Марргаст. Первое семя тьмы

Соловка появилась на нашем пути, утопая в тягучих сонливых сумерках.

Руслан оповестил остальных, что пока не чувствует тьму, но, возможно, она затаилась. Тогда Щука кивком указал ему на жердь вдалеке. Набалдашником ей служила обыкновенная человеческая голова, испеченная на солнце, точно яблоко. Глаза и губы у нее отсутствовали.

− А вы гадали, туда мы едем или не туда, − хохотнул Щука натянуто. Северянин неодобрительно качнул подбородком и спешился, чтобы с честью похоронить останки человека.

− Они могли подвергаться нападкам разбойников. Вот и решили отпугивать всяких бродяг от греха подальше, − предался воспоминанием Тимаш. Скаля зубы, он пояснил Лисе, державшейся от него на приличном расстоянии: − В моем племени это делали. Только с собаками.

− И как вас боги не покарали, − произнесла она, подстегивая лошадь в сторону соломенных крыш, угадывающихся под склоном холма. Ей явно не терпелось оказаться в чистой мягкой постели, пускай рядом и будет тот, кто убивал ее предшественников. Но Радогост внезапно остановил девицу, поймав поводья.

− Мы не пойдем туда под вечер. Переночуем здесь. Это приказ, − сказал он, обращаясь ко всем. Смагов такое положение дел не обрадовало. Денег и так всегда выделяли мало, оставались жалкие медяки на обратную дорогу и никто не желал умирать от жажды и мерзнуть под открытым небом.

− Рад, и Язрог, и остальные ходили поодиночке. А нас вон сколько, бояться нечего! − заверил Щука. Но лидер был непреклонен, и остальным пришлось сойти с пути к натоптанному местечку, забавной лысиной торчавшему среди зарослей сочной высокой травы.

Там смаги постелили плащи, распрягли и отпустили пастись лошадей − благо усталым бедолагам было чем перекусить, − и развели костер из сухих щепок. Достав из-за пояса флягу с живой водой, Руслан с удовольствием отхлебнул и передал остальным. Эта жидкость была единственным средством, снимавшим усталость и боль, действовавшим на таких, как мы.

Рассевшись кругом, Тимаш, Щука и Лиса достали кости для игры в «Семь Овец». Руслан, косясь на них, вытащил книгу. Он и хотел бы присоединиться к развлечению, но долг перед Братством обязывал продолжать обучение, несмотря на обстоятельства. Северянин незаметно исчез. Вероятно, ушел на разведку.

Радогост отошел к заросшему склону, пристально разглядывая место, где, возможно, погибли наши товарищи.

Внизу суетились пятна − крохотные, не больше жуков-рогачей. С два десятка домов за высоким, но ветхим частоколом. Рядом струилась речка, где бабы возились с бельем. Ничто не указывало на присутствие злых сил.

Я решил, что наступило время важного разговора. Пока никто не помешает. Встав рядом, тоже уставился вниз, чувствуя порывы сильного ветра, щупальцами заползавшие под верхнюю рубаху. Он долго молчал.

− Красиво здесь.

Ого! Ничего умнее не придумал.

− Они считаются творением рук Горного царя, но это далеко не так. Давным-давно он сам был рожден в их недрах, − Рад указал на извилистую стену серо-фиолетовых гор, обрезавших мир на две части − на все, что было перед ними, и то, что находилось дальше. − Задолго до появления людей и вилл.

− Значит Холодные горы стали его матерью? В Сокольской школе нам пытались объяснить особенности появления и дальнейшего распространения других видов, но многое так и осталось не изучено. Трудно представить, как это возможно.

− Некоторые тайны не должны быть разгаданы. Так заповедовали наши боги.

Я хмыкнул. Боги. Нет, похотливые бесполезные твари, которые не желают созданному ими миру спасения и счастья, мне не боги. Лишь удовольствия представляли для них хоть какую-то ценность. Даже если все сущее погрузится во мрак, они не пошевелят в поднебесном Ирии своими задницами. Эти боги, которых нет.

− Я слышал ваш вчерашний разговор, − сказал я. − Зачем врали мне о Фензино?

Он не удивился.

