Помоги проекту - поделись книгой:
Вот теперь любопытство подтолкнуло к следующему вопросу:
– О чём ты с ним договорилась?
– Он позволил мне сегодня приготовить десерт на ужин.
Николетт озадаченно потёрла лоб. Бедолага Густав даже не представляет, насколько погорячился.
– Дороти, боюсь, это плохая идея, – Николетт пристроилась в соседнее кресло.
– Почему же плохая, госпожа?
Потому что приготовить хоть что-то съедобное, Дороти не дано. Однако Николетт чуть смягчила свой аргумент:
– У тебя совсем нет опыта работы на кухне. Да ты и сама никогда особо не рвалась в кухарки. Зачем тебе это?
– Понимаете, госпожа… – Дороти вдруг разволновалась и заговорила экспрессивно: – …этот напыщенный чопорный дворецкий… этот бездушный истукан… этот столб в ливрее… в общем, он мне нравится…
Ну, об этом Николетт уже и так догадалась.
– …и я тоже хотела бы произвести на него впечатление… – Дороти инстинктивно разгладила юбки.
– Думаю, тебе это уже удалось.
Если не в одиночку, то уж на пару с фазаном Дороти точно запала Филимону глубоко в душу.
– Ох, если бы, – вздохнула она. – Понимаете, госпожа, мне кажется, что он меня боится…
Не без этого. Кто ж не будет бояться женщину, требующую в семь часов утра топор и ружьё?
– …вот я и подумала… что это впечатление можно сгладить чем-то приготовленным собственноручно.
И отравить ползамка? Как же её разубедить?
– Дороти, но десерт – очень сложное блюдо. Не понимаю, как Густав, вообще, тебе его доверил.
– Густав сказал, что лорд Теодор не против принять меня на должность помощницы повара, поэтому Густав и решил испытать мои способности. А почему именно на десерте? Потому что десерт – это единственное блюдо, от которого, как правило, отказывается лорд.
Значит, кое-какие меры безопасности Густав всё-таки принял.
– Но мне главное, госпожа, что Филимон-то, наверняка, попробует. Он обожает десерты – даже сам готовит иногда. Вчерашний восхитительный шоколадный пудинг – это его работа.
– А ты не боишься, что не справишься?
– Справлюсь, госпожа. Я знаю один особенный рецепт. Бабушка рассказала. В своё время она очаровала этим блюдом своего будущего мужа – моего деда, – Дороти пододвинулась ближе и вполголоса доверительно произнесла: – На основе бересты.
– Что-о?
– Растёртую в порошок бересту подсыпают в муку – это старая хитрость. Все опытные кулинары так делают, только держат рецепт в секрете. Вкус у пирогов из такого теста получается божественный. А для начинки я уже насобирала лесных ягод, – Дороти кивнула на корзину, что стояла у её ног на полу.
Николетт перевела взгляд в указанном направлении и обнаружила возле ног Дороти целых две корзины: одну – доверху наполненную ранней земляникой, а вторую – бугристыми кусками берёзовой коры.
– Если я вам пока не нужна, то пойду, – Дороти подхватила дары леса и направилась к двери, – надо спешить.
Николетт оставалось только надеяться, что Густав проследит за процессом приготовления десерта, и берёзовый ингредиент, который, по мнению бабушки Дороти, все кулинары сговорились утаивать от несведущих, не попадёт в пироги.
Вечерние косые лучи солнца давали мало света, но, к счастью, Теодор уже заканчивал разбирать бумаги, которые вчера привёз ему отец. Справился за несколько часов – даже удивительно. День начинался так бурно – Теодор и не надеялся, что удастся сосредоточиться. Две чересчур деятельные гостьи постарались обеспечить ему спозаранку головную боль. И не только ему. Чего только стоило появление Филимона с кофе на подносе и фазаном в руке.
Однако вторая половина дня прошла на удивление спокойно. Теодор остался доволен, как ловко он загрузил Николетт работой. Хотела быть писарем – пусть пишет. Ей там задание на месяц, не меньше. И вторую гостью тоже удалось усмирить. Отдал её под покровительство Густава. Если она ему понравится, то пусть работает на кухне.
