог, набрал ещё тёплую воду для мытья, как заранее договаривались с супругой.

Урсула зашла тихо, будто боялась разбудить всех жителей поселения. Женщина лишь кратко попросила мужа ни о чём не беспокоиться и не спрашивать и, передав ему мешочек с монетами и золотой браслет, украшенный драгоценными камнями, пошла умываться.

Когда Урсула легла в постель, её муж уже лежал рядом:

– Он тебя не обижал? – робко спросил Агапион.

– Нет, – ответила Урсула после секундного молчания. Она до сих пор чувствовала на себе прикосновения Аполлония, горячее семя, стекающее по бёдрам. Ей казалось, что всё шло мучительно медленно и, придя в свой дом, она наконец-то обрела покой.

Утром следующего дня супруги обнаружили в своём дворе дары от местных жителей, в благодарность за то, что их жизни и чести теперь ничто не угрожало.

Ещё несколько дней войско Аполлония пользовалось гостеприимством деревни, однако Урсулу больше не призывали, что, конечно же, не могло не радовать несчастную.