Анклав нехристей: Время собирать камни

— Ты прав.

Не беспокоя почти весь путь до цели, судьба решила устроить ещё одно испытание — сразу у трёх бортов отказало по двигателю. Милица чуть не заплакала от досады — вот она жестокая несправедливость судьбы, но быстро взяла себя в руки.

— Игор! Идёшь старшим с теми, кто без поломок! Всех всё равно сразу не посадить, а так будут заходить парами — транспорт и сопровождающих его или пару бортов истребитель. При подлёте, перейди на частоту 144500 — нас будут слушать именно на ней. Всё понял?

— Ты остаешься? А как же топливо? Может не хватить.

— Игор! Это приказ! Уводи остальных, а я выполню свой долг, если потребуется.

Она минуту раздумывала, прокручивая в голове, кто из пилотов истребителей имеет больше всего часов налёта.

— Поручники[7] Джукович и Недич! Остаётесь со мной и ведёте повреждённые борты. «Гагара-2», «Четыре» и «Семь»! Мы будем вести вас по одному. Ваша задача — спокойно идти прежним курсом, не реагируя на поломки. В случае серьёзного повреждения самолёта садитесь на шоссе. Всё ясно? И да поможет нам Бог!

23 сентября 2027 года. Окрестности д. Тополиновка. 13 часов 10 минут

Старшим из военных на встречу с сербами отправили подполковника Самохина. «Нива», была оборудована рацией, а дополнительный комплект с переносным Baofeng`ом, позволял общаться как с анклавом, так и выбрать нужную частоту для связи с самолётами. Пусть последнее было возможно только на короткой дистанции, но всяко лучше, чем ничего.

— Самохин! — в машине ожила рация голосом генерала. — Летуны докладывают, что кортеж транспортников начинает тормозить. Видимо, случилось у них что-то. Часть бортов ушло вперёд и с ними две мелкие цели. Остальные медленно идут, частично потеряв прежнюю скорость. И с ними остались три мелкие цели. Скорее всего, это истребители прикрытия. Будь готов встретить первую партию беженцев.

— Понял, тарщ генерал. Вторая рация уже настроена. Жду вызова от сербов.

Минут через пять подполковнику доложили, что на горизонте появились первые транспортные самолёты.

— Володя! — позвал он Мочалова-младшего, посланного главой анклава с Самохиным на всякий пожарный — связь не должна хандрить. — Давай сам настрой всё как надо.

Вовка внимательно осмотрел рацию и вопросительно посмотрел на военного.

— Чего глядишь? Если сможешь — вызови их сам, а то я этому типу раций не обучен.

— Хорошо, — кивнул он. — «Гагары», говорит «Поле»! Видим вас визуально, заходить на посадку по договорённости ранее. Как поняли, приём.

— «Поле»! Рады слышать вас. Первый борт заходит на посадку. Как быть «Ястребам»? Топлива почти нет.

— «Ястребы» — это истребители? А то у меня в списке их нет.

— Так.

— Тогда они садятся в… Минуту… а! Отстойник слева, по полосе посадки. Видите его? Там как раз хватит места, приём.

— Понял вас, «Поле»! «Гагара-1» давай на посадку. Я следом за тобой.

Тяжёлый аэробус начал торможение и медленно пошёл вниз, сбрасывая скорость. Пилотам удалось погасить излишки скорости и пройтись по всей длине импровизированной ВПП до самого её конца. Наконец, самолёт остановился, открылся аварийный выход и из него выскочил надуваемый трап. Истребитель ушёл вниз сразу после транспортника и вскоре уже заворачивал в отстойник — по сути, в поворот на небольшую деревеньку. Он тоже постарался проехать подальше, чтобы не создавать помех своим товарищам.

Ермолаев-младший мгновенно оценил ситуацию и отдал команду:

— Пятый взвод! К самолёту! Опросить беженцев и если надо, сообщить сюда о необходимости оказания им медицинской помощи. Голикова, всё поняла?

— Так точно, тарщ командир! — козырнула она. — Взво-о-од! За мной! Бегом — марш!

Бойцы её взвода быстро рассыпались в цепь и рванули бегом к трапу, с которого уже съезжали люди. Первыми вниз спускались дети — девчонки и мальчишки от семи до двенадцати лет, сразу попадавшие в руки наших парней и девчонок. Их быстро осматривали, задавали интуитивно понятные вопросы — «Ранен?» или «Где больно?» и уже тогда по двое, а то и по трое отводили в сторону автобусов. Дальше последовали женщины и более взрослые подростки. Они удивлённо пялились на русскую молодёжь в военной форме, но отвечали на все вопросы. Пятый взвод их также провожал до автобусов и снова возвращался обратно. Последними из чрева самолёта вышло четверо военных, один из которых был с оружием — снайперской винтовкой. Тот также удивлённо воззрился на молодых десантников. Ответив довольно чисто на русском, что он в порядке, дал себя отвести к подполковнику Самохину, которому и представился.

— Поручник Рачич, — козырнул он. — 3-й батальон военной полиции города Ниш.

— Подполковник Самохин, — козырнул в ответ танкист. — Начальник бронетанкового дивизиона анклава. Ну, здорово, что ли, славяне? — и полез обниматься. — Как долетели?

— Мы — хорошо, но три самолёта… я слышал переговоры лётчиков… у них повреждены двигатели.

— Минуту! — подполковник, разомкнув объятия, повернулся к Мочалову-младшему. — Володя! Быстро сообщи на базу, что три самолёта повреждены.

— «База», это «Поле». Один борт благополучно сел. Есть информация, что три транспортника имеют повреждения двигательной системы. Подробности уточняются.

— Силён! — добродушно усмехнулся Самохин, а все трое молодых прапорщиков заулыбались.

— Скажите, а нас встречали такие же дети, — удивился серб. — И этот мальчик? Он тоже служит?

— Это главный радист анклава. А те дети, как ты сказал, кадровые десантники. Принимали участие в отражении атаки на анклав.

— Я удивлён. Ни разу не слышал, чтобы дети воевали. Только во время Второй Мировой.

— А сейчас не поймёшь какая идёт — то ли Третья, то ли гибридная. Вот и воюют, да так, что от взрослых ни в чём не отстают.

— Оружие куда сдать? — поинтересовался Радич.

— Патроны выщелкай, а винтовку можешь пока оставить у себя. И давай в автобус, а то сейчас второй самолёт заходить будет.

Второй транспортник уже коснулся шасси асфальта и также, как его собрат перед ним, начал борьбу со скоростью. Истребитель, перед самым его носом, успел рвануть влево и, успешно затормозив и развернувшись, остановился рядом со своим коллегой.

— Третий взвод! — рявкнул Илья. — Яшина! Теперь твоя очередь.

— Есть! Взво-о-од! За мно-о-ой! — рванула она с места, и бойцы устремились за ней.

Съезжавшие с аварийного трапа дети сразу попадали в руки бойцов взвода, пока сама Ольга не заметила мальчика с заляпанным кровью лицом.

— Глотов, Ерёмин! Медсумку и носилки! Быстрее!

— Ты как себя чувствуешь? — участливо поинтересовалась сержант у мальчика.

— Глава се врти… — прошептал он.

— Что он сказал? — не поняла девушка.

— Он сказал, что голова кружится, — около неё очутился мальчишка из сербов, но постарше. — Сава при посадке упал на пол затылок… э-э-э… затылком.

— Вот! — протянул сумку запыхавшийся Ерёмин.

— Минуту, — она заправски вскрыла ампулу с нашатырём и смочила протянутый Ерёминым кусок ваты из только что вскрытого медпакета. — Спасибо.

— Что? Что с моим сыном? — запричитала на сербском проскочившая вперёд остальных женщина. — Сава…

— Минуту, — остановил её тот же подросток. — Русская поможет ему.

— А ты почему ещё не в автобусе? — между делом посмотрела на него Ольга.

— Я хорошо себя чувствую и могу побыть переводчиком.

— Ладно, тогда стой пока рядом. Ерёмин! Отдай детей Куприяновой, а сам с Глотовым носилки в руки и к медикам. Живее! Если у него сейчас рвота откроется, никому мало не покажется, — она повернулась к испуганной сербке. — Возьмите ватку с нашатырём. Если мальчику станет плохо, дайте ему понюхать.

— Спасибо вам, — улыбнулась женщина после перевода ей слов мальчишкой-сербом. — Вы медик?

— Я — сержант Воздушно-десантных войск. Прошла курсы медподготовки.

— О! Как нам с Савой повезло.

— А ты и вправду сержант русских ВДВ? — усомнился мальчишка.

— Ты знаки различия знаешь? — оглядела она его с ног до головы.

— А тебе сколько лет?

— После Чумы это уже неважно, понял? Я даже против заражённых с сапёрной лопаткой выходила.

— И как? — ухмыльнулся тот.

— Да пошёл ты! Видишь вот эту седую чёлку? Это как орден после боя.

— Извини, — мигом посерьёзнел мальчишка. — Я не хотел тебя обидеть. Правда.

— Медики есть? — из проёма аварийного выхода выглянул военный. — Тут человеку плохо. Сознание почти потерял.

— Копцев! Замени меня на осмотре! — велела она одному из своих бойцов. — А ты, давай со мной, — обратилась Яшина к мальчишке переводчику. — Эй, в самолёте! Ловите сумку! — заорала она, и тот же военный ловко поймал ту с медикаментами.

Ольга ловко ставила в распор бортов надутого трапа ноги и уже через пару минут оказалась наверху. Переводчик не обладал такими навыками и поэтому основательно замешкался.

— Что у вас тут? — оглядела она салон транспортника, в углу которого столпились люди.

— Десетар[8] Зорич, — козырнула ей молоденькая сербка. — Инструктор медицинской службы. Нужны носилки — человеку плохо с сердцем, а у нас нет ничего из таких медикаментов.

— Минуту, — она сама рванула к пострадавшему. — Так, что у нас здесь… сейчас померяем давление… граждане прибывшие! Не толпимся около больного! Дайте свежего воздуха и потише… так, 160 на 120… сейчас таблетку эналаприла достану…

— Вы — тоже медик? — удивилась сербский санинструктор.

— Мама у меня была фельдшером. Я только медицинские курсы проходила… вода есть у кого-то? Запить таблетку надо.

— Держите! — протянул бутылку с водой тот же военный. — А вы в десанте служите?

— Так точно. Сержант, командир взвода.

— Как такое может быть, если вы… Вам… Сколько вам лет? — удивилась санинструктор.

— Пятнадцать мне, — буркнула Яшина. — Командир взвода Первой Отдельной роты десантников-юнармейцев.

— Ого! Простите, товарищ сержант, мою любознательность.

— Нормально.

— Хва́ла… — прошептал пожилой мужчина, у которого повысилось давление.

— Он благодарит вас за спасение, — пояснила санинструктор.

— Сейчас мы вас аккуратно спустим вниз и сразу же на носилки и в машину.

— Там медики столпились, ждут больного, — сообщил запыхавшийся мальчишка-переводчик.

— Сержант, ну что там? — послышался голос одного из фельдшеров.

Ольга вышла к двери.

— Гипертонику стало плохо после посадки, — проинформировала она. — Наверное, нужно чуть приподнять трап, чтобы не так рьяно спускать его вниз. И сразу на носилки и до медпункта.

— Логично, — кивнул мужчина-фельдшер. — Давайте, подтаскивайте его к выходу, а мы пока приподнимем трап.

Совместными усилиями пожилого человека с высоким давлением удалось аккуратно перетащить к выходу и вскоре он уже осторожно съезжал по аварийному трапу в сильные руки двух фельдшеров.

— Глотов, Пономарёв! Помогите фельдшерам донести носилки, тут уже некому помогать, — отдала она приказ своим бойцам и повернулась к оставшимся на борту сербам. — А вы не задерживайтесь — сейчас третий самолёт будет садиться.

На третий самолёт коршунами слетелся первый взвод молодых десантников. Благо, что здесь никаких эксцессов с пассажирами не было, и эвакуация прошла быстро и слаженно. Далее последовали ещё два сербских аэробуса, после которых садился наш МЧСовский Ил-76. Члены экипажа были настоящими профессионалами своего дела. Мало того что они успешно посадили борт, так ещё филигранно вырулили и повернули самолёт боком, чтобы для остальных — запоздавших, было достаточно места для посадки. Лётчики вышли последними, потягиваясь и зевая. Неспешно прокатились по аварийному трапу и сразу же попали к молодёжи в руки.

— А вы кто? — удивился командир второго взвода Маслов.

— Дед Пихто, — усмехнулся командир экипажа. — Этот же вопрос я могу задать и тебе. Форма у тебя десантника, а лет тебе мало.

— Сержант Маслов, командир взвода Первой Отдельной роты десантников-юнармейцев.

— Смотрю, у тебя нашивка за лёгкое ранение? — удивился тот же лётчик. — Откуда?

— Участвовал в отражении нападения заражённых.

— И много «шоколадок» отразил? — хохотнул радист экипажа.

— Нас сорок один человек схватились с пятьюстами заражёнными. Рубились сапёрными лопатками. Всех покрошили.

— Мы уже наслышаны, что вы лекарство против Чумы изобрели, — кивнул головой штурман.

— Да у тебя виски седые? — удивился второй пилот.

— Отметина после того боя, — пожал плечами Пётр Маслов.