Теодор убирал просмотренные документы в папку, когда в кабинете появился Филимон:
– Милорд, куда прикажете подавать ужин? Сюда, в кабинет, как и обед?
Теодор уже собирался ответить утвердительно, но вдруг, вопреки логике произнёс:
– Накрой в обеденной зале на двоих. Когда всё будет готово, пригласи Николетт.
– Всенепременно, милорд, – церемонно кивнул дворецкий, выражением лица демонстрируя привычную непробиваемость, но что-то там, в его глазах, проскочило – какая-то ехидца.
Да Теодор и сам до конца не понимал, зачем ему за ужином компания этой маленькой занозы. Он же так радовался тишине и покою, воцарившемуся во второй половине дня. Отчего же, спрашивается, добровольно обрекает себя на общество самой неугомонной барышни из всех, кого ему приходилось встречать до сих пор?
Долго мучиться этим риторическим вопросом не пришлось. В кабинет неожиданно зашёл гость, прервав раздумья – Матис. Теодор сразу уловил настроение брата – взбудоражен.
– Тео, тебе не кажется, что у нас крупные проблемы? – вместо приветствия он начал с вопроса. Прошествовав к окну, Матис пристроился на подлокотнике кресла.
– Проблемы? Это ты насчёт Августы?
Теодор с Матисом были очень близки, чтобы понимать друг друга с полуслова. Послезавтра пятница – семейный приём в родительском замке. И тот из братьев, кто не предоставит вниманию родителей свою «возлюбленную», рискует быть сосватанным королевской племяннице.
– Если ты про Августу, то проблемы у тебя, а не у нас, – позволил себе подразнить брата Теодор. – У меня уже есть «невеста».
Матис посмотрел недоверчиво.
– Сомневаешься? – усмехнулся Теодор. – Могу прямо сейчас с ней познакомить. Она гостит у меня.
Брат верил с трудом:
– Но как ты успел?! Кто она?
– О, она очаровательная малышка, – улыбнулся Теодор.
И хоть несколько минут назад мысленно называл Николетт совсем по-другому – занозой, но насчёт обаяния совсем не покривил душой. Её чересчур энергичный нрав не мешал ей внешне быть дьявольски привлекательной.
– Идём, – Теодор поднялся из-за стола и кивнул брату на дверь. – Филимон как раз накрывает стол. Поужинаешь с нами.
Глава 13. Десерт, господа!
Глава 13. Десерт, господа!
Незадолго до ужина в покоях Николетт появился Филимон, чтобы передать приглашение лорда Теодора составить ему компанию. И вдобавок предупредил, что в замке гость – Матис, брат Теодора.
И надо же было Матису надумать повидаться с родственником именно тогда, когда Дороти решила покорять кулинарными творениями Филимона? Побаивалась Николетт за её десерт с берёзовым ароматом.
Уложив волосы в высокую причёску, Николетт направилась в обеденный зал. Оба брата были уже на месте. Они поднялись, стоило ей войти. Теодор представил Матиса и сразу предупредил, что перед братом не обязательно разыгрывать спектакль, насчёт их помолвки.
– Матис не выдаст, – заверил Теодор. – Он соратник по несчастью.
Всё ясно. Значит, родители нацелились во что бы то ни стало женить сыновей – не одного, так другого.
Матис производил приятное впечатление. Был чем-то неуловимо похож на брата. Только волосы светлее. А ещё – забавные ямочки на щеках, когда улыбался. А улыбок он не жалел:
– Юная леди, моё вам восхищение. Вы необыкновенно прелестны!
– Учти, Матис, отец уже знает, что она моя «невеста», и зовут её не Адель, а Николетт, – смеясь, остудил пыл брата Теодор. – Пытаться переманить бесполезно.
И чтобы у Матиса не осталось сомнений, Теодор подсел к Николетт поближе и принялся ухаживать. Правда, возможности поухаживать пока особой не было. Стол почему-то до сих пор оставался пустым – ни закусок, ни основных блюд. Теодору пришлось ограничиться наливанием сока в бокал Николетт.
– И за какие такие заслуги моему братцу так везёт? – риторически вопросил Матис. – Эх, где бы мне разыскать такую же прелестную Адель?
– Найми актрису, – попытался посоветовать брату Теодор.