− Мы не знаем точно, что там случилось. Весь опыт предков не способен объяснить, что происходит сейчас с границей между этой и той стороной. Старейшины напуганы. Не только Симеон, верховные наставники Домов Севера и Востока тоже. Но мы не можем связывать твой случай с другими событиями. Нет никаких доказательств, кроме следов на снегу.

− И вместо правды вы решили оболгать меня, превратив в душегуба? Лучшего не придумали?

Радогост поморщился. Смаги не должны повышать голос на старших. И вообще кричать или ругаться. Иначе многочисленные уроки прошли впустую. Дисциплина. Помню я, помню, черт!

− Извини. Не стоило так реагировать, − выдавил я сухо. − Возможно, вы все правы.

− Не извиняйся. Ты вправе гневаться. Хотя смагам положено усмирять чувства, дабы не открывать в сердце лазейку для тьмы. Да, так надо было. Зачем давать ложную надежду? А представь себе панику, если появятся шишигари, облаченные плотью? Деревянным оружием таких не сразить.

… Нас будет много, мы будем есть…

Я не стал повторять слова трехрогой твари. Ничего они не дадут. Раз даже наставники напуганы, то к чему усугублять всеобщее состояние еще больше?

− Вы искали трехрогого? Отправляли своих людей на поиски?

Радогост покосился на Соловку, словно намекая, что, возможно, и искать не потребуется. До нас долетел детский смех. Вот уж кого не страшит будущее, каким бы печальным его не описывали взрослые. Немного завидно.

Мое детство закончилось со сгоревшим сараем, в проеме которого виднелась женская фигура в остатках зеленого сарафана.

− Старейшины считают, что это совпадение. Будь врата в золоченые чертоги открыты, мы наблюдали бы определенные знамения. Гибель скота, мор, пожары… Их нет. Потому-то мне приятнее думать, что ты безумен и видел несуществующие картины. Но если твой кошмар все же окажется реален, − снова хмурый взгляд вниз, − Будь уверен, мы уничтожим его. Без всякого сомнения.

Что ж, они хотя бы признали возможность существования трехрогой. Кивнув, я оставил Рада и вернулся к остальным, ища взглядом сумку. Не хочу, чтобы кто-то отыскал в ней взрывающиеся шары. Сложно будет потом объяснить, что я украл их для дела. У Братства с воровством плохие отношения.

Оказалось, ее, чтобы не мерзнуть, подсунул под себя Руслан. Он задумчиво жевал сочную травинку, пытаясь разглядеть в темноте грубые закорючки летописи. Проходя мимо, я хлопнул его по плечу, чтобы он обернулся, и резко выдернул сумку за ремень с другой стороны. Как вылавливают из реки норовистого осетра.

Рарог повалился ногами кверху.

Лиса с Щукой посмотрели неодобрительно, а Тимаш закашлялся в пудовый кулак, напоминая человека, который изо всех сил пытается скрыть смех.

− Ой! Мог просто сказать. Я бы слез, − захныкал ученик пропавшего смага, потирая затылок.

− Так неинтересно, − сказал я, засовывая руку в тайный карман. Надо проверить цело ли тайное оружие.

Но вместо глиняной болванки я наткнулся на нечто такое же круглое, но теплое и мясистое. Оно заерзало внутри, явно недовольное вторжением. Я ощутил, как по позвоночнику пробежал холодок. А потом меня лизнули.

С воплем я выдернул ладонь. Вместе с ней наружу, к свету костра, выскочило и упало то, что пряталось в тайнике. Рыхлый шар с выпученными глазами и зубастым хищным ртом. Отскочив от земли, он с шипением подкатился к сапогам вернувшегося Северянина.

Смаг поддел существо носком, отгоняя его со своего пути.

− В округе водится невероятно много нечисти. Сто лет не видел перекатников, − сказал он, поглаживая большим пальцем пушистую хмурги, − хранительницу деревьев, подъедающую с коры паразитов. Зверюшка крепко вцепилась в завязки его плаща. − Такое ощущение, что эту нежить собирали со всех окрестных земель.

К глазастому шару из моей сумки присоединились сородичи, выкатившиеся из леса на запах водянистой похлебки. Щука разломил краюху хлеба и покрошил его для перекатников, забавляясь тем как они жадно барахтаются в траве, пытаясь опередить друг друга.

− Что они здесь забыли? Разве это не владения горных духов? − насторожилась Лиса, отходя подальше.

− Вариантов много. Открылся новый источник живой воды, рядом бродит искаженец или вилла. Ну, или бог плодородия сошел в деревню ради очередной юной прелестницы, − хмыкнул Щука. На лице охотницы возникли сразу несколько чувств: волнение, страх и неприязнь.

Ее нелюбовь к малым народцам оказалась взаимна. Один из перекатников, оставшийся без угощения, от обиды подскочил и с силой врезался ей в колено. Этого оказалось достаточно, чтобы вывести девушку из себя.

В мгновение ока Лиса с рыком высвободила свое духовное оружие − тяжелую перчатку из сцепленных деревянных платин, каждый палец которой оканчивался довольно острым крючком. Нацепив ее, она бросилась в погоню, пытаясь сцапать улепетывающего колобка. Тот петлял впотьмах, озадаченно хрюкая и проскакивая между ног лошадей, то исчезая в подземных ходах, то появляясь на другом конце поляны.

− Успокойся, ты же смаг, − устало попросил Радогост, склоняясь к костру. − Вы привлекаете ненужное внимание. Особенно ты, Иван. Как ты отомстишь за смерть друга, если тебя пугает обычный житель нор?

Я промолчал. Не начинать же оправдываться, мол, это произошло неожиданно, обнаружить нечто живое там, где его быть не должно, довольно неприятно и прочее… Старшие братья усмехались в усы, особенно старательно прятал улыбку Руслан, которого я «спешил» минуту назад.

Переглянувшись с Лисой, понял, что она в случившемся винит естественно только меня. Значит, стоило сразу напроситься дежурить с ней в одно время; чтобы потом не проснуться утром с лицом, разрисованным углем или того хуже − рукой, зажатой в волчьем капкане.

Главное, что взрывные шары были на месте и ждали своего часа.

***

Кто-то сунул мне в ноздрю жесткий шершавый предмет.

Я сплю на дежурстве.

Это была первая, болезненно-резкая мысль. Вторая − что издевки над новичками уместны в свое время, а не когда предстоит сложнейшая работа. Злобный шутник продолжал терзать мой нос, пока я не отмахнулся и через силу разлепил опухшие веки. К моему удивлению, рядом стоял отнюдь не член Братства.

Это был паренек примерно года на два меня младше, с копной огненно-рыжих волос. Из-под челки сверкал наивный серый глаз. Незнакомец сидел на корточках, держа в руке обструганную веточку.

Заметив, что жертва его шутки больше не спит, рыжий разулыбался.

− Хороших снов, − зачем-то пожелал он мне.

− Ага. И тебе того же, − сказал я, понимая, что скорее всего заснул во время обхода, присев на злополучный пенек. Мои товарищи или еще спали (что сомнительно) или искали меня, пока я бессовестно нарушал приказ Радогоста охранять лагерь. Н-да уж, хорош защитничек, хорош.

− А чегось вы тут развалились? Тоже радугу ловите? − Рыжий помахал веревочкой, как бы подтверждая свои намерения.

− Нет. Просто немного устал, вот и присел. А ты честному человеку сразу палкой в лицо тычешь.

− Так я думал, вы окочурились! Надо ж было проверить!

Святая простота. Приглядевшись к нежданному гостью, я заметил, что одет он в грязное рубище и, несмотря на утреннюю свежесть, абсолютно бос. Все с ним ясно.

− Как тебя звать? − спросил я у юродивого, сочувственно вздохнув.

− И-игор, − запинаясь от сложности собственного имени, выпалил он.

− Ты из Соловки?

− Не-а.

− Хм, тогда откуда? − Поблизости ни души, одни поля, да горы. Последовал незамедлительный ответ:

− С ручья.

Я потер виски. Что-то не задался разговор. Ну-с, попробуем еще раз, но с другой стороны.

− Ты в Соловке живешь, Игорь? С местными общаешься?

− Игор. Не, не в Соловке, сударь. Рядышком, − рыжий почесал за ухом, выковырял оттуда комочек грязи и щелчком отбросил его прочь. − У меня там своя бочка есть, просто-о-орная такая. Ее Мита дал. Он хороший, всех учит. Хотите, бочку покажу?

− Нет, послушай…

− О-о! А чего это она деревянная? Игрушечная, штоль?

Юродивый округлил глаза, бесцеремонно пытаясь снять секиру с моего пояса. Получив шлепок по пальцам, отступил, обиженно шмыгая вздернутым веснушчатым носом.

− Дам поиграть, если пойдешь к моим друзьям, − Прозвучало странно, словно ребенка заманиваю. Но добиться от него внятного рассказа самостоятельно будет сложно. Надо привести к остальным.

Я встал. Игор послушно вскочил вслед за мной и пошел бок о бок, важно надувая губы. Забавный малый и совсем не похож на человека, чью деревню терроризирует злой дух. Уверенность моя начала понемногу таять.

На вытоптанной полянке смаги уже седлали коней. Заметив нас, Щука недовольно пробасил:

− Березовый сок мне в лоб, где ты пропадал? Все встали, тебя нет. И Лиса не видела, куда ты уходил.

− Мы беспокоились. Здесь… − Я понял, что хотел сказать Рад. Здесь опасно. Мой спутник их смутил. − Кого ты привел?

− Я − Игор-р, темный дяденька! − воскликнул юродивый, засовывая грязный палец в рот и разглядывая нашу компанию почти со священным трепетом. Его явно впечатлили и наше одеяние, и угрожающий вид наставников. Не боялся Игор, кстати, ни капли.

− Он из Соловки. Я наткнулся на него… случайно, − Не дай Един-бог и все его лысые жрецы, смаги узнают, что я уснул.

− Думаю, он будет нам полезен.

− Скажи-ка, Игорь. Ты не видел в последнее время ничего странного? − спросил Рад, протягивая ему из кармана пряник. Паренек с чмокающим звуком выдернул палец и вцепился в лакомство, забыв обо всем на свете. Ну и хорошо. Не хотелось бы, чтобы мое духовное оружие использовали в детских играх.

− Игор видит уйму странных людей на его полянке. Правда, она хорошая? − прочавкал он.

− Не нас. А кого-нибудь страшного. Кого-то, кто мог бы причинить вред людям? Чудовище или нежить?

Никогда не слышал такого ласкового голоса от Радогоста. Просто воплощение отцовской заботы. Общаясь с ним, юродивый прямо светился от собственной значимости. И лыбился крепкими белыми зубами с кусочками пряника, прилипшими к уголкам рта:

− Был один. Приходил, кричал, угрожал нам расправой − его Мита прогнал.

− Мита − это ваш староста?

− Он самый сильный. Всех прогнал. Только вот… В пещере воет.

Мы переглянулись, не понимая, о чем идет речь. Лиса осторожно обошла юродивого и положила ладошку ему на плечо, чтобы тот не вздумал сбежать.

− Кто воет, мой хороший? − спросила она хищно. − Мита?

− Нет. В пещере сидит и воет. Игор никак его не прогонит, хоть и камни бросал и язык показывал… А потом как: «Клац-клац»! Стра-ашно…

− Да что вы с ним треплетесь, как бабки старые! − разозлился Тимаш, взваливая на плечо тяжелый щит с оскаленной мордой и оглядываясь на остальных. − Он же дурачок, чего с него взять?

− Ты отведешь нас туда? Где страшно? − Рад не обратил внимания на бывшего воина клана Медведя. − Получишь пряников, сколько захочешь, − в доказательство он выудил целый мешочек лакомства и потряс им перед Игором.

− Нельзя.

− Почему?

− Игор не знает, где она. Только слышит. А в деревню мне нельзя, все ломает и портит, пустая башка! Неудавшийся, совсем бесполезен для нас! − Он явно повторял за кем-то, бросая исподлобья печальные взгляды на угощение. − Нельзя. Можно только рядом. В бочке.

− Ну ладно, не беда, − Радогост протянул мешок с пряниками Игору и потрепал по рыжим волосам. − Ты и так нам помог. Мы расспросим остальных.

− Спросите Мита. Он всех знает. Вы добрые, он вам ответит.