– Думаешь, в театре осталась хоть одна актриса, которую бы наш отец, заядлый театрал, не знал в лицо?
Теодор предложил ещё несколько вариантов, но Матис лишь разводил руками.
– За эти пару дней я всё перепробовал. Согласен даже был нанять цветочницу из первой попавшейся лавки. Но оказалось, далеко не каждая барышня согласится на такую авантюру даже за приличные деньги. Нужна решительная и отчаянная, – он с лёгкой завистью глянул на Николетт.
– Ничего, – успокоил Теодор, – что-нибудь придумаем. Как только подкрепимся. Хороший ужин способствует мыслительному процессу.
– Боюсь, никакой ужин мне не поможет.
– Это ты так говоришь, потому что ещё не пробовал стряпню моего нового повара, Густава. Он иностранец. С островного королевства. Обучался кулинарному делу десять лет. Их повара славятся на весь мир. Только вот Филимон что-то сегодня не очень расторопен, – глядя на пустые тарелки, хмыкнул Теодор.
Ждать пришлось ещё с четверть часа. Благо, за разговорами время прошло незаметно. Наконец, дворецкий появился. С огромным подносом, на котором сиротливо стояла небольшая соусница.
Со свойственной ему чопорностью Филимон переставил соусницу на стол и церемонно объявил:
– Соус Бешалонский а-ля-си-дуврец.
А затем, как и предполагает этикет, осведомился, кому из господ наполнить тарелки. Господа немного оторопели. Их молчание Филимон расценил как согласие. И обойдя стол по кругу, осчастливил каждого парой чайных ложек белой субстанции.
Теодор поглядел сначала в свою тарелку, потом на дворецкого с плохо скрываемым недоумением:
– Филимон, это что, все блюда на сегодня?
– Ни в коем разе, милорд. Будет ещё десерт.
Лицо Теодора ещё больше вытянулось. Направившегося к выходу дворецкого он проводил фразой:
– Будь любезен, пригласи сюда Густава.
– Всенепременно, милорд.
Но, Густава, оказывается, и звать не надо было. Через раскрытую дверь стало видно, как он сам решительным, или даже лучше сказать, грозным шагом направляется в обеденную залу. Лицо повара горело бордовым возмущением, глаза вылезали из орбит, поварской колпак сбился на бок, открывая всклоченные рыжеватые волосы. Белый форменный фартук, почему-то совсем не белый, держался только на одной тесьме.
Николь сразу заподозрила, что дело приобретает не совсем благоприятный оборот.
– Мой синьора, я не мочь так работать! – неистово начал жестикулировать Густав. – Я не мочь работать, я уходить! Этот страшный барышня, она меня без ножа застрелить! Без ружьё утопить!..
– Густав, – перебил возбуждённый поток междометий Теодор, – расскажи спокойно, что случилось.
– Я не мочь спокойно! Этот сумасшедший барышня, она строгать берёза, она варить берёза, она солить берёза, она толочь берёза! Берёза летать везде! В мой восхитительный жаркое – щепка, в мой ангельский суп – щепка, в мой изысканный фрикасе – щепка, – Густав заломил руки. – Мой синьора, или вы приказать этот страшный барышня никогда, никогда!!! не приближаться к кухня, или я уходить! И вы меня больше не видеть! – он решительно сорвал с головы поварский колпак и принялся яростно возиться с единственной оставшейся целой тесьмой фартука.
– Подожди, Густав, – остановил его Теодор, – ты о Дороти?
– Да, мой синьора, этот дьявольский барышня хотеть моя смерти!
Теодор, сдвинув брови, перевёл взгляд на Николетт:
– Где, позвольте спросить, эта ваша дьяволица в юбке?
Николетт лихорадочно придумывала слова в защиту своей чрезмерно энергичной служанки, которую, похоже, вот-вот попросят из дворца, когда она вдруг явилась в обеденную залу сама. С огромным подносом в руках, на котором красовалось блюдо с пирогами, бока которых кое-где изрядно подгорели.
– Десерт, господа! – стараясь подражать чопорной манере Филимона, произнесла она и размашистым движением препроводила блюдо на стол, заставив Теодора уже в который за сегодня раз схватиться за голову.
Глава 14. Я согласна!
Глава 14. Я согласна!
Поделиться книгой: